Понятие и правовой режим цифровых активов. 
Виды цифровых активов

В средствах массовой информации широко обсуждаются вопросы о необходимости развития в нашей стране цифровой экономики^[1]. Начало этому процессу было положено на Давосском форуме, где выступил его президент профессор Шваб и предупредил о грядущем глобальном социальном кризисе. В частности, он указал: «Мы стоим у истоков революции, которая фундаментально изменит нашу жизнь, наш труд и наше общение. По масштабу, объему и сложности — это явление, которое я считаю четвертой промышленной революцией, не имеет аналогов во всем предыдущем опыте человечества»^[2]. Идеи, высказываемые в публицистике, были подхвачены в научной литературе вообще и в правовых работах в частности^[3].

Между тем в законодательстве с вопросами регулирования цифровой экономики все обстоит далеко не просто.

В Российской Федерации развитие цифровой экономики связывается с Указом Президента РФ от 09.05.2017 № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017 — 2030 годы», в котором отмечается, что стратегические национальные приоритеты Российской Федерации при развитии информационного общества призваны в том числе способствовать формированию цифровой экономики. Впоследствии появился ряд нормативных актов, основанных на идеях послания. В частности, распоряжение Правительства РФ от 28.07.2017 № 1632-р (далее —Программа «Цифровая экономика»). В целях реализации Программы «Цифровая экономика» было принято постановление Правительства РФ от 28.08.2017 № 1030^[4], которым утверждены функциональная структура системы управления реализацией Программы «Цифровая экономика», а также правила разработки, мониторинга и контроля выполнения планов мероприятий по ее реализации^[5]. Указанные нормативные акты положили начало формированию правовой базы регулирования цифровой экономики.

В научной юридической литературе отмечается, что цифровая экономика как новая модель функционирования рыночной экономики предопределяет новые подходы в правовом регулировании экономических процессов^[6]. Под цифровой экономикой, как правило, понимают систему экономических отношений, в которой данные в цифровой форме являются ключевым фактором производства во всех ее сферах. В цифровой экономике хозяйственная деятельность осуществляется с помощью электронных или цифровых технологий^[7]. Другими словами, цифровая экономика — это система отношений, основанных на использовании цифровых технологий. В ее рамках появляются новые инструменты инвестирования: цифровые активы, криптовалюты, токены, большие данные и т. д. В связи с этим чрезвычайно важным становится исследование вопросов, касающихся правового регулирования использования цифровых технологий в коммерческом обороте.

При обращении к действующим правовым актам нельзя не заметить, что перечисленные явления на сегодняшний день не получили адекватного регулирования. Это обусловлено несколькими обстоятельствами.

Во-первых, в условиях цифровой экономики у ее участников нет технической необходимости объединяться в рамках конкретной юрисдикции, поскольку такая система автономна. Она поддерживается и управляется самими пользователями, в отношении которых ни одна государственная организация не обладает влиянием и контролем. Как следствие, с точки зрения государственного законодательства очень сложно реализовать правила, которые должны соблюдаться в системе, не входящей в сферу его влияния и действия^[8].

Цифровая экономика, как подчеркивается некоторыми авторами, весьма условно соотносится с понятием «географические границы рынка» в классическом понимании, так как деятельность осуществляется в сети Интернет^[9].

Во-вторых, на сегодняшний день отсутствует развитая правовая теория, в рамках которой объясняется правовая суть этих феноменов. Например, юридическая литература в последнее время оперирует термином «цифровой актив», который используется при характеристике криптовалют, токенов, биткоинов^[10], больших данных (big date)^[11]. Однако содержание этого термина не раскрывается.

В экономической научной литературе можно наблюдать похожую ситуацию. В частности, этим термином часто оперируют ученые, не раскрывая его содержания^[12].

На сегодняшний день у российского законодателя сформировались две возможные модели регулирования правового режима цифровых активов.

Первая модель нашла свое отражение в проекте федерального закона «О цифровых финансовых активах»^[13], опубликованном в январе 2018 г., и вызвала дискуссию среди специалистов^[14]. Основная идея этого законопроекта состоит в том, что цифровой актив является разновидностью имущества в электронной форме^[15], которое закрепляется за субъектами на праве собственности, следовательно, механизм передачи должен быть схож с переходом прав на вещи. К цифровым финансовым активам относятся криптовалюта^[16], токен^[17]. В соответствии с законопроектом под цифровым финансовым активом понимается имущество в электронной форме, созданное с использованием криптографических средств.

