Методы эмпирического познания

Абстрагирование

Абстрагирование — это способ замещения некоторого чувственно данного объекта его мысленным конструктом, моделью, образом (абстрактным объектом). Это замещение осуществляется с помощью двух мыслительных процедур: 1) посредством фиксации только некоторых наблюдаемых свойств чувственно данного объекта и отвлечения от остальных его свойств как «несущественных» в данном познавательном контексте; 2) путем объективации выделенного содержания и придания ему статуса самостоятельного существования, независимого от других свойств наблюдаемого объекта и самого объекта. Результаты абстрагирования называются абстрактными объектами или абстракциями. Необходимо отметить, что содержание многих абстракций, особенно научных, может «поставляться» не только чувственной ступенью познания, но и рациональной. Например, конструктивной деятельностью воображения («продуктивного воображения», по Канту) и мышления, либо аналитической деятельностью мышления, когда могут создаваться абстракции от абстракций различной степени общности. Если на начальной стадии эмпирического познания в науке методом образования общих понятий является фиксация отдельных свойств и отношений содержания чувственного опыта («дерево», «стол», «тяжелый», «тяжесть», «громкий», «светлый», «цвет», «свет» и т. д.), то на зрелой стадии эмпирического познания используется уже метод мысленного конструирования «абстракций от абстракций». С его помощью переходят от менее общих абстракций к абстракциям более общим, вплоть до наиболее общих понятий науки и философии. Например: «береза —> дерево —» растение", или «пять —> натуральное число —» число", или «повторение —» последовательность —> закон" и т. д. Одной из главных.

«философских тайн» процесса абстрагирования, ставшей одной из причин идеализма, была онтологизация, или объективирование содержания различных абстракций, особенно абстракций высокого уровня («абстракций от абстракций»). В результате абстракциям более высокого уровня неправомерно придается статус, равнозначный объективному статусу менее общих абстракций, из которых они были получены, а иногда и объективному статусу самой материальной действительности. В логике и методологии науки эта познавательная ситуация известна как проблема отношения вещи и ее свойств, или как проблема «вещь — свойство — отношение». Правильное решение этой проблемы состоит в понимании того, что категории «вещь», «свойство» и «отношение» — это абстракции разных уровней, что абстракция «вещь» является исходной по отношению к абстракциям «свойство» и «отношение». Хотя различение онтологического статуса абстракций весьма полезно, необходимо, однако, помнить, что любое такое различение всегда относительно и конкретно, а его целесообразность и правильность в каждом конкретном случае зависят как от познавательных задач, так и от конструктивной свободы мышления и возможностей языка. Необходимость и методологическую эффективность различения абстракций разных уровней убедительно продемонстрировал в свое время в отношении языка математики видный британский философ, математик и логик Б. Рассел. Он разработал семантическую теорию типов (или уровней) математических абстракций для теории множеств, распределив все основные понятия этой теории, такие как «множество», «элемент множества», «свойство множества», «множество нормальных множеств», «множество множеств», «множество всех множеств», но различным уровням абстрактности (абстракции нулевого уровня — имена объектов, абстракции первого уровня — имена свойств объектов, абстракции второго уровня — имена свойств свойств объектов и т. д.). Рассел показал, что распределение абстракций теории множеств по разным уровням позволяет избежать образования в этой теории предикативных функций, т. е. таких функций, элементом которых является сама эта функция. Это делает невозможным образование в теории множеств таких предикативных понятий, как «множество множеств» или «множество всех множеств». Наличие последних неизбежно приводило теорию множеств к логическим парадоксам типа парадокса «наибольшего кардинального числа» или «множества всех множеств», или к формулированию семантических парадоксов типа «лжец». Именно не различение в философии и теоретическом естествознании абстракций разных уровней лежало в основе возникновения таких неверных концепций, как энергетизм, релятивизм, тепловая смерть Вселенной, а также философского иррационализма, разного рода социальных утопий типа коммунизма, технократизма и т. п. Все эти концепции основаны на отождествлении онтологического статуса объекта и его свойств и придания свойствам объектов самостоятельного и первичного по отношению к ним онтологического статуса.

