Воспитательный потенциал русской народной игрушки

Только воспитание делает ребенка русским или татарином, немцем или французом; в связи с этим возникает проблема актуализации идей народной педагогики в теории и практике воспитания. А если вспомнить о том, что самый благодатный период для эмоционального развития ребенка — первые десять лет его жизни, то тогда это время надо использовать для того, чтобы заложить в ребенке основы гуманизма, духовности, основы национального самосознания.

«Вековой опыт, в свою очередь, показал также, что игрушки и игры действительно нередко делались первыми средствами воспитания, давали первый толчок дальнейшему направлению характера, складу ума и призвания отдельных лиц и даже целого народа, и в этом смысле игрушки и игры нередко представляют собой по крайней мере такое же, если не более важное, образовательное значение, согласное с духом народа, как народная поэзия, легенды, сказки, поговорки, загадки и т. д. (42,20)».

Народная игрушка давно привлекала внимание учёных. Раньше других интерес к ней проявили этнографы, собиравшие игрушки как элемент материальной культуры. Первые исследования народной игрушки осуществлялись такими учеными, как Е. А. Покровский, Н. Д. Бартрам, Л. Г. Оршанский, Г. Л. Дайн, А. В. Бакушинский, Е. А. Флёрина, А. П. Усова. Они неизменно отмечали, что в народной игрушке нет надуманности. Игрушка формировалась в тот период, когда интересы взрослых и детей были родственны и близки, когда в творчестве тех и других имелось много общих черт, когда в их психике и мироощущении была естественная близость. Игрушка была в равной мере интересна взрослым и детям, кукла прикреплялась на шест к дому, она собирала взрослых и детей на праздник.

Продолжая анализ педагогической ценности народных игрушек, целесообразно упомянуть об идеях К. Д. Ушинского. В сущности он заложил основы научно-педагогического подхода в приобщении детей к народной, национальной культуре. К. Д-Ушинский подчеркивал огромное воспитательное значение национальной культуры: только через народное, национальное ребенок приходит к общечеловеческой культуре, считал он.

По глубокому убеждению К. Д. Ушинского, единой системы воспитания для всех народов не может существовать. Каждый народ создает свою систему воспитания, опирающуюся на средства культуры, а это — богатое наследие народа, родной язык и родная природа, произведения народной словесности, детского фольклора, традиции воспитания в семье и т. д.

Относительно игрушек великий педагог считал, что «дети не любят игрушек неподвижных, оконченных, хорошо отделанных, которых они не могут изменить по своей фантазии; ребёнку нравится именно живое движение представлений в его голове, и он хочет, чтобы игрушки его хоть сколько-нибудь соответствовали ассоциациям его воображения. Вот почему лучшая игрушка для дитяти та, которую он может заставить измениться самым разнообразным образом (50, с. 348−349)».

Народная игрушка обладает всеми этими характеристиками: она не только способна стимулировать ребенка к творчеству, прикладному в частности, но и позволяет ему домыслить и вообразить то, что недоделано в обобщенной форме игрушки. Причем в этом случае его творчество — прикладное, так как, когда ребенок лепит себе игрушку по мотивам народной, он может воплощать в новом образе собственные фантазии. Народная игрушка, как никакая другая способна будить фантазию и воображение детей.

Интерес к педагогической ценности игрушек значительно возрастал, так как к концу 19 в. почти одновременно появился интерес и к изучению народного художественного творчества. В связи с этим рассмотрим педагогические взгляды Е. А. Покровского.

Идеи Е. А. Покровского также оказали существенное влияние на становление аксиологической теории игры. Е. А. Покровский подчеркивал, что игры и игрушки были самым первым и основным средством воспитания ребенка, потому, что они отражали представления народа об идеале и ценностях. Свои выводы Е. А. Покровский обосновывает исследованиями и трудами предшественников (Фребеля, А. Я. Симонович, Д. Скалли, А. Грубе и других).

Говоря о значении игрушек, Е. А. Покровский считал, что их не должно быть слишком много, они не должны быть дорогими и вычурными, бессмысленными и сложными: «если хорошо сделанные игрушки отнимают у детей всякую деятельность, то чересчур дурно, нелепо, бессмысленно сделанные игрушки … — способны, прежде всего, развить в ребенке ложное представление о том, что передает ему игрушка» (42,67).

