Политическая этика: политика и мораль

В результате изучения материала данной главы студент будет:

знать

• • содержание и подходы к понятиям «мораль» и «нравственность» ;
• • соотношение политики, морали и эффективности;
• • отличия государственного насилия от криминального насилия и терроризма;
• • основные идеи и практики ненасилия и толерантности;

уметь

• • объяснять соотношение политики, морали и эффективности;
• • анализировать влияние различных социокультурных, социально-политических и экономических факторов на насилие и террор;
• • использовать различные подходы к концепциям ненасилия и толерантности;
• • применять полученные знания для построения собственных суждений при изучении различных процессов и явлений;

владеть

• • основным терминологическим аппаратом в области политической философии;
• • способностью формулировать на основе приобретенных знаний собственные суждения и аргументы по определенным проблемам.

Мораль и нравственность

Совместная жизнь людей, не говоря уже о трудовой деятельности, современном производстве, бизнесе, политике, науке, невозможна без выработки писаных и неписаных правил, норм, которых придерживаются и которыми руководствуются все участники социальной жизни в быту, труде, политике, личных, групповых, международных отношениях. В каждой отдельной сфере деятельности вырабатываются свои специфические правила и нормы: кодексы чести, уставы, положения, технологические правила, инструкции.

Однако в обществе вырабатывается и свой всеобщий регулятор социальной жизни и социальных отношений. Таким регулятором является мораль — система общих норм и правил, требований, предъявляемых каждой личности и фиксирующих то общее и основное, что составляет культуру межчеловеческих отношений, сложившуюся в многовековом опыте развития данного общества.

Мораль (от лат. moralis — нравственный и mores — обычаи, нравы, поведение) распространяется на всех членов данного общества, обеспечивая тем самым сознание общности и единства, принадлежности каждого человека этой общности. Мораль как систему нравственных норм, правил и требований следует отличать от нравственности — степени принятия личностью и обществом требований морали и руководства ими в реальной жизни.

Реализуется мораль не только в нормах и требованиях, запретах и ограничениях, но и в обычаях, позитивных образцах, идеалах, являющих примеры нравственного поведения из славного прошлого, примеры самоотверженного и достойного подражания поведения современников. Такие примеры и идеалы выступают в качестве нравственных ценностей, выражающих представления о желаемом, должном, «принятом» поведении.

Закреплению в обществе нравственных ценностей и морали в целом служат семейное воспитание, система школьного и внешкольного образования, работа учреждений и организаций культуры, СМИ, различных общественных организаций и движений. Мораль и нравственность служат предпосылкой и основой права — системы социальной регуляции на основе законов, принятие которых, а также контроль за исполнением возлагается на государственные органы власти. Изучением морали, составляющих ее нравственных ценностей занимается специальная отрасль философского знания — этика.

Высшей нравственной ценностью является благо (добро). Различным трактовкам добра, критериям его отличия от зла посвящено великое множество философских трактатов, религиозных проповедей и наставлений. Подавляющее большинство произведений искусства так или иначе, но выражают эти представления, их противоречивость и вечную актуальность.

Так, в религиозной философии Франциска Ассизского высшее (истинное) благо есть неоплатный долг перед Творцом за его дар существования, и этот долг оплачивается постоянным благодарением Творцу, любовью к нему. Фактически именно на таком понимании блага и морали построены обыденные клише типа «спасибо», «слава Богу», «дай Бог» и т. п.

Несмотря на то что в различных обществах и в различные эпохи существуют свои представления о добре, по мере развития человеческой цивилизации вырабатываются общечеловеческие ценности — представления о благе, общие для представителей разных пародов и разных вероисповеданий. Такими ценностями выступают человеческая жизнь, качество этой жизни, свобода и достоинство личности, справедливость.

