Понятие о душе по данным внутреннего опыта

Контрольная работа тема работы: Понятие о душе по данным внутреннего опыта

1. Сведения об авторе текста

Лев Михайлович Лопатин (1 июня (13 июня) 1855, Москва, Российская империя — 21 марта 1920, Москва, Советская Россия) — российский философ спиритуалистического направления. Ближайший (с раннего детства) друг и оппонент Вл.С. Соловьёва. Учился в престижной Поливановской гимназии, окончил Московский университет, в котором впоследствии состоял профессором. Вице-председатель Московского психологического общества и один из редакторов журнала общества «Вопросы философии и психологии». В 1875 году поступил на историко-филологический факультет Московского университета. После окончания университета был оставлен при кафедре философии для подготовки к профессорскому званию.

С 1885 года — приват-доцент, а с 1892 — экстраординарный профессор университета. Защитил в 1886 году магистерскую и в 1891 году докторскую диссертации. С 1894 — соредактор журнала «Вопросы философии и психологии». С 1899 по 1918 — председатель Московского психологического общества.

Основной философский труд Лопатина — «Положительные задачи философии», в который вошли его магистерская и докторская диссертации. Другие значимые работы — «Вопрос о свободе воли» (1889), «Критика эмпирических начал нравственности» (1890), «Научное мировоззрение и философия» (1903), «Настоящее и будущее философии» (1910), «Спиритуализм как монистическая система философии» (1912). В марте 1920 года простудился и получил воспаление легких. Спустя несколько дней скончался. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

2. Условия и время написания текста

Во-первых, в конце ХIХ века в широких слоях российской интеллигенции отношение к метафизике было негативным — стремительное развитие естественных наук заставляло признавать ценность только за конкретными эмпирическими данными, наглядными и предельно простыми.

Во-вторых, Лопатин, в своей попытке возродить метафизику, встретил непонимание и «в лучшем случае снисходительное отношение к себе, как странному чудаку, занимающемуся никому не нужными головоломными хитросплетениями». Но его убежденность в необходимости метафизической философии, раскрывающей «необходимые истины разума», имела очень существенные основания: он очень рано понял, что есть некоторые, мировоззренческие, вопросы, которые не могут быть решены в окончательном виде в рамках конкретных наук. И главным из этих вопросов является вопрос о целеориентированности человеческой деятельности, о ее нравственных основаниях.

В-третьих, это — проблема нравственного выбора, в силу чего она ориентирована на будущее и не предполагает опровержение принципа детерминизма. Но Лопатин в решении этой проблемы несколько «не рассчитал усилий и проскочил» в план физического, дав следующую, «индетерминистскую» формулировку (кстати, отличную от детерминистического решения Вл. Соловьева): «Нормальным и основным видом причинности в сущем является свобода и всякая необходимость имеет в свободе свое основание». Конкретно такая формулировка могла бы показаться безосновательной, если не учитывать общего отношения Лопатина к категории материального и его стремления обосновать индивидуальность идеального. В-четвертых, ни в малейшей степени не ориентируясь на достижения естественных наук конца ХIХ века, он основные представления о материи вынес из… атомистического учения Демокрита, хотя и из работ своих коллег-философов мог бы приобрести более адекватные представления, в частности, из «Задач психологии» К. Д. Кавелина.

В-пятых, подобное противопоставление материального и духовного выглядело достаточно архаично, но акцент на особых качествах психического, позволил Лопатину занять достаточно определенную позицию (правда, скорее оборонительного характера), направленную против тех философов-позитивистов, которые решали проблему духовного «редукцией к материальным основаниям». Лопатин же, с самого начала, постулировал, что духовное обладает одними качествами, а материальное — другими. Такое противопоставление материального и духовного, совершенно исключающее момент развития, имело и определенное тактическое основание: с оппонентами лучше разделаться сразу, в принципе, одним решающим ударом. Поэтому «разгрому» подверглись также и возможные союзником Лопатина, причем, как жаловался, например, Е. Н. Трубецкой: «Вместо того, чтобы наводить обязательные для критика справки, он чаще предпочитает строить „мучительные догадки“ о разных компрометирующих документах». В подобном ключе была построена критика Лопатиным теории психофизического параллелизма.

Как совершенно верно заметил Лопатин: «Тело и душа различны не по существу, а только по точкам зрения, с которых мы их рассматриваем: это одна и та же вещь, но различно проявленная. Одна и та же действительность, являясь себе, есть дух, являясь извне другому, обнаруживает себя как материальное тело». Но чтобы идти дальше, требуется введение новых положений, касающихся уже онтологии материального и духовного, и требуется, чтобы эти онтологические положения не вступали в противоречие с методологическими. Лопатин же, пытаясь определить свое отношение к теории психофизического параллелизма, привнес в ее формулировку два логически необязательных момента. Первый: он попытался все-таки определить характер взаимоотношений материального и духовного, хотя только что допустил, что они являются лишь различными описаниями одного и того же ряда событий (в соответствии с этим, непосредственно друг с другом они никак не взаимодействуют), и пришел к заключению, что «психические факты… представляют из себя только субъективные отражения процессов в нашем мозгу, а в этих процессах нет никакой необходимости, кроме чисто физической; поэтому психические факты не имеют никакого влияния ни на то, что делается в мозгу, ни друг на друга». И далее, что невозможно сопоставить сложные психические процессы, например, чувство удовольствия или боли, с «безразличными и равнодушными механическими процессами, протекающими в нашем теле», «как понять, что душа воспринимает движение инертных тел (в нашей мозговой и нервной системе) не как движения, а в специфической форме ощущений, чувствований, хотений, при всем их поразительном несходстве с каким бы то ни было движениями?». Второй момент, привносимый Лопатиным в теорию психофизического параллелизма, был обусловлен его желанием усилить позиции ее сторонников («если они в своих же интересах пойдут на некоторые уступки»). Для этого требуется, по его мнению, допустить, что «физический атом только в своем действии на другие атомы является чем-то телесным, что… в своем внутреннем бытии он есть живая монада, психический центр, испытывающий некоторые рудиментарные душевные состояния». Надо заметить, что допущение о «всеобщем одушевлении» совершенно излишне для теории психофизического параллелизма. Но и для самого Лопатина такой заход оказался приводящим в конечном счете к фактическому отрицанию его собственных изначальных положений о жестком различении материального и духовного. Если весь материальный мир представляет собой исключительно систему одушевленных монад, то свойства материального (однородность, механистичность и пр.) перестают быть онтологическими, «от века», и становятся гносеологическими, «преходящими», характеризующие лишь взаимодействие монады-человека с монадами-предметами. При этом, закономерно происходит расщепление единого процесса познания на два: процесс мышления, ограниченное «механистичностью» логики, и процесс созерцания, имеющий сверхчувственный характер (5). Таким образом, обращение Лопатина к теории психофизического параллелизма служило для него скорее поводом, более или менее ситуационным, для представления публике своих собственных представлений о природе психического.

