Агрессивное поведение. 
Психическая средовая дезадаптация несовершеннолетних

Тенденция использовать силу для достижения своих интересов сама по себе не чужда человеку. Требуется немало воспитательных усилий, чтобы ребенок научился уважать интересы окружающих, привык соотносить свои желания с их образом жизни и отказался от попыток подчинить людей своей воле при помощи силового давления. Поэтому наше отношение к проявлениям агрессивности в разном возрасте неоднозначно и зависит от того, какого уровня психосоциальной зрелости достиг к этому времени несовершеннолетний [37].

Например, никто не впадает в панику, когда младшие дети затевают драку из-за игрушки, понравившейся обоим одновременно. Драчуны бывают более или менее деликатно наказаны и получают пояснение (с учетом развития мыслительных способностей), что такое поведение недопустимо и предосудительно.

Драчливость школьников младших классов также известна как одна из форм самоутверждения, способ проявить активность и привлечь к себе внимание. По своему содержанию она не выходит за рамки реакции на обстоятельства. «Когда не достает аргументов, ребенок пускает в ход кулак», — эта азбучная истина педагогики распространяется на подавляющее большинство детей. Повышенная же агрессивность, вытекающая из определенного предрасположения к импульсивно-аффективной манере поведения, встречается редко и свидетельствует о явных дефектах воспитания, дающих волю дурным манерам.

Как вариант устойчивого признака средовой дезадаптации агрессивность дает о себе знать, пожалуй, лишь ко времени отрочества. С появлением среды стихийного уличного общения использование силы между 10—13-летними детьми, воспитывающимися в обстановке семейно-педагогической запущенности, начинает приобретать черты неконструктивного разрешения конфликтных ситуаций. Разряжая их потасовками без далеко идущих последствий, представители «уличного племени» используют силу все более целенаправленно.

Драки с детьми «не своего круга» носят характер явного силового давления. А поскольку те еще держатся разрозненно, не умеют организоваться на совместные действия и могут противопоставить только свою личную храбрость, запущенные дети используют свое преимущество для самоутверждения присущим психологии данного возраста образом. В число избиваемых чаще попадают сверстники, которым бывает трудно сопротивляться (неуверенные в себе, физически слабые, лишенные прочной защиты родительского авторитета). У них нередко отбирают деньги, вещи, представляющие ценность для игры. Дети более младшего возраста реже служат объектом нападения, так как это не добавляет нападающему авторитета. Привычка прибегать к силе против слабого очень нежелательна в педагогическом отношении, ибо при этом обесцениваются нравственные нормы самоутверждения и появляется опасность закрепления навыка достигать своего подавлением сопротивления окружающих и пренебрежением их интересами.

Агрессивность в отроческом возрасте может носить характер мести взрослым, неумело занимающимся воспитанием. И, наконец, запущенным (в особенности — бродяжничающим) детям она может быть необходима для защиты от посягательства со стороны подростков.

В подростковом возрасте агрессивность поведения свойственна преимущественно юношам. Конечно, драки случаются и среди девушек, но в последнем случае нужно четко различать манеру их исполнения. Обычно эпизодические столкновения между девушками происходят «по правилам» юношеской драки, когда копируются мальчишеские ухватки. Это чаще всего присуще девушкам с утрированно независимой формой поведения, выраженной реакцией эмансипации и наклонностями командовать при явном недостатке истинного жизненного опыта. Систематически избивающие девушки — большая редкость в деле воспитания. Общественное неодобрение, настороженное отношение сверстниц и пренебрежение со стороны юношей своего круга, предпочитающих оставлять за собой право на применение силы, — все это удерживает от демонстрации агрессивности. Когда же она все-таки проявляется, речь идет, как правило, о наказании кого-то из своих подруг, захотевших выйти из компании с криминогенной ориентацией.

Агрессивные тенденции в поведении юношей подразделяются по механизмам мотивообразования на три варианта: 1) оппозиция по отношению к другим группам населения: детям, взрослым, старикам; 2) конфликты между подростковыми группами; 3) использование силы для регуляции отношений внутри самих подростковых групп.