Конечной целью любой морали и нравственности является автономность нравственной личности, способной к принятию долга. Реальное содержание философии нравственности заключается в признании достоинства и ценности каждой личности, ее свободы, а значит, и права на ответственность. А с другой стороны, зло всегда выступает как умаление, унижение человеческого достоинства. Людям для счастья нужно в принципе не так уж и много — гарантии признания их достоинства, права на свободу.

Внутренним гарантом чувства собственного достоинства является долг, самоотдача, самоограничение, буквально самоопределение (постановка себе предела, «черты») личности. Но это долг, не навязываемый извне, не «требуемый» с личности. «Не могу иначе» — это осознанное ею собственное призвание и нравственный выбор. Нравственен только долг внутренний, взятый на себя самим человеком, а этика долга возможна только в качестве внутреннего самоопределения, когда ты оказываешься обязанным всем, но тебе — никто. Если этика долга применяется к другим, она становится безнравственной, ведет к насилию.

Человеческое бытие есть «бытие под взглядом» (Ж.-П. Сартр). Любой поступок, любой диалог совершается при (возможно, неосознаваемой) апелляции к кому-то, кто все правильно поймет, оценит и правильно рассудит — некоему Третьему (рис. 7.1). Это может быть справедливый суд, Бог, старший брат, любимый учитель, уважаемый авторитет и т. д. На этом, кстати, основаны институт исповеди и практика психотерапии.

Рис. 7.1. Апелляция к Третьему.

В силу человеческого «не-алиби в бытии» (?. М. Бахтин) незнание закона от ответственности не освобождает так же, как и незнание норм гигиены и техники безопасности не освобождает от лечения. И разум вторичен по отношению к этой ответственности — как путь и средство (интеллектуальное усилие) осознания этой ответственности. Собственно, это и есть путь формирования самосознания как совести, личности, как вменяемого субъекта, обладающего разумом, ответственностью и совестью. В этой связи стоит обратить внимание на парадокс «чистой совести». Совесть не может быть чистой по определению. Если человек говорит: «Моя совесть чиста» , — это означает, что он не берет на себя ответственность за происходящее (умывает руки).

Совесть, сознание есть продукт все более глубокой социализации и рефлексии, самооценки в контексте интериоризированных социальных норм и ценностей (гармонии этого мира). Вменяемый субъект способен абстрагироваться от Другого и Третьего, уравнивая свою позицию с любой другой. Именно это и имел в виду И. Кант, говоря о нравственном законе в голове. Так и возникает автономная личность, способная к нравственному поведению и правосознанию.

Ответственность, которую постиг человек, ставший внутренне свободным от мира, и которую он пытается реализовать в жизни, — это и есть этика. Чем шире зона моего автономного (свободного) поведения, тем шире зона ответственности. И человек тем этичнее (свободнее = ответственнее), чем шире эта сфера. Традиционные общества ограничивали ее своим этносом, позже ее ограничивали расой, нацией, классом. В наши дни этическое самоопределение в смысле очерчивания предела свободы и ответственности намного шире, фактически распространяясь на мир в целом.

Самоценность личности — не ценность для себя, перед собой, а выражение стремления реализовать себя, найти свое место в жизни и делать то, что кроме тебя никто и никогда сделать не сможет. Человек не только сопричастен миру, не только произволен от него, но и ответствен за него, за его будущее, поскольку живет в нем, творит в нем, участвует в его познании и преобразовании. Еще Сенека в «Нравственных письмах к Луцилию» выразил идею степени возможного смысла жизни как требования, чтобы человек был полезен максимально многим людям; если это невозможно, то хотя бы немногим; если и это невозможно, то, по крайней мере, своим ближним; если невозможно и это, то хотя бы самому себе.

" Принцип Сенеки" достаточно широк, чтобы реализовать практически любое самоопределение, оправдывающее жизнь и придающее ей смысл. Жизнь не дана человеку «готовой». Ему даны только возможности, перспектива, опираясь на которые он строит свою жизнь сам. Его жизнь за него не проживет никто, она есть дело его выбора. И чем яснее понимание человеком своих возможностей и границ этих возможностей, тем ответственнее его выбор, тем острее переживание им свободы своей воли.