Цель автора найти ответ на вопросы: Существует ли какая-нибудь субстанция психических феноменов? Что такое душа в самой себе? Есть ли она самобытное, бестелесное существо по своим признакам резко противоположное всему материальному?

В основе работы лежит проблема: Может быть, и совсем нет душевной субстанции, а существуют только чистые психические явления и события, следующие друг за другом по неизменным, однообразным законам и образующие своим течением то, что мы называем своею душою?

3. Главная мысль текста

Работа посвящена противоречивости взглядов психологов и метафизиков, субстанции души.

Текст делится на 5 частей. Главные мысли каждой части.

1. Автору стала во всей своей ясности истина соотносительности явлений и субстанций. Им была признана необходимость распространить ее на психическую сферу. «нет явлений вне субстанции, как нет субстанций вне их свойств, состояний и действий». По другому, автор в этой части работы подчеркивает иманентность субстанции. Он подчеркивает роль признания истины соотносительности во всей широте ее смысла. А самое главное — о возможности приложения истины соотносительности к душе. «Во всем, что происходит в нас и является нашему сознанию», — говорит автор, — «должно оно наглядно воплощаться субстанциональное души, это необходимо проверить данными внутри опыта».

2. «Явления и субстанция соотносительные понятия, но все же разные». Эту главу автор посвящает явлению и времени, а именно исчезаемости абсолютной мгновенности. Здесь он рассматривает процесс как связное целое, при этом о его возможности под условием сочетания феноменального элемента с этим субстанциональным. Вводится понятие сверхвременности, которое не нужно отождествлять с понятием вневременного или безвременного.

3. Здесь определяются свойства субстанционального элемента душевной жизни. Автор задается вопросами. «Если будущих явлений нет, прошлых уже нет — а может ли душевная жизнь слагаться из того, что нет?» он подчеркивает возможность оспаривания длительность психических феноменов как неизбежного условия их осознаваемости. Он различает время абсолютное и время психологическое. Здесь он признает тот факт, что все психические явления, какими бы они неуловимыми элементарными они нам ни казались, образуются непременно из ряда протекающих моментов и что каждое психическое состояние в своем целом получается через действительное объединение самих пройденных ступеней, а не каких-нибудь воспроизводимых их воспоминаний или психических следов.

4. Эта часть посвящена памяти. Автор задается рядом вопросов. «Почему мы знаем, что воспоминаемое было со мной действительно? Как мы можем осознавать время в воспоминании? Почему мысль к прошлому как к чему-то реальному? Здесь же он делает яркие и содержательные выводы. «Для нас теперь ясно, что если бы душевная жизнь и сама душа представляли простую череду состояний, то существование каждого из них должно бы ограничиться тем мгновением, в которое оно дано, но не могло бы содержать моментов уже протекших или еще не возникших». «Сознание времени есть субстанциональная функция души» — утверждает автор. «Единство нашего сознания есть не производный, но основной факт психической жизни». Он предлагает три гипотезы объяснения фактов жизни: феноминистическую, спиритуалистическую, непрерывного взаимодействия души и тела.

5. В этой части работы автор делает основные выводы о внутреннем опыте. «Единство сознания и связанное с ним сознание реальности времени суть трансцендентальные факты нашего внутреннего опыта. Сознание активности — еще один трансцендентальный факт. В главном сознании пребывающего единства нашего деятельного я мы имеем всегда присущий нашему уму оригинал наиболее важных категорий нашей мысли — субстанциональности и причинность. Мы имеем конкретную интуицию нашего духа — она дана нам во всей совокупности нашей душевной жизни и в каждом отдельном акте».

4. Автор спорит с психологами его времени о наличии субстанции души и ее взаимодействии с духом, телом

5. Автор достиг цели, получив ответы на поставленные в начале работы вопросы. Я бы философские размышления конкретизировала больше примерами из практики.

6. Я ожидала от текста более простого изложения.

7. С этим я согласна с тем, что душа помнит, существует. Это не просто проявление психических состояний, это сущность. У меня нет разногласий с автором.

