Проблема перестановок в тексте памятника

Долго еще не утихнут споры по поводу темных мест «Слова», его автора, места гибели Игоревых полков и многого другого. К таким спорным разделам относится и вопрос о первоначальной конструкции «Слова», о тех вопиющих нелогичностях, которые несколько раз разрывают ткань повествования. Их обычно относят к поэтическим вольностям автора «Слова», к его экспрессивности, их объясняют правом поэта на любое отвлечение от логически построенного рассказа, от нормальной хронологической последовательности. Однако в любых поэтических отвлечениях, которые могут быть преднамеренным авторским художественным приемом, должна быть определенная система, построенная на аналогиях, или на контрастах, или на ассоциациях. В «Слове о полку Игореве» тематически (но не конструктивно!) выделяется пять больших тем:

• 1. Поход и битва.
• 2. Русь после поражения Игоря.
• 3. Святослав Киевский призывает князей к борьбе с Кончаком-победителем.
• 4. Исторические припоминания об истоках княжьего «непособия» в XI в.
• 5. Призыв Ярославны и побег Игоря.

По мнению Б. А. Рыбакова, в существующем тексте 1800 г. эти темы, за исключением последней (возможно, приписанной осенью 1185 г.), конструктивно не расчленены и целостность каждого четко выделяемого тематического раздела грубо нарушена или инородными по отношению к теме раздела вставками, или перемещением отдельных частей раздела, что в результате местами создавало обратную последовательность событий.

Впервые на необходимость некоторых перестановок в тексте «Слова о полку Игореве» указал А. Ф. Потебня в 1877 г. В новую стадию вопрос о перестановках в тексте «Слова» вступил тогда, когда А. II. Соболевский в 1886 г. связал объем перемещаемых кусков с объемом листов первоначальной рукописи. Исследование, начатое А. И. Соболевским, было продолжено II. Д. Дмитриевым-Келда в 1956 г. также проблему перестановок в тексте памятника поднимают в своих исследованиях Гудзий Н. К. Стеллецкий В.И., Яценко Б. И. Данная проблема связана с решением вопроса о времени создания «Слова».

На мой взгляд, претензии к автору слова о нелогичности повествования, нарушении исторического повествования не должны иметь место.

Приведенный выше план «Слова» наглядно показывает, что дошедший текст памятника сохранил авторскую композицию и что никаких перестановок композиционных фрагментов не требуется. Авторские отступления от основного сюжета в первом разделе Повествования занимают строго определенное место в композиции: после завязки действия (отступление о Бояне), после кульминации (отступление об Олеге Гориславиче) и после развязки действия (отступление о деве Обиде), поэтому перестановка их в другие места недопустима. При этом первое авторское отступление (о Бояне) связано по теме со Вступлением, второе (о междоусобных битвах Олега Гориславича) — с центральной частью, повествованием о кровопролитной битве Игоря, а третье отступление — с заключительным фрагментом повествования о походе: с рассказом о последствиях похода, о нашествии врагов на Русскую землю. Фрагмент о Всеславе Полоцком тоже занимает строго определенное место во втором разделе Повествования: он следует после обращения автора к внукам Всеслава, князьям XII в., а это обращение автора к полоцким князьям в свою очередь развивает тему «злата слова» Святослава.

Автор создает не эпическое, а лиро-эпическое произведение, он обращается к событиям прошлого именно в связи с событиями настоящего, поэтому создавать «исторический раздел» в начале «Слова», как это делает Б. А. Рыбаков, — значит нарушать авторскую композицию «Слова», создавать свой вариант памятника. Ошибочным является также предположение С. М. Соловьева и Б. А. Рыбакова о том, что в начале «Слова» был фрагмент, повествовавший о Владимире Мономахе (по Рыбакову, он открывал «исторический раздел»). Это предположение основано на том, что автор «Слова», обозначая границы своего повествования, обещает начать его «от старого Владимира». Однако это не означает, что автор в строгой хронологической последовательности должен начать свое произведение с повествования о «старом Владимире». Автор не повествует о «старом Владимире» (под ним мы понимаем не Владимира Мономаха, а Владимира Святославича, общего предка Ольговичей и Мономашичей), а лишь упоминает его в резюме второго раздела Повествования (фрагмент XVIII) как князя, при котором русское войско было единым, а потому сильным, дееспособным.

Говоря словами Е. В. Барсова, «все эти усмотрения беспорядочности и нестройности в дошедшем до нас тексте „Слова“ возникают лишь в связи с тем, что к произведению чисто художественному, творческому предъявляют требования исторического повествования — полноты дробностей факта и последовательности в их изложении».

Анализ композиции позволяет говорить о наличии в основе «Слова» четкого плана, о строгой закономерности в построении памятника.

Принципы трехуровневой композиции и принципу трехчленности каждого уровня композиции композиционного построения «Слова о полку Игореве» характерны и для других риторических произведений Киевской Руси.

В качестве примера можно указать на «Слово» Даниила Заточника, созданное в эпистолярном жанре. Можно говорить также о трехуровневой композиции торжественных слов Кирилла Туровского и других авторов. Вопрос о композиции произведений торжественного красноречия нуждается в специальном исследовании, но уже сейчас можно уверенно говорить о наличии поэтико-риторической школы в Киевской Руси XI—XIII вв., о том, что автор «Слова о полку Игореве» следует в построении своего произведения определенной традиции своего времени.

слово игорев композиционный исторический.