Необходимо помнить, что любая абстракция (понятие) и любая концепция (а последняя состоит из определенного множества абстракций) всегда имеет ограниченную сферу своей применимости или, лучше сказать, своей эффективной и корректной применимости. Это касается и всех философских концепций и теорий. Дело в том, что любой отдельный объект, не говоря уже о реальности в целом, имеет (как показывает опыт познания, в том числе и научного) неограниченное число свойств, аспектов, отношений как внутри себя, так и во взаимодействии с другими объектами. Любые же понятия именно благодаря своей определенности имеют ограниченное содержание и, как следствие, конечную разрешающую силу по отношению к «высвечиванию» тех или других сторон познаваемой с их помощью действительности. В литературе по логике и методологии науки ограниченная сфера эффективной (и разумной) применимости любых понятий получила название «интервал абстракции» |6]. С позиций интервального подхода любые попытки объявить какое-либо конкретное (всегда конечное по своему содержанию) описание познаваемого объекта абсолютно полным, универсальным или единственно адекватным являются методологически неправомерными. К этому, правда, надо добавить, что как отдельная абстракция, так и теория не являются и абсолютно адекватным, абсолютно истинным описанием объекта даже в своем интервале, так как ни одно понятие не обладает абсолютной определенностью своего содержания. Все понятия и теории так или иначе всегда опираются в своем содержании на некую интуитивную и не до конца артикулируемую основу, имеющую контекстуальный характер и статус «неявного знания» (неважно при этом — личного или коллективного). В развитии физического познания эта ситуация гносеологической неполноты любой теории была четко зафиксирована в квантовой механике Н. Бором введением принципа дополнительности в отношении корпускулярного и волнового описания поведения электрона и других элементарных частиц. В математике это стало фактом после доказательства К. Геделем принципиальной неполноты любых формализованных представлений математических теорий. Из признания ограниченной области применимости любой абстракции и теории следуют два важных методологических вывода: 1) необходимо фиксировать для каждого понятия и теории конкретную область их эффективной применимости; 2) необходимо считать вполне естественным и закономерным явлением в развитии науки плюрализм научных построений, оказывая всемерную поддержку процессу пролиферации научных концепций и теорий как важнейшему ресурсу развития науки и повышения ее информационной емкости в целом (П. Фейерабенд). При этом важно еще раз подчеркнуть, что ограниченную область своей эффективной применимости имеют не только конкретно-научные абстракции, но и все философские понятия, включая самые общие категории (мир, объект, субъект, сознание, бытие, система, материя и др.).

В истории философии и методологии науки издавна обсуждается вопрос о том, чем определяется характер абстрагирующей деятельности познания и содержание эмпирических (абстрактных) объектов и понятий. На этот вопрос были даны два альтернативных ответа, которые и поныне остаются предметом философских разногласий. Первый ответ известен как позиция сенсуализма и материализма. Эта позиция состоит в утверждении, что единственным фактором, детерминирующим содержание эмиирических понятий, является чувственный опыт (сенсуализм) или содержание «вещи в себе» (материализм): Аристотель, Дж. Локк, сторонники трактовки процесса познания как отражения. Второй ответ гласит: содержание эмпирических понятий и объектов детерминируется не только чувственным опытом субъекта и взаимодействием познающего сознания с миром объектов (миром «вещей в себе»), но и всей структурой сознания познающего субъекта. Она включает: а) некоторые априорные формы чувственного восприятия (пространство и время) и мышления (категории) как необходимые условия осуществления самого акта научного познания (Г. Лейбниц, И. Кант, Э. Гуссерль); б) накопленный ранее запас знаний, а также цели, задачи и установки познания (культурно-исторические концепции познания, деятельностная трактовка сознания, постструктурализм, постпозитивизм и др.); в) интуицию познающего субъекта как некий интеграл всего наличного опыта познающего сознания (Р. Декарт, А. Пуанкаре, Л. Брауэр, А. Гейтинг, Г. Вейль и другие). Гносеологической максиме сенсуалиста Дж. Локка — «В мышлении человека нет ничего, что бы раньше не содержалось в чувствах» — рационалист Г. Лейбниц противопоставил глубокий и неопровержимый ответ: «Кроме самого мышления». С нашей точки зрения более правы сторонники второго ответа, отрицающие сенсуалистекую трактовку сознания познающего субъекта как tabula rasa («чистую доску»). Дело в том, что любому акту чувственного познания, по крайней мере в науке, всегда предшествует некоторое ранее накопленное рациональное знание. Можно, в принципе, согласиться с эпистемологической позицией таких философов, как Кант, Гуссерль и другие, которые утверждают, что бесструктурного сознания не может быть, но определению, как не может быть бесструктурных вещей вообще, иначе о какой-либо их качественной специфике и идентификации говорить просто абсурдно. Видимо, и целостность сознания во всем богатстве его содержания, представленного интуицией, оказывает существенное влияние на формирование абстракций и особенно — на процесс сортировки всей информации на существенную, менее существенную, несущественную или вообще не имеющую никакого отношения к данной познавательной задаче. Антисенсуалистская теория эмпирического познания привела к разработке достаточно богатой архитектоники сознания познающего субъекта. Она включает в себя такие элементы, как априорное знание, категориальная апперцепция, когнитивная установка, предвосхищение, предпонимание, горизонт ожидания и т. д.

