Проблемы соотношения литературного языка и субстандартных образований в современной русистике

Общим местом в трудах по русистике сегодня стало указание на масштабные изменения в современном русском языке, которые обусловлены комплексом экстралингвистических факторов. Суть же этих изменений видят, прежде всего, в активном проникновении субстандартных явлений в письменную и устную разновидность литературного языка, так называемого стандартного языка. Противопоставление стандарта и субстандарта всегда было типичным явлением, поскольку существовало традиционное разделение языка на социально и функционально обусловленные подсистемы.

Количественный рост субстандарта и изменения его статуса и функций приводят к суждению о пересмотре привычного отношения к данной языковой подсистеме. В связи с этим показательно суждение Е. В. Гнусиной: «…просторечная лексика приобретает престижный характер» [1, 4] и весьма знаменательны такие слова в прологе к словарю американского сленга Н. Г. Московцева и С. М. Шевченко, где указывается, что словарь «поможет читателю быть и выглядеть во всех ситуациях понимающим, вовлеченным, а значит — заслуживающим уважения и интереса собеседником и партнером» [2, 28]. Как знаковый показатель языковой культуры является и «Словарь модных слов» Вл. Новикова, в котором более половины словника занимают субстандартные (жаргонные) единицы. Впрочем, наряду с вышеприведенными суждениями, остаются частотными мнения о субстандартных единицах как о «сорняках», которые необходимо безжалостно выкорчевывать.

Вопрос о целесообразности, уместности субстандарта, даже в качестве речевых характеристик в диалогах персонажей художественного произведения всегда имел чрезвычайную остроту. Так, И. Мандельштам, написавший большое исследование о стиле Н. Гоголя, находил, например, что художественность «Женитьбы» выиграла бы, если бы Гоголь убрал следующие слова: «Ну есть ли в тебе хоть капля ума? Ну не олух ли ты… ну скажи, пожалуйста, не свинья ли ты после этого?» Эти слова, пишет И. Мандельштам, рассчитаны на балаган, и Гоголь должен был бы «очистить» свои произведения от таких «излишеств» [цит. по: 3, 14]. Однако в современных условиях можно констатировать наличие конфликтно противоположных точек зрения на природу и место субстандартных единиц.

Ещё несколько десятилетий назад традиционным объектом лингвистических штудий был стандарт, а субстандарт нередко считался не заслуживающим серьезной научной рефлексии. На самом деле в языкознании изучение субстандартных явлений знало «взлеты и падения». Как пишет В. С. Елистратов: «Политические условия в стране привели к тому, что изучение сниженной речи, в том числе речи маргиналов, практически ставится под запрет. Арго объявляется языком отщепенцев или пустым баловством. На некоторое время (примерно до конца 50-х годов) в аргологии наступает определенное «затишье» [4, 576]. Но тем не менее в лингвистике накоплен большой фактологический и теоретический материал по отдельным аспектам языкового субстандарта. Последние десятилетия в отечественной лингвистике отмечены огромным интересом к большинству разновидностей языкового субстандарта. Особенно высок интерес ко всем проявлениям маргинальных коммуникативных кодов. Хотя в последние годы отношение к субстандартной периферии языка изменилось, но лингвокультурологический аспект остается наименее разработанным в описании субстандартных явлений всех типов (в то время как лингвистикой накоплен богатый опыт изучения и описания лингвокультурного фона лексических единиц нормативного языка). Но именно выявление особенностей мировидения и миропонимания посредством анализа субстандартных единиц представляется новым и актуальным. Лингвокультурологический аспект рассмотрения субстандарта позволяет по-новому увидеть те системы, которые преимущественно исследовались в рамках лексико-таксономической парадигмы. Сегодня стало ясно, что субстандарт — синкретичное явление, и для его постижения нужны синкретичные исследования, объединяющие как собственно языковедческие, так и социолингвистические, культурологические, философские и психологические подходы. Однако до настоящего времени большинство работ, анализирующих субстандарт, было посвящено частным вопросам. Основное внимание уделено таким субстандартным феноменам, как жаргонная (сленговая, арготическая) и просторечная лексика. Диалектный лексический слой, как известно, неуклонно сужает свои функции, поскольку, как указывает О. Б. Сиротинина: «в чистом виде народно-речевой тип культуры вряд ли сохранился» [5, 563], в то время как частотность просторечных единиц и жаргонизация речевого общения увеличиваются.

