Лев Иосифович Петражицкий

Лев Иосифович Петражицкий (1867—1931) — философ, правовед и социолог, основатель психологической школы права и политики права. Его философская позиция основывается на идеализме, близком эмпириокритицизму, неокантианстве и психолого-правовых идеях Л. Кнаппа, В. Вундта, Н. М. Коркунова и других. Петражицкий считал, что науки о нравственности, праве и государстве должны основываться на исследовании психических явлений.

Л. Петражицкий обучался на медицинском, затем на юридическом факультетах Киевского университета. После окончания юридического факультета продолжил обучение в Берлине. С 1897 г. доктор юридических наук. В период с 1898 по 1917 г. преподавал на юридическом факультете Петербургского университета. Был депутатом I Государственной Думы, входил в состав Центрального комитета партии кадетов. После Октябрьской революции эмигрировал в Польшу, где до конца своей жизни занимал кафедру социологии Варшавского университета^[1]. Исследуя гражданское право, выдвинул идею о создании политики права — науки, изучающей психические особенности нравственного регулирования поведения. По мнению Л. Петражицкого, реальным существованием обладают только психические процессы. Остальные социально-исторические образования — это лишь их внешние проекции или «эмоциональные фантазмы». Истинные «двигатели» поведения человека — это эмоции. Среди них особое место занимают этически-моральные и правовые, а право подразделяется на интуитивное и позитивное. Государство же служит праву, обеспечивая осуществление определенной системы правовых норм, и изменяется в соответствии с его потребностями.

Основные работы Л. Петражицкого по философско-правовой проблематике: «Очерки философии права», «Введение в изучение права и нравственности. Эмоциональная психология», «Теория права и государства в связи с теорией нравственности».

Л. Петражицкого интересовал вопрос о сущности и природе права, о скрытых механизмах внешнего поведения человека. В работе «Очерки философии нрава» под философией права он понимает общее учение о праве, науку, содержащую в себе теорию и политику права.

В самом начале своих размышлений он ставит вопрос: что же такое право? Для Петражицкого «существо права» — это неразрешимая загадка, которую он пытается разгадать на основании некоего «материала», который состоит из ряда источников.

Во-первых, достоверным и непосредственно нам данным материалом для познания существа права являются наши «внутренние психические акты». Право для мыслителя — не явление или объект внешнего мира, как камень или дерево, а явление духовного мира, психическое явление нашей души. Познать право мы можем путем наблюдения, сравнения и анализа наших душевных состояний и движений.

Во-вторых, поскольку наши «внутренние психические акты» становятся причиной реальных поступков и слов, или говоря языком Петражицкого «телодвижений», то к «материалу» для познания права, как особой части человеческой психики, относится наблюдение за действиями других людей.

В-третьих, источником познания сущности права являются исторические памятники, письма путешественников, различные опосредованные сведения о действиях других людей^[2].

Кроме того, Петражицкий обращает внимание на психологические предпосылки реальных поступков на стадии принятия решения. Так, в ряде случаев, «размышляя, как нам поступить, на что решиться, мы чувствуем себя совершенно свободно»^[3]. Когда человек принимает решение, касающееся только его интересов, например, пойти на прогулку или остаться дома, в каком магазине купить книгу, он выбирает наиболее удобный вариант не испытывая особых затруднений. Но бывают ситуации, когда человек ощущает «связность воли». В одних случаях «внутренний голос», совесть подталкивает совершать или не совершать какой-либо поступок, т. е. наше поведение нормировано нашими убеждениями, это и есть психический фактор. Авторитетные импульсы, которые регулируют наше поведение, Л. Петражицкий называет императивами.

Но наше сознание связности воли или сознание долга имеют различную природу в зависимости от конкретной ситуации. Петражицкий предлагает в качестве примера принятия решения ситуацию выбора, ограниченного только внутренней мотивацией, и выбора, обусловленного объективными социально-юридическими нормами. Так, он предлагает рассмотреть пример с Иваном и Петром.

Иван находится в таком положении, что мы считаем своей нравственной обязанностью оказать ему материальную поддержку, дать взаймы или просто подарить некую сумму денег, например 10 руб.^[4] И это наш моральный выбор, решение, которое мы можем изменить без каких-либо последствий для нас. В ситуации с Петром мы договариваемся с другим лицом заранее по поводу оплаты определенной услуги. Согласно примеру Петражицкого Петр является извозчиком, которому мы обязаны заплатить за поездку 10 руб. или человеком, который выиграл у нас в карты ту же сумму. В этих примерах присутствует «авторитетный импульс» дать 10 руб., но в одном из них воля свободна, а в другом связана убеждением. Как отмечает Петражидкий, психическое отношение к Ивану принципиально отличается от психического отношения к Петру, поскольку в первом случае мы ничего не должны и руководствуемся только актом «доброй воли». Иван от нас не может ничего потребовать, это «обязанности первого рода», или нравственные. В отношениях с Петром, который заработал или выиграл, присутствует «связанность воли», это «обязанности второго рода», двусторонне связывающие атрибутивные или юридические.

