Введение. 
Творчество Л.С.Петрушевской в системе школьного литературного образования

Тема данной выпускной квалификационной работы: «Творчество Л. С. Петрушевской в школьном литературном образовании».

Выбранная тема является актуальной, т.к. в современных программах по литературе недостаточно представлены писатели конца 20 — 21 В.

Одной из ярких представительниц данного периода является Людмила Стефановна Петрушевская.

Она c иронией изображает «повседневную» жизнь, обнажая темные стороны современного общества.

Основные проблемы, которые поднимает Петрушевская в своих произведениях: смерть и ее физиология, болезнь, семейная жизнь, алкоголизм, бедность, борьба за физическое выживание, коррупция Все персонажи произведений Л. С. Петрушевской — несчастливые люди, причем несчастливые изначально, с момента своего появления на свет. И все они — живые, существующие рядом с нами — наши соседи, знакомые, родственники. В произведениях Петрушевской нет глобальных драм — лишь мелкие, коммунальные конфликты, происходящие повседневно и не вызывающие удивления, но именно они и становятся объектом пристального внимания читателя.

Цель исследования — разработать систему уроков для старших классов по изучению творчества Л. С. Петрушевской.

Данная цель решается через систему задач:

• 1. Анализируя литературу, определить основные моменты биографии и творчества Л. С. Петрушевской.
• 2. Проанализировав основные программы по литературе для старших классов, определить в каких программах изучается творчество Л. С. Петрушевской.
• 3. Составить и апробировать систему уроков по творчеству Л. С. Петрушевской.

Предметом нашего исследования является проза Л. С. Петрушевской Объект исследования — процесс изучения творчества Л. С. Петрушевской в школьном литературном образовании.

В соответствии с целью и задачами были использованы следующие методы:

• 1. Анализ и обобщение теоретического материала.
• 2. Сопоставительный анализ художественных текстов.

Структура данной работы следущая: введение, где описан исследовательский аппарат; глава 1, в которой рассмотрены особенности творческого пути Л. С. Петрушевской, литературные исследования и связь с литературной традицией 19 в.; глава 2, в которой мы рассматриваем основные программы по литературе, разработана система уроков по творчеству Л. С. Петрушевской; заключение, в котором мы суммируем все выводы, полученные в результате исследования; список использованной литературы, состоящий из 40 источников; приложения, в котором представленны разработанные конспекты по литературе.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что данный материал может быть использован на уроках литературы при изучении жизни и творчества Л. С. Петрушевской.

Материалы исследования были апробированы на уроках литературы в 10 и 11 кл.

1. Жизненный и творческий путь Л. С. Петрушевской Одной из ярких писательниц XX в. является Л. С. Петрушевская.

Петрушевская Людмила Стефановна — прозаик, драматург.

Родилась 26 мая 1938 г. в Москве, в семье служащего. Прожила тяжелое военное полуголодное детство, скиталась по родственникам, жила в детдоме под Уфой. После войны вернулась в Москву, окончила факультет журналистики Московского университета. Работала корреспондентом московских газет, сотрудницей издательств, с 1972 — редактором на Центральной студии телевидения [20].

Петрушевская рано начала сочинять стихи, писать сценарии для студенческих вечеров, всерьез не задумываясь о писательской деятельности. Первым опубликованным произведением был рассказ «Через поля», появившийся в 1972 в журнале «Аврора». Рассказ неожиданный для советской литературы 1972 года и жизненным материалом (сугубо бытовым, приземленным) и языком, как будто подслушанным на улице и в таком необработанном виде ставшим плотью литературного текста. С этого времени проза Петрушевской не печаталась более десятка лет. Между тем, писательница интенсивно работала все эти годы, занималась в знаменитой студии молодых драматургов А. Н. Арбузова вместе с В. Славкиным, Е. Поповым, О.Кучкиной.