Игрушку, включенную в игру, по мнению М. С. Бернштейна, должны отличать некоторые определенные важные характеристики. Прежде всего, игрушка должна соответствовать возрасту. Исходя из специфики развития ребенка, актуализации сфер его развития детям давали разнообразные игрушки (например, погремушку или мяч, гармошку или веревочку).

Игрушка должка быть интересной для ребенка, что разительно отличает игрушки народные и покупные. Игрушка должна быть ассоциативна, то есть не точной копией действительности, а обладать несколькими общими чертами. Такая игрушка способна дать простор фантазии и творчеству, стать побудителем к творческой деятельности, импульсом к самовыражению. Она должна обладать возможностью быть обратимой, то есть быть превращенной в целый ряд разнообразных объектов.

Это доступно только простой народной игрушке. Именно она привлекает ребенка своим разнообразием и неистощимой прелестью новизны. Сомасштабность народной игрушки с ребенком и окружающей его предметной средой и конструктивная целесообразность определяются потребностями детской игры. Представленные характеристики игрушки соответствуют промысловым игрушкам и дают нам информацию для дальнейшей разработки рекомендаций по подбору игрушек с современных позиций.

Наиболее ценной для развития ребенка Е. А. Покровский считает ту игрушку, которую можно было бы использовать в разных ролях, которая будила бы фантазию ребенка. Именно поэтому он предлагает включить в перечень игрушек ребенка такие, которые сохранились и пришли к нам из глубокой древности, которые до сих пор доставляет «едва ли не большее удовольствие, чем многие другие новейшие… Согласно с приведенными взглядами на дело, педагога всех времен считают наиболее полезными игрушками следующие: разного рода погремушки, мячи для бросания, небольшие камешки, раковинки, кирпичи для перекладывания, тележки для вождения, сухой песок для пересыпания, простые куклы, некоторые механические игрушки и т. п. (42,67)».

В детской среде, начиная с примитивных ступеней развития человечества и вплоть до наших дней, кукла всегда занимала центральное место в игре детей, в особенности у девочек. «Чаще всего кукла изображает собой мать, окружённую детьми, попечение о которых возлагается на неё, вследствие чего последняя то укладывает своих детей спать, то кормит их, то забавляет, то утешает в случае их горя» (42,91). Во всех ситуациях кукла содействует «доброму направлению ума и фантазии ребёнка, характера и практической деятельности его в будущем, (…) развитию его языка, речи, голоса, так как дети в своих играх с куклами нередко помногу говорят, поют, (…) содействует развитию добрых семейно-нравственных понятий и правил» (42,91).

Суровый климат, нелёгкие условия жизни приучали древних славян и их потомков к необходимости бережного отношения к природе и её дарам. В этом — истоки удивительной рациональности форм предметов крестьянского быта, естественного соединения в каждом из них прекрасного и полезного. С раннего детства дети в крестьянской среде умели из самых доступных, а часто бросовых и непригодных к серьёзному делу материалов создать себе игрушки. «Куклы иногда устраиваются очень просто: какая-нибудь тряпочка или сильно поношенный головной платок свёртываются в „скалку“, перетягиваются ближе к одному концу ниткою, чтобы отделить голову от туловища, накладывается на туловище какой-нибудь пёстрый лоскут, заменяющий костюм, и кукла готова (42,90)».

Лицо её, как правило, не обозначалось, оставаясь белым. «Да и красиво это считали — белолица кукла, и тряпицу на лицо старались положить из отбелённой, чистой самотканины» (42,90). Безликость народной куклы — это явный след древних анимистических воззрений славян. Кукла без лица считалась предметом неодушевленным, а значит, и недоступным для вселения в него злых сил и безвредным для ребёнка. Она должна была принести ребёнку радость, здоровье, мир, спокойствие, благополучие. В безликости и проявляется, прежде всего, функция куклы как оберега. Однако со временем белое лицо, утратив свой древний смысл, стало просто неотъемлемым признаком кукольной красоты. В. И. Вардугин в исследовании, посвящённом истории русской одежды, уточняет, что белый цвет связывался с представлением о свете и небе, с ним соединялись представления о счастье и изобилии, белый цвет воспринимался и как символ красоты.