Согласно логике Петражицкого словом «право» мы выражаем чувство и сознание нашей связанности по отношению к другим. «Наше право — это закрепленный за нами, принадлежащий нам, как наше добро, долг другого лица»^[5].

Теория Петражицкого вызвала неоднозначные оценки со стороны правоведов. Тем не менее любая эмоция и начинается с мысли, а действия человека зачастую опережают осознание его последствий. Отметим основные моменты в теории Петражицкого.

Во-первых, правовым психическим актом может быть норма, которая существует в душе одного человека, даже если относительно нее нет согласия со стороны общественной или судебной власти, кого-либо, кто бы испытывал эти психические состояния. Петражицкий предлагает представить ситуацию, в которой кто-либо очутился на Марсе и, встретив человекоподобное существо, вступил в правоотношения, не регулируемые земным законодательством. Туземец может забрать имущество землянина, вести себя враждебно, например, отнять нож, но несмотря на отсутствие властей, будут реализованы правоотношения между субъектом актива («положительный субъект») и субъектом права («отрицательный субъект» — субъект обязанности). Следовательно, возникают права землянина и обязанности туземца^[6].

Во-вторых, норма права не требует существования внешней реальности. Право есть психическое явление, и его элементы есть элементы психического акта, а не какие-либо явления и предметы, находящиеся вне психики. Так, человек с психическими отклонениями, сумасшедший или просто увлекшийся фантазиями может заключить договор с дьяволом, и это также будет рассматриваться как правоотношение, поскольку присутствуют объекты прав и обязанностей, несмотря на то что дьявол не является субъектом внешней объективной реальности.

В-третьих, самый важный вывод из теории Петражицкого — правовые психические акты становятся источником «психических и телесных движений», причиной индивидуальных поступков и общественных явлений.

Итак, ценность теории Петражицкого заключается в том, что он обратил внимание на внутреннюю мотивацию поступков, зачастую бессознательного характера. Здесь речь может идти не только о физиологических аффектах при совершении преступлений, но и о специфике мировоззрения современных субкультур, имеющих последствия в действиях и поступках людей (секты, молодежные субкультуры мистической направленности).

В чем же состоит своеобразие русской философии права? Есть мнение, что русской философии права как таковой не было, поскольку взгляды отечественных мыслителей формировались под влиянием западной философии права. Безусловно, в работах большинства русских философов права можно проследить присутствие западных философско-правовых идей и концепций, в особенности Канта и Гегеля. Но и самобытное своеобразие также присутствует. Немецкая и западная традиция в целом опираются в первую очередь на разум и рациональные принципы мышления, как например, у Канта в размышлениях о применимости категорического и гипотетического императивов. В русской философско-правовой культуре преобладает обращение в большей степени к душе, духу, психике, к некоему сверхъестественному началу, а не к разумному началу как таковому, которое воспринимается как сугубо прагматичное и мирское. Отечественный этикоцентризм начала XX в., идеологическое подчинение права более высоким, нравственным и религиозным ценностям связано в первую очередь с православным мировоззрением. Для православного сознания право не имеет самодовлеющей ценности, а является лишь средством.

Право меняется вместе с развитием общества, изменением в культуре и этике в целом, поэтому для юриста важно уметь согласовывать действующие и обновленные нормы права с глубинными основаниями общественной жизни, общечеловеческими ценностями морали и нравственности.

Вопросы для самоконтроля

• 1. Какие идеи русской философии права можно назвать основными?
• 2. Как понималось правосознание в русской философии нрава?
• 3. В чем русские мыслители видели цели и ценность нрава?

Литература

Гнатюк, О. Л. Охранительный либерализм Б. Н. Чичерина и либеральный консерватизм II. Б. Струве: сравнительный анализ / О. Л. Гнатюк // Вопросы философии. — 2006. — № 1.

Емельянов, Б. В. Русская философия права: история становления и развития / Б. В. Емельянов. — Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2005.

Куницын, А. П. Естественное право / А. П. Куницын. — М., 2010.

Нерсесянц, В. С. Философия права: учебник для вузов / В. С. Нерсесянц. — М.: Норма, 2008.

Погодин, С. II. К истории философии права в России / С. II. Погодин // Журнал социологии и социальной антропологии. — 2000. — № 1.

Философия права/ под ред. О. Г. Данильяна. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 2013.

• [1] Петражицкий Л. И. Словари и энциклопедии на Академике. URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/4671/%D0%9F%D0%95%D0%A2%D0%A0%D0%90%D0%96%D0%98%D0%A6%D0%9A%D0%98%D0%99.
• [2] Петражицкий Л. И. Очерки философии права. СПб., 1900. С. 9—10.
• [3] Там же. С. 11.
• [4] Сумма для начала XX в. существенная.
• [5] Петражицкий Л. И. Очерки философии права. С. 23.
• [6] Там же. С. 22−23.