В терминах современной эпистемологии и философии науки две отмеченные выше альтернативы в трактовке природы образования абстракций на уровне эмпирического познания известны, с одной стороны, как концепция наивного реализма, а с другой — как противостоящая ей концепция предпонимания. Для наивных реалистов сознание познающего субъекта абсолютно прозрачно для воздействующего на него объекта и никак не опосредовано миром человеческой субъективности, накопленным субъектом знанием, в том числе и имеющимися у него теоретическими представлениями и идеями, окружающей познающего субъекта социокультурой и т.н. Точку зрения наивного реализма когда-то активно отстаивали и обосновывали французские материалисты XVIII в. (Ж. Ламетри, П. Гассенди и другие), позднее — позитивисты и некоторые представители марксистско-ленинской теории познания как отражения (Т. Павлов, Ф. Георгиев и другие). В современной западной эпистемологии точка зрения наивного реализма представлена сторонниками эволюционной эпистемологии, такими как Г. Фоллмер, Э. Ойзер и другие. Однако подавляющее большинство современных эпистемологов и философов науки не разделяют позицию наивного реализма по вопросу образования эмпирических понятий. Эту позицию резко критикуют сегодня представители других эпистемологических направлений: сторонники радикального конструктивизма (П. Вацлавик, Е. Глазерфельд, У. Матурана и другие), постструктурализма (Ж. Деррида, Ж. Лакан, Р. Барт, Ю. Кристева и другие), постпозитивизма (К. Поппер, Т. Кун, Ст. Тулмин, М. Полани, П. Фейерабенд), социокультурной и деятельностной интерпретации результатов процесса научного познания (В. Лекторский, М. Мамардашвили, В. Библер, Н. Мотрошилова, П. Гайденко и другие). Все они, так или иначе, но разделяют теорию «предпонимания», согласно которой познание любого фрагмента бытия, осуществляемого как индивидуальным, так и коллективным субъектом, всегда опирается на некоторое предшествующее знание. Предпонимание, в отличие от понимания, дорефлексивно и часто бессознательно, в его основе лежат некоторые объективные структуры, данные субъекту либо вместе с его генотипом, либо усваиваемые субъектом в процессе его обучения и социализации через язык и поведение. Структуру предпонимания образуют такие элементы, как «пред-мнение», «пред-рассудок», «нред-видение», «предвосхищение» и др. В своей главной функции предпонимание выступает как соотнесение и оценка любого нового объекта, попадающего в горизонт жизненного мира субъекта, со всем имеющимся у познающего субъекта внутренним миром и жизненным опытом. Их содержание во многом определяет сам способ отношения субъекта к познаваемому объекту, постановку вопросов к объекту, тем самым во многом предопределяя и его истолкование.

Следующим методом эмпирического познания (после формирования эмпирических объектов и их именования с помощью соответствующих терминов) является описание наблюдаемых свойств и отношений объектов на определенном языке.