Образование и мораль как фактор становления и укрепления гражданского общества

Образование — это не просто приобретения и накопление знаний. Это формирование самого человека, развитие его способностей и потребностей, всех его творческих сил и достижение их гармонии. Решающий принцип образования: познай самого себя, познай, кто ты есть.

Образование — не просто приспособление, адаптация человека к природе, обществу, индустрии, к другим людям. Образование — наполнение нашей жизни высоким смыслом, образование — это раскрытие и развитие человеческого в человеке, утверждение человечности, это самоосуществление человека. Образование должно воспитать в человеке чувство и сознание ответственности за все происходящее в мире. Только при так понимаемом и так осуществляемом образовании могут сформироваться гуманистическая, жизнеутверждающая культура, свобода и демократия.

Бесспорно, демократия — это государство, в котором жизнь его граждан регулируется правом. Конечно, надо иметь в виду, что право формируется властью. Власть может выражать интересы широких масс народа, не может выражать интересы лишь его привилегированных групп, например, собственников. Маркс в своих статьях в «Рейнской газете» 1842—1843 гг. очень точно показал, как формируется новое право: рейнский ландтаг превратил собирание хвороста — одну из традиционных форм поддержания существования бедноты — в «кражу леса», наказуемую в качестве преступления против собственности, которая, для того чтобы стать «современной», превращается в «абсолютную». То есть юридическое обоснование собственности находится в руках самих собственников. Интересы лесовладельцев должны быть обеспечены в любом случае, «хотя бы от этого погиб мир права и свободы». Государство, формируя право, выступает в данном случае как прислужник лесовладельца.

Но, разумеется, где нет правового регулирования, там царит гоббсовский принцип войны всех против всех.

И все же в обществе, где все сферы жизни регулируются только правом, нет подлинной свободы, нравственной свободы, места для свободного нравственного выбора человека (Кант). В подлинно свободном обществе должны быть сферы, где человек спонтанно, самостоятельно принимает решения, где он оценивает свои поступки с нравственной точки зрения. Поэтому в правовом государстве должны быть установлены границы для правового регулирования сфер жизни и деятельности человека. В частности, право может и должно регулировать брачно-семейные отношения, но оно, конечно же, не может побудить супружескую пару жить в любви. Право не может контролировать, регламентировать внутренние устремления людей.

Свободные люди в подлинно свободном обществе регулируют свои отношения, решают свои проблемы, наряду с правом, все в возрастающей мере с помощью таких средств, как нравственность, как мораль. В сущности, о правовом порядке можно говорить лишь там, где признается, что общество независимо от государства располагает средствами и санкциями, с помощью которых оно может заставить отдельного индивидуума соблюдать общепринятые правила нравственности. Именно такие институты гражданского общества, как семья, школа, церковь, соседские или иные общины, разного рода добровольные организации и союзы и т. д., способны играть такую роль.

Мораль, в сущности, выше и сильнее права и политики. В морали больше общечеловеческого содержания. П. А. Кропоткин, в частности, полагал, что человеческому обществу в большей мере присуща не классовая (политическая) борьба, являющаяся своеобразным отражением дарвиновской борьбы за существование, а взаимопомощь, которая опирается на отличающий всех животных инстинкт общительности. По мере развития общества на базе принципа общительности и взаимопомощи, как исходном принципе нравственности, формируется другой нравственный принцип — справедливость, которая выступает как требование равноправия и равноценности всех членов общества^[1]. С этими идеями Кропоткина во многом перекликаются идеи С. Н. Булгакова и Н. А. Бердяева, полагавших, что в основе справедливого общественного устройства лежит любовь, являющаяся онтологическим принципом бытия и жизни человека.

Конечно, политика предполагает знание проблемы, точный учет интересов, расчет шагов, направленных на достижение цели. И все же без морали невозможно принять правильных, честных политических решений. Гражданин, в том числе и политик, должен спрашивать себя: к чему ведут мои действия и для меня самого и прежде всего для других. Если я действую в духе сочувствия тем, кто страдает, я действую политически ответственно и, вместе с тем, политически морально.