Оригинальность субстандарта проявляется в самой подвижной области языка — в лексике. Лексические единицы субстандарта в отличие от слов общелитературного языка «более самоценны и в большей степени рассчитаны на выразительный эффект самой формы слова, что позволяет, парадоксальным образом, говорить о большем (в сравнении с литературным языком) удельном весе эстетической составляющей словесного знака» [6, 167]. В описании субстандарта важен «многофакторный» подход: учет целого ряда факторов как собственно языковых, так и социальных, психологических, прагматических, которые релевантны при характеристике тех или иных субстандартных образований. При этом в высшей степени значимым является методологическое положение о национально-культурном своеобразии языка в целом и языкового субстандарта в частности. Специфика субстандарта обусловливает в его изучении также важность герменевтического подхода, для которого характерна подчеркнутая установка на истолкование, объяснение, сопоставление скрытого смысла и смысла очевидного. Не менее важна социометрическая методика, которая позволяет показать обусловленность субстандартной единицы культурными и социальными параметрами. В этой сфере особую значимость приобретает «градуальность» понятий: при противопоставлении понятий конкретные языковые феномены в общем случае не принадлежат к определенному полюсу противопоставления, а «располагаются на континуальной шкале между полюсами» [7, 4].

Для описания субстандарта наиболее актуален контекстуальный лингвопрагматический анализ, предполагающий учет не только содержательно-смыслового пространства конкретного текста, но и широкого лингвокультурологического контекста, а также данные диахронического анализа и исторической ретроспекции, позволяющие проследить динамику отдельных субстандартных единиц в зависимости от изменения социокультурных условий общения.

Показательно, что еще два десятилетия назад исследователи находили существенные различия в использовании сленга в русскоязычных СМИ и в западных языках. Так, А. Швейцер отмечает характерную для 70−80-х гг. «насыщенность текста американских газет лексическими элементами сленга» [9−10], в то время как в русскоязычной печати достаточно широко и разнообразно употреблялись специальные термины и профессионализмы, а просторечные и тем более арготические элементы, приблизительные аналоги сленгизмов, встречались значительно реже. Всегда признаком сленга считалось то, что носители осознают, что это ненормативно. Сегодня Р. И. Розина правомерно ставит вопрос: «Существует ли в сознании современного носителя русского языка граница между сленгом и литературным языком или же слова, которые лингвисты по привычке относят к сленгу, уже стали частью литературного языка?» [9, 421].

Русский языковой материал рубежа ХХ-ХХI вв. интересен и потому, что в этот период произошли настолько существенные изменения в функциональном расслоении речи, что появились основания говорить об особом этапе в развитии русского языка. Материал русского языка дает исчерпывающее представление о характере явления в целом, причем не только в языках, объединённых общей исторической судьбой.

Субстандартные единицы не столько передают информацию, сколько служат для выражения прагматических смыслов, поэтому их изучение значимо для развития лингвистической прагматики. Сленг — это «своего рода полигон, на котором проверяются многие новые элементы языка и затем частично усваиваются стандартным, литературным языком» [10, 10]. Исследование субстандарта значимо для перспективной кодификации, «предвосхищающей развитие нормы», поскольку дрейф субстандарта в область нормированной кодификации очевиден.

Итак, стратифицированный социум неизбежно формирует не только функционально дифференцированный литературный язык, но и не менее дифференцированную систему субстандартных образований. Литературный язык и субстандарт находятся в отношениях взаимодополнения и взаимосвязи, при этом субстандартные образования являются одним из мощных источников общеязыковых инноваций. Субстандартные системы имеют обширные «буферные» зоны, состоящие из общих языковых элементов, что объясняется генетическими связями и функциональным сходством.