Я по философским убеждениям на пути к новому натурализму. Конец 20-начало 21 века отмечены ростом интереса к натурализму как способу научной интерпретации всех важнейших проблем и реальностей, составляющих предмет философского исследования, в том числе и мира чисто человеческих ценностей. Одной из главных причин этого поворота к натурализму является видимо, то, что перед лицом сверхреальной угрозы экологического кризиса и разрушения естественных биоцинозов человечество конца 20 века со всей силой осознало всю эккзистенальную значимость того тривиального факта, что оно есть всего лишь часть живой природы, поэтому не может быть и далее бесконтрольно и безнаказанно строить свои отношения с ней на началах хищнического потребления и истребления. Осознание этого потребовало переориентации установок с позиций наивного антропоцентризма на более реалистические позиции биоцентризма. Это обстоятельство уже само по себе привело к заметному повышению ранга естественных наук (прежде всего биологии и экологии) в обсуждении традиционно гуманитарных проблем, в том числе и проблем ценностей. Другое обстоятельство, оказавшее огромное влияние на возрождение натурализма в наше время, — это глубокие концептуальные наработки и трансформации, которые происходят в современном естествознании и которые уже привели к существенному изменению современных представлений о том, что такое природа, человек и каково его место в универсуме.

1. Однако решающим фактором нового поворота философской мысли к парадигме натурализма, безусловно, являются достижения теоретико-эволюционной мысли в биологии последних десятилетий. Здесь имеются в виду, прежде всего глубокие прорывы в понимании популяционно-генетических механизмов формирования сложных форм социального поведения и жизни в сообществах, что позволило возникнуть принципиально новой области научного исследования — социобиологии и дало толчок для формирования целого пучка новейших научных направлений — эволюционной этики, эволюционной эстетики, эволюционной эпистомологии, биоэтики, биополитики, биолингвистики и др. Именно достижения наук о жизни — от молекулярной генетики и генетики популяции до когнитивной психологии и исследований в области создания «искусственного интеллекта» высветили принципиально новую перспективу натурализации всего комплекса философских исследований. Мне ближе «философия жизни», так как «жизнь должна быть поставлена в центр мирового целого, и все, о чем приходится трактовать философии, должно быть относимо к жизни» (Г.Риккерт) Политическая философия В. И. Ленина мне чужда. Во-первых, эта философия ориентирует на коренное переустройство общества, на ликвидацию всякого угнетения, социального неравенства — что не реально. Ленин был убежден в необходимости именно радикального переворота и категорически отвергал реформизм как концепцию мелких постепенных улучшений в рамках существующего строя. Реально происходившую борьбу наемных тружеников он стремился стимулировать, выводя ее в русло борьбы за свержение капитализма. Во-вторых, это философия революции как средства коренного переустройства. А революция — это всегда насилие и кровь. В-третьих, его философия нацеливала на самоуничтожение государства. Его идеи на практике показали свою утопичность.

2. Меня больше всего в курсе философии заинтересовала тема о науке. Основная форма человеческого познания — наука — в наши дни оказывает все более значимое и существенное влияние на реальные условия нашей жизни, в которой нам так или иначе надлежит ориентироваться и действовать. Современная наука во многих отношениях существенно, кардинально отличается от той науки, которая существовала столетие или даже полстолетия назад. Изменился весь ее облик и характер ее взаимосвязей с обществом. У нее есть функции: культурно-мировоззренческие, функции как непосредственной производительной силы, в-третьих, ее функции как социальной силы.

Но больше всего мне стали интересны отношения философии и науки. Является ли философия наукой? О соотношении философии и частных наук было и, видимо, будет много споров, одни определяют философию как науку, другие как особый тип мировоззрения, третьи — как их симбиоз и т. д. «Философию можно определить как учение об общих принципах бытия, познания и отношений человека к миру». В другом: «Философия является учением о мире в целом, об общих принципах и закономерностях его бытия и познания». На этот вопрос сложно дать однозначный ответ, поскольку современная наука является чрезвычайно сложным. Первое с чего мы начнем, — это с выяснения сущности данного социального феномена, определения самого понятия термина «Философия и наука». Наука — это форма духовной деятельности людей, направленная на производство знаний о природе, обществе и самом познании, имеющая непосредственной целью постижение истины и открытие объективных законов на основе обобщения реальных фактов в их взаимосвязи. Наука — это и творческая деятельность по получению нового знания и результат такой деятельности: совокупность знаний, приведенных в целостную систему на основе определенных принципов и процесс их производства. Как и другие формы познания, наука — социально-историческая деятельность, а не только «чистое знание». Особенностями научной деятельности являются универсальность, уникальность, дисциплинированность, демократизм. Философия (в пер. с греч, языка) — «любовь к мудрости». Несмотря на свой немалый возраст (а возникла философия около 2500 лет назад) до сих пор нет однозначной интерпретации данного понятия. Философия выступает как мыслительный инструмент, она вырабатывает принципы, категории, методы познания, которые активно применяются в конкретных науках. Сходства. Философия — это наука. Конкретная наука, как определенный вид эмпирического и теоретического познания действительности имеет дело с определенными понятиями, суждениями, выводами, принципами, законами, гипотезами, теориями. В философии, как и в любой науке, люди ошибаются, заблуждаются, выдвигают гипотезы, которые могут оказаться несостоятельными, и т. п. Но все это не значит, что философия есть одна из наук в ряду других наук. У философии иной предмет — она есть наука о всеобщем, ни одна другая наука этим не занимается. Философия и Наука — две взаимосвязанные деятельности, направленные на изучение мира и людей, живущих в этом мире. Философия стремится познать всё: видимое и невидимое, ощущаемое органами чувств человека и нет, реальное и нереальное. Для Философии нет границ — она стремится понять всё, даже иллюзорное. Наука же изучает только то, что можно увидеть, потрогать, взвесить и т. п. А каковы отличия философии и науки? Великий немецкий философ А. Шопенгауэра, «философ никогда не должен забывать, что философия есть искусство, а не наука». Гегель полагал, что в отличие от других наук «философия хочет познать неизменное вечное, „сущее“ само по себе», её цель — истина" П. В. Алексеев и А. В. Панин в своем учебном пособии писали «Предметом философии является всеобщее в системе „мирчеловек“. Философия — это наука о мире в целом и об отношении человека к этому миру». Итак, наука и философия — не одно и тоже, хотя у них и немало общего. Общее между философией и наукой заключатся в том, что они: 1. Стремятся к выработке рационального знания; 2. Ориентированы на установление законов и закономерностей исследуемых объектов и явлений. Разное — в том что: 1. Философия всегда представлена адресно, т. е. тем или иным философом, когда его идеи, труды могут быть самодостаточными и не зависеть от того, разделяют или не разделяют их другие философы. Наука же в конечном счёте — плод коллективного труда; 2. Философия не может дать точного прогноза, т. е. не может экстраполировать достоверные знания в будущее, ибо таковыми не обладает. Отдельный философ на основе определённой системы взглядов может лишь предсказывать, но не прогнозировать или моделировать, как доступно ученому. Вывод: Философия, — для одного она познается сквозь призму научного учения и является наукой, для другого философия нечто глобальное, для третьего — то, на чем основывается его жизнь и таким образом философия для него это его мироощущение, мировосприятия, но никак не наука, для четвертого философия это лишь набор букв или слово, которое он где-то слышал.