Первые же пьесы были замечены самодеятельными театрами: пьеса «Уроки музыки» (1973) была поставлена Р. Виктюком в 1979 в театре-студии ДК «Москворечье» и почти сразу запрещена (напечатана лишь в 1983). Постановка «Чинзано» была осуществлена театром «Гаудеамус» во Львове. Профессиональные театры начали ставить пьесы Петрушевской в 1980;е: одноактная пьеса «Любовь» в Театре на Таганке, «Квартира Коломбины» в «Современнике», «Московский хор» во МХАТе. Долгое время писательнице приходилось работать «в стол» — редакции не могли публиковать рассказы и пьесы о «теневых сторонах жизни». Не прекращала работы, создавая пьесы-шутки («Анданте», «Квартира Коломбины»), пьесы-диалоги («Стакан воды», «Изолированный бокс»), пьесу-монолог («Песни XX века», давшую название сборнику ее драматургических произведений) [20].

Петрушевская принадлежит к так называемой «поствампиловской» драматургии. В ее пьесах своеобразная ловушка бытовых деталей, жизнеподобных ситуаций нередко уводит читателей и критиков от их настоящего смысла.

В 1988 году вышла первая книга рассказов «Бессмертная любовь». В 1991 году ей присуждена Пушкинская премия в Германии, в 1992 году ее повесть «Время ночь» выдвинута на Букеровскую премию. Многие критики признали эту вещь Петрушевской лучшим произведением года. Сегодня у Петрушевской множество новых изданий и переизданий. Только что закончена новая книга рассказов [7].

Многие критики относят творчество Петрушевской к «натуральному течению», полагая, что в ее произведениях выброшенная на поверхность «„порода“ — почти натуралистическая правда» (М. Строева).

И. Дедков видит в них «издержки откровенности». Да, самая обыкновенная жизнь явлена в ее прозе в ритмах и речи сегодняшнего дня, что дает основание другим исследователям относить творчество Петрушевской к «магнитофонному реализму». Писательница сама порой провоцировала на подобные чересчур обобщенные суждения: «…Мое рабочее место на площади, на улице, на пляже. На людях. Они, сами того не зная, диктуют мне темы, иногда и фразы…». К сожалению, исследователи почему-то не замечают других слов Петрушевской: «А я все равно поэт. Я вижу каждого из вас. Ваша боль — моя боль». И забывают, что она соавтор сценария фильма Ю. Норштейна «Сказка сказок», удостоенного на фестивале в Лос-Анджелесе (1984) Гран-При международного союза.

В прозе Петрушевской всегда поражает какая-то необычайная концентрация, густота жизни, сжатой порою в миг. Наверное, это жизненное пространство героев до такой степени стиснуто и замкнуто, что превращается в «точку времени» [5].

Писательская манера Петрушевской резко отличается от типично «женской прозы». У нее не возникает потребности иронией, изощренной образностью или сентиментальным жестом «снять» ужас жизни. Она бесстрашна и беспощадна. В ее рассказах повествование, заволакивающее исключительно бытовыми реалиями и деталями, стихией разговорной речи, резко контрастирует с финалом — определенным в своей одномерной конечности: это или смерть персонажа, или его окончательное тупиковое одиночество. Писательница как бы подчеркивает, что наше безответственное отношение к собственной жизни, когда мы живем, подчиняясь оболочкам явлений, бытовым или клановым стереотипам, не может не разрушать нас изнутри, не калечить нашей жизни. Этапной для прозы Петрушевской стала повесть «Свой круг», написанная в 1979 г., она была опубликована в «Новом мире» в 1988 г.

Большинство героев пьес, рассказов, монологов, реквиемов, повестей (в этих жанрах плодотворно работает писательница) не преодолевают замкнутого круга недолжного существования, но творчество Петрушевской направлено на поиски выхода из тупика через осознание «безидеальности» своего существования [20].

Петрушевская поворачивает читателя к реальному, а не мнимому смыслу бытия. Ее проза принципиально антиидеологична. Писательница, отвергая стереотипы и мифологемы литературы социалистического реализма, погружает своих героев в сферу быта, со всеми его подробностями и проблемами. Однако лаконичный сюжетный объем, узнаваемость житейских ситуаций и героев совершенно неожиданно, благодаря едва заметным акцентам, точной реплике или почти ненавязчивым речевым и синтаксическим повторам, рождают подтекст, совсем не бытовой, а бытийный. Мы понимаем, что в мелочах жизни, в невзгодах и вечных проблемах также заключены основные вопросы человеческого существования. Несмотря на беспристрастность авторской позиции, голос героя, его живая интонация вызывают в читателе сопереживание и отклик [2].

