Злоупотребление правом и недействительность сделок

Добавление нормы о злоупотреблении правом к другим нормам как острой приправы в лучшем случае просто избыточно и не портит квалификацию, но в худшем — служит способом оправдать не совсем законное применение «основного блюда». Аналогичные суждения высказываются многими авторами: вот, например, мнение А. Я. Курбатова: «При этом следует подчеркнуть, что основная потребность в применении принципа недопустимости злоупотребления правом возникает для реагирования на действия, за которые ответственность прямо не установлена. Если за действия установлена ответственность, то их дополнительная квалификация как злоупотребления правом лишена всякого смысла»^[1]. В этом же духе рассуждает профессор А. М. Эрделевский: «…нарушение требований п. 1 ст. 10 ГК не может явиться тем нарушением требований закона, которое влечет недействительность сделки на основании ст. 168 ГК…»^[2]

Нельзя не разделить точку зрения В. В. Витрянского, который написал, оценивая разъяснение, содержащееся в п. 7 Постановления Верховного Суда о применении ч. 1 ГК РФ, которым допускается, как и прежде, возможность признания сделки, нарушающей запрет на злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ), недействительной по основаниям, предусмотренным в п. 1 и 2 ст. 168 ГК РФ: «Нельзя не заметить, что на этот случай (злоупотребление правом) в новой редакции ст. 10 ГК РФ предусмотрено иное правовое последствие — отказ в защите соответствующего права и, согласно п. 1 ст. 168 ГК РФ, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки. Таким образом, приведенное разъяснение сохраняет (на наш взгляд, неоправданно) ранее сформированную судебную практику, основанную на расширительном толковании законоположений о правовых последствиях злоупотребления правом»^[3].

Дело в этом случае не только в расширительном понимании последствий злоупотребления правом, но, главным образом, в двух моментах. Во-первых, состав недействительных сделок, противоречащих закону (ст. 168 ГК РФ), объективный по своей природе, невозможно сочетать с составом злоупотребления правом, требующим доказывания умышленной формы вины, А во-вторых, если есть самостоятель;

ныи институт недействительности сделок, то его нормы как специальные имеют приоритет перед общими нормами, в частности перед ст. 10 ГК РФ. Поскольку сделка, особенно двусторонняя, имеет определенные элементы и условия ее действительности, которые в случае их нарушения находят отражения в отдельных составах недействительных сделок, то не должно оставаться места для того, чтобы какие-то иные, не подпадающие под указанные составы, действия управомоченных лиц признавались основаниями для недействительности.

В судебной практике достаточное количество примеров использования ст. 10 ГК РФ в совокупности с различными основаниями недействительности сделок. Например, в случае выхода органа юридического лица за пределы своих полномочий, обмана контрагентов, в частности несообщение им необходимых сведений, но абсолютным рекордсменом, безусловно, являются ее сочетание с нормами о мнимых или притворных сделках. Во всех этих случаях нет необходимости констатировать еще и злоупотребление правом.

Притворность и ранее многими специалистами рассматривалась в качестве частного случая злоупотребления правом, но с появлением новеллы об обходе закона это положение практически узаконилось, поскольку традиционно основной целью притворных сделок считается обход установленных ограничений.

Это недоразумение было довольно противоречиво истолковано в Постановлении Пленума Верховного Суда № 25. С одной стороны, в п. 8 постановления Верховный Суд предпринимает попытку разграничить сделки в обход закона и притворные, в частности, описывая различные негативные последствия при их совершении. С другой стороны, указывает, что при наличии в законе специального основания недействительности такая сделка признается недействительной по этому основанию (например, по правилам ст. 170 ГК РФ). Это относится к случаям, когда стороны с целью достижения желаемого результата используют не ту юридическую форму, которую на самом деле желают, и тем самым нарушают существующий «явный законодательный запрет». В результате это приводит к признанию сделки ничтожной, а не к отказу в защите права, как предусмотрено в ст. 10 ГК РФ.

Ряд авторов считают, что обход закона представляет собой намеренное формирование недобросовестными лицами одной сделки или нескольких сделок (притворные сделки) или фиктивных сделок с целью обхода урегулированного нормами права воздействия на их фактически осуществляемые правоотношения, т. е. притворные сделки являются одним из видов сделок в обход закона^[4]. Иной подход отражает следующее суждение: «Думаем, это вносит определенную путаницу в правоприменительную деятельность, так как рассматриваемые виды сделок, несмотря на то что относятся к сделкам с пороком воли, как было установлено выше, имеют взаимоисключающие признаки. В притворных сделках воля сторон направлена на то, чтобы не достигнуть соответствующий существу совершаемой сделки результат. В сделке в обход закона воля сторон нацелена на результат, который, как правило, имеет противозаконный характер»^[5].

Некоторые коллеги, разграничивая сделки в обход закона и притворные сделки, относят первые к сделкам с пороками содержания, а не воли, как в раннее изложенной позиции: «…сделки, совершенные в обход закона, являются сделками с дефектным содержанием, которое, однако, далеко не очевидно и, напротив, выглядит формально юридически безупречным. В таких сделках нет расхождения между волей и выраженным волеизъявлением и стороны стремятся к достижению того правового результата, на который направлена сделка. Поэтому основную трудность квалификации составляет обоснование противоречия содержания сделки подразумеваемо императивной норме закона, которая обеспечивает защиту публичного интереса»^[6].

В ситуации пока обход закона легализован в российском праве, отдавая себе отчет в невозможности ее изменить в ближайшем времени, приходится писать не о том, что не следует искать в сделках обходы закона, а о том, к сожалению, какая из позиций, признающих обход закона как данность, серьезнее аргументирована. Последняя позиция видится нам наиболее обоснованной, но и тут необходимо иметь в виду, что изменившееся в ст. 168 ГК РФ общее правило недействительности сделок с ничтожности на оспоримость позволит суду сделать вывод о ничтожности сделок, совершенных в обход закона только при условии доказанности нарушения публичного интереса или прав третьих лиц.

• [1] Курбатов А. Я. Злоупотребление правом: теория и правоприменительная практика // СПС «Консультант Плюс». 2009.
• [2] Эрделевский А. М. О некоторых вопросах злоупотребления правом // СПС «Консул ьтантПл юс». 2010
• [3] Витрянский В. В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги. М.: Статут, 2016.
• [4] См.: Попова И. Ю. О некоторых вопросах квалификации действий в обходзакона // Адвокат. 2015. № 6. С. 46—49.
• [5] Иншакова А. О., Кагалъницкова Н. В. Обновленные законодательные подходыопределения притворности сделки: традиционная доктрина и реформа ГК РФ // Гражданское право. 2016. № 6. С. 5.
• [6] Сергеев А. П., Терещенко Т. А. Сделки в обход закона vs. притворные и мнимыесделки: отдельные вопросы квалификации // Арбитражные споры. 2015. № 2. С. 135.