Криминалистическая характеристика преступления: понятие и концепция

Опыт обобщений практики расследования, используемых в работе криминалистических учреждений, нуждался в научном осмыслении и обосновании, в связи с чем была предпринята попытка формирования в качестве таковой научно-методологической основы концепции криминалистической характеристики преступлений.

За весьма значительный период разработки этого понятия советскими и российскими криминалистами свое понимание и определение этого термина высказали почти все ведущие криминалисты, в их числе Т. В. Аверьянова, А. Н. Басалаев, В. П. Бахин, Р. С. Белкин, И. Е. Быховский, И. А. Возгрин, В. К. Гавло, И. Ф. Герасимов, В. И. Гончаренко, А. В. Дулов, Л. Я. Драпкин, В. А. Жбанков, В. Я. Колдин, А. Н. Колесниченко, В. Е. Коновалова, А. М. Ларин, А. Ф. Лубин, Г. А. Матусовский, В. А. Образцов, И. Ф. Пантелеев, М. В. Салтевский, Л. А. Сергеев, А. Г. Филиппов, Н. П. Яблоков и др.

Весьма показательно, что каждый из авторов приводил свое обоснование и определение, вследствие чего до настоящего времени не сформировано какого-либо общепринятого понимания и определения этого понятия. Весьма симптоматично также, что зарубежная криминалистика никак не восприняла этого научного продукта российской криминалистики, нам неизвестно ни одной зарубежной публикации, посвященной этой проблеме.

Впервые развернутое представление о криминалистической характеристике дал Л. А. Сергеев, включивший в это понятие способы совершения преступления, условия, в которых они совершаются, особенности обстановки, объекты, субъекта и субъективную сторону содеянного, связи преступления конкретного вида с другими деликтами и действиями, взаимосвязи между указанными группами обстоятельств^[1].

Более общее определение этого понятия было дано Н. А. Селивановым: «Криминалистическая характеристика преступления представляет собой систему способствующих расследованию данных о преступлении и связанных с ним обстоятельствах, выражающую его содержание и сущность»^[2].

Другими авторами это понятие трактуется в виде «жестко связанной системы материальных и интеллектуальных следов»^[3], как «система типичных признаков конкретного вида преступления, позволяющая выяснить механизм следообразования, уяснить первоочередные следственные задачи»^[4].

Понятие криминалистической характеристики преступлений вошло в практику преподавания в качестве одного из фундаментальных понятий науки и комментируется в большинстве современных вузовских учебников криминалистики.

В наиболее развернутом виде ее представляют как «систему описания криминалистически значимых признаков вида, группы и отдельного преступления, проявляющихся в особенностях способа, механизма и обстановки его совершения, дающую представление о преступлении, личности его субъекта и иных обстоятельствах, об определенной преступной деятельности, имеющую своим назначением обеспечение успешного решения задач раскрытия, расследования и предупреждения преступлений»^[5].

Обобщая систему опубликованных в развитие этой концепции работ, следует констатировать, что в настоящее время нет оснований говорить о наличии целостной, непротиворечивой и научно обоснованной концепции, которая могла бы эффективно использоваться в методологии криминалистики, практической деятельности и подготовке специалистов. Об этом свидетельствуют ее существенные недостатки общенаучного, системного и функционального порядков.

Во-первых, авторами однозначно не определена гносеологическая природа понятия: является криминалистическая характеристика средством, инструментом расследования или же результатом, целью познания при расследовании?

Если криминалистическая характеристика понимается как «система описания признаков вида… преступления», то она представляет собой продукт криминалистики, т. е. категорию теоретического познания, входит в методологию науки криминалистики. Если же криминалистическая характеристика понимается как «система описания признаков отдельного преступления», то она представляет собой продукт практического познания, входит в систему познавательной деятельности следователя. В этом качестве она результат практического расследования.

Необходимость разграничения методологии теоретического и практического познания при определении понятий-инструментов познавательнои и доказательственной деятельности, представляется очевидной и бесспорной. Они направлены на решение различных задач, осуществляются разными субъектами, в различных условиях деятельности и разными познавательными средствами.