Разнообразие жанров, к которым обращается Людмила Петрушевская, сочетается с единством основной творческой задачи: Петрушевская прослеживает, как происходит деформация личности под влиянием среды, пытается дать «срез внутреннего мира» современного человека, показав его на пороге жизни и смерти; она видит его в самом разном обличье — от привычного до невероятного, вплоть до «превращения в насекомое».

Один из ключевых рассказов Л. Петрушевской — «Смотровая площадка». В названии отражено место действия и принципы авторского наблюдения за героями: возможность неоднократно возвращаться к одной и той же ситуации, рассматривать персонажей, переставлять, менять их местами, как на смотровой площадке, которая выступает в роли наблюдательного пункта и своеобразного подиума. Речь в «Смотровой площадке» идет о взаимоотношениях молодых людей. Герой один, а девушки сменяют друг друга. Пикантность ситуации в том, что все они — сотрудники одной организации, поэтому все сближения и расставания происходят как бы на глазах у всех.

Читателю почти ничего не сообщается о самих встречах, о степени близости героев. В рассказе не происходит никаких значительных событий, но один из эпизодов оказывается в фокусе наблюдения, затем к нему подключаются подобные. И все они раскрывают отношение персонажей к жизни, их ожидания, их намерения, связи с близкими. Автор обыгрывает позицию «стороннего наблюдателя», отказывается от писательского «всеведения».

Первый сюжетный эпизод дается в пересказе. Он оказывается важен не сам по себе, а тем, что о нем говорят герои, и еще важнее — чего они «не говорят». И в дальнейшем автор будет прибегать к такой форме опосредованных характеристик центральных персонажей: «Раз так — то так, думали за Андрея окружающие, а что он сам думал, нам неизвестно». При подчеркнутом отказе от прямых характеристик героя, нарочито отвлеченных рассуждениях повествователя просматриваются достаточно жесткие оценки: «Чего они от него все хотели, чем он должен был служить им и миру, если мир так нуждался в нем… Только единственно он не мог, как мы догадываемся, поставить жаждущему миру эмоций».

Автор отказывается от возможности заинтриговать читателя, заставить его ожидать развязки: «Известно, чем это дело кончилось». Сознательное «топтание на месте», «пережевывание» не факта, но его истолкования, подчеркивает отсутствие определенности в герое, несоответствие внешних впечатлений о нем и его внутренней сути.

Лишь в настойчивых повторах подчеркивается истинный смысл поступков Андрея и их оценка, прорывающаяся сквозь видимую наивность, обиду персонажа: «Вот так, так постыдно все оказалось, так нелепо, и Андрюша даже иногда закидывал голову и тряс ею, как бы не понимая, в каком мире он живет». Завершая рассказ, автор замыкает круг в характеристике (она строго выдержана в стиле не разоблачения, а обнаружения), дает возможность каждому поставить себя на место кого-то из героев и общую нашу судьбу спроецировать на те частные эпизоды, о которых говорилось в рассказе.

Рассказ «Смотровая площадка» позволяет выявить характерные особенности стиля, организации сюжета, манеры представления героев в творчестве Петрушевской. Обращает на себя внимание многозначность заглавия рассказа.

Сочетание вполне конкретного смысла с более обобщенным, может быть, и не совпадающим с тем, который предполагался при первом прочтении, характерно для повествования Петрушевской. Возьмем для примера те названия рассказов, которые использованы автором и для циклов: «Тайна дома», «Бессмертная любовь».

В рассказе «Тайна дома» раскрытие «тайны» происходит достаточно быстро — обнаруживается семейство шершней, издававших неприятные и непонятные звуки. Очевидно, что кроме прямого смысла названия, есть и другой, не столь конкретный. Само слово «тайна» теряет привычный смысл, подразумевающий загадочность, необходимость раскрытия. В данном и других рассказах цикла суть не столько в тайне, сколько в неопределенности, неясности отношений, несоответствии прочного старого дома и рушащихся человеческих связей.

