Данный вопрос требует дальнейшего рассмотрения и аргументации как сторонниками существования судебного прецедента в правовой системе Российской Федерации, так и их противниками.
Например, А. Ф. Черданцев предлагает называть эти акты интерпретационными: не отрицая обязательного характера постановлений Пленума и признавая их нормативными правовыми актами, исследователь не считает их, тем не менее, источниками права, поскольку они не должны содержать новых норм, а только толковать существующие (2.33, 76).
В литературе по теории права подчеркивается, что ясного ответа на вопрос, где та грань, за которой кончается разъяснение и начинается уже, по сути дела, нормотворчество, юридическая наука не дает. В. И. Каминская полагала, что сам процесс толкования норм права содержит в себе правотворческие элементы, поскольку толкование раскрывает и детализирует положения закона, содержавшиеся в нем до этого в скрытом виде. С точки зрения реализации права акты официального нормативного толкования (не обязательно судебного) и подзаконного нормотворчества практически тождественны. И те, и другие содержат общеобязательные правила, рассчитанные на неопределенный круг лиц и неограниченное количество случаев применения, и те, и другие не должны противоречить законам.
Возникает вопрос, а есть ли вообще упомянутая грань, где кончается разъяснение и начинается подзаконное нормотворчество, то есть конкретизация норм закона нижестоящими нормативно-правовыми актами? Общеизвестно, что федеральные законы конкретизируют нормы Конституции, однако нельзя же считать единственным «настоящим» источником права только последнюю, а законы лишь официальным нормативным толкованием.
В идеале такая грань есть. Официальное нормативное толкование, как и всякое другое толкование, это уяснение и разъяснение смысла правовой нормы, выявление подлинной воли законодателя. Подзаконное же нормотворчество решает вопрос, по которому законодатель не счел нужным выразить свою волю и явно или неявно управомочил создать соответствующую норму иной субъект (как правило, орган исполнительной власти).
Таким образом, вопрос о месте внутри российской правовой системы решений судов высших инстанций (Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ) остается открытым и на сегодняшний день.
Исходя из вышезложенного, правовое развитие России не только идет по пути рецепции отдельных правовых институтов стран Запада, но и трансформируется под воздействием внутренних процессов. Отечественная правовая система все более и более сближается с романо-германской. Во многом это процесс связан с внедрением рыночных механизмов и унификацией национального законодательства. Многие исследователи уже достаточно ясно говорят о вхождении России с систему мирового правового общения. Так, А. Х. Саидов отмечает: «Интегрирование России в европейские юридические процессы, утверждение примата международного права ведут к тому, что в национальной правовой системе растет число единообразных норм и стандартов. Несмотря на это, правовое развитие России происходит преимущественно путем изменений национального права. При этом законодатель обращается не только к юридическому опыту романо-германской правовой семьи, но и к англо-американским правовым моделям» (2.26, 375).
Один из представителей отечественного нормативизма, В. М. Сырых, пишет о том, что «в Российской Федерации пока не удалось реализовать в полной мере ни один из основных принципов правового государства. Конституция РФ сделала шаг назад по сравнению с программой КПСС и ранее действовавшей Конституцией в части развития и упрочения принципа народовластия, демократии… Принцип разделения властей проведен таким образом, что законодательная власть не способна организовать действенный парламентский контроль за деятельностью исполнительной власти по организации и обеспечению действия федеральных законов» (2.30, 413−414). Действительно, правовая государственность в России еще не сложилась, по сравнению с романо-германской, так как не устоялась структура правовой системы. Это — вполне очевидное следствие различных судеб обеих систем права. Многое зависит от правосознания населения, уровня его политической активности. Границы между публичным и частным правом в континентальной системе очерчены достаточно строго. В отечественной юридической науке разработки в сфере публичного права (прежде всего — административного и уголовного, а в последнее десятилетие — и конституционного) также достаточно плодотворны. В сфере же частного права ситуация совершенно иная.
По мнению ряда ученых, «несмотря на „реабилитацию“ идеи частного права в РФ, в современной российской правовой системе сохраняется традиционное деление соответствующего правового массива на отрасли права, именуемые обобщенно „отраслями гражданско-правового цикла“. В отличие от большинства других романо-германских правовых систем в РФ с советского времени сохранено выделение семейного, трудового и земельного права в отдельные от гражданского права отрасли с преобладанием императивных норм» (2.24, 540). Господство представлений советского периода еще сохраняется в мышлении многих ученых и практиков, однако, разработка и принятие новых кодифицированных актов, основанных на демократических ценностях, продолжается.
