История возникновения терроризма в России

Терроризм изначально был делом романтиков, жаждущих переделать жизнь народа по-своему, к лучшему, но сегодняшние террористы далеки от этого. В Россию террор пришел, как и многое другое, с Запада. Российские теоретики революционного насилия (М. А. Бакунин, П. Л. Лавров, ?. Н. Ткачев, С. М. Степняк-Кравчинский и др.) формировали свои взгляды о терроризме в эмиграции в конце XVIII в., основываясь на опыте французской революции и других европейских радикальных восстаний. Концепция «философии бомбы» у Бакунина получила развитие в его «теории разрушения», а анархисты выдвинули уже упомянут ранее доктрину «пропаганды действием». П. А. Кропоткин определял анархизм как «постоянное возбуждение с помощью слова устного и письменного, ножа, винтовки и динамита» .

Наши теоретики дивились подвигам западных бунтарей, их тайным организациям и тактическим формам насильственного изменения общественного строя. Все казалось относительно простым и эффективным. И уже в 1866 г. Д. В. Каракозов совершает покушение на Александра II, которое не удалось. Преступник был повешен. Десятью годами позже в Париже на жизнь царя покушается польский эмигрант А. Березовский. Через год был убит жандармский генерал Мезенцев. Процесс интенсифицировался. В 1879 г. был убит харьковский губернатор Кропоткин (двоюродный брат знаменитого анархиста) и в это же время была создана террористическая организация «Народная воля», которая вынесла «смертный приговор» Александру II. Было совершено восемь покушений, последнее из которых, осуществленное 1 марта 1881 г., удалось. Наследник получил ультиматум с требованиями глубоких политических преобразований. Однако народ не пошел за террористами, и вскоре террористическая организация распалась.

Крестьянство в России, составлявшее большинство населения, как правило, не разделяло идей террористов-бомбистов. Иную позицию занимала образованная часть общества, что было обусловлено социальной несправедливостью, существовавшей в то время в России, с которой крестьянская масса мирилась. Однако надо признать, что большинство образованных людей, сочувственно относящихся к террористам, как потом выяснится, плохо осознавали последствия терроризма. Их сочувствие могло быть обусловлено двойственной российской ментальностью, которую очень точно выразила М. Цветаева: «Если я вижу насилие — я за жертву, а если насильник убегает — я дам ему убежище» .

Важно отметить, что отличительной особенностью дореволюционного российского терроризма было благожелательное отношение к террористам образованного общества. Люди, отрицавшие тактику террора по моральным или политическим соображениям, находились в абсолютном меньшинстве. Аргументы для оправдания революционного террора черпались в сокрушительных оценках российской действительности. В террористах видели подвижников идеи, жертвующих своей жизнью во имя высоких целей^[1]. Этому способствовал оправдательный вердикт суда присяжных по делу народницы Веры Засулич, совершившей покушение на жизнь петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова за жестокое обращение с политзаключенными. Взволнованная сообщением о совершенном по приказу Трепова несправедливом наказании политического заключенного Боголюбова, Засулич стреляла в градоначальника. Речь защитника завершалась словами: «Да, она может выйти отсюда осужденной, но не выйдет опозоренной…» Значительная часть образованного общества восхищалась террористами. А Засулич впоследствии стала организатором группы «Освобождение труда» и членом редакций «Искры» и «Зари» .

В начале царствования Николая II (1894−1917) произошла консолидация революционных сил самых разных ориентаций — социалистов-революционеров, эсеров, анархистов, националистов.

Партия социалистов-революционеров, образованная в 1901 г., восприняла тактику терроризма, и в этом же году была создана Боевая организация партии эсеров (распавшаяся в начале 1907 г.). Первое политическое убийство в России совершил исключенный из университета студент Петр Карпович. 4 февраля 1901 г. он смертельно ранил министра образования консерватора ?. П. Боголепова, который выступал за отправку студентов в солдаты. В апреле 1902 г. эсером С. В. Балмашовым был убит министр внутренних дел Д. С. Сипягин — вдохновитель русификаторской политики на национальных окраинах и инициатор жестоких карательных мер против народных движений. А в июле 1904 г. эсером Е. С. Сазоновым убит преемник Сипягина на этом посту — В. К. фон Плеве, который был крайним реакционером. В феврале 1905 г. этот этап терроризма завершился убийством дяди царя, московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. Это были наиболее громкие теракты. Особое место в истории русского терроризма в эти годы занимает дело Азефа.

Евно Азеф, сын еврейского портного, в 1892 г., будучи студентом политехнического института в Германии, предложил свои услуги Департаменту полиции. Вернувшись в Россию, он стал заметным деятелем эсеровского движения, выполняя указания министра внутренних дел Плеве. В 1908 г. Азеф был разоблачен и объявлен провокатором.