В названии «Бессмертная любовь» звучит патетика. Ей соответствуют и некоторые имена, тоже вынесенные в заглавие (например, «Кларисса»), или установка на обобщенный смысл («Темная судьба», «Горе», «Слезы», «Поэзия в жизни»). Однако в рассказах речь идет совсем не о бессмертной любви, а о любовных связях, приключениях и похождениях персонажей.

Читатель в рассказах Петрушевской сталкивается с необходимостью отделять «я» повествователя от авторского «я». Так, к примеру, в рассказе «Свой круг» жестокая позиция, заявленная от первого лица, явно не совпадает с подходом писателя, но важна как ключ при интерпретации текста: «Я человек жесткий, жестокий… Я очень умная. То, чего не понимаю, того не существует вообще». У Петрушевской соединяется в тексте бытовая деталь и жизненный итог, указание точного времени и осмысление времени жизни: «Маришин отец выпил, безрезультатно наговорил Бог знает чего и безрезультатно погиб под машиной тут же у порога дочернего дома на самой улице Ступиной, в тихое вечернее время в полдесятого».

Соединение несоединимого — один из художественных принципов Петрушевской.

В рассказе «Я люблю тебя» перечисляется то, что, с точки зрения героя, имеет отношение к настоящей жизни: «рестораны, гостиницы, прогулки и покупки, симпозиумы и экскурсии». За счет таких соединений достигается емкость фразы, объясняющей его отношение к жизни. К примеру, в финале рассказа «Мистика» объединены вера в «свою долю счастья» и в «свою пластичность по Алексеевой». А необходимость веры и выдержки как бы подкрепляется ссылкой на мнение других: «как говорили соседи по даче». Самой формой этой ссылки снимается глубина смысла.

Уход от неповторимости, единичности судьбы и характера обнаруживается в форме начала рассказа о нем или о ней: «Одна девушка вдруг оказалась…» («Черное пальто»); «Одна женщина ненавидела свою соседку».

(«Месть»). Порой рассказ о событии, ставшем основой сюжета, отодвинут за счет внимания к восприятию, оценке этого события. Так рассказ «Дитя» строится не как анализ преступления (молодая женщина заложила камнями своего новорожденного ребенка недалеко от роддома). Не делается попытка объяснить психологическое состояние преступницы, чтобы оправдать или обвинить ее. Развитие сюжета определяется восприятием происходящего всеми, кто оказался свидетелем: «И получалось…»; «Передавали также из уст в уста…»; «Весь родильный дом буквально бушевал…»; «Видно было…»; «По поводу этих детей рассказывали…»; «Из всего этого следует…».

Но за категоричностью некоторых утверждений явно проскальзывает тень сомнения: «…Как будто боясь — и кого, малого младенца, которому и нужно-то сорок граммов молока и больше ничего».

Такой принцип организации сюжета встречается достаточно часто. Какая-то история, случай с персонажем преподносится в восприятии нескольких участников. Автор, рискуя утомить читателей повторами, возвращается к одному и тому же несколько раз. К примеру, в рассказе «Н» (цикл «Бессмертная любовь») дается как бы схема эволюции восприятия эпизода — с точки зрения: «Первый раз…»; «Во второй раз…»; «И видно было…»; «Другое дело…». В чем же смысл такого хождения по кругу? Скорее всего не в поиске истины, а в выяснении того, как естественные человеческие отношения заменяются отношениями ролевыми, эмоции — масками, вместо искренних чувств — «как бы чувства»: «Внешне это проявлялось выражением как бы скуки, рассеянности и равнодушия».

Для произведений Петрушевской характерны сложные конструкции предложений, отягощенные многими придаточными: «И самый важный факт его биографии, что он взял долгими годами осады такую крепость, что эта крепость рухнула к ногам своего победителя и теперь клубилась пылью у его ног, плакала и умоляла верить и любить, и кричала, что любит его, — этот факт мог себя не оправдать» («Поэзия в жизни»).

