Чеховская ирония — умная, честная, спокойная, настолько далекая от безразличной умудренности и такая скрыто-тревожная, ищущая в своем кажущемся спокойствии — позволяла раскрыть богатейшую гамму тонов и полутонов человеческой души, вызывала у читателя такое же сложное отношение к прочитанному, к героям произведений — жалость, сочувствие, симпатию ко всему, что в нем противостоит тине обывательского существования. Веру в то, что он не погиб окончательно, не совсем «оравнодушел», способен сопротивляться обступающему со всех сторон собственническому укладу. Художественный метод писателя строится на доверии к читателю, к его умению понять замысел художника. Гениальность Антона Павловича Чехова проявилась в том, что он поверил в человеческий талант, чуткость и отзывчивость своего читателя и зрителя.
Исходя из поставленных задач можно сделать следующие выводы:
Особое свойство чеховского смеха, — так называемая внутренняя, или объективная ирония, не высказанная автором прямо, то есть ирония самой жизни, — проявилось уже в ранних рассказах. Разве не посмеялась жизнь над унтером Пришибеевым и другими названными здесь героями? Но как черта мировоззрения и реалистического стиля художника объективная ирония вполне утвердилась в произведениях 1890−1900;х годов.
Термин «ирония» является одним из самых дискуссионных в научной литературе. Эта дискуссионность во многом объясняется тем, что формирование этого понятия в истории мировой культуры происходило в различных направлениях: многоуровневость, многоплановость понятия «ирония» связана с такими культурно-историческими определениями, как «сократическая ирония», «античная ирония», «романтическая ирония».
Основной функцией, выполняемой текстообразующей иронией в творчестве А. П. Чехова стала функция скрытого выражения авторской модальности, возможность дать явлению, событию или персонажу не однозначную, окончательную оценку, но оценить объект иронического повествования, исходя из разных взглядов на окружающую действительность. Текстообразующая ирония А. П. Чехова соотносится с одной из самых ярких черт стиля позднего периода его творчества сложным сплавом внешне-объективного повествования с субъективно-лирическими оценками.