Заключение
Усложнение общественной жизни, цивилизационные разломы и глобализация в современном мире действуют одновременно и создают мозаичную картину бытия. XXI век будет временем осознания многообразия духовного опыта и соответственно правового плюрализма. Все существующие теории правопонимания имеют право на существование и стремление «интегрироваться» по общему правилу не приведет к какому-либо удовлетворительному результату. И в российском, и в зарубежном правоведении есть как сторонники, так и противники интеграционных процессов. Так, согласно А. В. Полякову, «различия в образах права, представленных в науке, в значительной степени обусловливаются разными социокультурными условиями формирования и функционирования национальных правовых систем. Характерные особенности правовой жизни обществ проявляются и на уровне общественного правосознания, и в способах и типах нормативной регуляции общественных отношений, и в специфике правоприменительной практики. Поскольку эти особенности представляют собой результат объективации и воспринимаются массовым сознанием как реификации, они являются объективными» (2.21, 8).
Многие древние правовые системы, такие как египетская, вавилонская и греческая, совершенно исчезли из обращения. Другие, например индуистская, японская, китайская, и такие транснациональные системы, как каноническая и иудаистская, во шли в некоторой мере в современные правовые системы.
Большинство исследователей с учетом генезиса и эволюции современных правовых систем предпочитают выделять три глобальные группы правовых систем: романо-германскую (континентальную), англо-саксонскую (систему общего права) и мусульманскую (относят к ней и иные традиционные).
Романо-германская правовая система восходит к римскому праву, которое вследствие захватнической политики Римской империи, а также торговой деятельности римских граждан было распространено за пределы этого государства. С падением как Западной, так и Восточной Римской империи римское право утратило свою прежнюю универсальность. Где бы оно ни применялось, везде получало некую примесь из местных обычаев и вследствие этого различалось по содержанию (а вернее — трактовке) в различных частях Европы. Значительный импульс для своего современного развития романо-германская система получила после Великой французской революции, с появлением основных французских кодексов XIX в.
Англосаксонская система является продуктом развития права в англоязычных странах. Она основывается на результатах правового развития в Англии и США. Поэтому данную систему называют еще системой англо-американского права. Существующая американская правовая система в своих основных чертах начала складываться в колониальный период, в XVII—XVIII вв., а затем, после образования Соединенных Штатов, в них сохраняли свое действие английские законы, действовавшие на момент провозглашения независимости, если они не противоречили Конституции и новым законам. Далее, на протяжении всего XIX в. во многих штатах предпринимались попытки подготовить кодексы законов по отдельным отраслям права, и эта работа была в целом осуществленная к концу 1880-х гг. (2.24, 168−171).
Международной (транснациональной) системы действует система мусульманского права. Она основана на Коране (священной книге мусульман), Сунне (сборнике Хадисов, т. е. преданий о деятельности и высказываниях пророка Мухаммада) и обычаях — Адатах. Хадисы и Адаты интерпретируются и трактуются в толках (мнениях — Иджмах) наиболее авторитетных ученых-правоведов — факифов. Развитие мусульманского права приобрело казуальный характер, однако это был не единственный путь его эволюции. Параллельно шло становление теории мусульманского права, создававшейся на базе толкований этого права имамами. Благодаря широкому простору для его толкования авторитетными правоведами и свободе судейского усмотрения при выборе норм мусульманское право и ныне чрезвычайно гибко, хорошо приспосабливается к меняющимся условиям современной жизни, сохраняя при этом тесную связь с историческими традициями и одновременно поддерживая свой высокий сакральный авторитет.
Сегодня в России не только в законодательстве, но и на практике проводится (пусть и не всегда последовательно) демократический принцип разделения и равновесия властей; поставлена задача и взят курс на утверждение правового государства, в котором личность чувствует себя во многом защищенной правом и законом от произвола государственной власти; обеспечивается реальная многопартийность, при которой свободно создаются и функционируют десятки партий и иных объединений самой различной политической ориентации, ликвидирована открытая государственная цензура и монополия на средства массовой информации, проводится принцип открытости общества в отношении мирового сообщества, включая открытость границ и т. д. Большое значение имеет проведение линии на подлинную федерализацию и обоснованную децентрализацию политической власти и развитие местного самоуправления.