Можно выделить следующие особенности правового режима цифровых финансовых активов по законопроекту. Во-первых, за субъектами закрепляется право собственности на такие активы, которое удостоверяется путем внесения цифровых записей в реестр цифровых транзакций, представляющий собой формируемую на определенный момент времени систематизированную базу цифровых записей. Во-вторых, такие активы не являются законным средством платежа на территории РФ. В частности, владельцы цифровых финансовых активов вправе совершать сделки по обмену токенов на рубли, иностранную валюту только через оператора обмена цифровых финансовых активов. Операторами обмена цифровых финансовых активов могут быть только юридические лица, созданные в соответствии с законодательством РФ и осуществляющие виды деятельности, указанные в ст. 3 Закона о рынке ценных бумаг, или юридические лица, являющиеся организаторами торговли в соответствии с Федеральным законом от 21.11.2011 № 325-ФЗ «Об организованных торгах» (далее — Закон об организованных торгах). Перечень иных сделок по обмену цифровых финансовых активов, которые могут совершаться на территории РФ, а также порядок и условия совершения таких сделок устанавливаются Банком России по согласованию с Правительством РФ. В-третьих, деятельность, направленная на создание криптовалюты и (или) валидацию с целью получения вознаграждения в виде криптовалюты, называется майнингом. Такая деятельность может быть признана предпринимательской при условии, что лицо, которое ее осуществляет, в течение трех месяцев подряд превышает лимиты энергопотребления, установленные Правительством РФ^[18].

Вторая модель регулирования предложена в проекте федерального закона № 424 632−7 «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации»), который был внесен в Государственную Думу РФ в конце марта 2018 г. (далее — Проект № 424 632−7).

Идея этого законопроекта состоит в том, что он вводит новый объект гражданских прав — цифровые права, которые относятся к разновидности имущественных прав. В соответствии с Проектом № 424 632−7 цифровые права — это новый объект гражданских прав, который представляет собой цифровой код или обозначение, т. е. совокупность электронных данных, существующую в информационной системе, отвечающую установленным законом признакам децентрализованной информационной системы, при условии, что информационные технологии и технические средства этой информационной системы обеспечивают лицу, имеющему уникальный доступ к этому цифровому коду или обозначению, возможность в любой момент ознакомиться с описанием соответствующего объекта гражданских прав. Переход цифровых прав должен осуществляться исключительно посредством внесения в информационную систему сведений о передаче цифрового права приобретателю. Кроме того, возникновение таких прав возможно только в предусмотренных законом случаях.

По мнению авторов законопроекта, цифровое право является новой юридической фикцией, схожей с сущностью бездокументарной ценной бумаги. Цифровое право может удостоверить лишь права на вещи, иное имущество, результаты работ, оказание услуг, исключительные права. Другими словами, будучи «правом на право», цифровое право предстает своего рода оболочкой для различных объектов гражданских прав.

Перечисленные модели имеют общую тенденцию, заключающуюся в том, что оборот таких «объектов» будет возможен только в предусмотренных законом случаях^[19].

В юридической литературе перечисленные подходы оцениваются весьма неоднозначно^[20], что достаточно закономерно, поскольку эти законопроекты оставляют открытыми многие существенные вопросы, например: каково место цифрового имущества и цифровых прав в системе объектов гражданских прав; каково их соотношение с другими объектами гражданских прав; каков порядок их оборота? И, главное — какова на современном этапе понимания этого явления реальная возможность по регулированию соответствующих отношений?

Можно выделить в юридической доктрине несколько вариантов регулирования цифровых активов, которые в свою очередь разделяются на несколько подходов.

Первый подход состоит в том, что цифровые активы обладают общими особенностями^[21], присущими их разновидностям, и на них возможно распространить единый правовой режим объекта гражданских прав. Дискуссионным остается вопрос: какой конкретно правовой режим применим для цифровых активов? В связи с этим данный подход также можно разделить на несколько групп.

К первой группе можно отнести авторов, которые предлагают использовать имеющиеся в наличии правовые режимы объектов гражданских прав: 1) применять аналогию с интеллектуальными правами.

