Судебное доказывание. 
Гражданское процессуальное право России

В результате изучения гл. 13 студент должен:

знать

• • понятие судебного доказывания и его структуру;
• • учение о предмете доказывания;
• • факты, не подлежащие доказыванию;
• • порядок распределения бремени доказывания;

уметь

• • использовать полученные знания при рассмотрении гражданских дел в судах общей юрисдикции;
• • давать квалифицированные юридические консультации по вопросам доказывания;
• • правильно составлять и оформлять ходатайства и определения, оформляющие доказательственную деятельность;

владеть навыками анализа судебной правоприменительной практики в сфере доказывания.

Доказывание в гражданском процессе: понятие и гносеологические основы

Гражданское процессуальное законодательство не содержит понятия доказывания. Это понятие разрабатывалось путем доктринального толкования норм права и до настоящего времени относится к теории доказывания. Термин «доказывание» возник еще в дореволюционной русской науке. Этим понятием обозначалась деятельность участника судопроизводства по обоснованию своего вывода. А. X. Гольмстен писал: «В самом слове „доказательство“ лежит мысль о том, что одно лицо, убежденное в истинности положения, события, предлагает другому известные данные с целью вызвать в нем то же убеждение. В процессуальном отношении, субъектами которого являются суд и стороны, стороны предлагают известные данные суду; они, убежденные в истинности факта, стараются вызвать в нем то же убеждение»^[1]. Аналогичная мысль проводилась в работах Е. В. Васьковского: «Деятельность тяжущихся, имеющая целю убедить суд в истинности их утверждений и заявлений, называется доказыванием… Доказывание в процессуальном смысле представляет собой установление истинности утверждений сторон перед компетентным судом в предписанной законом форме»^[2].

В советский период сложилось два направления в понимании доказывания. Первое представлено в работах А. Ф. Клейнмана. По его мнению, доказывание есть процессуальная деятельность исключительно сторон. Оно состоит в деятельности по убеждению суда в истинности утверждений сторон и включает процессуальные действия только сторон по утверждению о фактах, представлению и исследованию доказательств^[3].

Представители второго направления исходили из более широкого круга субъектов доказывания, допуская в большей или меньшей степени активность суда в установлении обстоятельств дела. Так, К. С. Юдельсон полагал, что судебное доказывание есть деятельность субъектов процесса по установлению при помощи указанных законом процессуальных средств и способов объективной истинности наличия или отсутствия актов, необходимых для разрешения спора между сторонами, т. е. фактов основания требований и возражений сторон^[4].

М. К. Треушников определяет доказывание как логико-практическую деятельность лиц, участвующих в деле, а также в определенной мере и суда, направленную на достижение верного знания о фактических обстоятельствах возникновения, изменения и прекращения правоотношений, осуществляемую в процессуальной форме путем утверждения лиц, участвующих в деле, о фактах, имеющих правовое значение, указания на доказательства, представления их суду, оказания судом содействия лицам, участвующим в деле, в собирании доказательств, исследовании доказательств и оценке^[5].

И. В. Решетникова характеризует гражданское процессуальное доказывание как деятельность субъектов доказывания в процессе рассмотрения и разрешения спора по обоснованию обстоятельств дела с целью его разрешения^[6].

О. В. Баулин понимает под доказыванием в гражданском судопроизводстве деятельность лиц, участвующих в деле, и суда, осуществляемую в предписанной гражданским процессуальным законом форме, по установлению юридически значимых фактов^[7].

Общим для всех приведенных мнений относительно сущности доказывания является понимание его как регламентированной законом деятельности субъектов судопроизводства. Неоднократно в специальной литературе подчеркивался комплексный характер доказывания^[8]. Понимание доказывания только как деятельности не раскрывает всех аспектов данного понятия.

Для уяснения понятия доказывания представляется целесообразным исходить из сущности гражданского процесса. Известным российским процессуалистом XIX в. Ю. С. Гамбаровым была высказана плодотворная мысль о том, что «гражданский процесс есть порядок принудительного осуществления гражданского права и сводится к совокупности норм, определяющих образ действия как существующих органов защиты права, так и лиц, пользующихся этой защитой или так или иначе привлекаемых к ней»^[9]. Аналогичная мысль была высказана И. Е. Энгельманом: «Гражданский процесс есть учреждение, охраняющее стойкость гражданского правового строя и, в частности, устраняющее препятствия гражданского права. Гражданское судебное право имеет целью упорядочить действия государственных учреждений, обязанных к защите гражданского правового строя»^[10].

