Лирические отступления в романе-эпопее М. Шолохова «Тихий Дон»

«Мелеховский двор — на самом краю хутора. Воротца со скотиньего база ведут на север к Дону. Крутой восьмисаженный спуск меж замшелых в прозелени меловых глыб, и вот берег: перламутровая россыпь ракушек, серая изломистая кайма нацелованной волнами гальки и дальше перекипающее под ветром вороненой рябью стремя Дона. В предпоследнюю турецкую кампанию вернулся в хутор казак Мелехов Прокофий».

Так начинается роман — эпопея Шолохова. С мелеховского двора, с великой казачьей реки — Дона.

шолохов тихий дон пейзажный, А в самом конце его — «Утром на следующий день он [Григорий] подошел к Дону против хутора Татарского. Долго смотрел на родной двор, бледнея от радостного волнения. Ниже хутора он перешел Дон по синему, изъеденному ростепелью, мартовскому льду, крупно зашагал к дому». Такое кольцевое обрамление, связанное с Доном и мелеховским двором, помогает читателям осознать главную мысль великой эпопеи: носила история Мелеховых по полям, ломала их судьба, пытаясь вырвать с корнями из этой земли, навсегда лишить родины. Но не оборвала она ниточек, связывающих мелеховский род с Доном, с его бескрайними степями.

Название «Тихий Дон» дано произведению неспроста — слово «тихий» в этом заголовке не оторвать от «Дона». Войдя в заголовок романа-эпопеи, оно приобретает особое звучание. Очевидно, что это не только название реки, но и символ неразрывной связи всего, что творится на землях вокруг нее, в нем — звучание никогда не умолкающей, всегда живущей рядом и неразлучно с человеком природы. Пейзажи великого Дона говорят нам о том, насколько важны в романе образы природы. Наибольшее число лирических отступлений связаны именно с природой. И она не просто фон, на котором разворачиваются события, природа — самостоятельный герой «Тихого Дона», со своей судьбой и своим характером.

ЗэТ. Для автора природа — живая и трепетная сила. Именно в кульминации романа звучит страстный призыв-обращение к родной степи: «Степь родимая! Родимая степь под низким донским небом! … Низко кланяюсь и по-сыновьи целую твою пресную землю, донская, казачьей, нержавеющей кровью политая степь!» Великая река, степь, все времена года на ее просторах не только эстетически выразительные картины природы — это соучастники в трудовом круговороте жизни крестьянства, которые убедительно и равноправно живут на страницах всех книг романаэпопеи.

Все времена года воспроизведены на страницах романа. В пейзажных описаниях — привычный перечень того, что ежедневно наблюдают герои: солнце, месяц, ветер, степь, но каждый раз рисунок новый, и не найти случая, когда бы этот рисунок не перекликался с событиями в мире героев эпопеи. Причем эта связь очевидна как в масштабах всего Дона, так и в масштабах отдельных судеб.

Восходящее над мелеховским двором, Доном, степями солнце — часть шолоховского эпического мира, близкая страстным, бурным характерам, населяющим этот мир. Оно не просто жаркое, южное, не похожее на северное солнце, которое усмиряет дожди, слякоть — шолоховское солнце имеет огромную власть над миром, охотно и смело «смотрит» на него, творит его: «Ласковым телком притулялось к оттаявшему бугру рыжее потеплевшее солнце, и земля набухала, на меловых мысах, залысинами стекавших с обдонского бугра, малахитом зеленела ранняя трава». Солнце не только воздействовало на состояние героев, наделяя их радостями весны или лета, делая их то «потеплевшими», то угрюмо-озабоченными, оно само поддавалось человеческим воздействиям: это солнце грозное, «независимое», но одновременно крайне чувствительное. Оно «принимает» в себя человеческие тревоги, порывы, отчаяния, проклятия. Так, в финальном эпизоде эпопеи, когда Григорий Мелехов молчаливо, в полном одиночестве хоронит Аксинью, хоронит одну из последних своих надежд на осмысленную, нужную людям жизнь, его лицо озарило «черное небо и ослепительно сияющий черный диск солнца». А задолго до этого промелькнет в эпопее солнце, вобравшее и иную печаль — вдов и сирот во время первой мировой войны: «По-вдовьему усмехалось обескровленное солнце, строгая девственная синева неба была отталкивающе чиста, горделива».

«Тихий Дон» насыщен фольклором, в нем активно живут и песня, и старинные заговоры, и скитающиеся по свету былины. Пословицы и поговорки, прибаутки и анекдоты, прозвища и дразнилки, загадки — все виды малых форм народного творчества обильно представлены на страницах романа. Особое место, конечно же, занимают песни: и сами их тексты, и рассказ о том, как они исполняются, и явные переклички их лирических строк с событиями романа. В описаниях автор активно использует метафоры, эпитеты, сравнения: «Вздыбленные ветром белогривые облака», «на наших полях ветры пасутся», «наборным казачьим поясом — чеканом лежал нарядно перепоясавший небо Млечный Путь», «шафранный разлив песков».

Полнота охвата картин природы, точность ее отражения во все времена года вносит в «Тихий Дон» величие эпоса, который стремится к широте и точности воссоздания всей картины мироздания. Постоянное присутствие мира природы обозначает и масштаб вИдения мира, и стремление отразить его во всем взаимодействии сложностей и обстоятельств.

«Тихий Дон» — книга не только о революции, о годах гражданской войны. Огромное человеческое содержание этой книги наталкивает на размышления о вечной красоте материнского чувства, о силе женской страсти и верности в любви, об отцовской гордости, о вечном стремлении человека к счастью, о страданиях, которых немало выпадает на людскую долю. Весь сюжет романа-эпопеи строится непосредственно на тех вечных законах бытия, коем посвящается вся сущность казачьего рода и их поступков: земле, свободе и любви.