В отношении детей агрессивность проявляется более или менее снисходительной демонстрацией силы в отношении слабого. На долю последних выпадают насмешки, толчки, иногда у них отбирают деньги. Особенно часто достается безнадзорным детям, за спиной которых не стоят авторитетные родители. Обычно такое поведение со стороны подростков подвергается лишь моральному или дисциплинарному осуждению из соображений, что те сами еще «большие дети». Нападения с проявлениями жестокости или делающие ребенка жертвой преступления, в подростковом возрасте встречаются крайне редко. Такое наблюдается только тогда, когда ребенок, попавший в подростковую группу, принимается за своего и на него распространяются общие установки поведения без учета реального возраста.

В отношении взрослых агрессивные тенденции проявляются значительно разнообразнее. По мотивам и формам проявления они подразделяются на два направления, группирующие поступки подростков: а) в рамках реакции оппозиции по отношению к сообществу взрослых в целом; б) в структуре криминального поведения, ориентированного на конкретного потерпевшего.

На общих тенденциях подростковой оппозиционности мы уже останавливались, так что нам остается сейчас уточнить лишь те моменты, которые относятся к реализации оппозиции именно в форме агрессивного поведения.

Демонстративное поведение, в основе которого лежит стремление «испытать границы нормы», часто выглядит социально неадекватным и расценивается взрослыми как «хулиганство», требующее возмездия. Естественно, нарушение тишины, пререкания со старшими, включающие оскорбительные замечания, стычки в общественных местах, порча общественного имущества и т. п. законом не дозволяются и предусматривают известную репрессивную санкцию к нарушителям. Однако распространение на подростковое поведение правового норматива без учета мотивообразующего влияния подросткового психологического комплекса (только в интересах потерпевшего) бывает часто опрометчиво, и разрушительные последствия наказания могут оказаться значительно сильнее разрушительных последствий поступка. Достаточно внимательно присмотреться к настроению распущенно ведущих себя в общественном месте подростков, чтобы заметить, как чутко воспринимают они реакцию со стороны взрослых и чего ждут от них. При правильно выбранной позиции, когда взрослые умеют твердо, спокойно и доброжелательно пресечь попытки заострить ситуацию до конфликта, они сразу получают психологическое преимущество, которое удерживает подростков от дальнейших экспериментов. И, напротив, «разрешающим моментом», придающим ситуации кризисный характер, бывает встречная оппозиционность взрослых, не чувствующих в себе достаточно силы и уверенности. Непременное стремление «выставить хулиганов за дверь», сопровождающееся раздражительностью, гневливостью и, что самое важное, полное тревожного ожидания агрессии со стороны подростков, мгновенно накаляет обстановку. Со свойственными этому возрасту любопытством и склонностью испытывать на людях разные методы своего влияния, подростки продолжают «раздразнивать окружающих» с сохраняющейся с детства уверенностью, что «пока учитель кричит, до наказания еще далеко». Последующее применение властных санкций воспринимается ими как несправедливость, так как «они обидеть никого не хотели».

Следует помнить, что термин «хулиган», который мы столь часто и неосторожно закрепляем за подростками с отклоняющимся поведением, обладает колоссальным обратным действием и может закрепить грань между обществом и подростком при отсутствии с его стороны собственно антисоциальных побуждений.

Агрессивность в отношении отдельного взрослого человека, как и хулиганское поведение в общественных местах, обычно представляют собой феномены группового поведения. Подростки редко нарушают норму в одиночку, и в этом случае их действия бывают более опасны, нежели совершенные в группе [38]. Поэтому, анализируя мотивы противоправного посягательства на личность, необходимо четко отличать психологию индивидуального и группового целеполагания.

Адаптированные в средовом отношении подростки, входящие в обычные (не криминогенные) группы, могут иногда совершать нападения на взрослого человека. Обычно это сочетается с хулиганским поведением в целом [39]. В подобных ситуациях индивидуальные мотивы, вытекающие из потребностей подросткового психологического комплекса, не имеют большого значения сравнительно с мотивацией, присущей всей группе. Чаще всего истинной причиной эксцесса оказывается сильное эмоциональное переживание, суммирующееся в состоянии экзальтации, охватывающей подростков, и переливающееся в настроение группы. Например, под влиянием зрелищного впечатления (кинофильма), усиленного легким опьянением, потребность в «героическом» может на короткое время создать эффектное состояние, уменьшающее возможности рационального мышления с его правопослушными установками. Аффект разряжается на виктимологически привлекательный объект, порою прямо противоречащий гуманистическим установкам каждого из нападающих (на слабого, опьяневшего, престарелого).