на результаты интеллектуальной деятельности^[22]; 2) использовать аналогию с классическими гражданско-правовыми институтами, такими как бездокументарные ценные бумаги^[23].

Ко второй группе относятся авторы, постулирующие необходимость собственного правового режима (нового правового режима) для цифровых активов. Так, например, Е. В. Воскресенская применительно к виртуальной валюте считает, что таковая должна признаваться объектом гражданских прав, относящимся к категории «иное имущество», поскольку валюта имеет экономическую ценность в силу возможности ее конвертации в денежные средства^[24]. По мнению А. Даниленкова, в данном случае необходимо закрепить в ГК РФ специальную статью, посвященную объектам нематериальной собственности как разновидности объектов гражданских прав (цифровые валюты, токены и иные цифровые активы)^[25].

Второй подход исходит из того, что не нужно обременять законодательство новыми понятиями (такими как цифровые активы), поскольку у цифрового актива не может быть единого правового режима. В качестве довода, подтверждающего такое суждение, приводится положение о том, что результаты интеллектуальной деятельности в цифровой форме, большие данные, токены и криптовалюты не должны подчиняться единым правилам^[26].

Полагаем, что для однозначного ответа на эти вопросы сначала необходимо определиться с правовой природой явлений, относящихся к цифровым активам. Так как только уяснение их юридической природы позволит говорить о наличии или отсутствии у них общих признаков, соответственно, о возможности или невозможности объединения их в рамках единого правового режима (объекта гражданских прав).

