Ограничения в сочетаемости глаголов и различных других семантических показателей в предложении

Очевидно, что внутрисловное, аффиксальное, выражение в глаголе различных модификационных значений всегда сопряжено с сочстасмостными ограничениями. Это является тривиальным следствием из большей или меньшей нерегулярности любых словообразовательный модификаций, в отличие, например, от словоизменительных. В то же время нс следует полагать, что лексические средства не имеют ограничений в своей сочетаемости, кроме, разумеется, тех, которые обусловлены семантической характеристикой модифицируемого и модифицирующего (см., например, выше о глаголах, чуждых идее результативности). В дальнейшем мы остановимся на некоторых ограничениях в лексической сочетаемости слов, обусловленных именно видовой характеристикой модифицируемого глагола.

Оказывается, что по-русски невозможно выразить совпадение момента речи и результата обозначаемого действия. Это происходит из-за того, что’принадлежащие совершенному виду результативные глаголы нс имеют форм настоящего времени. Результативное, как и всякое целостное действие, рассматривается как бы со стороны, производитель речи нс может быть помещен внутрь этого действия, нс может производить свое сообщение одновременно с этим действием, но только до или после него. Это создаст некоторые трудности, в частности для журналистов, ведущих репортаж с места событий. Например, Космический корабль опускается па землю (касания еще нет!) и Космический корабль опустился па землю (касание уже произошло), самый же момент (без запоздания, пусть и самого малого) Обозначить с помощью глагольной формы нельзя. Возможны лишь своего рода намеки типа Вот! Ура! Смотрите! или просто безглагольное и потому формально неоднозначное Касание!

Мы уже упоминали невозможность сочетаемости глаголов СВ с их семантикой однократности/результативности с различными показателями регулярной повторяемости. Существенно, что запретом выступает не повторяемость, а именно регулярность. Ср. несколько раз, много раз, не один раз прочитал и ежедневно, по четвергам, каждое утро читал (не прочитал).

Трудно объяснить семантическими причинами запрет на употребление глаголов СВ после конструкций, выражающих отрицательное отношение к чему-либо. Семантически трудно понять, почему нельзя не советовать, разлюбить, говорить, что не стоит, нецелесообразно, не к лицу о действиях результативных и однократных.

Зато невозможность сочетания фазовых глаголов типа начать, продолжать, кончить с инфинитивами глаголов СВ вполне семантически объяснима, поскольку эти глаголы СВ представляют действие как одноактное и ни на какие фазы нс членимое.

И.А. Мельчук и Е. В. Падучева обратили внимание еще на одно синтагматическое ограничение, связанное с видовой принадлежностью глагола. Речь идет о варьировании родительного и винительного падежей некоторых существительных мужского рода в объектном употреблении типа Дай хлеб и Дай хлеба. Известно, что вопросу о семантическом содержании этого варьирования посвящена большая литература, сводящаяся в основном к трем идеям: таким образом обозначается противопоставление известного и неизвестного предмета, таким образом обозначается противопоставление всего предмета и части предмета, между обеими формами нет семантического различия, они находятся в отношениях свободного варьирования, подобно, например, флексиям -ой и -ою у существительных.

По наблюдениям Е. В. Падучсвой, обе формы существительных в принципе могут быть возможны после глаголов СВ: купить хлеб и хлеба, дать деньги и денег, взять сахар и сахара, но скорее только покупать хлеб, давать деньги, брать сахар. При наличии еще одного дополнения варьирование вновь возможно: покупать матери хлеб и хлеба, дать на строительство деньги и денег, взять себе сахар и сахара. Нс вдаваясь в обсуждение вопроса о том, представляет ли данный запрет просто каприз языка или отражение нс открытых учеными глубинных закономерностей, отмстим лишь его относительную ценность для активной грамматики, строящейся на семантической основе и нс претендующей на порождение всех языковых форм, если между ними нет явных семантических различий. В самом деле, для активной грамматики, как мы се понимаем, вполне возможно нс-порождснис форм родительного в значении прямого объекта в описанных случаях, ей достаточно порождения только универсальных форм винительного.

Точно гак же обстоит дело с другим поставленным Е. В. Падучевой вопросом. Почему можно сказать Кто строил Зимний дворец? и Кто построил Зимний дворец! — но можно только Кто написал (не писал) «Войну и мир»? Почему можно Этот спектакль ставил NN и Этот спектакль поставил NN, но только Америку открыл (не открывал) Колумб, Линкольна убил (не убивал) Джон Бут и т. п. Прежде чем пытаться ответить на этот вопрос, хочу подчеркнуть, что активная грамматика предполагает иную постановку вопроса. Прежде всего необходимо выяснить, что же именно мы хотим сказать. Спросить об одном лице (Какой человек?) или о нескольких лицах (Какие люди!), или оставить это противопоставление невыраженным (Кто по-русски обозначает лицо мужского и лицо женского пола; Кто такой — лицо мужского пола, Кто такая! — лицо женского пола и множество лиц Кто такие*!). Хотим ли мы спросить о результате (убил, написал, поставил, открыл) или оставить неясным, что же мы имеем в виду, сам процесс или результат? Причем в последнем случае мы должны также учитывать, что некоторые действия отнюдь не предполагают непременный результат (писал, ставил), другие же предполагают его с высокой степенью вероятности (убивал, открывал). Впрочем, существенную корректировку этого деления производят дополнения: ср. писать дневник, но писать «Войну и мир» (если уже есть сам текст и его заглавие, трудно считать соответствующий процесс нс достигшим результата), хотя вопросы о самом процессе остаются уместными. Наконец, задавая вопрос, мы должны понимать, является ли он проявлением нашей искренней заинтересованности в получении информации или представляет собою просто проверку компетентности собеседника. Только с учетом всех этих обстоятельств следует искать соответствующую форму выражения нашей интенции. Только после этого мы, сравнивая полученное с узусом, можем ставить вопрос, какую языковую закономерность мы нарушили. Может быть, по причине того, что не сумели осознать ее в принципе.

Поэтому в случае искренней заинтересованности в информации о том, какой же именно человек совершил один раз действие, получил такой результат, мы должны использовать глаголы СВ. Это, разумеется, никак нс отменяет вопроса Е. В. Падучсвой, почему язык позволяет в некоторых случаях (каких именно?) оставлять некоторую (какую именно?) информацию формально нс выраженной, создавая, однако, практически (не теоретически) адекватную замыслу, хотя и неполную, форму выражения мысли. Именно таких вопросов, почему в одном случае с одним и тем же замыслом возможны и СВ и НСВ, в связи с активными речевыми^{действиями} на русском языке остается немало. Мы хотели лишь очертит*? тот общий подход, в рамках которого эти вопросы могли бы быть решены. Отсутствие ответов на эти вопросы лишь еще одно свидетельство необходимости интенсификации усилий ученых в построении активной грамматики русского языка.