5. В процессе изучения курса я для себя открыла, что общество — система

И оно как система взаимосвязей и взаимодействий индивидов имеет определенную структуру. Структура общества имеет два аспекта. Во-первых, это то, которое имеет название «социальной структуры общества», то есть совокупность «микросоциумов» — социальных групп, сообществ, которые являются субъектами общественной жизни. Во-вторых, это есть система основных сфер жизнедеятельности общества (материально экономическая, социально-политическая и духовно культурная) и соответствующих к ним общественных отношений (экономических, политических, правовых, моральных, религиозных и тому подобное). Субъектами общественной жизни являются сами люди, именно они творят историю. Творцами социального процесса они являются вместе с другими людьми, во взаимосвязи с ними. Каждый человек включен в определенное социальное сообщество или группу (или в несколько социальных групп). Поэтому субъектами исторического процесса являются не только индивиды, но и социальные сообщества, которые формируются на принципах единства исторической судьбы, обстоятельств жизни, интересов и целей индивидуального и общественного развития. Совокупность разнообразных социальных сообществ, связей, между ними составляют социальную структуру общества. Ильин В. И. в труде «Социальная стратифицированность» рассматривает такую классификацию социальных групп. Среди факторов, которые обусловливают формирование социальных сообществ и групп, есть и естественные (признаки пола, возраста, расы), и социальные (профессиональные, культурные и другие признаки). Да, можно выделить социально территориальные сообщества (обитатели города и обитатели села), социально демографические (мужчины, женщины, деть, молодежь, пенсионеры), социально этнические (семья, род, племя, народность, нация, этнос). Для К. Маркса основным критерием социальной структуризации было отношение к средствам производства, к собственности. На этом основывается классовое разделение общества — на рабов и рабовладельцев, крестьян и феодалов, пролетариата и буржуазии. В современной социологии рядом с понятием «класс» употребляется срок «казнь». Теория стратифицированности выделяет определенные слои и сообщества (казни) за признаками культуры, образования, стилем жизни, родом занятий и тому подобное. Да, М. Вебер включает в число таких признаков, кроме отношения к собственности и уровню прибыли, отношения, к власти и социальный престиж. Решающим моментом, который определяет собственно структуру социума, являются факторы, благодаря которым стало возможным сам его рождение и существование: труд, общение, сознание. Они лежат не только в основе определения трех сфер жизнедеятельности людей, но и — соответствующих к ним общественных отношений. Общественная жизнь происходит в трех основных сферах, или реальных процессах жизнедеятельности, — в материально экономической, социально-политической и духовно культурной. Нужно подчеркнуть, что определение трех основных областей общественной жизни имеет в известной мере относительный, условный характер, потому что реальна человеческая жизнедеятельность — это тесная взаимосвязь и взаимовлияние этих сфер. Абсолютизация какой-то одной области общественной жизни ведет к созданию деформированной модели общества. Мое представление о мире изменилось в следующем направлении.

Можно без преувеличения сказать, что научное знание стремительно проникает во все стороны жизни и общества, и самого человека. Но это «онаучивание» не должно порождать сциентистской эйфории, веры в способность науки решить в будущем все сложнейшие проблемы, стоящие перед человеческой цивилизацией. Наука не всемогуща не только потому, что она не разрешила еще множества загадок природы. Ведь далеко не все смысложизненные для человека проблемы могут вообще быть предметом бесстрастного интеллектуального анализа. Ценностная сфера, несомненно, обладает сегодня статусом особой всеобщей сферы социально значимой деятельности людей в обществе.

Оценочное суждение приводит в конечном счете к рождению ценности, которая может оказаться как с положительным знаком, так и с отрицательным (такие ценности именуются антиценностями или ложными ценностями). К одному и тому же явлению, скажем к стремлению к богатству, прибыли, может сложиться прямо противоположное отношение со стороны разных субъектов оценивающей деятельности. Чем они будут руководствоваться в том или в другом случае?

Видимо, следует говорить, в самом общем виде, о целевой природе ценностей. Для корабля, не имеющего цели, никакой ветер не является попутным. Человек, не имеющий сколько-нибудь ясных представлений о том, во имя чего он живет, остается, как правило, равнодушным к огромному количеству окружающих его людей, к исторической памяти, политическим институтам (парламент, выборы), к произведениям искусства и т. д.

В обществе в целом сфера производства ценностей оказывается изначально раздвоенной. С одной стороны — идеология, с другой — философия, искусство. Особняком стоит религия, которая может становиться на ту или иную сторону. В этом раздвоении ценностных систем заложена духовная движущая сила общественного развития. Раздвоение всегда означает и борьбу, и взаимное дополнение, и невозможность существования этих систем друг без друга.