Куклы, однако, были не только тряпочные, их делали из дерева, лепили из глины, вертели из соломы. Для всякого возраста предназначались свои куклы. Для младших детей изготавливали простейшие деревянные куклы. Они были устойчивыми, весомыми, прочными игрушками, с которыми можно было действовать беспрепятственно. Как только восприятие ребёнка становилось более ёмким и аналитическим, его начинали занимать игрушки более конкретные и детально разработанные по форме.

Среди кукол роль забавной развлекательной потехи выполняли соломенные «стригушки». «Ловко скрученные из пучка спелой золотистой соломы с плетёными косицей руками куклы кажутся лёгкими, будто сию минуту готовы повернуться, закружиться в танце» (20,38). «Кукла плясала, прыгала и вертелась, когда трясли её на подносе, качали на шатких половицах пола или ставили на стол и мелко, дробно стучали кулаком по его крышке» (20,27).

В народе всячески поощрялось изготовление кукол и игры с ними. Кукла рассматривалась как эталон рукоделия, поэтому часто на «посиделки» вместе с прялкой девочки-подростки брали короб с куклами. По ним судили о вкусе и мастерстве их владелицы. В кукольных играх дети непроизвольно учились шить, вышивать, прясть, постигали традиционное искусство одевания.

В игре, в группе сверстников ребёнок получал незаменимую возможность готовить себя к жизни, к вступлению в общество взрослых со всеми его требованиями. О том, как жила народная игрушка в игре, как выполняла свою главную функцию, известно очень немного. Исследователи народного быта изучали и описывали в основном детские подвижные игры, и в гораздо меньшей степени сюжетно-ролевые игры. А ведь именно в них игрушка выступала во всей своей смысловой и образной полноте. Только в действии, в игре раскрывается в полной мере художественный образ игрушки и её нравственная ценность.

В распространённых повсюду народных играх с куклами ярко отражалась жизнь деревни, её трудовой быт, дружелюбные и миролюбивые взаимоотношения между людьми. Как свидетельствуют тенишевские корреспонденты, в свободное от домашних дел время собирались соседские ребята, искали укромное место для игры и строили там шалаш из прутьев. Он покрывался травой или соломой и обустраивался как настоящее жилище — со стряпущей избой, горницей, сенями, даже хлевом и сараем. Затем начиналась игра.

Примечательно, что сама игра выражала миролюбивый характер русского народа, его склонность к мирной трудовой жизни. Парни уходили на работу — пахать, косить, за дровами, — а девочки оставались дома — стряпать, прясть пряжу, ткать холсты, нянчить детей. Все эти знакомые роли часто исполнялись с куклами. В кукольных забавах проигрывались все деревенские праздничные обряды, чаще всего свадьбы — особенно впечатляющий, торжественный и красивый русский народный обряд. «Исследователи, которым удалось наблюдать в русских северных деревнях кукольные свадебные игры, говорят о сильном и ярком от них впечатлении. В этих играх был зрелищный эффект, ни с чем не сравнимый по своей естественности. Игра впечатляла и своей этнографичностью, и одновременно игровым, чисто детским творчеством» (20,23).

Дети обычно принимали участие и в настоящих деревенских свадьбах. Известно, что детям полагалось снимать с невесты покрывало, расплетать косу, шествовать перед «свадебным поездом», не говоря уже о том, что просто зрителями они были всегда. Однако, только в игре, только в детском сообществе можно было стать активным его участником, вместе с куклой исполнять главную роль — роль невесты, и игра давала ребёнку возможность приобщиться к обрядам и культурным традициям народа.

Многие игрушки непосредственно способствовали приобщению детей к труду. Труд входил в жизнь крестьянского ребенка с самого раннего возраста. Неудивительно поэтому, что часто встречались бытовые народные игрушки, в которых воспроизводился уклад жизни русского народа. И. И. Шангина анализируя русские народные игрушки считает, что большая часть игрушек была предназначена для игры в «крестьянскую жизнь»: телеги, сани, различного рода орудия труда, хозяйственная и домашняя утварь. Собственно говоря, всё то, что было в крестьянском обиходе, стояло на дворе, в амбаре, конюшне, избе, горнице, становилось прообразом для изготовления игрушки.