• [1] Концепцию цифровой (электронной) экономики связывают с американским уче-ным-информатиком Николасом Негропонте, который в 1995 г. представил ее в формеперехода от движения атомов к движениям битов (см.: Добрынин А. Я., Черных К. Ю., Куприяновский В. Я., Куприяновский Я. В., Синягов С. А. Цифровая экономика — различные пути к эффективному применению технологий (BIM, PLM, CAD, ЮТ, Smart City, big data и другие) // International Journal of Open Information Technologies. 2016. Vol. 4.№ 1. C. 4). Между тем наряду с термином «цифровая экономика» в научной литературе используются термины «новый технологический уклада мира», «API-экономика»,"экономика приложений", «креативная экономика» и т. п. В то же время терминологический разнобой преодолевается путем стремления к единообразному употреблению соответствующих понятий на уровне регионов. Так, европейские исследователисклонны употреблять термин «цифровая экономика», а американцы тяготеют к болеетехнологическому названию — «API-экономика» (см.: Добрынин А. П., Черных К. Ю., Куприяновский В. Я., Куприяновский Я. В., Синягов С. А. Указ. соч. С. 4). В рамках этогоучебника оба термина будут использоваться в качестве синонимов.
• [2] Шваб К. Четвертая промышленная революция. М.: Эксмо, 2017. С. 8.
• [3] См., например: Евтянова Д. В. Критерии создания цифровых платформ управления экономикой // Экономические системы. 2017. Т. 10. № 3 (38). С. 54—57; Зубарев А. Е. Цифровая экономика как форма проявления закономерностей развития новойэкономики // Вестник Тихоокеанского государственного университета. 2017. № 4 (47).С. 177—218; Сухарева М. А. От концепции постиндустриального общества к концепцииэкономики знаний и цифровой экономики: критический анализ терминологическогополя // Государственное управление. Электронный вестник. 2018. № 68. С. 445—464 ;Иванов А. Ю. Контроль монополизации в условиях цифровой экономики: первая частьдискуссии о пятом антимонопольном пакете // Закон. 2018. № 2. С. 106—119; Мига-чева Е. В. Налоговый контроль в условиях развития цифровой экономики //Финансовоеправо. 2018. № 8. С. 21—25; Хабриева Т. Я. Черногор Н. Н. Право в условиях цифровойреальности // Журнал российского права. 2018 № 1. С. 85—102.
• [4] Постановление Правительства РФ от 28.08.2017 № 1030 «О системе управленияреализацией программы „Цифровая экономика Российской Федерации“».
• [5] Впоследствии было приняты различные акты, направленные на реализацию данной программы. Например, приказ Минэкономразвития России от 17.04.2018 № 200"Об обеспечении решения задач по нормативному правовому регулированию отношений в сфере цифровой экономики", План мероприятий по направлению «Информационная безопасность» программы «Цифровая экономика Российской Федерации», утвержденный Правительственной комиссией по использованию информационных технологийдля улучшения качества жизни и условий ведения предпринимательской деятельности (протокол от 18.12.2017 № 2), Положение о Совете по развитию цифровой экономикипри Совете Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, утвержденноераспоряжением Председателя Совета Федерации РФ от 29.06.2018 № 115рп-СФ.
• [6] См.: МакарчукН. В. Публично-правовые ограничения использования криптовалюткак способ минимизации возможных рисков цифровизации экономики // Право и цифровая экономика. 2018. № 1. С. 21.
• [7] См.: Вайпан В. А. Правовое регулирование цифровой экономики // Предпринимательское право. Приложение «Право и Бизнес». 2018. № 1. С. 12.
• [8] См.: Брой У. Ш. Блокчейн и кибервалюты: нужна ли новая законодательнаябаза? // Право и цифровая экономика. 2018. № 1. С. 15—16.
• [9] См.: Лысенко К. А., Гаспарян Э. Г. Актуальные вопросы методического обеспеченияисследования состояния конкурентной среды на цифровых рынках // Право и цифроваяэкономика. № 1. 2018. С. 38.
• [10] Например, И. Б. Лагутин, В. Н. Сусликов пишут о том, что токены — это различного рода цифровые активы (см.: Лагутин И. Б., Сусликов В. Н. Правовое обеспечение блокчейн-технологий: вопросы теории и практики // Финансовое право. 2018.№ 1. С. 26—28). А. И. Савельев отмечает, что криптовалюта выступает в качествецифрового актива (см.: Савельев А. И. Некоторые правовые аспекты использованиясмарт-контрактов и блокчейн-технологий по российскому праву // Закон. 2017. № 5.С. 94—117). Похожие суждения можно найти у О. А. Рузаковой, Е. С. Гринь (см.: Руза-кова О. А., Гринь Е. С. Применение технологии blockchain к систематизации результатов интеллектуальной деятельности // Вестник Пермского университета. Юридическиенауки. 2017. № 4. С. 508—520) и других (см.: Баранов Г. Закон, что вышло. Как Россиябудет регулировать криптовалюты // Финансовая газета. 2018. № 11).
• [11] Так, Л. В. Санникова, Ю. С. Харитонова пишут, что основной интерес вызываюттакие виды цифровых активов, как большие данные (Big Data), токены и криптовалюты, которые в последнее время приобрели важное значение для развития мирового финансового рынка. См.: Санникова Л. В., Харитонова Ю. С. Цифровые активы как объектыпредпринимательского оборота // Право и экономика. 2018. № 4. С. 27.
• [12] См.: Райзберг Б. А., Лозовский Л. Ш., Стародубцева Е. Б. Современный экономический словарь. М.: ИНФРА-М, 2017; Гукасян Г. М. Экономика от «А» до «Я»: тематическийсправочник. М.: ИНФРА-М, 2007.