Ученый-криминалист выявляет общие закономерности в исследуемом объекте, а следователь и эксперт устанавливают истину конкретного факта. В первом случае речь идет о научном обобщении с использованием методов вероятностно-статической обработки определенного массива ранее установленных фактов (преступлений) с целью выявления существующих в этом массиве устойчивых закономерных внутрисистемных связей, во втором — имеется в виду процесс практического расследования, направленный на познание единичного неизвестного следователю факта. В первом случае преобладают абстракция, обобщение, гипотеза, вероятностно-статистическое и кибернетическое моделирование, во втором — наблюдение, версия, индуктивное исследование конкретных причинно-следственных связей и отношений.

Смешение продуктов научного и практического познания в одном понятии представляет грубую методологическую ошибку, отнюдь не безобидную в условиях судебного процесса. Практически оно равнозначно смешению правовых задач и фактических результатов расследования, подмене одного другим. К чему приводит такое смешение, к сожалению, хорошо известно из следственной и судебной практики, изобилующей случаями вынесения судебных решений и приговоров, основанных на неполных или некачественных результатах расследования.

О какой функциональности криминалистической характеристики отдельного преступления может идти речь, если она окончательно формируется в результате расследования. «Качественное расследование, — пишет Н. А. Селиванов, — заканчивается получением достаточно полной и подробной криминалистической характеристики преступления»^[6].

Информационная система, сформированная в результате расследования, т. е. при установлении всех существенных обстоятельств расследуемого события и решении всех криминалистических задач, уже не может служить решению этих задач. Как средство криминалистического исследования она бесцельна, нефункциональна. В этом случае следует говорить не о какой-либо «криминалистической характеристике», а об установлении обстоятельств, составляющих предмет доказывания по уголовному делу.

Предмет доказывания, однако, имеет иную смысловую и функциональную нагрузку. Это не инструмент расследования, установления новых фактов, а задача юридического доказывания. Речь, таким образом, идет о различных познавательных и правовых инструментах, изучаемых, к тому же, различными науками^[7].

Отсутствие четкого функционального определения термина и его отграничения от смежных понятий, а также внутренняя противоречивость представляют существенные логические и методологические недостатки рассматриваемой категории.

Во-вторых, отсутствует научно обоснованное понятие криминалистической характеристики.

Понятие криминалистической характеристики страдает рядом существенных методологических недостатков, не позволяющих использовать его в качестве научной основы обобщения практики и формирования криминалистических методик. При анализе имеющихся в литературе определений криминалистической характеристики обнаруживается их логическая ущербность и недостаточность, связанная с нарушением основных логических правил формирования понятий. Так, важнейшим требованием, предъявляемым к любому понятию, является его определенность, однозначность, вытекающие из закона логического тождества. В числе правил определения понятий, общепризнанных еще со времен Аристотеля, есть требования логической непротиворечивости и определенности, вытекающие из основного закона правильного мышления — закона тождества. Согласно этому закону «каждая мысль, которая приводится в данном умозаключении, при повторении должна иметь одно и то же определенное устойчивое содержание»^[8].

0 какой определенности, однозначности и тождественности смысла можно говорить, когда каждый автор, используя один и тот же термин, определяет его по-своему, вкладывает в него свой смысл, приводит свой набор признаков. Так, одни авторы (Л. А. Сергеев, Н. А. Селиванов и др.) ограничивают эту систему признаками преступления (субъект, способ, механизм и др.)^[9]. Другие же считают возможным расширить перечень ее признаков, включив в эту систему результаты и условия расследования и даже «описание состояния и особенностей борьбы с различными категориями преступных действий»: подследственность, сроки расследования, классификацию преступлений, их общественную опасность и др.^[10]

Таким образом, в состав криминалистической характеристики преступлений включаются не только характеристики деятельности преступника, но и характеристики самого расследования и, более того, его правовые, процессуальные, криминологические особенности, а также результаты научных разработок, связанных с расследованием преступлений данного вида.