Конечно, демократия — это выборы, разделение властей, парламент, Конституция, это свободы и права человека. Вместе с тем, демократия — это социальная защищенность граждан. Политическая свобода служит гарантией личной свободы, но не может ее заменить. (Б. Констан). Подлинно демократическое свободное государство — государство, стремящееся преодолеть раскол общества на богатых и бедных. Без свободы от нужды человечность не утвердить. Человек, живущий в нужде, в страхе перед завтрашнем днем, не свободен, он не может чувствовать себя гражданином. Более того, как справедливо отмечал Платон, где бы не появлялась нарушающая гармонию жажда богатств — всюду «начинает зарождаться и война, и неприязнь». Бесспорно, собственность исторически была гарантией свободы. Человек, имеющий собственность, в принципе был в состоянии сказать «нет» в случае, если «да» вело к отказу от свободы. Бесспорно, индивидуализм, основанный на отождествлении личной свободы и частной собственности, стал могучим стимулом развития производительных сил, общественного развития и формирования политической демократии. Но что, же такое собственность? Имущество, блага, заработанные собственным трудом? Имущество, блага как результат эксплуатации наемного труда? Первый случай — бесспорен. Заработанное должно принадлежать труженику. И понятно, что собственность в данном случае никогда не будет чрезмерной; она обеспечит труженику и его семье достойную жизнь, не более того. Во втором случае собственность здесь может привести к чрезмерной экономической власти, а вследствие этого, — и к чрезмерной, порой неконтролируемой, политической власти. Собственность, как очевидно, в принципе не только экономическая, но, вместе с тем, и политическая и этическая категория.

К тому же, современная история показывает, что собственность — отнюдь не абсолютная гарантия свободы. В фашистской Германии никто не нападал на собственность, никто ее идеологически не дискредитировал, но были ли там собственники свободными? Были ли они уверены в своем будущем? Очевидно, только те, кто служил тоталитарному режиму.

С этической точки зрения чрезмерная собственность аморальна. Она — посягательство на свободу другого. Действительно, если я имею дом, квартиру, машину, то ясно, что в принципе и другой может иметь дом, квартиру, машину. Во всяком случае, мое владение определенным имуществом, подобном перечисленному выше, не есть посягательство на свободу другого. Но если я имею завод, то, чтобы он функционировал, нужны рабочие. Люди, работающие на моем заводе, уже не свободны. Во-первых, они не могут им распоряжаться, во-вторых, они имеют то или иное количество жизненных благ постольку, поскольку я их им предоставляю. В-третьих, раз они пришли на мой завод, это значит, что своего завода они не имеют. И если целые социальные группы или классы будут не имущими, то ясно, что ни о какой свободе в данном случае говорить нельзя. Ведь формула свободы: я могу, если я хочу. Но в отношении собственности это неприменимо: я хочу иметь завод, но я этого не могу. Все не могут быть богатыми. Ясно, что богатые живут за счет бедных. Это очевидно как по отношению к отдельной стране, так и в международном плане. Как говорил видный деятель Великой Французской революции Мирабо, имеются только три способа существовать: нищенствовать, воровать и получать жалование. Может быть, сказано слишком остро, но это правда. Большая собственность — это «кража» (Прудон). Поэтому, в гражданском обществе акцент должен быть сделан не на апологию частной собственности, а на утверждение права, на развитие демократии, на воспитание гражданина.

Человек, в конце концов, не экономическое, а социальное существо. Стремление к собственности, к прибыли — не единственный его импульс. Адам Смит, очевидно, ошибся, полагая, что частная собственность и прибыль — главный мотив деятельности человека. В наше время экономическая основа свободы коренится отнюдь не исключительно в частной собственности, но, скорее в плюрализме форм собственности: частной, муниципальной, кооперативной и — обязательно — государственной как противовеса эгоистическим корпоративным интересам, как гаранта защищенности тех социальных слоев, которые еще или уже не могут эффективно участвовать в экономической, трудовой деятельности. Во всяком случае обеспечение по старости, инвалидности, пособие по безработице, в случае потери рабочего места, болезни, смерти родителей, поддержка студентов, школьников, малолетних детей и т. п. — задача, прежде всего государства. Социальное государство обязано стремится обеспечить право своих граждан на труд, на заработную плату, гарантирующую средний прожиточный минимум, на равную оплату за равный труд, на жилище, образование, здравоохранение, отдых и т. д.

Эти права государство обязано не только провозгласить, но реально обеспечить. Когда граждане голодают, не могут найти работу, болеют, не имеют возможности получить образование, утверждать, что государство является демократическим только на том основании, что оно провозглашает все эти права, необоснованны^[2]. Между нищетой, неграмотностью, бескультурьем, беспорядками, насилием и репрессиями властей существует прямая связь.