Другое дело, что в реальных переходных и кризисных условиях современного этапа развития российского общества многие из провозглашенных демократических принципов, прав, свобод, норм, способов и методов политического властвования не получают пока вполне адекватной практической реализации. Так, глубокий экономический кризис привел не только к серьезному росту безработицы, но и к небывалому обнищанию большинства населения, огромной задолженности по выплате зарплаты и т. д., что не может не нарушать или ограничивать права человека. Разгул коррупции и преступности абсолютно несовместим с утверждением гражданского общества и правового государства, с гарантированием личных и политических прав гражданина. Однобокий перекос в пользу президентской власти не позволяет успешно, последовательно и эффективно реализовать в полном объеме преимущества демократического разделения и равновесия властей (2.20, 177−181).
В русской государственно-правовой практике всегда преобладала идея верховенства государства над правом и государственной власти как решающей силы в правотворческой деятельности. Патерналистский подход, господствовавший на протяжении всей ее истории, во взаимоотношениях «государство — личность» на первое место всегда ставил интересы государства, а личность рассматривал как не имеющий социальной ценности элемент в государственной системе.
С патернализмом, характерным для русской юридической действительности, связаны и коллективистские черты российской правовой культуры. Это влечет за собой идеализацию общины. Коллективистские начала вместе с патерналистскими началами обусловливают отрицание права, личностных прав, личного достоинства. Существует приоритет идеи обязанности, идеи долга перед личностными правами. Для русского человека важнее мораль, религиозные начала, чем идея прав личности, идеи субъективных начал. Это — основная черта русской правовой мысли, правосознания, правовой культуры.
Важная черта российского правосознания и правовой культуры — несовместимость права с моралью, совестью. Право ассоциируется с полицейскими мерами. Кроме того, в России существует отрицательное отношение к праву, мнение, что право есть пагубное явление общественной жизни. С этим связан юридический нигилизм, присущий русскому народу.
В России вместо личной свободы всегда признавалась идея служения государю (отечеству), вместо равенства — идея иерархии, вместо формального равенства и свободы — идея долга, служения, уважения к рангу. Это основные ценности российской действительности (2.1, 182−183).
Характерной особенностью правосознания и правовой культуры в России можно считать и то, что в российском обществе всегда господствовала идея подчинения права идеологии. Государственная власть поддерживала господствующую идеологию с помощью юридических средств, а последняя, в свою очередь, весьма активно влияла на право, на правоприменительную практику, что отрицательно сказывалось на существовании правовых институтов, на механизме правового регулирования. Укоренившаяся на протяжении веков православная идеология, а потом и господство «марксистско-ленинского» мировоззрения в течение семидесятилетней истории советской власти, выражавшееся в несоответствии между официальной пропагандой и реальной жизнью, между законодательством и юридической практикой, прочно закрепили такую традицию отечественной юриспруденции, как следование в нормотворческой деятельности и в правоприменительной практике идеологическим догмам в ущерб объективным тенденциям общественного развития, в том числе и правовой действительности.
Другой своеобразной чертой, присущей правовой действительности, является ее смешанный евразийский характер. Для отечественной правовой системы характерны черты и европейской цивилизации, и восточной культуры с присущими ей коллективистскими началами. Смешанная природа российского права не всегда способствовала его стабильности и согласованности правовых институтов.
Все эти качества российской правовой системы требуют постоянного внимания и учета в правоприменительной практике. Без этого невозможно цивилизованное решение вопросов эффективного правового регулирования общественных отношений, утверждение правопорядка и законности.
Список использованных источников и литературы
Нормативно-правовые акты Конституция Российской Федерации от 12.
12.1993 (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.
12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.
12.2008 N 7-ФКЗ) // Российская газета. № 7. 21.
01.2009.
Федеральный конституционный закон от 21.
07.1994 N 1-ФКЗ (ред. от 28.
12.2010) «О Конституционном Суде Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 25.
07.1994. № 13. ст. 1447.
Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.
11.2002 № 138-ФЗ (ред. от 23.
12.2010) // Российская газета. № 220. 20.
11.2002.
Гражданский кодекс российской Федерации (часть 1) от 30.