Однозначно не определены критерии отбора, а следовательно, существенность самих признаков, формирующих информационную систему. Одна группа авторов полагает, что логичнее всего формировать ее по признакам состава преступления (Н. А. Селиванов), другая — по элементам предмета доказывания (Р. С. Белкин), третья ищет «криминалистически значимые признаки» (Н. П. Яблоков).

При отсутствии определенности и однозначности понятия им в науке невозможно оперировать, поскольку нельзя установить его истинность. Нельзя пользоваться им и в обучении, поскольку и обучающемуся, и обучающему нужно иметь строгий перечень существенных признаков. Тем более непригоден этот термин для языка автоматизированных информационных систем, в которых он должен использоваться. Никакая информационная система не сможет идентифицировать термин, определяемый неоднозначно.

В-третьих, проявляется системно-функциональная недостаточность криминалистической характеристики.

Наиболее существенные пороки анализируемой концепции выявляются при ее рассмотрении в качестве функциональной информационной системы.

Подавляющее большинство определений криминалистической характеристики представляет ее как функциональную систему, в общем виде — систему данных, способствующих раскрытию и расследованию преступлений. Однако научная разработка при этом свелась к определению понятия и обсуждению набора составляющих его признаков, тогда как собственно системные характеристики — за редкими исключениями — не рассматривались, а системно-структурный анализ в соответствии с современными его требованиями в рамках криминалистической характеристики вообще никем не был осуществлен. Между тем, именно системно-функциональный анализ мог и должен был обеспечить решение тех прикладных задач, которые настойчиво декларировались авторами. Укажем на некоторые аспекты этого анализа.

Анализ функциональной системы предполагает исследование ее назначения, функций, системообразующих элементов и их связей, целостности, структуры и инфраструктуры. Так, анализ назначения и функций системы позволил бы избежать ошибок, связанных с неоднозначным пониманием назначения криминалистической характеристики и как типовой модели, используемой для построения версий, и как системы фактических данных, установленных в результате расследования, и как метода науковедческого анализа.

Анализ структуры неизбежно привел бы авторов к системно-деятельностному анализу таковой преступной деятельности, а структура криминалистической деятельности была бы из анализа исключена как система, требующая самостоятельного изучения. Реализация принципа целостности обеспечила бы более правильное конструирование, разработку и применение работающих информационных систем.

Так, в настоящее время каждая глава методики расследования начинается с криминалистической характеристики. Фактически же перечисляются основные уголовно-правовые признаки состава преступлений определенного вида, предмета доказывания, в лучшем случае приводятся отдельные характеристики внутрисистемных информационных связей. Такая практика научного анализа и преподавания искажает саму идею системно-деятельностного анализа, не говоря уже о его эффективности.

Поскольку, как видно из сказанного, разработчиками концепции даже не была поставлена задача системно-деятельностного анализа преступной деятельности, концепция не содержит и технологических требований к формированию информационной системы, обеспечивающих получение эффективно работающих информационных систем.

Логическая ошибка разработчиков криминалистической характеристики состояла в перечневом определении этого понятия. Продолжающийся на протяжении ряда десятилетий спор криминалистов вокруг проблемы «Что такое криминалистическая характеристика?» сводился к обсуждению того или иного набора характеризующих ее признаков. Между тем, «простое перечисление признаков не может явиться определением понятия»^[11].

Определение криминалистической характеристики в виде перечня входящих в ее состав признаков без указания критериев их отбора и существенности для уяснения рода и видового отличия не может считаться определением понятия. Таких перечней тем более недостаточно для определения функциональной информационной системы. Определение, помимо указания на системообразующие свойства, описания структуры и инфраструктуры, должно раскрывать суть функционального назначения системы.

Из сказанного вытекает и наиболее существенный недостаток рассматриваемой концепции как инструмента прикладной науки. Он состоит в том, что ее создателями не разработаны принципы и методические требования формирования рассматриваемой системы в качестве рабочего инструмента криминалистической методологии. Остается неясным, где, в каких познавательных процессах и актах должна использоваться криминалистическая характеристика, какие конкретно криминалистические задачи она должна решать, каковы правила и технологии их решения. Понятно, что без такого определения использование криминалистической характеристики как инструмента методологии весьма затруднительно, если не невозможно.