Человек, не познавший пределов своей свободы и ответственности, оказывается вне морали. Общество вне своих пределов и границ относительно личности оказывается безнравственным.

Нравственный долг не может быть навязан — это всегда результат свободного выбора личности. Даже требовать возвращения денег, взятых в долг, исполнения каких-либо обязанностей можно только в том случае, если мы предварительно обязались деньги вернуть, а обязанности выполнять. Ханжество и лукавство — требовать от людей самоотверженного героизма. Смысл и значение любого подвига, героического поступка — в том, что они являются актами свободного самоопределения личности.

Навязывание личности извне смирения может принимать глубоко трагичные и извращенные формы, как, например, это было с людьми, прошедшими ад фашистских и сталинских концентрационных лагерей, в которых достоинство и честь человека глумливо растаптывались. В лагере человек лишается главной составляющей достоинства — возможности нести ответственность за свои поступки. Каждая минута жизни не принадлежит человеку, он оказывается полностью лишенным свободы воли, фактически возможности совершать поступки. Чтобы не впасть окончательно в состояние «идеального заключенного», т. е. чтобы не стать полностью раздавленной и размазанной личностью, у человека оказывается единственный путь спасения — создать вокруг себя «область автономного поведения», «зону свободы», т. е. сферу жизни, в которой человек делает то, что его делать никто не заставляет. Он сам принимает решения к действиям и сам за них отвечает. Пусть это будет хотя бы даже решение чистить зубы. Даже чистка зубов может стать поступком, соломинкой, сохраняющей человеку его достоинство, его самого как личность. Это первое условие самосохранения и выживания личности, лишенной достоинства извне. Вторым оказывается установление ею самой себе некоторой «черты» в поведении, переступать которую нельзя. Такая черта в поступках и область автономного поведения — необходимый минимум сохранения человеком собственной личности, своеобразный зародыш личности как социального субъекта, сохраняемый в античеловеческих условиях, нравственный закон выживания в которых гласил: «Не верь, не бойся, не проси!». Нарушивший эту заповедь быстро утрачивал самостоятельность, личное достоинство, быстро деградировал как личность, а затем и физически.

Австрийский экономист и философ Ф. Хайек (1899- 1991) в книге «Дорога к рабству» писал: «Только когда мы сами несем ответственность за свои интересы и свободны принести их в жертву по собственной воле, наше решение имеет моральную ценность… Ответственность за устройство своей жизни в соответствии с велением совести — вот единственный воздух, в котором может развиваться нравственное чувство, в котором моральные ценности ежедневно воссоздаются свободным волеизъявлением индивидуума. Ответственность не перед начальством, а перед собственной совестью, сознание долга, не предписанного сверху, необходимость решать, какими ценностями пожертвовать, и способность нести последствия своего решения — вот суть этики, заслуживающей этого наименования». Отказ от признания свободы выбора, ответственности личности означает крушение любой системы нравственности и права.

Но разве человек не зависит от окружения, в котором родился и вырос? Так, весь российский духовный опыт, все искания российской интеллигенции связаны со стремлением изменить обстоятельства, среду, условия, которые мешают человеку, который «создан для счастья, как птица для полета». Все знаменитые «лишние люди» великой русской литературы — Чацкий, Онегин, Печорин, Обломов и прочие «лучи света в темном царстве мертвых душ» — прекрасные души, невостребованные плохой средой. «Не то» время, «не те» люди не только их не понимают, но и губят. Само собой напрашивается и решение — убрать среду, заменить условия и обстоятельства. И вот уже развертывается нравственная трясина нигилизма с оправданием насилия. На месте отвергнутого, разрушенного мира предлагается создать мир заново, сотворить его по своему разумению.