Идеология есть совокупность идеалов, целей и ценностей, которая отражает и выражает потребности и интересы больших групп лиц — слоев, сословий, классов, профессий или всего общества. В последнем случае наиболее общие положения она заимствует или получает извне, из сферы политического управления общественными процессами. Идеология создается, как правило, профессионалами своего дела, людьми хорошо подготовленными как теоретически, так и практически.

Идеология, несомненно, есть духовное образование, поскольку в своем содержании всегда выходит за границы повседневного, эмпирического опыта. Но при этом создаваемая и действующая в обществе идеология имеет сугубо практическое назначение. Она сплачивает всех людей, разделяющих ее основные положения, определяет непосредственную мотивацию их конкретных дел и поступков.

Особую роль в обществе играют общенациональная и государственная идеологии, хотя они не всегда совпадают. По содержанию общенациональная идеология шире, нежели идеология государственная. Последняя включает в себя разветвленную иерархическую структуру ценностей, которая усиленно распространяется в обществе пропагандистской машиной, в известной мере буквально навязывается государством гражданам. Без сплочения населения страны в единую общность, без осознания людьми того, что они являются гражданами определенного государства со всеми вытекающими из этого правами и обязанностями, государство просто не сможет существовать и развалится.

Миллионные массы людей сознательно, а чаще всего неосознанно руководствуются в своей жизни идеологическими оценками. Это тот привычный мир жизненных смыслов и оценок (моральных, политических и экономических), в который погружено бытие отдельного человека.

Выше уже было сказано, что в этой иерархической структуре не все ценности могут быть отнесены к собственно духовным. Есть жизненно важные потребности в еде, одежде, лекарствах, которые напрямую связаны с повседневностью. Но в том-то и дело, что только при наличии высших духовных ценностей в самой идеологии все иные ценности обретают свое законное, должное место в системе пропагандируемых ею ценностей. Отсюда та колоссальная роль, которую играет духовный аспект идеологии в обществе.

Бездуховность — серьезная болезнь, которая поражала и продолжает поражать многие общества. Главным виновником всегда выступает идеология. Если определенным политическим силам выгодно, чтобы миллионы людей видели смысл жизни в потреблении все равно чего — кино, развлечений, еды или одежды, то такая идеология будет создана профессиональными идеологами.

Критика содержания любой идеологии всегда имеет серьезные обоснования. И об этом мы скажем ниже. Но сначала необходимо ее защитить от необоснованных обвинений. Борьба против существования идеологии в обществе — это определенная идеологическая установка. Возникает вполне законный вопрос — кому это выгодно?

Разумеется, критика тоталитарных претензий любой идеологии необходима. Идеология, не оставляющая места для самостоятельных духовных поисков, несостоятельна и обречена на гибель, если только она не вызовет крушения всего общества. Огромный духовный кризис, поразивший постсоветское общество, был вызван прежде всего обвалом всей структуры социалистических ценностей, на которых выросло не одно поколение советских людей. Но не следует забывать, что это была тоталитарная идеология, имевшая всепроникающий характер. Идеология создавала из слов, пожалуй, самую совершенную реальность, какую знала светская наука и культура. Но в реальной жизни ей противостояла унифицированная, серая и бедная социальная реальность.

Обычно говорят, что духовности никогда не бывает много. Но духовные поиски высших идеалов, тем более в идеологии, не самоцель. Человек — существо еще и земное, и общественное. Поэтому стремление к гармоничному сочетанию в человеке природного, социального и духовного выглядит гораздо более привлекательным, чем предельно возвышенная духовность при недостатке в обществе элементарных материальных средств к жизни.

Философия, искусство и связанные с ними другие виды духовной деятельности как раз и выполняют критико-рефлексивную функцию в обществе, прежде всего по отношению к государственной идеологии или ее заменителям, хотя их роль в общественной жизни к этой функции не сводится. Философия есть учение об общих принципах бытия и познания, она представляет собой рациональную форму обоснования и выражения ценностного отношения человека к миру. Философия вырабатывает наиболее общую систему взглядов общественного человека на мир и его место в нем. Знакомство с философскими системами приобщает человека к коллективному опыту человечества, к его мудрости, как, впрочем, и заблуждениям, ошибкам, позволяет выработать созвучные его устремлениям идеалы, цели и ценности. Специфика искусства заключается в чувственно-наглядном, образном освоении действительности, в отличие от теоретико-понятийного освоения, свойственного научному знанию.

За многообразными социальными функциями философии и искусства нельзя не видеть их главной критико-рефлексивной функции. Идеология, с одной стороны, философия и искусство — с другой, будучи духовно-практическими видами деятельности, как раз и позволяют, каждая по-своему, связать воедино все сферы жизни общества, в том числе науку и материальную практику. По мере развития сфер науки и материального производства роль ценностного освоения мира не только не понижается, но, напротив, возрастает.

С этой точки зрения философия и искусство выполняют, говоря управленческим языком, функцию той обратной связи, которая занимается оценкой результатов деятельности общества под определяющим воздействием целей, сформулированных идеологией. Поэтому ценностная сфера деятельности нередко вызывала подозрения у политиков и идеологов. Чем далее отстоит общество от демократии, тем уже здесь границы дозволенного.

Особую роль в сфере ценностной деятельности играет религия. Способность человека к трансцендированию приобретает в ней особую форму. Духовность с религиозной точки зрения есть абсолютная, всеобъемлющая, надындивидуальная реальность. Этот мир, составляющий подлинную основу жизни общества (а также природы), открывается только верующим. В отличие от философии, апеллирующей к разуму, исходное начало религиозного мировоззрения — вера. Верующий полностью находится внутри этой реальности, которая открывает ему вечные, неизменные нормы индивидуального поведения, принципы организации общественной жизни, т. е. все то, что называется общественно-нравственным идеалом.