Эти игрушки были созданы для того, чтобы дать детям возможность подражать взрослым с помощью уменьшённых копий предметов быта: хозяйственной утвари (посуда, корзины и т. д.), строительных инструментов (топоры, молотки), транспортных средств (сани, упряжки и т. п.). Игрушечные орудия труда являются своего рода материнской школой в подготовке детей к самостоятельной жизни, эффективность которой полностью зависела от хозяйственности и мастерового умения русского человека.

Следует сказать и еще об одной особенности народных игрушек. Как считает М. Уиттли, ребенок испытывает удовольствие, восхищение и радость от шума, который воспроизводит игрушка, и быстроты ее движения. Поэтому дети так любят барабаны, качели, колотушки, мячи, лук, стрелы, мыльные пузыри, волчки и пр. В противовес этим, механические игрушки быстро надоедают, потому что они выполняют одну или несколько функций без помощи ребенка. Очень часто, чем проще игрушка, тем больше она возбуждает и занимает воображение, благодаря разнообразию в своих проявлениях… Лучше коробка с катушками, из которых можно построить фигурки и домики, чем самая совершенная, а потому законченная и ограниченная…" (45, 44). Такая народная игрушка может прекрасно использоваться во всех народных играх.

Исследования Л. Г. Оршанского внесли большой вклад в понимание значимости игрушки вообще и народной в частности. «В области забот о русских детях своя игрушка, из рук русского кустаря-ремесленника, освященная духом родного искусства, занимает видное место… сделано много важного в области игрушки — для завоевания рынков, а психологически — для завоевания сердца русского ребенка, сделано очень мало, положено лишь начало (40,56)». Как актуальны слова замечательного исследователя русской игрушки! В наше время, когда игрушечный мир ребенка переполнен иностранными игрушками, русская матрешка или деревянная лошадка стали в диковинку. Исконно русские игрушки пылятся на музейных полках и не доступны порой широкому кругу людей и, прежде всего, детям.

Еще в начале века «Общество любителей французской игрушки», как указывает Л. Г. Оршанский, призывало отдавать предпочтение в выборе игрушек своим, национальным. Причем ученый особо отмечал следующую особенность в судьбе русской (между прочим, и французской) игрушки — связь с народным искусством, потому что только народное искусство, «воспринятое современным художником, даст жизнь, формы и краски, и притягательную силу будущей художественной и общедоступной игрушке» (40, 97).

Л.Г. Оршанский, так тщательно изучавший народные игрушки, считал, что они являются прямым отражением жизни взрослых, их верований, страстей, радостей, безо всякого педагогического умствования, без вечного подчеркивания превосходства взрослых над детьми. Игрушка, без сомнения, связана и с общей историей развития народа, его уровнем и тенденциями. Исследователь также неоднократно отмечал особое эстетическое воздействие народной игрушки не только на эмоциональный мир ребенка, на развитие его эстетического вкуса и эстетических переживаний, но и на становление личности в целом.

Идеи Л. Оршанского нашли отклик в трудах психологов, педагогов, этнографов, искусствоведов и получили дальнейшлее развитие.

Ссылаясь на идеи Л. Оршанского, Е. А. Аркин утверждает, что в мире взрослых ребенку тесно не потому, что этот мир пространственно ограничен, а потому, что в нем деятельность ребенка на каждом шагу ограничена различного рода барьерами, таможенными преградами, нарушение которых грозит ему чувствительными штрафами в виде угроз, окриков, физических наказаний и др. Игрушки выводят ребенка из тесного мира, с их помощью и из них ребенок строит себе иной мир, который не ставит преград его инициативе и подчиняется его замыслам, в котором он является активно действующей силой, способной не только владеть вещами, или животными, или другими лицами, но и активно изменять их. Е. А. Аркин считает, что наибольшую ценность имеют те игрушки, которые не являются статичными и заключают в себе возможности для разнообразных превращений.