Синонимия (граничащая с дублетностью) терминов сленг, жаргон, просторечие, арго, социолект (а также частотность оксюморонных сочетаний типа литературное просторечие, разговорное просторечие, создающих известную понятийную неопределенность) отражает реальную хрупкость различий между близкими явлениями. Поскольку не все явления действительности становятся объектом номинации в жаргонных образованиях, а лишь те, которые представляют интерес для носителей жаргона, анализ субстандартной лексики позволяет во многих существенных чертах охарактеризовать лингвокультурную ситуацию в целом. Специфика субстандартных единиц проявляется в особых тенденциях номинации, нехарактерных для литературного языка. Значение знака в субстандарте формируется главным образом прецедентностью его использования в соответствующем значении, поэтому столь велико количество единиц с парадоксальной внутренней формой во многих типах жаргона. Специфика современной лигвокультурной ситуации состоит в том, что просторечие настолько тесно срослось с разговорным стилем литературного языка, что правомерно говорить о «литературном просторечии» или о «разговорном просторечии»; возросла коммуникативная роль социальных жаргонов, которые переместились из социально замкнутых сфер речи в общий язык. Жаргоны, с одной стороны, дифференцируются (офисный жаргон, жаргон наркоманов, блогеровский язык и язык падонков), с другой стороны, идет унификация субстандарта («общий жаргон»). «Бесконфликтное» соединение языковых средств не просто разной, но противоположной стилевой и функциональной принадлежности выступает как объективная норма языковой деятельности. Мощным стимулом для вторжения субстандарта в общий язык стало то, что в числе прочих барьеров был снят барьер между живой разговорной речью и сферой публичного общения. Активизация субстандарта в публичной сфере коррелирует с постоянным сокращением сферы распространения торжественного (высокого, пафосного) варианта русского языка. Жаргонное, просторечное, разговорное всегда потенциально имеет шанс переместиться в плоскость книжно-письменного и строго-нормативного, а в современных условиях этот процесс настолько интенсивен, что кодификаторы и лексикографы не успевают его фиксировать. Однако динамичность таких перемещений нисколько не подрывает принципиальной «оппозиционности» дихотомии стандарта (литературного языка) и субстандарта.

литературный язык субстандартный русистика.

• 1. Гнусина, Е. В. Сравнительный анализ современного французского просторечия и современного русского просторечия (на материале современной художественной литературе и других источников) [Текст]: Дис. …канд. филол. наук / Е. В. Гнусина. — М., 2006. — 207 с.
• 2. Московцев, Н.Г., Шевченко, С. М. Вашу мать, сэр! Иллюстрированный словарь-путеводитель по американскому сленгу. 2-изд., доп. и пер. [Текст] / Н. Г. Московцев, С.М., Шевченко. — СПб.: Питер, 2009. 544 с.
• 3. Пропп, В. Я. Проблемы комизма и смеха. Ритуальный смех в фольклоре [Текст] / В. Я. Пропп. — М.: Лабиринт, 1999. — 285 с.
• 4. Елистратов, В. С. Сленг как пассиолалия [Текст] / В. С. Елистратов // Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация, 2000, № 4. — С. 43−48.
• 5. Сиротинина, О. Б. Есть ли социальная обусловленность типов речевой культуры? [Текст] / О. Б. Сиротинина // Язык в движении: К 70-летию Л. П. Крысина / Отв. ред. Е. А. Земская, М. Л. Каленчук. — М.: Языки славянской культуры, 2007. С. 563−567.
• 6. Мегентесов, С.А., Сидорков, С. В. Специфика словообразовательных моделей в молодежном сленге и в просторечии: установка на смеховой эффект [Текст] / С. А. Мегентесов, С. В. Сидорков // Филология как средоточие знаний о мире. Сборник научных трудов. — Москва-Краснодар: Просвещение-Юг, 2008. — С. 161−167.
• 7. Перцов, Н. В. Проблема инварианта в грамматической семантике (на материале русского словоизменения) [Текст]: Автореф. дис. … докт. филол. наук / Н. В. Перцов. — М., 1999. — 48 с.
• 8. Швейцер, А. Д. Социальная дифференциация английского языка в США [Текст] / А. Д. Швейцер. — М.: Наука, 1983. — 216 с.
• 9. Розина Р. И. Употребление сленга и его оценка в речи [Текст] / Р.И. Розина// Язык и мы. Мы и язык. Сборник статей памяти Б. С. Шварцкопфа / Отв. ред. Р. И. Розина. — М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2006. — С. 420−428.
• 10. Волошин, Ю. К. Общий американский сленг: состав. деривация и функции (лингвокультурный аспект) [Текст]: Дисс. … докт. филол. наук / Ю. К. Волошин. — Краснодар, 2000. — 350 с.