11.1994 г. № 51−ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. ст. 3301.
Специальная литература Абдулаев М. И. Теория государства и права. СПб.: Питер, 2003. 576 с.
Алексеев С. С. Восхождение к праву. М.: Издательство НОРМА, 2001. 752 c.
Бабаев В.К., Баранов В. М., Толстик В. А. Теория права и государства в схемах и определениях. М.: Юристъ, 1998. 256 с.
Бойков А. Д. Третья власть в России. Книга вторая — продолжение реформ. М.: Юрлитинформ, 2002. 280 с.
Верещагин А. Н. Судебное правотворчество в России. Сравнительно-правовые аспекты. М.: Международные отношения, 2004. 344 с.
Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М.: Международные отношения, 1996. 400 с.
Колоколов Н. А. Судебная власть как общеправовой феномен // Автореф. дис. … докт. юрид. наук. Нижний Новгород, 2007. 52 с.
Конституционное (государственное) право зарубежных стран. Тома 1−2. Часть общая. / Отв. ред. Б. А. Страшун. М.: БЕК, 1999. 784 с.
Леже Р. Великие правовые системы современности: сравнительно-правовой подход. М.: Волтерс-Клувер, 2009. 584 с.
Лившиц Р. З. Судебная практика как источник права. // Советское государство и право. 1990. N 10. С. 7 — 11.
Лихачев Д. С. Раздумья о России. СПб.: Издательство «Logos», 1999. 667 с.
Мартышин О. В. Вольный Новгород. Общественно-политический строй и право феодальной республики. М.: Рос. право, 1992. 684 с.
Марченко М. Н. Источники права. М.: Проспект, ТК Велби, 2005. 760 c.
Марченко М. Н. Сравнительное правоведение. М.: Зерцало, 2001. 560 с.
Марченко М. Н. Судебное правотворчество и судейское право. М.: Проспект, 2008. 512 с.
Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.). В 2-х томах. СПб.: Дм. Буланин, 1999. Т. 2. 566 с.
Мурадьян Э. М. Судебное право. СПб.: Юрцентр Пресс, 2007. 287 с.
Нерсесянц В. С. Суд не законодательствует и не управляет, а применяет право (о правоприменительной природе судебных актов). //Судебная практика как источник права. М., 1997. С. 31 — 51.
Пайпс С. Собственность и свобода. М.: Московская Школа Политических Исследований, 2001. 415с.
Политология: Учеб. пособие. / Под ред. Тадевосяна Э. В. Изд.2-е, перераб. и доп. М.: Знание, 1999. 272 с.
Поляков А. В. Общая теория права. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2003. 845 с.
Пушкарев С. Самоуправление и свобода в России. Франкфурт-на-Майне: посев, 1985. 176 с.
Развитие русского права в первой половине XIX века. М.: Наука, 1994. 315 с.
Решетников Ф. М. Правовые системы стран мира. Справочник. М.: Юридическая литература, 1993. 256 с.
Российское законодательство X — XX веков: Законодательство периода становления абсолютизма. В 9-ти томах. Т. 4 / Отв.
ред.: Маньков А. Г.; Под общ. ред.: Чистяков О. И. М.: Юрид. лит.,
1986. 512 с.
Саидов А. Х. Сравнительное правоведение. М.: Юрист, 2003. 448 с.
Сапельников А.Б., Честнов И. Л. Теория государства и права. СПб: Знание, ИВЭСЭП, 2006. 279 c.
Синюков В. Н. Российская правовая система.
Введение
в общую теорию. М.: Норма, 2010. 672 c.
Соломон П. Проблемы развития правового строя в постсоветской России. М., 1997. С. 9.
Сырых В. М. Теория государства и права. М.: Былина, 1998. 512 c.
Теория государства и права (схемы и комментарии). /Под ред. Р. А. Ромашова. СПб.: Питер, 2000. 630 с.
Цвайгерт К., Кетц X.
Введение
в сравнительное правоведение в сфере частного права. В 2-х томах. М.: Междунар. отношения, 1998. Т.
1. 480 с.
Черданцев А. Ф. Теория государства и права. М.: Юрайт-М, 2002. 432 с.
Ярославцев В. Г. Нравственное правосудие и судейское правотворчество. М.: Юстицинформ, 2007. 304 с.