В любом случае человек, его жизнь, развитие и благополучие — решающий критерий справедливости общества. «Ничто не возмущает нас больше, чем несправедливость: все другие виды зла, которые приходятся нам терпеть, ничто по сравнению с ней», — так сказал в свое время И. Кант. Как пишет уже наш современник Д. Роулз в своей книге «Теория справедливости», справедливость — первая добродетель социальных институтов, как истина — системы мышления. Какой бы простой и экономичной ни была теория, она должна быть отвергнута или пересмотрена, если она не соответствует истине; аналогичным образом, законы и институты, какими бы эффективными и хорошо организованными ни были, должны быть расформированы или ликвидированы, если они несправедливы.

Но каковы конкретно составляющие социальной справедливости? В первую очередь — жизненный уровень народа. Экономика, экономическая эффективность — не самоцель. Экономика должна служить тому, чтобы неуклонно, шаг за шагом повышать благосостояние народа, улучшать все стороны жизни людей и тем создавать благоприятные условия для гармоничного развития личности.

К сожалению, в России власть задачу повышения жизненного уровня народа всегда решала плохо. Наш народ все еще не обеспечен высококачественными продуктами питания и предметами потребления. У нас плохо решались, а из-за пренебрежения нынешних властей стали еще хуже решаться проблемы образования и здравоохранения. Нет заметных продвижений и в решении жилищной проблемы.

Конечно в условиях, когда не удовлетворяются необходимые материальные и духовные потребности, любые рассуждения о разумных, здравых потребностях, о том, что понимать под уровнем и качеством жизни, звучат, мягко сказать, раздражающе.

Тем не менее, это важный вопрос теоретического и нравственного порядка. Это, разумеется, и важный вопрос образования. Естественно, проповедовать аскетизм, воспевать бедность — негуманно, но вместе с тем общество (и образование) должно решительно выступать и против вещизма, накопительства, безудержной погони за материальными благами как принципа жизни наших сограждан. Точно так же демократическому обществу, несомненно, чужд тот тип человека, который стремится получать от общества, без всякого контроля за его трудом все, что только он пожелает.

Будущее демократическое и справедливое общество предполагает новый образ жизни нового человека, который далек от обывателя, способного требовать невозможного.

К сожалению, у нас в стране за годы советской власти у многих людей вошло в привычку иждивенчество, удовлетворение тем, что гарантировало государство на основе принципа уравнительного распределения. Наряду с этим на современном этапе развития нашего общества, вследствие безоглядного внедрения рыночных отношений и недостатка культуры, многие люди сформировали извращенное представление об истинных интересах и ценностях личности: непомерно возвеличивают свое Я, их эгоистические потребности принимают столь гипертрофированные формы, что становятся опасными для общества.

Общество, разумеется, должно выступать за полное удовлетворение всех тех материальных благ, которые создают возможность человеку жить в достатке, удобно, достойно, которые обеспечивают необходимые предпосылки для его физического и духовного развития, для всестороннего расцвета его способностей и талантов.

Конечно, определить меру материальных благ, необходимые человеку для полноценной во всех отношениях жизни, нелегко. Это зависит от реальных возможностей общества, от его социальных и нравственных ценностей, от ценностных ориентаций самой личности. Во всяком случае, эта мера должна быть.

Причем, если в деле удовлетворения материальных потребностей все же необходимо известное самоограничение, то в сфере духовных запросов никакие ограничения в принципе недопустимы. Вместе с тем подлинное духовное богатство базируется все-таки на некоторой «односторонности»: целеустремленности, увлеченности, преданности человека какой-либо одной идее, концентрации всех его духовных сил на одном главном деле. Устремленность ко всему может обернуться опасностью дилентатизма.

Получая от общества все необходимое для труда, образования, охраны здоровья и отдыха, гражданин обязан участвовать своим трудом в создании таких же благ для других, для общества в целом. Трудовой вклад в общее дело должен служить мерой получаемых человеком благ, его достоинства, определяет положение, которое он занимает и в коллективе, и в обществе в целом.

В этом суть, коренная основа социальной справедливости, представляющей важнейший фактор единства и стабильности общества и государства.

Разумеется, воплощение в жизнь принципа оплаты по труду в нашем обществе — дело будущего. Пока же люди, принадлежащие к власть имущим и к аппарату, их обслуживающему, а также владельцы крупных капиталов получают доходы, явно не соответствующие затратам их труда, в результате чего социальная дифференциация в современном российском обществе резко возрастает.