• [13] Проект федерального закона № 419 059−7 «О цифровых финансовых активах» //URL: http://sozd.parlament.gov.ru/. Следует отметить, что по законопроекту было двазаключения комитетов Государственной Думы РФ, а также отзыв Правительства РФ. Комитет Государственной Думы по информационной политике, информационным технологиям указал на наличие разночтений в терминологии с существующими нормативнымиправовыми актами и на необходимость внесения изменений в ГК РФ. В свою очередь, Комитет Государственной Думы по экономической политике, промышленности, инновационному развитию и предпринимательству отметил неясность терминологии и необходимость соотнесения этого проекта с проектом федерального закона № 424 632−7 «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса РоссийскойФедерации» // URL: http://sozd.parlament.gov.ru/ (дата обращения: 29.12.2018).
• [14] См.: Карцхия А. А. Цифровое будущее классической цивилистики // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. 2018. № 5. С. 35—46; Буркова А. Регулирование финансовых технологий в России // Право и экономика. 2018. № 5.С. 5—9; Баранов Г. Закон, что вышло. Как Россия будет регулировать криптовалюты //Финансовая газета. 2018. № 11; Бондарчук Д. Криптовалюту, майнинг и смарт-контрактылегализуют. Как это отразится на юридической работе? // ЭЖ-Юрист. 2018. № 6.
• [15] В юридическое литературе такое положение было подвергнуто критике, напримеруказывалось на то, что институт права собственности имеет своим предметом толькотелесные блага, т. е. вещи См.: Павлов В. П. Цифровая форма финансовых обязательств: проблемы правового регулирования // Банковское право. 2018. № 3. С. 39—40.
• [16] Криптовалюта определяется как вид цифрового финансового актива, создаваемый и учитываемый в распределенном реестре цифровых транзакций участникамиэтого реестра в соответствии с правилами ведения реестра цифровых транзакций.
• [17] Токен — вид цифрового финансового актива, который выпускается юридическимлицом или индивидуальным предпринимателем с целью привлечения финансированияи учитывается в реестре цифровых транзакций.
• [18] Стоит отметить, что в первоначальной редакции законопроекта майнинг рассматривался в качестве предпринимательской деятельности.
• [19] В литературе указывается, что при установлении запрета на свободный обороткриптовалюты и предоставление возможности совершения сделок с ней только профессиональным участникам рынка необходимо учитывать последствия. Во-первых, такойзапрет на оборот криптовалют среди частных лиц практически никак не повлияетпо причине высокой латентности таких транзакций. Во-вторых, вынудит многие компании рассматривать варианты организации бизнеса в иных, более благоприятных, юрисдикциях. См.: Сидоренко Э. Нужно ли регулировать биткоин? / Э. Сидоренко, А. Савельев, А. Пушков [и др.] // Закон. 2017. № 9. С. 20—33.
• [20] Так, некоторые авторы считают более предпочтительной первую модель (см.: Лаптев В. А. Цифровые активы как объекты гражданских прав // Вестник Нижегородскойакадемии МВД России. 2018. № 2 (42). С. 204). Другие, напротив, считают такую модельне вполне приемлемой. Например, Л. В. Санникова и Ю. С. Харитонова полагают, чтовместо создания действующих правовых механизмов, способных оказать стимулирующеерегулятивное воздействие на формирующийся в России крипторынок, в законопроектеМинфина России получили закрепление дефиниции основных терминов, используемыхучастниками крипторынка (см.: Санникова Л. В., Харитонова Ю. С. Цифровые активыи технологии: некоторые правовые проблемы выработки понятийного аппарата // Правои цифровая экономика. 2018. № 1. С. 26). Третьи отдают предпочтение второй модели (см.: Андреев В. К. Субъективное гражданское право и иные проявления воли и интересав деятельности юридических лиц // Журнал российского права. 2018. № 8. С. 60—61).
• [21] Например, В. А. Лаптев выделяет следующие особенности цифровых активов:1) существование в электронной форме (электронная информация); 2) юридическаясудьба цифрового актива определяется без использования посредников. См.: Лаптев В. А. Цифровые активы как объекты гражданских прав. С. 201.
• [22] См.: Карцхия А. А. Оцифрованное право: виртуальность в законе // Интеллектуальное право. Авторское право и смежные права. 2018. № 2. С. 20.
• [23] См.: Новоселова Л. А. «Токенизация» объектов гражданского права // Хозяйствои право. 2017. № 12. С. 29—44. А. Саркисянц также полагает, что наиболее оправданным видится статус финансового актива по аналогии с эмиссионными ценными бумагами. См.: Саркисянц А. Цифровой банкинг: мировой опыт и российская специфика //Бухгалтерия и банки. 2018 № 6—7.
• [24] См.: Воскресенская Е. В. О необходимости правового регулирования виртуальныхвалют // Вестник Омской юридической академии. 2018. № 2.
• [25] См.: Даниленков А. О правовой природе цифровых суррогатов // Хозяйствои право. 2018. № 8. С. 89.
• [26] См.: Санникова Л. В., Харитонова Ю. С. Цифровые активы как объекты предпринимательского оборота. С. 34. Похожую позицию занимает К. Д. Савицкая. См.: Савицкая К. Д. Цифровые активы: теория и правовое регулирование на примере СоединенныхШтатов Америки // Вестник Полоцкого государственного университета. Серия D: Экономические и юридические науки. 2015. № 5. С. 196.