В течение многих столетий религия в разных странах стремилась реализовать свои цели и идеалы посредством аппарата государственной власти. Превращение религиозного учения в господствующую в обществе систему ценностей, а тем более в государственную идеологию подчас приводило к появлению теократического государства. Религиозные взгляды, которые навязываются силой государства, ведут к дискредитации религии, к отходу от нее широких масс населения.

В светском государстве религия, как, впрочем, и философия и искусство, не должна быть орудием государственной власти и политики. Каждое из них разрабатывает свою систему ценностей, свое воззрение на мир.

Несмотря на неизбежные трудности так называемого переходного периода в современной России, ценностная сфера общественной жизнедеятельности людей все больше утверждает себя в качестве особой всеобщей сферы. душа лопатин философия субстанция

3. На меня больше всего произвела философская книга Ф. Х. Кессиди. От мифа к логосу. В ней автор раскрывает переход от мифологического мировоззрения к научному — логосу.

Миф — наиболее ранняя форма духовной культуры человечества, выражая мироощущение, мировосприятие, миропонимание людей той эпохи, в которой создавался. Он выступал как универсальная, синкретическая форма сознания, объединяя в себе зачатки знаний, религиозных верований, политических взглядов, разных видов искусства, философии. Миф — это особое видение явлений природы и общества. Рассудочные моменты, характерные для познания, сопутствуют мифу, но не составляют его сущности. Олицетворение явлений в мифе говорит не столько о сходстве, сколько об отличии от научного познания, мифологический образэто творение в воображении. Рационально-логическое не лишено образности, так и в мифологическом есть зерно рационального. Мифологическое также способно к обобщениям, классификации, анализу. В мифологическом мышлении роль общего логического понятия играет фантастический образ, при этом он художественно обработан, характеризуется конкретностью и индивидуальной выразительностью своих черт. Идет различение, синтез, анализ, но на чувственной основе. Следовательно, мифологическое мышление нельзя рассматривать как разновидность абстрактно-понятийного мышления. Логическая мысль требует динамики, а мифическая сама себя раскрывает. Миф все оживляет и одушевляет. Мифологическое сознание отождествляет желаемое с действительным, в нем ничего невозможного нет. Чувства в мифе преобладают над интеллектом, эмоции над мыслью, волевые импульсы — над познанием. В нем коллективные представления, чувства, переживания преобладают над индивидуальным.

Миф и познание объединяет:

· То, что в мифах кроется образ объективного явления;

· Мифология затрагивает насущные проблемы науки о мироздании, явлениях и процессах в природе, культурных достижений, описывая их в своих образах, т. е. собственно в них есть зачатки, элементы научного знания о мире;

· Потребность познавать сопутствует мифу;

· Образность присуща и рационально-логическому мышлению;

· Мифологическое способно к обобщению, анализу, синтезу, классификации;

· В мифе запечалилось первоначальное наукообразное знание и исторические сведения.

Отличает миф от познания:

· Разные способы познания;

· Логическая мысль требует дознания, а мифическая сама на себя указывает;

· Чувства в мифе преобладают над интеллектом, эмоции над мыслью, волевые импульсы — над познанием.

Контрольная работа № 3

1. Основной вопрос философии о первичном в мире для меня актуален с позиции объективного идеализма, утверждающего существование идеального, духовного начала вне и независимо от человеческого сознания, а внешний мир считающего проявлением духовного бытия, универсального сознания, абсолюта.

2. В мире две субстанции: идея и материя. Я дуалист, так как мне близко сосуществование двух различных, несводимых к единству состояний, принципов, образов мыслей, мировоззрений, волеустремлений, гносеологических принципов.

3. Я не материалист, так как материализм представляет собой противовес заблуждениям идеализма, но в своей односторонности совершенно пасует перед всеми решающими, т. е. человеческими, проблемами (сознание, существование, смысл и цель жизни, ценности и т. д.), которые он отклоняет как мнимые.

4. В мире преобладает изменчивость. В философских интерпретациях понятия движения в наши дни можно выявить две линии, одна из которых, отождествляя движение с перемещением в пространстве-времени, продолжает сохранять трактовку движения как неотъемлемого свойства материи, а другая — все более отдаляется от отождествления его с перемещением в пространстве и времени и с неотъемлемым свойством материи, сосредотачиваясь на многообразии форм движений и возвращаясь к трактовке движения как превращения потенции в акт, как проявления динамически-живых сил и энергии природных процессов. Мне ближе вторая позиция — движения как превращения. Покой для меня — отсутствие движения, а без движения жизни нет.

5. Время в моем понимании существует для того чтобы измерять (объективное) и соотносить (субъективное) разные периоды жизни. Будущее, настоящее, прошедшее суть абстракции от этого естественного понятия времени, в которых частицы «еще» и «уже» являются знаками выражения характера существования как заботы. При этом имеет значение то обстоятельство, что с увеличением возраста человека все еще появляющиеся возможности оставляют все меньше и меньше места для действия, ибо человек начинает все больше зависеть от прошлых событий («человек несет на себе груз прошлого»). Будущее, т. о., все больше пропитывается прошлым, и поэтому жизнь, будущее которой состоит только из прошедшего, называется жизнью без будущего. Под этим подразумевается придавленное тяжестью прошедшего, ставшее бессмысленным существование.

6. ВЕЧНОСТЬ — бесконечная длительность. Непреходящее в мире для меня любовь.

7. В мире преобладает порядок. Я детерминист, признаю определяющее начало.

