Сделка — проявленное вовне намерение (И. С. Перетер-ский)
Брошюра И. С. Перетерского «Сделки» (М., 1929) — комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР 1922 г. (хотя и аттестованная как научная) — не вместила, конечно же, всего того круга вопросов, который требовалось бы осветить в связи с понятием сделки. Но даже того, что вместить удалось, оказалось вполне достаточным, чтобы эта публикация попала в число счастливых исключений из констатированного прежде… Читать ещё >
Сделка — проявленное вовне намерение (И. С. Перетер-ский) (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
— Брошюра И. С. Перетерского «Сделки» (М., 1929) — комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР 1922 г. (хотя и аттестованная как научная) — не вместила, конечно же, всего того круга вопросов, который требовалось бы осветить в связи с понятием сделки. Но даже того, что вместить удалось, оказалось вполне достаточным, чтобы эта публикация попала в число счастливых исключений из констатированного прежде печального общего правила.
Прежде всего обращает на себя внимание авторское определение сделки как «проявленного вовне намерения лица вступить в правоотношение»1. С одной стороны (в полном соответствии с заветом Д. Д. Гримма), автор не акцентирует внимание на действии в смысле внешне видимого телесного движения, считая таковое лишь одной из возможных форм внешнего проявления намерения (волевого акта), и объявляет сделкой именно это последнее (т. е. само намерение); с другой стороны — традиционно указывает, что «невыраженные вовне мысли лица, находящиеся в несоответствии с его действием (reservatio mentalis), не имеют юридического значения»[1][2].
Со всей возможной категоричностью им выдвинут на первый план такой признак сделки, как правомерность. «Сделка есть действие дозволенное законом… Если действие имеет вид сделки, но направлено против закона или в обход закона, то оно не является сделкой… Сделками являются лишь действия, имеющие целью установить правоотношение, дозволенное законом»[2]. Само собой понятно, что правоотношений, не дозволенных законом, нет и быть не может: одно и то же явление не может быть правовым, и одновременно незаконным[4]. Очевидно, эту мысль И. С. Перетерский и хотел выразить: если мы договорились выделять среди юридических фактов выраженные вовне намерения установить правовые (т. е. дозволенные законом) отношения и называть таковые намерения сделками, то действия, выражающие эти намерения во вне, могут быть только и исключительно правомерными действиями, ибо, как известно, если за кем-либо признана возможность достижения определенной цели (динамики правоотношений), то за ним должна быть признана и возможность использования нормально необходимых для ее достижения средств (сделок). Отношения, не дозволенные законом (например, обязательство передачи раба или уплаты денег за партию оружия), могут иметь внешний вид правоотношений, могут быть чрезвычайно схожими с ними, но тем не менее правовыми отношениями не являться. Точно так же и незаконные намерения: выражающие их вовне действия могут быть точно такими же, при помощи которых обыкновенно выражаются сделки. Однако за отсутствием под этими действиями «подкладки» в виде намерения установить правовое отношение такие действия не могут считаться внешним выражением сделок.
При таком понимании позиции И. С. Перетерского становится вполне понятным и логичным следующее его высказывание: «Не всякое действие, направленное на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений [т. е. действие, выражающее намерение установить, изменить или прекратить правоотношения], порождает те юридические последствия, для достижения которых произведено это действие. В указанных… случаях эти действия не признаются сделкой; в этих случаях говорится о недействительности сделок»[5]. Еще раз: всякая сделка — это внешне выраженное намерение создать юридические последствия; однако не всякое действие, обычно используемое для внешнего выражения такого намерения, действительно это намерение выражает. Все спортсмены носят (в тех или иных случаях) спортивную форму; однако далеко не все лица, одевающиеся в спортивную форму, в действительности являются спортсменами. Такое противопоставление создает предельно ясное представление о том, откуда берется и что с этимологической точки зрения означает выражение «недействительные сделки»: таковыми называются действия, внешние признаки которых не соответствуют действительности, т. е. их подлинной (действительной) направленности. А отсюда следует очень важный вывод: параметр «действительность — недействительность» может быть отнесен к характеристике самих действий, но не их последствий и не самих внутренних волевых актов (намерений, т. е. сделок в понимании И. С. Перетерского), выразителями которых эти действия вроде бы являются.
Резюме к пункту 2 части III. — Таким образом, в брошюре И. С. Перетерского в первый (и, по сути, в последний) раз была последовательно сформулирована концепция сделки как намерения, выраженного вовне правомерным действием. Правомерность действия определяется не его внешним видом, а внутренней (волевой) стороной — направленностью на достижение правовых (т. е. по определению правомерных) последствий. Действие, внешне направленное на их достижение, может лишь предполагаться сделкой; в установленных законом случаях эта презумпция может быть опровергнута, а именно может быть доказано, что внешний вид действия не соответствует его действительной направленности и что перед нами, следовательно, не действие, выражающее вовне намерение-сделку, а действие, в действительности такого намерения не выражающее — недействительное действие, или, следуя традиционной терминологии, недействительная (не соответствующая действительности) сделка.