В современной науке гражданского процессуального права понимание гражданского процесса (гражданского судопроизводства) как урегулированного нормами гражданского процессуального права порядка рассмотрения и разрешения отнесенных к ведению судов гражданских дел было высказано М. К. Треушниковым^[11].

Понимание доказывания как порядка установления фактических обстоятельств, имеющих значение для правильного и своевременного рассмотрения и разрешения дела, является логическим развитием указанного выше мнения о сущности гражданского судопроизводства. Понимание доказывания как деятельности, т. е. совокупности действий субъектов доказывания, не раскрывает в полной мере процессуальной сущности этого явления, поскольку доказывание:

• — есть единство процессуальных действий участников доказывания и правоотношений, в рамках которых осуществляется реализация их прав и обязанностей. Каждый субъект доказывания, а также лица, являющиеся источниками доказательственной информации (свидетель, эксперт), осуществляют свои действия в рамках гражданских процессуальных правоотношений. Названным субъектам процессуальных правоотношений предоставляются определенные процессуальные права, на них возлагаются обязанности. Реализация прав участников процесса осуществляется в юридических отношениях с судом. Последний является обязательным субъектом любого гражданского процессуального правоотношения. Все участники вступают в урегулированные нормами гражданского процессуального права связи и становятся субъектами гражданских процессуальных правоотношений^[12];
• — представляет собой упорядоченное поступательное движение в направлении установления фактических обстоятельств, имеющих значение для правильного и своевременного рассмотрения и разрешения дела.

Вопрос об этапах (элементах) судебного доказывания является предметом длительной дискуссии. До настоящего времени не достигнуто единого мнения в понимании этапов и элементов доказывания. Сложилось два направления научной мысли. Представители первого направления утверждение о фактах, собирание, представление, раскрытие, исследование и оценку доказательств рассматривают в качестве стадий процесса доказывания^[13]. Вторые называют их структурными элементами доказательственной деятельности^[14]. Такое расхождение во взглядах вызвано тем, что элементы доказывания не всегда строго последовательно сменяют друг друга, одновременно могут сосуществовать два и более элементов. В связи с чем справедливо отмечалось несовпадение стадий судопроизводства и стадий доказывания^[15].

В то же время нельзя не отметить, что элементы доказывания последовательно, хотя и не прямолинейно, отражают движение от незнания к знанию. Так, одновременно возможно указание на доказательства и представление доказательств. Закон предоставляет возможность после завершения исследования доказательств вновь его возобновить, после окончания судебных прений суд может приступить к исследованию новых доказательств (ст. 191 ГПК). Однако данные примеры — не правило, а исключения из него. Следует согласиться с Т. В. Сахновой, что, когда «мы говорим об этапах судебного доказывания, мы имеем в виду общие закономерности его движения». Более того, даже так называемые осложнения (исключения) в движении судебного доказывания возникают не произвольно, а упорядоченно, в соответствии с правилами, предусмотренными нормами права. Поэтому сменяемость одной стадии доказывания другой, включая исключения из общего правила, следует рассматривать как регламентированный законом порядок поступательного установления фактических обстоятельств дела.

Общепринятым является мнение о сочетании мыслительной и процессуальной деятельности в судебном доказывании^[16]. Так, М. К. Треушников полагает, что в судебном доказывании органически сочетаются две равноценные стороны: мыслительная (логическая), подчиненная законам мышления, и практическая (процессуальная), основанная на предписании правовых норм^[17]. Эти стороны процессуального доказывания находятся в диалектическом единстве. Тезис о взаимодействии практической и мыслительной деятельности равнозначно относится не только к суду, но и к участвующим в деле лицам. Нарушение процессуальных норм или законов логики может быть губительно как для решения суда, так и для правовой позиции стороны в процессе. Представляется справедливым мнение ряда ученых (М. К. Треушников, О. В. Баулин, И. В. Решетникова) о сочетании в доказывании логической и процессуальной деятельности. В связи с тем что учение о логических доказательствах является составной частью современной гносеологии, а последняя — методологической основой теории доказывания, то правила логического доказывания также являются методологической основой судебного познания^[18]. Итогом судебного познания является вывод (умозаключение) относительно наличия или отсутствия искомых юридических фактов. Поэтому правила логики обязательны к применению в процессе реализации права. В то же время в процессуальной литературе появилась опасная тенденция абсолютизации логических основ доказывания и сведения последнего к понятию логического доказательства. В частности, такая концепция имеет место в науке уголовного процесса и выражается в исключении исследования доказательств из процесса доказывания. Исходя из формально-логической конструкции доказывания, А. А. Давлетов рассматривает доказывание как обоснование обстоятельств дела, производимое после сбора и исследования доказательств^[19]. Данная позиция была подвергнута справедливой критике, сущность которой сводится к недопустимости игнорирования процессуальной формы доказывания. Особенность процессуального доказывания по сравнению с логическим состоит в том, что первое не исчерпывается работой мысли, а включает чувственно-практическую деятельность субъектов доказывания в рамках процессуальных процедур^[20].