В качестве инструмента прикладной науки понятие должно иметь однозначное функциональное определение, указание на его назначение, круг и методику решаемых с его использованием специальных научных или практических задач. Из сказанного видно, что термин и само понятие криминалистической характеристики, несмотря на солидный период своего «вызревания», не получили общепризнанного однозначного определения. Отсутствие такого определения не позволило его авторам создать на его основе информационную систему для построения криминалистической методики.

Методологические и прикладные недостатки концепции криминалистической характеристики были предметом критики со стороны ряда ведущих криминалистов. При этом высказывалось мнение не только об устранении отдельных недостатков, но и о несостоятельности и ненужности самого этого понятия. Так, Р. С. Белкин, ранее конструктивно анализировавший концепцию, пришел к выводу, что «следует отказаться от термина и понятия „криминалистическая характеристика преступления“, вернувшись к продуктивной старой практике указания в конкретной частной криминалистической методике в качестве первого ее элемента на специфические особенности предмета доказывания по данной категории уголовных дел»^[12].

Конструктивная критика криминалистической характеристики с позиций формирования типовой информационной модели преступления была предпринята еще в 1989—1990 гг.^[13] Однако ни аргументированная критика, ни категорическое неприятие концепции не привели ее сторонников к каким-либо изменениям позиции. В результате уже более полувека продолжается противоборство сообщества российских криминалистов с фундаментальными положениями большой науки: законом логического тождества, правилами формирования понятий и принципами системно-структурного анализа. Нетрудно прогнозировать, чем в итоге закончится это противоборство. Хотелось бы, однако, в интересах науки и практики борьбы с преступностью, чтобы оно закончилось как можно быстрее.

• [1] Сергеев Л. А. Расследование и предупреждение хищений, совершаемых при производстве строительных работ: автореф. дис. … канд. юр. наук. М., 1966. С. 4—5.
• [2] Селиванов Н. А. Советская криминалистика. Система понятий. М., 1982. С. 130.
• [3] Басалаев А. Н., Гуняев В. А. Криминалистическая характеристика преступления (общее понятие и практическое значение) // Методика расследования преступлений (общие положения). М., 1976. С. 100.
• [4] Винокуров С. И. Там же. С. 101.
• [5] Криминалистика / под ред. Н. П. Яблокова. М., 1999. С. 36—37.
• [6] Цит. раб. С. 132; Той же позиции придерживается ряд других авторов: Криминалистика / под ред. Н. П. Яблокова. М., 2005. С. 61.
• [7] Того же мнения придерживался Р. С. Белкин и ряд других авторов: Криминалистика: проблемы, тенденции и перспективы. От теории — к практике. М., 1988. С. 181.
• [8] Кондаков И. Н. Логический словарь. М., 1971. С. 359, 407, 520.
• [9] Сергеев Л. А. Указ. раб. С. 4, 5; Селиванов Н. А. Криминалистические характеристики преступлений и следственные ситуации в методике расследования // Соц. законность. 1977. № 2. С. 56, 57.
• [10] Возгрин И. А. Общие положения методики расследования отдельных видов преступлений. Л., 1976. С. 6—9.
• [11] Кондаков Н. И. Логический словарь. М., 1971. С. 356.
• [12] Белкин Р. С. Понятие, ставшее «криминалистическим пережитком» // Российскоезаконодательство и юридические науки в современных условиях: состояние, проблемы, перспективы. Тула, 2000. С. 11—12; Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. Злободневные вопросы российской криминалистики. М.: Норма, 2001.С. 224—233.
• [13] Типовые модели и алгоритмы криминалистического исследования / под ред.В. Я. Колдина. М.: МГУ, 1989. С. 11—12; Ищенко Е. П. Типовые информационные моделипреступной деятельности и алгоритмизация первоначального этапа расследования //Алгоритмизация первоначального этапа расследования преступлений: дис. … д-ра юр.наук. Свердловск, 1989. С. 141—168. Ищенко Е. П. Алгоритмизация расследования //Соц. законность. 1990. № 3. С. 63—65.