Тщательно изучая прошлое и настоящее игрушки, может быть, мы отыщем «ключи» к детской душе и найдем то, что действительно нужно детям. Как считает Н. Д. Бартрам, изучение мира игрушки, безусловно, даст практические результаты, поможет найти обоснование дальнейшего развития этой огромной отрасли с позиции ценности и необходимости для воспитания и образования ребенка, отраслей, которой могли бы внести мощные и прекрасные струи искусства в жизнь детей. Народная игрушка, созданная народом и, опирающаяся на родную и близкую природу, типы людей, краски и, благодаря своим традициям, характеризует страну и взгляды определенного народа (см.:6).

Народная игрушка была многофункциональной. Детская забава, средство воспитания и приобщения ребёнка к труду, праздничный подарок, свадебный атрибут, украшение и оберег — все эти значения сплетались воедино в одну главную функцию, духовную функцию общения. Известный исследователь русской игрушки Н. Д. Бартрам писал и о таких игрушках, которые были созданы под влиянием страсти русских людей к паломничеству и хождению по святым местам: «Это паломничество крепко сидит в народе — и тоже должно было отразиться на игрушках, хотя, само собою разумеется, что эта игрушка предназначалась уже не только для настоящей игры или забавы, но имела скорее характер сувенира, памятки о посещении паломником святых мест (6,.81)».

Это были вырезанные из дерева изображения монахов и монахинь, а также некоторых святых. Иногда на конце ложек вырезалась маленькая церковка, а на самой ложке славянскими буквами делались соответствующие надписи. Н. Д. Бартрам упоминает игрушку «Сергиева лавра», пережившую без изменения десятки лет: «Ряд поколений в своём детстве радовался, расставляя миниатюрные колокольни, приземистые башенки, белые стены и маленькие домики монастырских служб с бесчисленным количеством окон (6,82)».

Н.Д. Бартрам, подчеркивающий педагогическое назначение игрушки, видел в ней прекрасный стимул для развития в ребенке творческого начала. Он первым в своем труде «От игрушки к детскому театру» определил игрушку как «особый вид искусства и по своим целям, и по способам обработки форм, отражающих творческие порывы ребенка, и по своим достижениям, совмещающим в себе и живопись, и скульптуру, и декоративное искусство, и, наконец, театральное искусство (6,З6)». Можно сказать, что эти выводы Н. Д. Бартрама остаются актуальными в области теории народной игрушки, поэтому важно сделать попытку гармоничного включения народной игрушки не только в разные виды игр, но и разные виды детского изобразительного творчества.

Мир детства неразрывно связан с миром игрушки. Игрушка, по мнению Н. Д. Бартрама, всегда была «зеркалом» жизни, отражая в себе не только свое время, но и быт, окружающий ребёнка. ''Единственный учитель, которого можно пожелать для ребенка на заре развития его творческих сил — это душа родного ему народа" , — считает Н. Д. Бартрам. А родной душой ребенку может стать народная игрушка, которая является не только предметом, объектом (инструментом), но и своего рода материализованной и отчасти реализованной сказкой (Г.Н. Волков).

В своих трудах Е. А. Флерина подчеркивала, — чем моложе ребенок, тем условнее и наряднее должна быть игрушка. В этом плане хорошо подходит народная игрушка, с яркой раскраской, условной формой, оптимистичная и сказочно-фантазийная (вятские игрушки, семеновская матрешка и др.). Ее воспитательная ценность в том, утверждает Е. А. Флерина, что только в народной игрушке заключена теплота, которая выражается в заботливом, любовном ее исполнении. Именно поэтому важно включить в работу с детьми народные игрушки. Игрушку иногда называют другом детства. А может быть, действительно, в ней заключается нечто большее, может быть, она служит объектом игры и воплощает мысль ребенка? Если принять эту позицию, тогда, вероятно, можно объяснить, почему ребенок бросает хороших кукол и играет с простой тряпочкой, выражая к ней свои самые нежные чувства и привязанность. В игрушках, как и в играх, проявляются первые черты индивидуального развития каждого человека, и свобода выбора — первое условие для правильного направления этого развития (см.:52).

Игрушки XIX века близки по своим формам к древним археологическим находкам, но своё магическое содержание к этому времени они уже утратили и превратились в обычную детскую забаву. В это время в России сформировались центры, в которых производство игрушек получило большое развитие и приобрело самостоятельное хозяйственное значение.