Рассматривая доказывание как разновидность познания, автор разделяет высказанное О. В. Баулиным мнение о том, что «познавательный» элемент доказывания имеет ряд особенностей, которые определены необходимостью приспособить общие логические начала познавательной деятельности к решению задач правового конфликта. К числу таких особенностей относятся специфика субъектного состава, объекта познания, отсутствие у получаемой информации признака новизны, наличие формальных правил получения и закрепления информации, наличие правил распределения обязанностей по доказыванию, оформление результатов познания в определенной законом процессуальной форме^[21].

Доказывание как комплексное явление имеет философский, информационный, логический, психологический и другие аспекты. Все они реализуются в судопроизводстве в порядке, установленном законом.

Опосредованный характер судебного познания дал одним авторам основание к отождествлению понятий судебного познания и судебного доказывания^[22]. Другие полагают, что суть судебного познания и доказывания различна^[23]. Познание рассматривается ими как деятельность суда, направленная на установление истины, а доказывание — как деятельность сторон и других участников процесса по обоснованию заявленных требований и возражений, т. е. познание и доказывание различаются по цели и субъектам^[24].

Ряд авторов не допускают ни противопоставления, ни отождествления познания и доказывания, а рассматривают доказывание в качестве способа познания фактических обстоятельств дела^[25]. Так, В. В. Молчанов рассматривает доказывание в качестве способа познания, которое реализуется «в чувственно-практической деятельности суда и участвующих в деле лиц по установлению фактов, с наличием или отсутствием которых закон связывает возникновение, изменение и прекращение материальноправовых и гражданско-процессуальных отношений^[26].

По мнению Ю. К. Осипова, судебное доказывание является разновидностью опосредованного судебного познания, т. е. составляет лишь часть судебного познания, которое помимо опосредованного включает в себя и непосредственное познание^[27].

Судебное познание осуществляется в двух формах — непосредственной и опосредованной. Непосредственное познание является результатом прямого воздействия познаваемых предметов на органы чувств познающего субъекта. При непосредственном познании объектом чувственного восприятия познающего субъекта выступает сам предмет познания, знание прямо дается соответствующим объектом и сознательно не обосновывается, не проверяется и не оценивается субъектом^[28]. Обстоятельства дела непосредственно воспринимаются судом и другими субъектами судебного познания. Опосредованное познание осуществляется через доказывание. Здесь объектом чувственного восприятия познающего субъекта выступают иные предметы, на основании которых логическим путем делается вывод о существовании и свойствах познаваемого объекта. Объяснение, обоснование, доказательство представляют собой форму опосредованных исходных данных, исходных предпосылок^[29]. В специальной литературе справедливо отмечается, что разграничение непосредственного и опосредованного познания относительно, условно и имеет смысл лишь применительно к определенному объекту познания. Например, если таким объектом является факт заключения сторонами в прошлом договора займа, в подтверждение которого представлена долговая расписка, то по отношению к нему судебное познание будет опосредованным, так как этот факт относится к прошлому и недоступен непосредственному восприятию судей. По отношению же к расписке, в достоверности которой суд обязан предварительно убедиться, оно будет непосредственным^[30]. В то же время, несмотря на некоторую условность разграничения двух форм познания, оно является теоретически и практически полезным, поскольку позволяет составить правильное представление о достоинствах и недостатках каждой из этих форм познания. Разграничение непосредственной и опосредованной форм познания не означает само по себе их разрыва и противопоставления, поскольку обеим формам присущ как чувственный, так и рациональный момент, основой обеих форм выступает практика^[31].