Авторские характеристики героев включают пересказы общепринятых требований, лозунгов и цитат, по которым данный персонаж «выстраивает» свою линию поведения. Насмешка прячется в обстоятельности изложения и вкрапленных в него кратких образных сравнениях: «Честность и правдивость без ночевок были лозунгом этой Милиной подруги, из-за чего она и сидела одна, как еловый пень, ждала настоящего в жизни и отмахивалась от временного, находясь под сильным воздействием литературы, не давала ни одного поцелуя без любви, по словам еще одного автора».

Имитация интонаций разговорной речи в рассказе о герое создает эффект присутствия читателя при происходящем, его соучастие в процессе узнавания. Авторская ирония и насмешка как бы скрыта, не должна ощущаться в сравнениях и сопоставлениях: «…и в этом виде была похожа на небесного ангела, на какое-то дивное белое надгробие, увидим, чье». Накапливаются детали, уточняются особенности жестов, позы, улыбки персонажей.

Исследователи творчества Петрушевской справедливо отмечают, что ее интересует не быт обывателя, а его сознание. Частные ситуации в рассказах становятся притчей, приобретают обобщенный смысл. Общее ощущение тревоги за человека от писателя передается читателю.

Даже из кратких характеристик особенностей произведений современных писательниц видно разнообразие сюжетов и типов героев, конфликтных ситуаций и путей их разрешения. Естественно, что чаще всего в основе сюжетов — любовь. Любовь как смысл жизни — и трагедия отсутствия любви; любовь духовная, самоотверженная — и любовь плотская; любовь вне зависимости от брака — и проблема семейных отношений. Бытовые неурядицы, заботы, проблемы в произведениях Петрушевской, как и Улицкой, Палей, Горлановой интересны не сами по себе, но они выявляют жизнестойкость героев, силу или слабость их характеров.

Произведения Петрушевской требуют от читателя напряжения, порой вызывают боль и отчаяние, даже ее «веселые» сказки представляют собой острый анализ деградации человека.

По словам писательницы, сказки — ее любимый жанр. Перу Л. С. Петрушевской принадлежит ряд сборников сказок, среди которых «Сказки для взрослых» (1990), «Сказки для всей семьи» (1903), «Настоящие сказки» (1999), «Счастливые кошки» (2001). Сказки Петрушевской о счастье, которого так не хватает всем. Герои этих сказок — принцессы и волшебники, пенсионеры, кукла Барби — наши современники.

Характеризуя этот пласт творчества писательницы, критики видят в сказочном жанре стремление автора подняться над бытом, напомнить о прекрасном, о высоком. («Новые приключения Елены прекрасной», «Дуська и гадкий утенок»). В сказочном ключе Л. Петрушевская пытается решить проблемы абсурдного мира, рисуя в чеховских традициях «маленького человека» в нем, а также проблему «положительной героини». Ею, например, становится кукла Барби — Барби Маша, поднятая с помойки нищим слепым умельцем дедом Иваном. Барби Маша творит добро, согревает старость приютившего и вернувшего ее к жизни человека, терпит подлости Крысы Вальки, спасает других, но себя защитить не может.

Часто сказки Л. С. Петрушевской носят притчевый характер, поднимают общечеловеческие нравственные проблемы добра и зла, равнодушия и самопожертвования («Девушка Нос», «Две сестры», «Сказка о часах»). В них все, на первый взгляд, просто и даже по-детски наивно. «Жила-была одна бедная женщина… Дочка у нее росла красивая и умная… Начала дочка искать наряды в шкафу и нашла коробочку, а в той коробочке часики», — так начинается «Сказка о часах». Но затем постепенно автор подводит нас к выводу: пока идут часы, жизнь продолжается, и тот, кто заводит их, спасает от смерти своих близких, спасает мир. И мир этот будет жив до тех пор, пока есть люди, способные пожертвовать собой и заводить часы через час, через каждые пять минут… «Я не просплю свою жизнь, — говорит повзрослевшая дочь, для которой главным стала забота о собственном ребенке и о матери.

Л. Петрушевская справедливо считает, что настоящая сказка может быть веселой или немного грустной, но непременно с хорошим концом, чтобы каждый, кто ее прочитает, почувствовал себя счастливее и добрей.