Опыт российской истории есть опыт воли, но никак не свободы. Воли не только властной, самодержавной… Русская мечта о свободе — мечта о вольнице. Помещик плох — пожжем помещика, устроим «грабижку». Счастью народному царь мешает — убить царя. Крестьянскому счастью кулаки мешают — убрать кулаков, а заодно и всех, живущих лучше «несчастных». Удивительно, но счастье от всего этого не наступает. В духе построения социализма в романе А. Платонова «Чевенгур»: если социализм — это когда нет буржуазии, расстреляем буржуазию. А если нет реальной буржуазии, определим в нее тех, кто почему-то неугоден или просто не нравится, выведем к оврагу и расстреляем. Но социализм почему-то не построился. В этом опасность любого утопизма, попыток построения Царства Божия на земле.

Проблема счастья не столько вовне, касается не столько мира внешнего, сколько мира внутреннего. Это не освобождение от среды, отрешенность от внешних условий и рамок, а работа ума и души, творческое созидание. Счастье — свобода, а не воля. Полноценная свобода — осознанное переживание своей включенности в реальность, своей ответственности за нее, сознание, что от тебя что-то зависит в ней. Вольный — всегда лишний, выпадающий из бытия. Его ждут тоска и одиночество. Счастливым может быть только свободный человек, которого ждет полнота бытия. В конечном счете человек все-таки хозяин собственной жизни. А если я жалуюсь на судьбу, значит, я отказываюсь от права быть этим хозяином. Что, впрочем, тоже решение, за которое придется отвечать.

В первом приближении критерий различения добра и зла довольно ясен. Безнравственна личность, руководствующаяся по отношению к обществу представлениями о собственном достоинстве, и безнравственно общество, руководствующееся по отношению к личности представлениями о ее долге. И наоборот, нравственна личность, руководствующаяся по отношению к обществу представлениями о долге, и общество, руководствующееся по отношению к личности представлениями о ее свободе и достоинстве (рис. 7.2).

Рис 7.2. Соотношение нравственного долга и достоинства.

Не мое дело думать о своей чести и достоинстве — пусть об этом судят другие, им виднее. А общество может признать за мной право на принятие своего долга — со всеми вытекающими из этого для меня обстоятельствами. Но чем более нравственно и интеллектуально развита личность, тем больше она понимает свой долг по отношению к родителям, близким, друзьям, учителям, просто другим людям. В предельном случае святости человек берет на себя грехи всего мира.

Никто не вправе говорить мне, что я должен, если только я не взял на себя обязательства. Общество, построенное на требованиях долга, требует от своих членов ежедневной самоотверженности. Так строится жизнь в армии, лагере, тюрьме — местах, где люди добровольно или вынужденно лишены свободы и где на первый план выходят статус и достоинство и люди по ранжиру «честь имеют» и «отдают честь». Жизнь такого общества — сплошная мобилизация и битва. Это может помочь в сражении, строить пирамиды, каналы, но не освоить технотронные технологии, где нужна мотивация свободной ответственности.

Мораль есть требование социализации, т. е. требование унверсальной нормы в данном социуме. Немецким философом И. Кантом были предложены формулировки основного закона нравственности:

• • категорический императив — «поступай только согласно такой максиме (правилу), руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» ;
• • практический императив — «поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству» .

Категорический императив выражает сущность любой морали, поскольку любое проявление морали и нравственности предполагает и выражает рассмотрение нравственных правил и норм в качестве универсальных законов. Это не критерий добра и зла (в качестве такового выступает кантовский практический императив), а именно свойство (критерий) любой морали, позволяющее отличать моральное требование от любого другого. Этим отличием является именно универсальность. Даже криминальная, воровская мораль исходит из того, что все воры должны воровать — этим они отличаются от простых людей («лохов»).

Практический императив выражает установку на нравственное поведение, в котором ключевое значение имеет слово «только»: если другие люди рассматриваются только как средства, такая позиция оказывается вне морали. И это обстоятельство — главный нерв политической этики.