Первая русская революция (1905−1907) началась мощнейшим всплеском терроризма со стороны консолидированных террористических организаций самой разной направленности. Он охватил всю страну. С октября 1905;го и до конца 1907 г. было убито и искалечено 4500 государственных чиновников, убито 2180 и ранено 2530 частных лиц. В 1907 г. ежедневно на счету террористов оказывалось в среднем 18 жертв. В 1907 г. революция стала отступать. С января 1908 г. по май 1910 г. зафиксировано 19 957 терактов и революционных грабежей. Убивали полицейских, взрывали дома, осуществляли экспроприацию (грабеж на нужды революции) в домах, поездах и пароходах не профессиональные террористы, а сотни и тысячи тех, кого захватила революционная стихия. Принцип «пропаганды действием» работал. В России разворачивалась классическая партизанская война.

Сбить волну революционного террора смогла только практика военно-полевых судов, введенная энергичным премьер-министром П. А. Столыпиным. Будучи министром внутренних дел, а затем председателем Совета министров (с 1906 г.), он в эпоху реакции определял правительственный курс, был организатором контрреволюционного переворота 3 июня 1907 г., руководителем аграрной реформы, названной столыпинской. Столыпин приступил к разработке проекта «Национализация капитала» — системы покровительственных мер в отношении русских предприятий. Поэтому охота на него была серьезной^[2]. В августе 1906 г. эсеры-максималисты взорвали дачу Столыпина. Погибло 27 человек, пострадали дети премьер-министра^[3]. Последним крупнейшим делом в истории дореволюционного терроризма стало убийство Столыпина. 1 сентября 1911 г., скомпрометированный связями с охранным отделением, анархо-коммунист Дмитрий Богров смертельно ранил премьер-министра в здании Киевской оперы на глазах царя и 92 агентов охраны^[4]. Убийца вскоре был повешен, но это мало что изменило. Надежда России, П. А. Столыпин, умер 5 сентября, так и не осуществив важнейших для России реформ.

Социал-демократы декларировали неприятие систематического террора, считая эту тактику бесперспективной. Однако практичные большевики взяли на вооружение практику экспроприаций, кроме того, они практиковали уничтожение осведомителей и террор против сторонников «черной сотни» .

Эту позицию разделяли Ленин и другие руководители партии и государства. Главным направлением большевистского терроризма была в те годы экспроприация. Этим направлением руководил Л. Б. Красин. Наиболее активная деятельность развивалась на Кавказе. Группа под руководством Семена Тер-Петросянца (Камо) провела ряд экспроприаций. Самый громкий акт — «тифлисский экс» 12 июня 1907 г., когда большевики взорвали две почтовые кареты с деньгами и завладели 250 000 руб., которые были направлены на нужды «большевистского центра» за границей. Терроризм развивался и на окраинах империи, в Польше, на территории Литвы и Белоруссии, на Кавказе, в Армении и Грузии. Центрами анархистского террора были Белосток, Одесса, Рига, Вильно, Варшава. Анархистский террор отличала направленность против имущих классов и широкое использование смертников.

Февральская революция и большевистский переворот (1917) ознаменовали новый этап в истории российского терроризма. Устанавливая свою власть, большевики столкнулись с противодействием широкой коалиции политических и социальных сил. Противники советской власти, естественно, обратились и к тактике терроризма. Но тут выяснилась важная деталь, которая подтвердилась в последующие годы советской власти: терроризм эффективен только лишь в обществе, идущем по пути либерализации. Тоталитарный режим противопоставляет разрозненному терроризму антиправительственных сил систематический и сокрушительный государственный террор. Во время Гражданской войны убили посла Германии графа Мирбаха (1918), коммунистов М. С. Урицкого (1918) и В. М. Загорского (Лубоцкого) (1919). В 1918 г. осуществлено покушение на Ленина. В 1918—1919 гг. было совершено несколько взрывов в общественных местах. Красный террор довольно быстро уничтожил антисоветское подполье. Террористическое движение лишилось как кадров, так и поддержки в обществе. Критика правительства и сочувствие террористам — роскошь, доступная человеку, живущему в более или менее свободном обществе. Кроме того, коммунистический режим создал мощную и продуманную систему охраны высших должностных лиц государства. Теракты против вождей стали практически невозможны. После окончания Гражданской войны произошло несколько терактов за рубежом: убили советского дипкурьера Теодора Нетте в Латвии (1926) и полпреда П. Л. Войкова в Польше (1927). Советские спецслужбы решили и эту проблему. К концу 1930;х годов значительную часть эмиграции взяли под контроль. Традиция русского терроризма была уничтожена.

