Боэций: система понятий нового знания

Когда говорят о «последнем римлянине», речь идет о Боэции^[1]. Его право на этот титул обусловлено и тем, насколько полно он представляет уходящую культуру, и тем, насколько много он сумел из нее сохранить и передать для последующей эпохи.

Аниций Манлий Торкват Северин Боэций (480−520) — римский патриций. В ряду его имен два первых указывают на принадлежность знаменитым родам, из которых вышли многие славные мужи. Сам он также очень рано достигнет должностей и званий, но уже не в Риме, а в Равенне, ставшей столицей государства остготов, просуществовавшего недолго, но сохранившего по себе значительную память. Это была, пожалуй, первая, но времени попытка «возрождения» римской культуры и государственности варварами — под властью короля Теодориха. Названный его именем свод законов — Эдикт Теодориха, в основном исходил из римского законодательства, но учитывал родовой порядок готов. При дворе ценили образованность, а многие важные посты были отданы римским патрициям. Боэций занял высший из них — магистра оффиций, своего рода первого министра.

Он был превосходно образован и верен римской традиции. Рано осиротевший, Боэций воспитывался в доме Симмаха, главы сената у Теодориха и потомка того легендарного Симмаха, кто в момент окончательной победы христианства в Римской империи при Феодосии стал во главе партии, пытавшейся повернуть ход событий и восстановить язычество. Знаток римской Античности, выученик языческих философов, Боэций если и не был христианином, то ни в чем не противоречил духу христианства. Он жил в момент, когда воспринятый им из философии закон разума диктовал путь компромисса — с новой верой, с новым порядком вещей, который устанавливали в Италии торжествующие победу варвары.

Именно этот путь избрал Боэций, и до поры до времени успешно следовал по нему. Но ничто не было прочным в этом неустоявшемся мире. Варварские правители то сближались с византийским императором, хотя бы номинально отдавая себя под его власть, то отдалялись от него и даже вступали в войну. Тогда римская партия внутри варварского государства неизбежно оказывалась под подозрением. Не миновало оно и Боэция с Симмахом, низвергнутых с высоты власти в заключение и осужденных на казнь. Трудно сказать, действительно ли существовал заговор, или поддержка Боэцием оппозиции погубила его, или происшедшее явилось дворцовым переворотом, вызванным интригами, в которых предполагают порой участие другого римлянина — Кассиодора, занявшего место Боэция и, во всяком случае, не выступившего на его защиту (см. о нем во Введении). Тем не менее, опомнившись, Теодорих жестоко каялся в содеянном, и говорили, будто его собственная смерть была ускорена скорбью. После него остготы продолжали войну с Византией, но потерпели поражение, и Равенский экзархат^[2] прекратил существование в 555 г.

Самая известная книга Боэция — «Утешение Философией» — написана им в ожидании приговора. К нему в заключение является Философия, аллегорическая фигура, воплощение той мудрости, которую Боэций исповедовал всю жизнь и которая ему требуется теперь для сохранения душевного спокойствия. В форме разговора с нею, ее наставлений пишется книга.

Стиль аллегорического мышления уже установился в позднеримской литературе к началу VI в., но дальнейшее его распространение происходит не без влияния Боэция. Желание непосредственно созерцать сущности стоит в общей традиции неоплатонизма: чем менее соответствует закону разума предметный мир реальности, тем настойчивее мысль пробивается сквозь него к идеальному и совершенному бытию чистых идей. Вдохновляемый Платоном, Боэций не забывал и его строптивого ученика — Аристотеля, от которого шло внимание к самому методу и системности мышления. Комментируя обоих и переводя их с греческого на латынь, Боэций создает язык новой философии, вводит множество понятий, ранее не существовавших, ставит проблемы, решением которых после него будет в течение тысячи лет заниматься аналитическая мысль и из которых вырастет схоластика.

" …Боэций разрабатывает категории субстанция, а также сущность и бытие и дает классическое определение понятий природа лицо, личность как «неделимой субстанции разумной природы», он также указывает на связь последнего понятия с древней маской-персоной.

В сочинении «Каким образом субстанции могут быть благи…» Боэций сопоставляет категории сущности и существования, существования и бытия (различение которых столь важно и для философии XX в.), отмечая, что «разные вещи — бытие (esse) и то, что есть; само бытие еще не есть; напротив, то, что есть, суть и существует, приняв форму бытия»; без обоснованного и детального разграничения этих понятий средневековая мысль просто не могла бы дальше развиваться"^[3].

Главное из них — что значит существовать? Относится ли это понятие к жизненно реальному единичному предмету или к его идеальной сущности? Ведь каждый предмет принадлежит какому-то роду и виду, которые сказываются в его единичности, но ею не исчерпываются. Так что же реально существует — единичное или общее, именуемое универсалией? Универсалии — это имена сущностей, данные и мыслимые нами. Но, кроме как в нашем сознании, имеют ли собственное независимое бытие сущности? Иными словами, что более реально — бытие идеальной сущности или существование единичной вещи?