Вместе с тем здесь возникает важный вопрос: как соединить принцип распределения благ по количеству и качеству труда с идеалом о социальном равенстве людей, без стремления к реализации которого не может утверждаться действительно гуманное, свободное демократическое общество?

Ведь принцип оплаты по труду в силу того, что различные люди имеют неодинаковые способности, а также неодинаковое семейное положение и т. п., предполагает известное неравенство в пользовании материальными и духовными благами.

И тем не менее, как это ни парадоксально звучит, именно принцип распределения по труду обеспечивает продвижение по пути социального равенства. Уже тот факт, что используется единая мера — труд, ставит людей, во всяком случае, большинство людей, в одинаковое положение, дает им равные шансы. Распределение по труду побуждает каждого полнее развивать свои способности, повышать квалификацию и образование; и это очевидно способствует все большему уменьшению различий в культурно-техническом и профессиональном уровне.

Но, разумеется, важнейшую роль в деле обеспечения фактического равенства граждан должен иметь создаваемый обществом (государством) фонд социальной защиты. Он должен играть решающую роль в развитии общегосударственных систем народного образования, здравоохранения и социального обеспечения, в улучшении условий жизни и отдыха людей, т. е. смягчать объективно неизбежные различия в материальном положении отдельных граждан, семей, социальных групп, выравнивать социально-экономические и культурные условия для воспитания детей, способствовать ликвидации малообеспеченности отдельных групп.

Сегодня немало теоретиков и особенно публицистов проблему социального равенства замалчивают или дискредитируют как утопическую, как псевдопроблему. Конечно, в обществе, где господствует частная собственность, рынок и конкуренция, создающие условия для недобросовестных людей жить вовсе не по труду, а напротив, с помощью эксплуатации присваивая прибавочный продукт, произведенный трудом других людей, достижение социального равенства невозможно.

И тем не менее, если мы хотим создать свободное, демократическое общество, мы должны рассматривать социальное равенство в качестве важнейшей цели.

Стремление к социальному равенству извечное, оно непреодолимо. Об этом свидетельствует вся история человечества. Великий мудрец древнего Китая Конфуций требует преодоления поляризации богатства и бедности среди населения. «Когда богатства распределяются равномерно, то не будет бедности, когда в стране царит гармония, то народ не будет малочислен; когда царит мир (между верхами и низами), не будет опасности свержения правителя». Знаменитый древнегреческий философ Пифагор (570—490) полагал, что равенство — это справедливость, что за равное необходимо воздавать равное. Другой знаменитый грек — Демокрит также считал, что справедливость требует надлежащей меры в имущественных отношениях. Аристотель рассматривал справедливость как «одинаковую пропорцию взаимных отношений»; он подчеркивал, что этой пропорциональностью держится вея общественная жизнь; целомудрие и справедливость разрушаются от излишка и от недостатка, а через середину сохраняются. Искажение принципа справедливости, нарушение относительного равенства является, по Аристотелю, главной причиной всякого рода социальных возмущений.

Важно запомнить

Без социального равенства нет и подлинной свободы. Социальное равенство безусловно ограничивает произвол. Но настоящую свободу — свободу развития личности, напротив, обеспечивает. Свобода личности имеет много граней. Главное — быть внутренне свободным. Свобода, писал Кант, есть «основание достоинства человека и всякого разумного „естества“». Без свободы нет человеческого достоинства, нет личности.

Как отмечал, И. Фихте, то, что человек представляет собой по рождению и по воспитанию, сложившийся под влиянием известных общественных условий, во многом не суть его собственная сознательная деятельность. Самосознание же есть собственное дело человека, которое изменяет его состояние, делает из него другое существо, превращает его зависимость в свободу. Это изменение по его собственной воле в самой глубине его существа. Воля — это требования к самому себе. Эти требования, считает Фихте, должны заключаться в следующем: пожелай стать самостоятельным, сделай себя свободным и пусть все, что ты есть, что ты думаешь и делаешь, будет поистине твоим собственным делом.

• [1] Кропоткин П. А. Этика. М.: Политиздат, 1991. С. 280.
• [2] Кстати, то, что сегодня называют правами, во многом — лишь моральныетребования, потому что как права они фактически не соблюдаются нигде.