Теоретическая нагруженноегь факта

Тезис о теоретической нагруженное™ факта возник как реакция на неопозитивистскую программу поиска абсолютного эмпирического базиса познания. Тезис подчеркивает тесную связь научного факта и теоретического контекста. Суммируем ряд основных моментов этой связи.

Науку интересуют не все факты вообще, а только существенные (т.е. научное познание селективно). Факты представлены в научном познании нс «в чистом виде», а всегда выражены в некотором теоретическом языке (имеющем собственные онтологические допущения, исходные понятия, границы выразительных возможностей и т. п.). Факты всегда хотя бы минимально обработаны и осмыслены, включены в какую-либо исходную интерпретирующую теорию. Факты получают собственно фактуальный статус и сопутствующие ему логические свойства (инвариантность, элементарность) только посредством теоретического же решения.

Но — как и всегда в случаях, когда речь идет о соотношении эмпирической и теоретической составляющих, — не следует бросаться в другую крайность — пантеоретизма.

На смену неопозитивистскому эмпиризму была выдвинута так называемая холистская концепция (греч. holos — целый, весь), последовательным защитником которой выступил У. Куайн. Если неопозитивистская программа предполагала, что научные теории могут быть в некотором роде составлены из первичных эмпирических элементов, то постпозитивистская идея, напротив, исходит из несводимое™ (нередуцируемости) теории к внетеоретическим элементам. Или, выражаясь иначе, холизм утверждает главенство целостной теории над ее составными частями.

Однако это привело к новой крайности, теперь уже противоположного сорта: стало представляться, что «все есть теория», а пресловутая твердая почва опыта есть продукт самой же теории. В такой ситуации можно прийти к выводу, что научная теория вообще не нуждается в опыте!

Таким образом, тезис о теоретической нагруженное™ факта при доведении до предела неминуемо должен был привести к абсурдным выводам. Эта опасность была замечена быстро. Например, в 1960—1970;е гг. в философии науки появилось течение «научного реализма» (У. Селларс, X. Патнэм, Дж. Смарт и другие). Его представители пытались противостоять иррационалистической трактовке науки, защищая ту точку зрения, что наука обязательно опирается на нечто реальное.

Сейчас преобладает понимание того, что в любом случае не стоит делать крайних выводов из тезиса о теоретической нагруженное™ эмпирического базиса. Из того, что научный факт обретает свой статус только внутри теоретического контекста, не следует, что из-за этого оказываются скомпрометированными его познавательная ценность и логические свойства.

Факт рождается в ходе научного познания сложным образом; вокруг него идет замысловатая, порой головоломная, «игра» теоретических рассуждений. Он многократно оценивается и интерпретируется, получая новые смыслы и формулировки, и в процессе этого приходит все более полное его понимание. Это означает, что факт реально включился в ход научного познания, который сам по себе достаточно сложен и заранее не предсказуем. (Что, впрочем, и делает науку столь интересным занятием.).

Те же, кто отрицает на основании этой сложности существование объективного опытного базиса вообще, просто хотели бы идти по легкому пути. Но такая позиция — следствие упрощенного взгляда на науку. Можно сказать, что это «вывернутый наизнанку» неопозитивизм. «Поскольку нет абсолютного внетеоретического базиса, то нет и опытного базиса вообще», — этот вывод на самом деле является логической ошибкой, которая называется «преувеличенной альтернативой».

Да, научный факт тесно соотнесен с теоретическим контекстом — но именно включение факта в рациональные структуры теоретизирования и методологического контроля и дает ему возможность стать достоверным, научно значимым знанием.

Трудности, которые вызывала и вызывает эта проблема, связаны с особым местоположением факта в структуре научного знания. Ведь научный факт имеет пограничное, эмпирико-теоретическое, положение: он одновременно является и представителем самой реальности, и частью теоретической системы.

Образно выражаясь, это «двойное гражданство» научного факта, т. е. сочетание его самостоятельности (позволяющей ему быть твердой почвой для науки) и соотнесенности с теоретическими системами, и выступает основным источником драматизма данной философско-методологической проблемы.

Итог.

• 1. Научная деятельность тесно связана с фактами (их сбором, объяснением, интерпретацией и т.н.). Факты выступают базисом для разработки научных теорий.
• 2. Научный факт — форма научного знания, фиксирующая достоверные данные, установленные в процессе научного познания. Он обладает такими специфическими свойствами, как методологическая контролируемость, теоретическая значимость, онтологическая универсальность.
• 3. Научный факт имеет сложную природу. На его формирование оказывает влияние широкая совокупность факторов: теоретические представления, методологические нормы, инструменты и техника, социокультурные и другие факторы.
• 4. Внутри теории логические свойства факта состоят в его инвариантности и элементарности. Однако факт не имеет некоего абсолютного значения вне теоретической системы; он получает фактуальный статус в результате сложных внутритеоретических и межтеоретических проверок.
• 5. Универсальной логической формы факта, по всей видимости, не существует. Фактуальные предложения разнообразны по своей форме. Лишь конкретный контекст научного рассуждения определяет, что в данном случае рассматривается как факт.
• 6. Тезис теоретической нагруженности факта сыграл большую роль в опровержении неопозитивизма. Однако этот тезис не следует доводить до абсурда («любой факт есть лишь порождение теории»). Факт выступает и представителем самой реальности, и частью теоретической системы. Именно включение факта в рациональные структуры теоретизирования дает ему возможность быть достоверным, научно значимым знанием.