Кажущиеся вполне отвлеченными, а потому и схоластическими, эти вопросы относились к тому, как понимать жизнь, искать ли смысл в реальности земных событий или согласиться с тем, что лишь озаренные потусторонним светом совершенных идей, проистекающих от Бога, они обретают достоинство и значение. Об этом и должна напомнить заключенному в тюрьму и лишенному власти, богатства Боэцию утешающая его Философия, поскольку оказывается, что под грузом невзгод он забыл за случайностью своего существования о сущности человеческого бытия и о том, что составляет в нем счастье. Вспомнить для него и значит — утешиться.

Боэций, достигая большой ясности в формулировке проблем, оставляет философский вопрос открытым. Главный спор па эту тему разгорелся в эпоху зрелого Средневековья. Но именно Боэций определил предмет спора и оснастил мысль, обратив ее и на самое себя, утвердив приемы мышления, составившие основу средневековой диалектики.

Не меньшим, чем для высокой философии, было значение Боэция для средневекового образования. По сути дела, именно он разработал его систему и в особенности вторую ступень — квадривий, комплекс паук о числе. Он окончательно определил их круг и по каждой из четырех написал «Наставления», два из которых, по геометрии и астрономии, не сохранились, утраченные в Средние века, а два, по арифметике и музыке, долгое время оставались учебником. В университетах еще в XVIII в. продолжали познавать теорию музыки по Боэцию.

Он был одним из тех немногих авторов, кого никогда полностью не коснулось забвение. Так или иначе, он участвовал во всех попытках средневекового возрождения Античности, представляя собой последнюю надежную связь с нею, к тому же дающую греческую мудрость преобразованной полностью на язык доступной латыни и превращенной в понятия, составившие сумму средневековой философии. Ему непосредственно явилась Философия, чтобы утешить в век варварства среди жизненных невзгод, и к его опыту утешения возвращались многие поколения европейских мудрецов и книжников. Ряд имен был бы нескончаемым: от английского короля Альфреда Великого, самолично сделавшего в конце IX в. первый перевод «Утешения» на живой язык, до одного из авторов аллегорического «Романа о Розе» — Жана де Мёна, также его переводившего и им вдохновлявшегося, и Данте, не только по форме следовавшего Боэцию в «Новой жизни» .

" Утешение Философией" состоит из пяти книг, написанных прозой со стихотворными вставками, демонстрирующими совершенное версификационное мастерство (использовано около 30 различных метрических форм) и немалый талант. В традиции поздней античной поэзии Боэций развивает живое чувство природы, которая, как бы наряду с Философией, служит ему утешительницей в несчастье. В первой книге Философия является, чтобы напомнить отчаявшемуся о благоразумии и о неизбежных превратностях Фортуны, этой легкомысленной богини. Кстати, именно благодаря Боэцию античная идея судьбы проникает в средневековое христианское сознание, чтобы играть в нем очень заметную роль.

Все части «Утешения» различны по тону и даже по жанру: «…первая напоминает исповедь, вторая — моралистическую диатрибу, третья — сократический диалог, четвертая и пятая — теоретический трактат»^[4]. Сначала — скорбное признание и жалоба, затем наставление Философии, побуждающей к нравственной стойкости и добивающейся ее от своего подопечного, а затем — общая картина мироздания, космоса, стройного и благого, несмотря на присутствие в нем дурных людей, ибо исполненного высшего блага. Любопытно, что Боэций нигде нс оставляет философского языка, чтобы перейти на язык понятий христианской теологии, как бы близко он ни подходил к ней, но сути своих мыслей. Это дало повод к еще одной гипотезе о его судьбе: а не пострадал ли он за свое упорное язычество? Во всяком случае, в его книге, особенно в стихотворной части ее, есть то чувство непосредственного ощущения божественного космоса в зримой красоте физической природы, в круговороте ее жизни, которое еще долго не откроется христианской поэзии нового времени, представляясь едва ли не еретическим.

Круг понятий и проблем

Вопрос об универсалиях: бытие и существование, сущность и единичная вещь, космос и природа.

Вопрос о счастье: благо и богатство, Фортуна и предназначение. Задание для самоконтроля Дайте характеристики Теодориху, Кассиодору, Феодосию, Симмаху.

• [1] Именно так названа и книга о нем: Уколова В. И. «Последний римлянин» Боэций. М., 1987.
• [2] В Византии: обозначение административно-территориальной единицы (от греч. εξαρχος - «внешняя власть»).
• [3] Уколова В. И. «Последний римлянин» Боэций. С. 86.
• [4] Майоров Г. Г. Судьба и дело Боэция // Боэций. «Утешение Философией» и другие трактаты. М., 1990. С. 394.