Опосредованный характер судебного познания не вызывает возражений в специальной литературе и отождествляется с доказыванием. В отношении непосредственного познания вопрос решается неоднозначно. Одни авторы исключают возможность суда непосредственно познавать существенные для дела факты, поскольку эти факты находятся в прошлом и поэтому недоступны непосредственному восприятию суда^[32]. Другие полагают, что даже в тех случаях, когда отдельные факты могут быть восприняты судом непосредственно, они подлежат доказыванию в другом процессе, так как в противном случае нельзя было бы проверить правильность познания. По мнению А. А. Старченко, использование в судебном исследовании непосредственного познания отдельных существенных обстоятельств дела «теоретически и практически» нецелесообразно, поскольку это может повлиять на объективность исследования^[33]. Следовательно, доказывание как опосредованная форма познания является, с точки зрения указанной группы авторов, единственным способом установления фактических обстоятельств дела.

Представители другого направления научной мысли допускают применение судом непосредственного познания, предлагая различные варианты решения этого вопроса. Использование судом непосредственного познания признавалось в дореволюционной процессуальной литературе^[34]. Так, В. Д. Спасович выделял три способа познания: чувственный опыт (эмпирическое познание), предание (восприятие чужих убеждений), наведение («умственное проникновение в исследуемый предмет через указующие на него обстоятельства»)^[35]. И. Я. Фойницкий в качестве способов познания указывал непосредственное восприятие (индуктивная достоверность), индукцию и дедукцию (сложную или косвенную достоверность)^[36].

Современное изучение познавательных процессов, происходящих при разрешении правового конфликта, не обходится без анализа данной формы^[37]. При непосредственном судебном познании механизм формирования сведений о фактах основывается на том, что суд напрямую соприкасается с обстоятельствами, значимыми для дела, не прибегая к помощи опосредующего звена, т. е. доказательств.

С. В. Курылев все факты, являющиеся предметом непосредственного познания, подразделяет на факты-состояния (такие факты, которые существуют в течение длительного времени и, сохраняя качественную однородность, непрерывно или периодически порождают юридические последствия) и факты-явления (такие факты кратковременны по своей сущности, наличествуют лишь в настоящий момент, затем, исчезая, порождают различные юридические последствия)^[38]. Н. И. Ткачев предложил подразделить факты, непосредственно воспринимаемые судом, на факты очевидные и неочевидные. К первой категории он относил факты, на основании которых суд непосредственно разрешает материальные либо процессуальные вопросы, ко второй — факты, требующие проверки. В первом случае результат непосредственного познания имеет самостоятельное значение как в гносеологическом, так и в юридическом плане. Так, судья, установив, что исковое заявление подано без соблюдения требований гражданского процессуального закона, выносит определение об оставлении заявления без движения. Во втором случае результат непосредственного познания выступает как этап опосредованного установления фактов. Например, при заключении мирового соглашения суд непосредственно воспринимает волеизъявление сторон заключить мировое соглашение, а при отказе истца от иска или при признании иска ответчиком — отказ истца от иска или признание иска ответчиком. Суд обязан проверить такие действия сторон и вынести соответствующее постановление^[39].

Критикуя распространенное в специальной литературе мнение об ограниченном характере непосредственного познания, Н. И. Ткачев отмечает его троякую гносеологическую функцию: во-первых, как этапа опосредованного познания; во-вторых, как результата, который сам ложится в основу постановления в «чистом» виде; в-третьих, как возможность привлечь эксперта или специалиста. В рамках специальных знаний непосредственная форма выступает методом исследования. Далее Н. И. Ткачев отмечает, что при вынесении решения наиболее ярко проявляется первая гносеологическая функция непосредственного познания. Хотя в целом познание суда опосредованно, процесс рассмотрения дела основан на непосредственном познании^[40]. Таким образом, Н. И. Ткачев, допуская использование результатов непосредственного познания, отводил ему преимущественно вспомогательную роль в системе опосредованного судебного познания, т. е. доказывания.

Отстаивая аналогичную позицию, Ю. К. Осипов отмечал следующее: во-первых, опосредованное познание немыслимо в отрыве от непосредственного, во-вторых, объектом непосредственного познания являются юридические факты, процессуальные действия, являющиеся актами распоряжения объектами процесса, доказательственные факты, факты, имеющие процессуальное значение, в-третьих, судом непосредственно воспринимаются средства доказывания^[41].

