Идолы и ловушки обыденного сознания

Обыденное сознание полно стереотипов, заблуждений, ложных суждений, пронизывающих повседневную жизнь людей. Хотя часто они оказываются неверными, люди продолжают ими руководствоваться в повседневных делах. Они построены на неправильном обобщении и напоминают идолы разума Ф. Бэкона.

Ф. Бэкон писал о четырех типах идолов, называя их ложным образом истинного мира, пагубными интеллектуальными заблуждениями (идолы рода, пещеры, площади и театра).

Идолы рода вскормлены общественной природой человека. К их числу относятся склонность отдавать предпочтение бросающимся в глаза и легко запоминающимся данным, а также приверженность привычным идеям даже вопреки их противоречивости либо абсурдности. Наконец, это тенденция уделять больше внимания фактам, подтверждающим нашу точку зрения, но игнорировать и не замечать данные, противоречащие нашим убеждениям, стремление человеческого ума к необоснованным обобщениям. Человеческий ум наподобие кривого зеркала искаженно отражает истинную природу вещей. Он придает вещам больше порядка, чем есть на самом деле; придумывает соответствия и пропорции там, где их нет. Наиболее яркое проявление идолов рода — постоянное истолкование природы по аналогии с человеком. Наш ум следует очистить от того, что проникает в него не из природы вещей, призывает Бэкон.

Идолы пещеры происходят из «особой природы души и тела индивида, его воспитания и привычек или других случайностей». Это ошибки, которые свойственны отдельному человеку или некоторым группам людей в силу субъективных симпатий, предпочтений.

Человеческий разум не сухой свет, его окропляют воля и страсти, а это порождает в науке желательное каждому. Человек скорее верит в истинность того, что предпочитает… Бесконечным числом способов, иногда незаметных, страсти пятнаются и портят разум.

Ф. Бэкон

Каждый из нас, помимо общих заблуждений, свойственных человеческому роду, имеет свою собственную пещеру, где свет природы рассеивается и гаснет в силу индивидуальных особенностей мышления, склонностей или воспитания, из-за книг, которые он читает, и авторитета тех, кем он восхищается и кого уважает, или, но причине различия впечатлений. По мнению Бэкона, прав был Гераклит, когда сказал, что люди ищут знаний в своих маленьких мирах, а не в большом, общем для всех мире. Но самое страшное, что большой мир люди видят сквозь призму своей пещеры. Основываясь на своих частных наблюдениях, они спешат перекроить всю картину мира в соответствии с ними.

Идолы площади (рынка) порождены «общением и сотовариществом людей», постоянным и каждодневным обменом сплетнями, предрассудками, заблуждениями — все как на базаре. Именно здесь рождаются преувеличенные слухи — ошибки, порождаемые речевым общением. Люди объединяются речью, слова же устанавливаются сообразно разумению толпы. Идолы площади стихийно проникают в человеческое сознание из навязываемого этим общением стереотипов ходячего словоупотребления. Они бывают двух видов: 1) имена несуществующих вещей (как, например, «судьба», «вечный двигатель»); 2) имена вещей существующих, но неподобающим образом определенных. Хотя слова — всего лишь абстрактные имена, ничего не говорящие о том, что такое вещи, им придается такое же серьезное значение (а нередко и более серьезное), чем самим вещам, поступкам и делам. Потому и возникают бесчисленные споры о словах, когда люди принимают слова за вещи. В них не рождается истина, ибо в споре оппоненты как бы играют в слова, ищут не истину, отказываясь от ложных утверждений, а стремятся выставить себя в лучшем свете, найти обоснование любой произносимой глупости. В большой науке так происходит довольно часто: ученый не спешит отказаться от ложной теории, отыскивая все новые оправдания и выдвигая гипотезы ad hoc (к данному случаю) с единственной целью — спасти их от критики. Идолы площади, по мнению Бэкона, наиболее тяжкие из всех, «потому что делают философию и другие науки софистическими и бездеятельными». Хотя полная объективность существования принадлежит индивидуальным вещам и фактам, ученые верят только в то, что о них говорится, пишется, считается. Бэкон призывает не преувеличивать роль слов в ущерб фактам и стоящим за словами понятиям.

