Модель диалогическая (Т. М. Дридзе)

В работах исследователей коммуникации все чаще стали появляться термины «диалог», «диалогическая коммуникация»^[1], однако ответ на вопрос, как их определить, оставался открытым.

Традиционно диалог связывают с вопросно-ответной формой мышления и общения, со способом усвоения информации, с авторским приемом, с художественным творчеством. Исследователи-искусствоведы одними из главных критериев художественности и диалогичности называют искренность в самовыражении автора, партнерское отношение к аудитории.

Расширительное представление о диалоге дает диалогическая модель социальной коммуникации, разработанная в рамках семиосоциопсихологической парадигмы, где ключевое значение имеет «эффект диалога как смыслового контакта, основанного на способности и стремлении субъектов к адекватному истолкованию коммуникативных намерений партнеров по общению»^[2].

Диалог связывается здесь, в первую очередь, с взаимопониманием между общающимися сторонами, а эффективность общения — со степенью достижения искомого взаимопонимания, причем процедура измерения степени диалогичности впервые операционализирована (имеется в виду оригинальный исследовательский метод — метод мотивационно-целевого, или интенционалъного анализа процессов общения).

В противоположность другим формам и способам коммуникации, диалогическая модель исключает любые формы воздействия или влияния, поскольку ориентирована на взаимопонимание. При этом речь идет не о согласии с позицией автора — только о понимании этой позиции.

Процессы общения рассматриваются здесь как «. .мотивированная и целеобусловленная текстовая деятельность, осуществляемая людьми в контексте проблемных жизненных ситуаций, лежащих у истоков любых социально значимых процессов»^[3]. С этим принципиально важным положением связано представление о коммуникативной интенции, которая, по определению Т. М. Дридзе, является «равнодействующей мотива и цели (точнее — искомого результата) деятельности, общения и взаимодействия людей с окружающим их миром»^[4]. Именно по степени понимания коммуникантом авторской интенции и составляется представление о том, состоялось или нет взаимопонимание и, далее, вывод об успешности (диалогичности) коммуникации.

В зависимости от того, достигается или нет желаемый «смысловой контакт», когда совмещаются «смысловые фокусы» (коммуникативные доминанты) порождаемого и интерпретируемого текста", наряду с понятием «коммуникация» (диалог) используются понятия «псевдокоммуникация», т. е. «попытка диалога, не увенчавшаяся адекватными интерпретациями коммуникативных интенций», и «квазикоммуникация» — «ритуальное „действо“, подменяющее общение и не предполагающее диалога по исходному условию^[5]».

И в первом, и во втором варианте общения отправитель и получатель информации остаются на разных полюсах информационного канала. Такие случаи носят название «коммуникативных сбоев», или «ножниц восприятия». При этом возникает неожиданный или нежелательный для коммуникатора результат общения.

Представление о социальной коммуникации как о диалоге позволило предложить следующий принцип дифференциации СМИ и СМК (в настоящее время в работах, посвященных коммуникации, употребляются оба термина). Основной признак средств массовой коммуникации (СМК) — ориентация на взаимопонимание с аудиторией. Для средств же массовой информации (СМИ) задача установления диалогических отношений с аудиторией является необязательной, а в ряде случаев и нежелательной — главной задачей оказывается информирование, воздействие, влияние^[6].

В настоящей работе, чтобы обозначить желаемые ориентиры, преимущественно употребляется термин СМК, хотя следует признать, что в современном информационном пространстве направленность на диалог как взаимопонимание скорее желательное, нежели широко распространенное явление.

Если модель коммуникации, предложенная Г. Д. Лассуэллом, имеет линейный характер и графически может быть представлена также линейно (коммуникативный акт структурируется по отдельным характеристикам: Кто — Что говорит—По какому каналу—Кому — С каким эффектом), а модель Т. Ньюкомба графически имеет форму треугольника (отправитель — преемник — согласие между ними), то диалогическую модель можно представить как отпечаток, «след»: с одной стороны — продуцируемая автором интенционалъностъ, овеществленная в тексте, с другой — особенности преломления этой интенционалъности и, соответственно, основных логических и экспрессивнъ1х «узлов» исходного текста в сознании воспринимающего человека.