8. В мире управляет событиями провидение — некий замысел определяющего начала, в моем понимании Высшего разума.

9. Идеальный мир для меня не существует в пределах человеческой жизни. Мне ближе позиция современной философии, где в центре анализа стоит вопрос о том, каким образом нам дана реальность и до каких пределов она может быть познана.

10. Идеалы для жизни не нужны, так как они заставляют нас быть догматичными, нужны эталоны, которые помогут соотнести свои поступки на данный момент.

11. Мир находится в развитии, так как все в нем меняется, переходит из одного состояния в другое.

12. Причиной изменения и развития мира описаны в законах диалектики. Постоянно развивающаяся борьба старого и нового, противоположного и противоречивого, возникающего и исчезающего приводит мир к новым структурам.

13. Я диалектик.

14. В мире преобладает гармония и согласие, но грань преобладания конфликта между людьми, природой и человеком очень тонкая. Для разрешения противоречий нужно научиться пониманию друг друга и объективному восприятию мира.

15. Душа существует, ее главное отличие от тела — она невидима и вечна.

16. Я считаю, что душа бессмертна. Она вечна и воплощается в тело при необходимости жизни в нем.

17. Я придерживаюсь следующей позиции по психофизической проблеме. Душа управляет процессами тела, а тело поддерживает условия для развития души в теле.

18. Человеку нужно знать то, что реально пригодится в жизни. Я признаю практико-ориентированный процесс познания.

19. Думаю, что о мире можно знать то, что сделает его лучше. Считаю, что человеческому познанию доступно многое, но не все. Думаю, что истинным является суждение, с очевидностью выражающее какое-либо положение дел. Или, говоря иначе, суждение является истинным тогда, когда противоположное ему суждение с очевидностью невозможно.

20. Абсолютная и относительная истины связаны между собой следующим образом — относительная истина определяется с позиции абсолютной истины (например, аксиомы) либо она абсолютна в какой-то момент времени (например, сейчас ночь — ночью).

21. Считаю, что в процессе познания надо опираться на разум. Следовательно, я рационалист.

22. По моему мнению, наиболее эффективны научные методы познания.

23. Считаю, что больше следует доверять науке, а не религии. Свою точку зрения аргументирую следующим: наука опирается на логос, а не на догмы.

24. Сущность человека считаю в следующем: это гармоничное взаимодействие духа, души и тела (разума, совести и интуиции).

25. Для меня быть человеком, значит быть личностью.

26. Человек не является высшей ценностью для меня. Но ценно в нем для меня добродетель. Да, он заслуживает восхищения, так как может быть созидателем, творцом.

27. Свое решение проблемы происхождения человека вижу в несогласии с эволюционной теорией происхождения от обезьяны. Возможно это очень субъективный взгляд на эту проблему от недостатка изученности со своей стороны всех аргументов дарвинизма и неодарвинизма.

28. Считаю, что глобальные проблемы можно решить посредством единого участия людей в этих проблемах, экологического воспитания в том числе. Для того чтобы стать личностью в условиях современной экономики и цивилизации особую роль играет творческий потенциал. ПЕРСОНАЛИЗМ — философское направление, для которого человек является не мыслящим существом, а действующей, занимающей определенную позицию личностью. Мое отношение к персонализму в такой трактовке отрицательное. Я считаю человека и мыслящим, и действующим.

29. Думаю, что человек в состоянии совершать свободный выбор. Мое решение проблемы свободы воли опирается на нравственность и ответственность за свои поступки.

30. Духовные ценности — это не условность. Я решаю проблему реальности ценностей следующим образом — они являются отправной точкой моей деятельности, ценности становятся реальными посредством согласованности с реальностью.

31. Высшей ценностью для меня является жизнь в свободе, а низшей несвобода. Умереть стоит за жизнь другого человека во спасение его души и тела. Бог для меня существует, это Высшая сила, которая проникает во все живое и неживое, это Порядок и Любовь одновременно.

32. Моя позиция по отношению к сущности проблемы общества следующая: все проблемы и эта — внутри каждого из нас, изменив мировоззрение посредством изменения отношения к жизни, возможно изменить мир.

33. Отчуждение существует, считаю единственным способом его устранить — всеграничная и всеобъемлющая Любовь.

34. В моем понимании идеальное общество не реально. Главными в общественных отношениях должны быть ценности добра, любви и порядка.

35. Либерализм мне не свойственен, так как совсем обычаи и традиции смысла нет устранять.

36. Наука и техника в моем понимании несут человечеству как благо, так зло. Все зависит от содержания научно-технической деятельности, которое обусловлено мотивацией: для чего, во имя чего, на что и как повлияет.

37. Считаю, что история существует для анализа развития человечества и вынесения уроков из прошлого для настоящего и будущего.

38. Движущей силой истории является человеческая деятельность — это моя позиция.

39. Смыслом жизни мира и человечества считаю развитие, но к сожалению присутствует деградация человечества во многих сферах его деятельности.

40. Мне ближе восточная культура, так как она несет в себе ценности изменения мира посредством изменения себя.

41. Мне близко единство теологии, философии и науки, предлагаемое Владимиром Соловьевым.

Вывод: В моих взглядах присутствует некое противоречие между рациональным и иррациональным. Мне близки взгляды науки и теософии одновременно. Мою философскую позицию можно назвать как близкую к свободной теософии. Особенно ценными для себя считаю идеи «всёединого сущего». Для других людей думаю что ценным должно быть то, что они выберут сами. Для всего человечества — идеи Добра и Разума. В моей философии есть связь с теоретической философией. Она стала основой для ее корректировки на сегодняшний момент. В жизни мне помогают следующие рассуждения:

· Мир есть, был и будет.