Идолы театра (или теорий) порождены не общественной природой человека, не его индивидуальными особенностями и не механизмами коммуникации, а приверженностью ложным философским школам. Бэкон считал «все философские системы сказками, предназначенными быть разыгранными на сцене, пригодными для создания выдуманных театральных миров». Идолы театра возникают из слепой веры в авторитеты, торжественно преподносимые людям наподобие театральных представлений. Искусственные философские системы — это своего рода «философский театр». Такой театр может быть разным у каждого, в силу индивидуальных пристрастий и чтения книг, а может быть одним на всех, как случилось во времена господства марксистско-ленинской философии в СССР. Их некритическое восприятие сродни усвоению ложных мнений и воззрений. Под их влиянием люди впадают в догматическую приверженность односторонним научным или философским концепциям и пытаются заключить многообразие природы в мертвые схемы отвлеченных теорий.

Социологический практикум.

Требуется творческий подход к делу и недюжинный аналитический склад ума. Надо подобрать примеры проявления идолов Бэкона в социологии: научных статьях, научных спорах и конференциях, заявлениях и утверждениях социологов, в эмпирических исследованиях и интерпретации результатов исследования.

Таковы философские идолы, распространяющиеся в том числе и на социологическое мышление. Вместе с тем в социологии существуют специфические «идолы», или «призраки» заблуждений, имеющих место в массовом сознании. Они возникают всякий раз, когда строгий научный метод подменяется кустарными приемами обыденного сознания.

• • Первый идол. Фрагмент выдается за всю картину. По части социальной картины люди стараются выстроить картину социального мира в целом. Этот фрагмент — их местный опыт проживания в данном округе, деревне, городе. Местные жители, не выезжающие в большой мир, считают, что везде люди живут так же, как у них.
• • Второй идол. Группа выдается за все население. Опыт своей социальной группы, слоя, класса, к которому принадлежат люди, распространяется на всех других.

Таким образом, навыки стихийной социологии не только облегчают, но и затрудняют нам жизнь. Парадокс? Ничуть не бывало. Дело в том, что фундаментом стихийной социологии служит здравый смысл. Он наш помощник в трудных ситуациях, позволяющий быстро реагировать в экстремальных ситуациях и тем самым выбираться живыми. Но быстро вместе с тем означает стереотипно, а стало быть, ошибочно. Вот почему здравый смысл — одновременно источник убеждений и предубеждений, правильных решений и абсурдных ошибок.

К примеру, он подсказывает нам, что в среде бедных больше преступников, чем в среде богатых. И тут же предлагает аргументы: когда человеку не на что существовать, он готов пойти на все. Разве не убедительно?

Однако статистические исследования не обнаружили устойчивой связи между двумя признаками — бедностью и преступностью. Дети богатых совершают нс меньше проступков, чем дети бедняков. А если вдуматься, то и здесь мы найдем вескую аргументацию. Бедные крадут по-мелкому и потому чаще попадаются. А богатые? В том-то и дело, что в обществе, где на вершине социальной пирамиды расположены богатые, их проступки или преступления, хотя они крупнее и опаснее, всегда удается скрыть, например за деньги.

Или другой пример. Обыденное мнение подсказывает, что южане лучше приспособлены к жаркому климату, чем северяне, а интеллигентные люди более раздражительны, чем неинтеллигентные. Однако исследования американских социологов опровергли эти мифы.

Если нас спросят: «Как проводят свой досуг бизнесмены?» — мы сразу вспомним о ресторанах и барах, ведь исходя из здравого смысла люди бизнеса — самая обеспеченная часть населения, чем же им еще заниматься в свободное время, как не веселиться от души, были бы деньги. Однако социологические исследования показывают совершенно иную картину: 88% опрошенных бизнесменов никогда не посещают бары и рестораны в свободное время, 10,2% — иногда и только 1,8% — часто.

Здравый смысл подсказывает, что употребление алкоголя в большей степени присуще женщинам с низким уровнем образования. Однако исследования показывают: с повышением уровня образования относительная частота потребления спиртного снижается у мужчин и повышается у женщин.

Наконец, еще один миф — о несовместимости женского бизнеса с полноценной семейной жизнью. Оказалось, что 80% обследованных жешцин-меиеджеров считают себя счастливыми в семейной жизни. Им вполне удается компенсировать занятость в деловой сфере или за счет помощи родителей, или посредством перераспределения семейных забот между мужем и взрослеющими детьми.

Что же получается — стихийная социология и научная социология противоречат друг другу? В каком-то смысле так оно и есть. Но ведь и профессиональный социолог опирается на тот же самый здравый смысл, что человек с улицы. Иначе и быть не может. Почему же в социальных проблемах первый допускает меньше ошибок, чем второй?