Кустарная игрушка имела своё определенное общественное значение, хотя её функции с годами заметно менялись. Она многим отличалась от той деревенской самоделки, которая создавалась в заинтересованном общении взрослого и ребёнка. Об игрушке прежних времен Н. Д. Бартрам писал: «Игрушки делаются и детьми, и взрослыми — для себя, для близких; нет массового, безличного изготовления на неизвестного потребителя. Отсюда, при бедности умения, техники — богатство замысла, яркий след личного вкуса, местный колорит, не скрашенная никакой задней мыслью жизнь. … Слабость исполнения, беспомощность рук забывается, потому что нас подкупают чувства, искренность. Наблюдательность, заботливость, с которой эти вещи делались (6,10)».

В отличие от этого своего древнего прообраза, предназначенная для продажи кустарная игрушка была рассчитана на самый разный покупательский вкус. На первом плане оказалась её эстетическая функция. Новая кустарно-промысловая игрушка наполнялась и новым воспитательным содержанием. В отличие от деревенской «потешки», воплотившей в себе черты традиционного крестьянского быта, она должна была удовлетворять иным социальным и эстетическим запросам, а они во многом диктовались динамичным, непрерывно обновляемым городским образом жизни.

В городе дети гораздо дольше осваивали социальные отношения и формы игры, позднее вовлекаясь в трудовую деятельность; они в большей мере опекались взрослыми, росли более изолированными от природы. Поэтому для них требовалась и другая, расширенная, предметно-игровая среда, рассчитанная на удлинившийся период детства. Этими обстоятельствами определяется повышение спроса на развлекательные игрушки, различными способами занимающие внимание ребёнка.

Теперь игрушки должны быть подвижными, озвученными, яркими, привлекать ребёнка разнообразием материалов, быть зрелищными. Но и промысловая игрушка сохраняет всё же важнейшие черты традиционной русской народной игрушки, и, прежде всего яркий художественный стиль, в ней легко узнаётся знакомый образный язык, хотя выразительные средства игрушки при этом и меняются.

Особую ветвь в народном искусстве занимает изготовление русской глиняной игрушки. В далекой древности фигурки из глины издавали громкий свист, они имели культовое назначение. Игрушки изображали определенные символы, которые использовались в обрядах для заклинания от бед. Считалось, что громкий звук отпугивает всё злое. Возможно, поэтому и перешли свистульки и погремушки к детям как в наибольшей степени нуждающимся в защите от всевозможных напастей и бед.

В России к XIX веку в разных её районах исторически сложились отдельные промыслы со своим декоративно-изобразительным языком и образным строем. В результате многолетнего коллективного труда складывались традиции, происходил отбор наиболее выразительных, быстрых, экономичных и эффективных приёмов исполнения игрушки. Однако тип игрушки оставался при этом повсюду одинаковым: их традиционная тематика — женские фигурки, всадник на коне, изображение птицы, оленя, барана и т. п.

Образ всадника на коне занимает одно из центральных мест не только в глиняной пластике, но и в резьбе и росписи по дереву, в вышивке и в народной деревянной игрушке. В народных поэтических представлениях этот образ связывался с возрождением солнечного тепла, света, жизни. М. А. Некрасова пишет: «Всадник-воин освобождал весну от зимних оков холода и мрака, отпирал солнце и весенние воды. Этот мотив в фольклоре воплотился в образе Егория Храброго, который отмыкал землю, после чего наступала весна. Отсюда происходит такая функция этого мотива, как плодородие. Всадник — податель травы, росы, воды, урожая, счастья (33,74)».

Игрушки из разных мест России отличаются друг от друга своей пластикой, степенью сложности и тонкости проработки формы, которая в значительной степени определяется особенностями местных глин. Филимоновская игрушка, которая изготавливается из «тощих», песчаных глин, имеет уплотнённые, вытянутые формы. Это придаёт филимоновским фигуркам не только оптимальную устойчивость и почти классическую стройность, но и характерную выразительность и неповторимость. Загадочно, будто зная что-то неведомое человеку, смотрят на зрителя расписанные в зелёную, красную и жёлтую полоску звери с фантастическими удлиненными шеями и гордо вскинутыми головами. Простота и лаконичность её образов делают филимоновскую игрушку, непохожей ни на какие другие.