Не оспаривая непосредственный характер восприятия судом судебных доказательств и диалектическую связь непосредственного и опосредованного познания, представляется, что исследуемую форму судебного познания в данном случае нельзя рассматривать как самостоятельную. Она суть стадия процесса доказывания, необходимый элемент исследования доказательств в суде. Собственно непосредственное познание имеет место в том случае, когда суд визуально наблюдет факты, с наличием которых норма права связывает определенные юридические последствия. Знание, возникающее при непосредственном познании, есть знание о фактах, а не о доказательствах, что свойственно опосредованной форме познания. Аналогичное можно отметить относительно применения специальных познаний в гражданском судопроизводстве, когда непосредственная форма является лишь одним из методов экспертного исследования, результаты которого представлены в заключении эксперта. В «чистом» виде непосредственное познание применимо в отношении фактов, не требующих для их познания специальных знаний и доступных для непосредственного чувственного восприятия. Таким образом, непосредственное познание как форма судебного познания предполагает отсутствие промежуточного звена между субъектом и объектом познания и является самостоятельным способом установления фактических обстоятельств дела. Непосредственная форма восприятия как этап опосредованного познания или метод исследования нельзя рассматривать в качестве самостоятельной непосредственной формы познания.

Непосредственное познание имеет свои сильные и слабые стороны. Для непосредственного познания доступны только факты, совершающиеся в настоящем и в пределах возможностей органов чувств человека. При этом вероятность судебных ошибок сводится до минимума и одновременно возрастает убедительность воспринятых судом фактов.

Непосредственную форму познания отличает большая убедительность. Суд и все участники судопроизводства получают сведения о фактах непосредственно, а не через опосредующее звено. При непосредственном восприятии процесс познания является гласным во всех своих элементах. Если присутствующие при осмотре дома видят, что этот дом находится в разрушенном состоянии, и суд констатирует этот результат, то вряд ли познание этого же факта с помощью свидетельских показаний будет более убедительным.

Опосредованное познание имеет больше возможностей (С. В. Курылев). Его преимущества состоят в том, что, во-первых, познаются факты, существующие не только в настоящем, но и в прошлом; во-вторых, познаются факты, недоступные для восприятия судом; в-третьих, оно позволяет более глубоко проникнуть в сущность вещей и явлений. Одновременно опосредованное познание характеризуется большей вероятностью ошибок, поскольку допускает ошибки не только восприятия, но и умозаключения.

По мнению отдельных специалистов, юридические факты по делу могут восприниматься судом непосредственно, без доказательств, в очень редких случаях^[42]. Данное мнение представляется недостаточно обоснованным. Непосредственное познание широко применяется для установления юридических фактов процессуального характера (факт заключения мирового соглашения, отказ от иска, признание иска и пр.), а также материально-правового значения (размер занимаемой стороной жилой площади, характер жилого помещения, планировка спорной квартиры, совершение ответчиком в судебном заседании действий, устраняющих препятствия в праве пользования определенными благами, и др.). Например, по делу о расторжении договора пожизненного содержания с иждивением суд может непосредственно воспринимать физическое и материальное положение истца в зале судебного заседания (неухоженность пожилого человека, признаки плохого питания, грязная и рваная одежда), что служит убедительным подтверждением невыполнения условий договора о надлежащем содержании истца. Довольно широкое непосредственное восприятие фактов, имеющих значение для разрешения дела по существу, дает основание для выделения его в качестве самостоятельного способа судебного познания. Итак, юридически значимые для дела обстоятельства познаются участниками судопроизводства как путем непосредственного восприятия, так и опосредованно — при помощи доказательств.

Таким образом, доказывание является разновидностью судебного познания, имеет познавательный и процессуальный элементы. В ходе доказывания в соответствии с нормами права последовательно и упорядоченно устанавливаются обстоятельства, имеющие значение для правильного и своевременного рассмотрения и разрешения гражданского дела.