Наука еще не нашла окончательного ответа. Но очевидно, что ученый как-то корректирует подсказки здравого смысла, хотя полностью ими не пренебрегает. Правильнее было бы сказать, что у здравого смысла и научных знаний разные функции. Здравый смысл помогает нам понять социальные действия людей, раскрыть их внутреннюю мотивацию и логику. А сделать это мы можем, лишь поставив себя на место другого — того, кого изучаем. Так советовал поступать еще М. Вебер. Социолог обязан буквально вживаться в поступки людей, как актер вживается в свою роль, образ, персонаж. Вот почему социология, с одной стороны, наука понимающая.

Но только с одной стороны. С другой — она наука статистическая. И здесь необходимы научные знания, опора на верные факты, расчеты, установление законов и закономерностей, которые иногда противоречат очевидной логике здравого смысла. Здесь уже не требуется вживания в социальную роль, в образ другого человека. Необходимы обобщения, факты и теории. С их помощью только и удается вносить коррективы в утверждения здравого смысла, в подсказки нашей интуиции. Они же позволяют избежать субъективного взгляда на вещи, скоропалительных оценок, позаимствованных предрассудков.

Социологический практикум.

В окружающей нас действительности можно обнаружить немало расхождений между суждениями здравого смысла и науки. Найдите пять примеров, которые показывают, как суждения здравого смысла расходятся с суждениями науки, и опишите, почему так происходит.

Ловушки обыденного мышления многообразны и расставлены по всему полю познания. Одна из них — реификация — связана с проблемой понимания категории «общество». Реификация означает, что идеальное наделяется материальными чертами, выдуманное становится действительным. Мы говорим «потребности общества», «общество стремится к…» или «это необходимо для общества, государства, класса». Это типичная ошибка обыденного мышления. Общество не может мыслить, думать или чувствовать так, словно это живой человек. То, что выгодно обществу, чаще всего выгодно правящей верхушке. Но общество и часть общества — не одно и то же. Первое нельзя подменять вторым. Интересы небольшой группы, стоящей у власти, выдаются за интересы всего населения. Но ведь она не есть даже большинство населения. А кто выясняет мнение этого большинства? Социология!

Здравый смысл может сыграть с нами злую шутку. Он приучает к привычному, а значит — самому легкому либо не всегда правильному действию. Разумеется, ученый не должен замыкаться в рамках усредненного мышления. Он выходит за них, обнаруживая в явлениях скрытый смысл.

По определению, научное открытие предполагает новый взгляд на проблему. Именно поэтому американский социолог Райт Миллс, внесший большой вклад в развитие современной социологии, требовал от профессионального социолога богатого воображения. Только оно позволяет ученому по-новому взглянуть на знакомый мир, избежать стереотипов мышления. Социологию так и именуют: новый взгляд на знакомый мир.

Стереотипы общество подобрало, кажется, для всех социальных групп (рис. 2.3).

Итак, в какой-то мере каждый человек — обыденный социолог. Социология вырастает и формируется из повседневной человеческой деятельности. Хотя свои теории она формулирует на непонятном простому человеку научном жаргоне, но, обращаясь к респондентам, использует «народные понятия» (folk concepts)^[1], которые максимально приближены к повседневному языку. В предметном указателе к опросам Дж. Гэллапа содержатся сотни тем, которые представляют интерес для широкой публики. Связь с миром повседневных событий — одна из существенных особенностей социологии, отличающая ее, например, от естественных наук, где объект исследования независим от воли и сознания познающего субъекта. Социолог субъективно включен в мир, который пытается познать объективно.

Рис. 23. В нашем обществе старики часто воспринимаются сквозь призму стереотипов

Социология — как строгая и объективная наука — вырастает и формируется из повседневной человеческой деятельности. Дело в том, что социологические категории и понятия доступны обывательскому мышлению. Мы постоянно сталкиваемся с социальным неравенством, отклоняющимся поведением, бедностью и безработицей и воображаем, что можем судить о них со знанием дела. На самом деле точную и всестороннюю картину этих явлений может дать только наука, в которой обобщены результаты не десятков или сотен, а тысяч эмпирических исследований, проведенных по всему миру. Их руководящим центром выступает научная теория.

Социологический практикум

Вы видите схему, изображающую взаимоотношение научной психологии с житейским опытом. По аналогии с ней вам нужно построить схему взаимоотношения научной социологии с житейским опытом, используя полученные в этой главе знания о здравом смысле и обыденном сознании. Приложите к ней краткий теоретико-методологический анализ.

• [1] См.: Tener R. The normative coherence of folk concepts // Research Studies of state ofWashington. Vol. XXV. June. 1950. P. 26−126.