А пластичность, жирность вятской глины богато используется вятскими мастерицами, отсюда — обилие мелких деталей в дымковской игрушке. Глина здесь то свободно «волнится» по краям фартуков и кокошников, то закручивается в тугие завитки причёсок, то затейливо вьётся рюшками на рукавах. Поэтому так полновесна, так мягка и округла дымковская игрушка. Она мажорна и активна в своей красочности; она прибавляет света тому интерьеру, в котором она находится. Лица, руки, фартуки у этой игрушки остаются белыми, так что по отношению к нему всякий другой цвет выглядит особенно ярким. Дымковской игрушке чужды полутона и незаметные переходы. Вся она — броская, яркая, горящая цветными пятнами. Она напоминает рисунки, выполненные детьми. В Дымкове — бьющая через край полнота ощущения радости жизни. … Дымка — добрая улыбка, а не резкий смех (Е.И. Осетров).

В народной игрушке народ отдаёт ребёнку свою любовь и ласку, свою весёлость и смех, свои идеалы и знания, все свои умения, насыщая их добротой и красотой своей души. Этим определяется сила влияния игрушки на ребёнка. Серый волк никогда не появится в Дымковской слободе: он слишком злобен. Мастерицы предпочитают ему доброго барана, покрытого шёлковой шерстью. Дымковская собака — безобидная дворняга, которая если и решится полаять, так, верно, лишь от радости. Как добра и торжественна здешняя водоноска, в пышном сарафане идущая с вёдрами (Е.И. Осетров). «В образах зверей, как бы ни были они фантастичны, — пишет по этому поводу М. А. Некрасова, — подчеркивается теплота доброй человечности. В русском народном искусстве нет вообще изображений устрашающих, нет ужаса, нет зла. Как бы ни были причудливы, фантастичны изображения животных, они тем не менее не устрашают. Они скорее добры, чем злы, простодушны и веселы, лирично теплы, а не свирепы» (33,40). Народное воображение наделяло вещи чертами живого мира, в образах животных народ подчёркивает то, что свойственно человеку, ценимо и любимо им. Вспомним излюбленный сюжет дымковских мастериц: птица-пава заботливо, домовито, несёт своих птенцов на крыльях, оберегая их от бед и невзгод. Плавность, округлость ритмов, перетекающих объемов, линий создают ощущение покоя, доброго простодушия птицы-человека.

Многоцветная роспись и кусочки сусального золота, украшающие глиняные фигурки, усиливают впечатление полноты праздника, радости жизни. Их образность, яркость, эмоциональность, конкретность соответствуют психофизиологическим особенностям зрительного восприятия детей. В этих игрушках сосредоточен своеобразный язык художественного творчества, в котором закодированы этнические образы-символы, постоянно живущие в памяти народа.

Игрушка — это предмет-знак, обеспечивающий для ребёнка возможность самого лёгкого, занимательного и доброжелательного по отношению к его ранимой душе вхождения в национальную культуру. Причину того, что русские оказались склонны выполнять изображения животных в столь добродушной и миролюбивой манере, М. А. Некрасова усматривает в давней художественно-мифологической традиции славян: «Славяне не изображали злых духов, отгораживаясь от них, они утверждали магию добрых сил, создавали в образах природы и животных символы своей веры. Эта особенность коренится в глубинах миролюбивой народной психологии, в исторически сложившемся характере народа, в понимании им смысла жизни и в своеобразии её восприятия» (34,40).

М.А. Некрасова пишет, что в процессе создания предметов прикладного искусства, в том числе и народных игрушек, мастер всегда чувствует свою духовную причастность к культурной традиции родного края, а она, в свою очередь, создаёт в каждой культуре особый национально-психологический образ мира (34,.13−40). Именно поэтому игрушки разных народов настолько неповторимы, так рельефно отличаются друг от друга.

Свою специфику имеет и русская народная игрушка, которая представляет собой яркое самобытное произведение прикладного искусства, придуманное и созданное самим народом. Она передаёт его этнические черты, отражает особый национальный колорит. Игрушка, созданная народом, опирается на родную и близкую ему природу, наполняется традициями национального образа жизни (быт, костюм, и т. д.), характеризует страну и взгляды определенного народа. Национальный характер игрушки проявляется в том, что они обобщают обычаи, вкусы и верования народа.