• [1] Гольмстен А. X. Учебник русского гражданского судопроизводства. Краснодар, 2004. С. 184.
• [2] Васьковский Е. В. Учебник гражданского процесса. Краснодар, 2003. С. 289.
• [3] Клейнман А. Ф. Основные вопросы теории доказательств в советском гражданском процессе // Избранные труды. Т. I. Краснодар, 2008. С. 141.
• [4] Юдельсон К. С. Проблема доказывания в советском гражданском процессе. М., 1951. С. 33−34.
• [5] Треушников М. К. Судебные доказательства. М., 2005. С. 43.
• [6] Решетникова И. В. Доказывание в гражданском процессе. М., 2010. С. 23.
• [7] Баулин О. В. Бремя доказывания при разбирательстве гражданских дел. М., 2004. С. 37.
• [8] Власов А. А. Адвокат как субъект доказывания в гражданском и арбитражном процессе. М., 2000. С. 20; Баулин О. В. Бремя доказывания при разбирательстве гражданских дел. М., 2004. С. 10 и др.
• [9] Гражданский процесс. Курс лекций, читанных проф. Ю. С. Гамбаровым. 1894/95 акад. г. // Гражданский процесс: хрестоматия / под ред. М. К. Треушникова. М., 2005. С. 93.
• [10] Энгелшан И. Е. Курс русского гражданского судопроизводства // Гражданский процесс: хрестоматия / под ред. М. К. Треушникова. М., 2005. С. 115.
• [11] Гражданский процесс / под ред. М. К. Треушникова. М., 2010. С. 25.
• [12] Чечина Н. А. Гражданские процессуальные правоотношения. Л., 1962. С. 15−22 и др.
• [13] Решетникова И. В. Курс доказательственного права в российском гражданском процессе. М., 2000. С. 83; Сахнова Т. В. Курс гражданского процесса: теоретические начала и основные институты. М., 2008. С. 352−353.
• [14] Треушников М. К. Судебные доказательства. М., 2005. С. 44; Баулин О. В. Бремя доказывания при разбирательстве гражданских дел. М., 2004. С. 24.
• [15] Там же.
• [16] Гуреев Π. П. Теория судебных доказательств в советском гражданском процессуальном праве // Курс советского гражданского процессуального права. Т. I. М., 1981. С. 345 и др.
• [17] Треушников М. К. Судебные доказательства. М., 1997. С. 45.
• [18] Коломыцев В. И. Письменные доказательства. М., 1978. С. 56−57.
• [19] Давлетов А. А. Основы уголовно-процессуального познания. Свердловск, 1991. С. 143.
• [20] Корнев Г. П. Методологические проблемы уголовно-процессуального познания. Н. Новгород, 1995. С. 92−93.
• [21] Баулин О. В. Бремя доказывания при разбирательстве гражданских дел: автореф. дис. … докт юрид. наук. М., 2005. С. 10.
• [22] Юдельсон К. С. Проблема доказывания в советском гражданском процессе. М., 1951. С. 33.
• [23] Клейнман А. Ф. Новейшие течения в советской науке гражданского процессуального права (очерки по истории). М., 1967. С. 47.
• [24] Ванеева Л. А. Судебное познание в советском гражданском процессе. Владивосток, 1972. С. 43.
• [25] Анисимова Л. И. Доказывание по гражданским делам // Советское государство и право. 1983. № 10. С. 112; Молчанов В. В. Собирание доказательств в гражданском процессе. М., 1991. С. 9.
• [26] Молчанов В. В. Там же.
• [27] Осипов Ю. К. К вопросу о соотношении судебного познания и судебного доказывания // Сборник научных трудов Свердловского юридического института. Вып. 7. Свердловск, 1967. С. 228.
• [28] Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 418.
• [29] Философский энциклопедический словарь. С. 444.
• [30] Осипов Ю. И. К вопросу о соотношении судебного познания и судебного доказывания // Сборник научных трудов Свердловского юридического института. Вып. 7. Свердловск, 1967. С. 228.
• [31] Курылев С. В. Основы теории доказывания в советском праве. Минск, 1969. С. 12−13.
• [32] Строгович М. С. Курс уголовного процесса. М., 1958. С. 169.
• [33] Старченко А. А. Логика в судебном исследовании. М., 1958. С. 13, 31.
• [34] Малышев К. И. Курс гражданского судопроизводства. Т. I. СПб., 1874. С. 275−276; Спасович В. Д. О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством. Т. 3. СПб., 1890. С. 168−171.
• [35] Спасович В. Д. О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством. Т. III. СПб., 1890. С. 168−169.
• [36] Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. II. СПб., 1897. С. 202.
• [37] Ткачев Н. И. Законность и обоснованность судебных постановлений по гражданским делам. Саратов, 1987. С. 36−37.
• [38] Курылев С. В. Основы теории доказывания в советском правосудии. Минск, 1969. С. 16−17.
• [39] Там же. С. 39−40.
• [40] Там же. С. 48−49.
• [41] Осипов Ю. К. К вопросу о соотношении судебного познания и судебного доказывания // Сборник научных трудов Свердловского юридического института. Вып. 7. Свердловск, 1967. С. 218−219.
• [42] Гражданский процесс / под ред. М. С. Шакарян. М., 1993. С. 178−179.