· В мире есть только два достоинства, перед которыми можно и должно преклоняться… — это гениальность и доброта сердечная. В.Гюго.

· Всякий изучающий историю народных бедствий может убедиться, что большую часть несчастий на земле приносит невежество. Гельвеций.

· Для религии только святое — истина, для философии только истина свята. А.Феербах.

6. Моя философия жизни

В чем смысл жизни бытия… философы не одного поколения пытались найти ответ на этот вопрос. Как же устроен мир? Он неоднороден в существовании. В тоже время он универсально целостный. Существует мир независимо от воли и сознания человека. Наша задача — понять и осмыслить законы бытия, существования мира. Открыть объективные отношения единства и многообразия, научиться гармонично встраивать в мир продукты своей деятельности, не нарушая законов единства и многообразия.

Мир состоит как единство многообразного — природно-вещного и духовного, природного и общественного.

СУБСТАНЦИЯ — (от лат. substantia — сущность, лежащее в основе). В философии она принимается за первооснову, сущность всех вещей и явлений. Также она рассматривается как объективная реальность, рассматриваемая со стороны ее внутреннего единства; предельное основание, позволяющее сводить чувственное многообразие и изменчивость свойств к чему-то постоянному, относительно устойчивому и самостоятельно существенному. Вычленяются: одна субстанция (монизм), две субстанции. (дуализм) или множество субстанций (плюрализм). При этом монизм может быть двух видов — материалистическим, если субстанция материальная (телесная), и идеалистическим, если субстанцией является мышление. Идеалистический монизм, в свою очередь, может быть тоже двух видов. Если в основе мира находится мышление (сознание, ощущение) самого человека — это субъективный идеализм (Беркли, Фихте), а если субстанцией является мышление надчеловеческое (Бога, мирового разума и т. п.), то это объективный идеализм (Платон, Гегель). Я лично придерживаюсь позиции объективного идеализма.

Из представлений о субстанции сложился субстанциональный подход при объяснении явлений мира. В средние века сознание трактуется как надмировое начало (Бог), которое существует до природы и творит ее «из ничего». В рамках субстанционального подхода в философии Нового времени сознание предстает в качестве замкнутой в себе субъективности, особой субстанции. В целом, исторические формы субстанциолизма варьировались в зависимости от понимания природы идеального, но общим положением здесь является представление об универсальном, объективном, всеобщем характере идеального, существующем до индивидуального сознания и полностью определяющем его опыт.

У меня лично мир вызывает разные состояния. Он для меня познаваем и непознаваем, наполнен светом и тьмой… Его образ формируется в процессе формирования отношения к нему. Сегодня очень много говорят о том, какой он, но лишь единицы из нас думают — как сделать его лучше. Мир для меня: это что вокруг меня, то что внутри меня. Мой мир — это мир добра, любви, гармонии, радости. Это мир увлечений и достижений меня и всех людей.

Вопрос об истине является основным вопросом гносеологии. Все человеческое познание ориентировано на достижение истины.

В первом приближении вопрос об истине кажется предельно простым, но простота эта обманчива. Еще Аристотель полагал, что истина — это знание, в котором содержится верное суждение о конкретной действительности. Иными словами, истина — соответствие мысли с действительностью. Но «соответствие мысли с действительностью» можно понимать по-разному. Для Платона истина заключается в соответствии знаний вечным и неизменным идеям, ибо для него идеи — первореальность. Что касается чувственного материального мира, то знания о нем не могут быть истинами, так как этот мир изменчив. В него, как и в реку, нельзя войти дважды. Он возникает на время, а исчезает насовсем. Материалисты, напротив, считали, что истина есть соответствие полученных знаний объективному материальному миру. Но одно дело считать так, а другое — установить это соответствие. Ощущение не самый лучший свидетель этого соответствия, да и разум может допускать ошибки. И тем не менее, только разум имеет необходимые, хотя и недостаточные основания для установления истины, ибо только он обеспечивает принцип гносеологического совпадения мышления и бытия, только он воплощает творческую направленную активность гносеологического отношения в системе «субъект-объект». Истину нельзя представить как нечто устоявшееся и неизменное. Она есть установление совпадения мысли субъекта с объектом познания; есть процесс все более точного отражения сознанием объективного мира. Поэтому не существует раз и навсегда установленной грани между истиной и заблуждением.

Поиск истины, в силу ее особого статуса и двойной обусловленности объектом и субъектом, далеко не всегда венчается успехом. История демонстрирует, что в течение столетий за истину принимались заблуждения. Напряженное противостояние нового и старого, поиск на пути проб и ошибок, попытка новые проблемы решать старыми методами свидетельствуют, что заблуждения нежелательная, но неизбежная плата за истину.

Заблуждение — это содержание знания субъекта, не соответствующее реальности объекта, но принимаемое за истину.

Заблуждение не является абсолютным вымыслом, игрой воображения, плодом фантазии. Как правило, это одностороннее отражение объективной реальности субъектом, который предал забвению методологические замечания Ф. Бэкона о так называемых призраках (идолах) сознания. Кроме того, заблуждения — это своеобразная плата за попытку узнать больше, чем позволяет уровень теоретической мысли и возможности практики, это плата за ситуацию неполной информации. Гносеологическое отношение на уровне недостаточного знания относительно объекта и самого себя неизбежно приводит субъект к заблуждению, ибо он не в состоянии решить проблему сознания, как соотнесения знания о себе и знания об объекте. Нарушение правила сознания обеспечивает субъекту путь к идолу, то есть к заблуждению.

Источником заблуждения могут быть погрешности, связанные с переходом от чувственного уровня познания объекта к рациональному. Кроме того, заблуждения могут быть результатом некорректной экстраполяции чужого опыта без учета конкретной проблемной ситуации.