Игрушечным произведениям, как и всему народному творчеству, присуща высокая степень художественного обобщения. Это относится и к форме, и к содержанию художественных произведений. Все народные игрушки, в своих многовариантных решениях, несут в себе идеи мира, добра и материального воплощения представлений о прекрасном, способность народа идеализировать и украшать жизнь. Игрушки, используемые крестьянскими детьми в их играх, напоминают о мирном быте взрослых; среди ни не встречается игрушек, которые провоцировали бы агрессию и насилие. В материалах этнографического музея описываются, например, следующие игрушки, используемые детьми простого народа в России:

• — Погремушки, побрякушки, тарахтушки. В центральной России погремушки чаще всего делали из дерева и красились яркой краской, внутрь помещался горох или мелкие камешки;
• — Бубен. Он представлял собой круг, согнутый из обруча или лубка, окружность которого увешивалась колокольчиками или бубенчиками;
• — Свистульки. Изготовлялись из глины, изображали собой уток, петухов, баранов, лошадей, кошек, собак;
• — Соловьи-канарейки. Соловей — это небольшой заполненный водой глиняный горшочек с мелкими отверстиями наверху. Воздух, проходя через щели, вызывал бульканье воды и производил радовавшие малышей звуки;
• — Гармошки и гармони; Гармошка — деревянная маленькая коробочка, имевшая на верхней стороне трубочку, а в нижней — круглые дырочки с четырьмя медными язычками. Ребёнок вдувал в трубочку воздух, затем втягивал его в себя, язычки колебались, издавая своеобразные звуки, удивлявшие малыша.
• — Пищалки, ревуны (Симбирская губерния). Пищалка представляла собой ленточку, которая натягивалась между двумя параллельно поставленными деревянными пластинками с небольшим проходом для воздуха. Ревуны делались из коры молодых стебельков различных деревьев;
• — Дудки, сопелки, рожки, свирели, желейки. Дудка делалась из дерева, полого внутри;
• — Волчок, кубарь, точка. Кубарь имеет вид деревянного шара или цилиндра на коротенькой ножке, он пускается по твёрдому ровному полу или льду;
• — Вертушка (Олонецкая губерния), жужалка (Вятская губерния), дзык, фурчалка, гуркала (Малороссия);
• — Трещётки;
• — Куклы и механические игрушки (пильщики, плясуны, кузнецы, мельники);
• — Лошадки, тележки.

Анализ народной игрушки и традиционной детской игры с точки зрения их значения для воспитания нравственности у ребёнка показывает, что народная игрушка и народные игры, являясь феноменом традиционной культуры, способны служить средством приобщения детей и подростков к народным традициям. Их использование в педагогическом процессе оказывается существенным для воспитания духовности, формирования системы нравственных оценок, культуры общения и общечеловеческих ценностей.

В последние десятилетия разрушаются социальные и психологические механизмы воспроизводства народных игр, уходит в прошлое их главная опора — трёхпоколенная многодетная семья и вековые традиции общинной жизни. Выросли целые поколения воспитателей — педагогов и родителей, — которые не способны приобщить детей к традиционным народным играм и игрушкам. Снижается культура игры, при этом нарастает количество игровых форм, и, возможно, приближается наиболее «игровой» период в жизни человечества. Появляется всё больше новых игр, рождённых современной технологией и техникой: бесчисленные компьютерные игры, игровые автоматы, телевизионные игры, новые типы игрушек. Главная цель этих новых игр и игрушек — превращение людей в «потребителей», формирование у человека определенных форм поведения, которые делали бы его приемлемым, удобным элементом «общества потребления». Предметная среда — это та основа, на которой строится воспитание. Сегодня рынок игрушек заполнен огромным количеством оружия, всевозможных наручников, ножей, приспособлений для пыток, что является дополнительным стимулом для роста агрессивности и жестокости у детей. Вместе с тем традиционные каналы развития празднично-игровой культуры оказываются заброшенными, и в этом можно увидеть проявление общего кризиса фольклорного творчества и современного общества в целом.

Осознание воспитательной ценности русской народной игрушки как некой субкультуры, подвело нас к теоретическому рассмотрению педагогических условий включения игрушки в современный учебно-воспитательный процесс.