Идея взаимопонимания как первейшего условия эффективного общения не нова — ее варианты можно обнаружить в трудах разных ученых, искусствоведов. Так, известный социальный психолог Э. Гоффман отмечал, что при межличностном общении «…мы неизменно сталкиваемся с необходимостью организовать свое поведение таким образом, чтобы оно в понятной форме соответствовало восприятию происходящего нашим партнером по взаимодействию. Что еще важно, наши действия должны быть адресованы другому рассудку, т. е. способности другого просчитать наши слова и действия как свидетельство наших слов, мыслей, намерений. Это ограничивает наши слова и действия, но это же позволяет соотнести в нашем восприятии весь мир, благодаря чему другой сможет уловить наши намеки, иносказания»^[7].

Подобный результат общения нередко назывался как оптимальный и исследователями массовой коммуникации. Так, исследователь телевидения В. В. Бойко заявил о «признаке коммуникабельности» информационного телевещания — «особом социально-психологический компоненте общения, при наличии которого циркулирующая информация актуализируется, т. е. приобретает конкретный, нужный и адекватный для отправителя и получателя смысл»^[8].

Представление о диалоге как о коммуникации с взаимопониманием перекликается с трудами многих известных литературоведов, теоретиков искусства, например, М. М. Бахтина: «Только диалогическая, соучастная установка принимает чужое слово всерьез и способна подойти к нему, как к смысловой позиции, как к другой точке зрения. Только при внутренней диалогической установке мое слово находится в теснейшей связи с чужим словом, но в то же время не сливается с ним, не поглощает его и не растворяет в себе его значимости, т. е. сохраняет полностью его самостоятельность как слова»^[9]. Стремление к смысловому контакту с аудиторией предполагает открытость коммуникатора по отношению к воспринимающей стороне, но в настоящее время в сфере социальной коммуникации, в частности, в теории и практике массовой коммуникации, открытость мотивов и целей коммуникатора декларируется и реализуется далеко не всегда. Ориентированность на взаимопонимание в диалогической модели коммуникации полностью исключает любые формы воздействия и, следовательно, узаконивает, делает массовым принципиально новый тип взаимоотношений в социальной и межличностной сфере — тот, который сегодня мало распространен. Это стиль общения, основанный на искренности, открытости, стремлении максимально полно, без искажений, донести свои мысли и чувства, с одной стороны и, с другой — так же максимально полно, без искажений понять другого. Именно такой стиль отличает общение талантливого автора (писателя, журналиста, режиссера, актера, художника, композитора и т. д.) со своей аудиторией, успешного политика или общественного деятеля — с населением, педагога — с любящими и уважающими его учениками. Именно диалогический стиль общения — основной «цемент» прочной семьи и многолетней дружбы.

Общение с взаимопониманием, или диалог, достигается, во-первых, при стремлении и умении коммуникатора быть понятным и понятым и, во-вторых, при стремлении и умении воспринимающей стороны адекватно (так, как это и есть на самом деле) понять коммуникатора. Наши исследования неоднократно фиксировали нежелательные коммуникативные сбои, когда взаимопонимание не достигалось, причем по вине или одной, или другой стороны, участвующей в общении, а также одновременно обеих. Поэтому, бесспорно, общение с взаимопониманием — это своеобразный интеллектуальный труд, это специфическая деятельность, требующая определенных навыков, знаний, умений и стремлений.

Только при взаимопонимании конструктивно решаются проблемные и конфликтные ситуации, наблюдается позитивная динамика в усвоении и совершенствовании социокультурных норм и образцов социального взаимодействия.

• [1] См., например: Богомолова Н. Н. Социальная психология печати, радио, телевидения. М.: изд. МГУ, 1991. С. 32.
• [2] Дридзе Т М. Социальная коммуникация как текстовая деятельность в семиосоцио-психологии / Общественные науки и современность. 1996. № 3. С. 147.
• [3] Дридзе Т. М. Социальная коммуникация как текстовая деятельность в семиосоцио-психологии / Общественные науки и современность. 1996. № 3. С. 145.
• [4] Дридзе Т. М. Экоантропоцентрическая парадигма в социальном познании и социальном управлении // Человек. 1998. № 2. С. 11.
• [5] Дридзе Т. М. Социальная коммуникация как текстовая деятельность в семиосоци-опсихологии // Общественные науки и современность. 1996. № 3. С. 147.
• [6] Дридзе Т. М., Адамъянц Т. 3. Массовая коммуникация в формировании современного социокультурного пространства: материалы «круглого стола» // Социологическиеисследования. 2000. № 7. С. 77—82.
• [7] Goffman Е. Forms of Talk. Philadelphia: University of Pennsilvania Press and Oxford, Blackwel, 1981.
• [8] Бойко В. В. Социально-психологическое изучение некоторых проблем информационного телевидения: автореф. дис. … канд. социол. наук. Л., 1969. С. 11.
• [9] Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С. 103.