Отличительными признаками данного варианта подростковой агрессивности являются: отсутствие предварительного сговора; недифференцированное распределение ролей в группе; зависимость возникновения преступной ситуации от эмоционального состояния группы с легко установимыми ее причинами; неумелость действий (в ряде случаев выливающаяся в бессмысленную жестокость). Раскаяние после содеянного бывает искренним и носит оттенок недоумения: «Как это могло произойти?».

При целенаправленном посягательстве на личность человека (нередко сопряженном с насильственным присвоением его имущества), когда совершение правонарушения укладывается в определенную систему целеполагания, отношения между групповыми и индивидуальными установками значительно сложнее. Появление антисоциального стремления обычно вызвано позицией лидера группы и его ближайшего окружения. Она бывает сформирована раньше под влиянием аморальной среды воспитания или длительной средовой дезадаптации. Ко времени, когда складываются групповые отношения, это может быть выражено в разной степени: от прямой ориентации на ценности уголовной подкультуры до малодифференцированной предрасположенности к уклонению от правопослушной нормы поведения. Под их влиянием агрессивность может стать одним из ритуалов группового поведения, с которым новичкам приходится поневоле считаться.

Подростки с недостаточно развитым правосознанием под влиянием аффилиативных побуждений и конформного давления начинают участвовать в несвойственных их натуре актах агрессивного поведения в порядке компенсации и завоевания престижа в глазах ядра группы. Внутренний разлад, который они при этом испытывают, обусловливает появление более или менее затяжных состояний с отрицательным эмоциональным содержанием (подавленность, недовольство собой, раздражительность, самообвинение). Особенно они усиливаются, когда правонарушения выходят за рамки обыденного проступка, наказание за который не столь значительно, и к переживанию душевного дискомфорта присоединяется страх перед разоблачением. Их раскаяние имеет одно отличительное психологическое свойство, которое следует иметь в виду, а именно: силы межличностного сцепления, действующие на волю подростка в группе, относятся к недостаточно осознаваемым детерминантам человеческого поведения. Несовершеннолетнему бывает трудно понять, почему он поддался настроению v стремлению группы и оказался в числе соучастников противоправного деяния. «По глупости», «не думал, что все так плохо кончится», «не знаю» — вот обычные ответы, которые приходится слышать при настойчивых попытках вызвать подростков на анализ своего поступка. И этому можно верить, так как поступки, основанные на эмоциях, часто сопровождаются суждениями, выхватывающими из ситуации только желаемый (при стремлении к цели) или отвергаемый (при уклонении) фрагмент. Лишь потом, «задним числом», логическое мышление выстраивает более или менее достоверную цепь причинно-следственных связей. Поэтому относительно содержания поступка подростки высказывают безусловное осуждение, но что касается оценки их собственной роли, то здесь недостаточная отчетливость умысла позволяет им находить множество извиняющих обстоятельств.

Подростки с низким уровнем культуры, недостаточно развитыми потребностями, проблемами общения в организованном коллективе, испытавшие на себе в детстве отрицательные последствия средовой изоляции, напротив, в групповом агрессивно ориентированном стремлении видят вдохновляющий их способ самоутверждения. У них раскаяние в содеянном, осознание безнравственности поступка может наступить лишь после значительной работы по восстановлению правопослушных потребностей и связанных с ними мотивов и переживаний.

И, наконец, проявления агрессивности со стороны подростков в форме противоправного посягательства могут быть обусловлены соучастием в преступной (криминальной) группе, целью создания которой было именно совершение преступлений. По своей структуре криминальная группа представляет собой разновозрастное по составу участников объединение, руководимое взрослым преступником или старшим подростком, имеющим криминальный опыт и достаточно сильную волю. В нем происходит активное приобщение несовершеннолетних к ценностям уголовной подкультуры, внушение уверенности в возможности существования вне социально организованной среды, привитие антисоциальных взглядов и преступных навыков. Психологическая обработка членов группы начинается с отроческого возраста, когда запущенные в воспитательном отношении дети вовлекаются (заманиваются) в компанию. Тактика их морального разложения осуществляется поэтапно, с учетом возрастных психологических особенностей.