Громкое дело середины 1930;х годов — убийство С. М. Кирова (1934) — послужило толчком к волне репрессий, прокатившейся по стране, но оно, скорее всего, было организовано спецслужбами СССР по указанию Сталина. В эти годы страну охватили массовые политические репрессии (политический государственный террор)^[5]. После войны террористическая деятельность продолжилась в форме наступательного и ответного терроризма в Прибалтике и Западной Украине. Партизанские движения, оперировавшие в Прибалтике и Западной Украине, осуществляли теракты как против представителей органов советской власти, так и против советских активистов из местных жителей. К началу 1950;х годов антисоветские повстанческие движения, использовавшие террористические методы борьбы, были уничтожены и там.

Таким образом, терроризм уходит из жизни советского общества на десятилетия. В 60−80-е годы XX в. террористические акты были единичными: в 1973 г. — взрыв самолета, летевшего из Москвы в Читу; в 1977 г. — три взрыва в Москве (в метро, в магазине, на улице), совершенные армянскими националистами — членами нелегальной партии «Дашнакцутюн» Затикяном, Степаняном, Багдасаряном^[6]; в 1969 г. армейский лейтенант, позднее признанный душевнобольным, стрелял из пистолета в ехавшего в открытой автомашине Леонида Брежнева; кроме того, в 1970;е годы было предпринято несколько попыток угона самолета в Израиль.

В 1990 г. А. Шмонов, пытавшийся произвести выстрел в М. Горбачева, был признан невменяемым. Возможно, так было выгодно властям, чтобы не раскрывать реальное недовольство народа руководством страны. Несколько терактов было совершено в годы перестройки, среди них — попытка угона самолета семейством Овечкиных («Семь Симеонов») в 1988 г.

Новая волна терактов начинается лишь во второй половине 1990;х годов. Распад СССР, ослабление государственных институтов, экономический кризис, формирование черного рынка оружия и взрывчатых веществ, стремительный рост криминального насилия (так называемых «разборок», заказных убийств), неконтролируемые потоки миграции, война в Чечне и другие факторы создали предпосылки для очередного мощного всплеска терроризма. Отдельные теракты совершают небольшие группировки радикально-коммунистической направленности, например взрыв памятника Николаю II под Москвой (1998), взрыв у приемной ФСБ России в Москве (1999), минирование памятника Петру I в Москве. Все эти акции прошли без человеческих жертв.

Последующая серия террористических актов, связанных с войной в Чечне, была намного опаснее. Это взрывы домов, взрывы на улицах и рынках, захват общественных зданий и заложников. Теракты совершаются в Дагестане, Волгодонске, Москве. Среди самых громких акций — захват отрядом террористов под руководством Шамиля Басаева роддома в городе Буденновске летом 1995 г. Теракт закончился унизительными переговорами со стороны российских властей и возвращением террористов на территорию, не контролируемую российской армией. Захват Театрального центра на Дубровке в Москве отрядом под руководством Мовсара Бараева осенью 2002 г. завершился штурмом, уничтожением террористов и освобождением заложников.

В период перестройки, распада советского государства и непоследовательного демократического и рыночного реформирования России и других стран, образованных на постсоветском пространстве на рубеже веков, насильственная террористическая деятельность этнополитической, сепаратистской, националистической и религиозной мотивации приобрела массовый характер (Азербайджан, Армения, Грузия, Таджикистан, Узбекистан, Чечня и т. д.), что подробно рассматривалось автором на основе изучения уголовных дел и других документальных источников в отдельных главах предыдущих работ^[7].

• [1] Терроризм в России // krugosvet.ru.
• [2] Могилевский К. И., Соловьев К. А. Имя России. Исторический выбор 2008: П. А. Столыпин. М., 2008. С. 15−85.
• [3] Там же.
• [4] Мясников А. Российская летопись. СПб., 2001. С. 370−371.
• [5] Политический красный террор в 1920;е годы и политические репрессии с кровавым террором в 20−30-е и последующие годы XX в. (во время войны и в послевоенное время) подробно описаны в Курсе в предыдущей главе «Политическая преступность», поскольку политические репрессии намного шире государственного террора и выделение политического террора из политической преступности в целом было бы нецелесообразным. Разделение указанных явлений, принятое в Курсе, условно.
• [6] В этом террористическом акте, пожалуй, впервые в нашей стране проявилась жестокость по отношению к ни в чем не повинным людям. По признанию террористов, они боролись против советского строя и мстили русским «неважно, кому именно: женщинам, детям, старикам — главное русским» (Бобков Ф. Д. Кремль и власть. М., 1995. С. 290).
• [7] См., например: Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 1997. С. 354−381.