Раскаяние со стороны членов таких групп, для которых достижение целей противоправным способом более или менее прочно вошло в привычку, требует преодоления известной атрофии нравственного чувства. В целях педагогической реабилитации, работая с ними, необходимо придерживаться некоторых психологических особенностей построения контакта: не подтверждать негативную оценку личности подростка, много раз слышанную им от взрослых; не стремиться «выставить его за дверь» молодежных объединений; признавать отклоняющуюся форму поведения как возможную в известных рамках до тех пор, пока подросток не овладеет необходимыми социальными навыками; избегать принуждающего давления при вовлечении в общие дела, иметь терпение выждать, пока подросток сам захочет к ним присоединиться; чаще прибегать к объяснению и обоснованию, не упуская возможности переубедить себя, хотя бы для того, чтобы закрепить у подростка желание мыслить социально. Своеобразным показателем эффективности воспитания служит появление у таких подростков конфликтных переживаний, означающих, что возникла потребность изменить свои мотивы.

Агрессивность в отношениях между подростковыми группами чаще всего имеет характер «территориальных споров». Она бывает санкционирована присущим психологии этого возраста стремлением распространить свое влияние на доступную им социальную микросреду. Подростки ревниво следят за появлением «чужака» на «своей территории». При этом в категорию чужаков попадают исключительно подростки, так как на взрослых и детей территориальные правила не распространяются. Стычки и столкновения, которые при этом возникают, не считаются нарушением закона. Подростки очень неохотно допускают взрослых к разбору такого рода конфликтов и предпочитают объединяться с «врагами», проявляя возрастную солидарность, для того чтобы помочь «попавшим впросак». Ареной межгрупповых конфликтов бывают «пограничные» места отдыха молодежи (клубы, танцплощадки, кинотеатры). Повод для конфликта, как правило, ничтожен, и если его нет, то обе стороны стараются найти ближайшую причину для столкновения.

В профилактике межгрупповой агрессивности имеет большое значение своевременное разрушение границ, которыми подростковые группы огораживают свое «социальное поле». Например, организация для учащихся соседствующих учебных заведений или для молодежи соседних кварталов и микрорайонов совместных массовых мероприятий. При этом очень важно обеспечить участие лидеров групп в качестве активных организаторов. Чем чаще подростки будут «пересекать психологические границы», тем больше гарантий, что их столкновения не примут разрушительных масштабов и не выльются в правонарушение.

Агрессивность внутри подростковых групп чаще всего бывает связана с силовым давлением со стороны активной части группы на «отступников» и «изменников». Особенно заметна она бывает в период формирования или распада неформальных объединений. При этом жертвой больше других рискуют оказаться инфантильные, физически слабые, неуверенные в себе юноши. Для них конфликт с группой может стать источником сильных фрустраций и причиной делинквентных поступков, наказание за которые только усилит тягостное чувство зависимости от чужой воли.

Таким образом, при анализе психологических особенностей агрессивного поведения подростка, уточнении его мотивов и планировании воспитательной тактики нужно учитывать ряд обстоятельств: а) какое положение он занимает в группе, что означает данный индивид для группы, что означает группа для индивида, какую внешнюю ориентацию в социальной среде занимает группа; б) каковы эмоциональные и рациональные начала в мотивообразовании агрессивного поступка; в) какова цель агрессивного проявления; г) какую роль играла внешняя ситуация (ее виктимологическое значение) в появлении конкретного повода для использования силы в решении конфликта.

Без учета указанных моментов простое требование «впредь вести себя прилично» может встретить значительное внутреннее сопротивление, особенно если такое требование подразумевает необходимость расстаться с группой неформального общения, к которой подросток себя причисляет. Нередко он предпочитает тяжесть наказания и морального осуждения со стороны взрослых тому разочарованию, которое в среде сверстников вызовет его «измена общему духу».