В результате создается комический эффект, основанный на возможности расценивать подержанные, бывшие в употреблении вещи как новые (отличающиеся от прежних). Однако отличающееся от прежнего жилье королевской семьи не отличается новизной. Принц Филипп считает свое проживание в этом «новом» доме абсолютно невозможным, экспрессивно подчеркивая, что «предпочел бы жить в канаве»:
P rince Philip spoke. I t’s abso-bloody-lutely impossible. I.
refuse. I&# 39;d sooner live in a bloody ditch. A nd that bloody light will send me mad. (Townsend 1999: 16).
Как мы видим, речь представителя королевской семьи с кардинальными переменами в условиях жизни меняется так же кардинально. Он используется пейоративные выражения (bloody), характерные для несветской молодежи, не приученной к соблюдению этикета и правил пристойного поведения.
Игра слов возникает и при недостаточно правомерном использовании слов в переносном значении — figurehead (номинальный глава). Мысль республиканцев о том, что отныне в качестве главы государства будет функционировать весь британский народ вызывает усмешку королевы, представившей сложности регулирования отношений между странами при таких условиях:
She said, So you will be scratching around looking for a new figurehead, a president of some kind, will you?'.
No,' said Jack, 'The British people will be their own figurehead, all fifty-seven million of them.' (Townsend 1999: 11).
Игра слов имеет место и при использовании многих других многозначных слов, допускающих различную интерпретацию их семантики в зависимости от лексического окружения:
'They've got a dog,' said Tony.
'So long as they keep it under control,' said Beverley. Tony squeezed his wife’s shoulder. She was a good kid, he thought. Tolerant like. (Townsend 1999: 16).
В данном случае Тони использует глагол have got в значении «to be in material possession of; own», а Беверли интерпретирует его как «to gain control of or advantage over», чем и объясняется его сарказм, связанный с тем, что, возможно, не королевская семья имеет в своём распоряжении собаку, а, наоборот, собака имеет в своем распоряжении всю королевскую семью, которая подчиняется всем ее капризам.
Игра слов имеет место и при использовании идиом, которые имеют неидиоматический аналог. Так, например, королева Елизавета II, героиня исследуемой нами книги, использует выражение little man не идиоматически (a man of no importance or significance), а в прямом значении для обозначения человека небольшого роста. Поскольку данное выражение в сформировавшейся в результате выборов республике, считается оскорбительным, королеве советуют использовать другие слова которые не могут быть превратно истолкованы:
'Do be careful of your back, Charles,' said the Queen. 'There's a little man up the road who will cut carpets to size…'.
'Mummy, I really think that you er — shouldn’t … isn’t it frightfully patronising … I mean, in our present circumstances … to call anyone «a little man» ?'.
'But he is a little man,' said the Queen. 'Mr Spiggy is even smaller than I am and he’s a carpet fitter. Shall I ask him to call?' (Townsend 1999: 21).
Игра слов имеет место и в установившейся в рамках новой формы правления особенностей использования имен собственных в официальной и неофициальной обстановке (своего рода антонимии):
'What's your name?' asked Jack.
'Officially I’m the Yeoman of the Silver Plate.'.
'Unofficially?' said Jack.
'Malcolm Bultitude Bostock.' (Townsend 1999: 23).
Помимо игр слов, связанных с возможностью различной интерпретации слова и выражения, имеет место и игра слова, связанная с использованием слова в составе идиом. Так, например, наличие отверстия в кольце рассматривается Джеком как недостаток, вспоминающим, по-видимому, идиомы make a hole in smth. — опустошить (запасы, сбережения и т. п.) и hole in one’s coat — пятно на чьей-л. репутации, в которых данное слово связывается с отрицательной оценкой:
Jack whispered, 'Real gold?'.
'Eighteen carat.'.
Jack remembered that his wife’s fourteen carat wedding ring had cost him £115 ten years ago and that had a hole in it.
'Does anybody come down here?' he asked Mr Bostock.
'She comes, about twice a year, but it’s more of a personnel exercise, if you get my drift. She doesn’t gloat. The last time she was here, she asked if the temperature couldn’t be turned down; she doesn’t like wasting money.' (Townsend 1999: 24).
Естественно, многие фрагменты художественных текстов, основанные на игре слов, комичны и абсурдны по своей сути. Для доктора, персонажа данной книги, королева в условиях республики — обычный пациент и потому то, что ей пришлось прождать приема пять часов, он расценивает как нормальное явление:
Doctor Animba was a serious young man who believed that the law could cure most social ills.
Charles said, 'Dr Animba, my mother has waited nearly five hours for medical attention.'.
'Yes, this is normal.' Doctor Animba rose to his feet.
'Normal?'.
'Oh yes. Your mother is lucky she did not choose to eat corned beef on a Saturday night. On Saturday nights we are extremely busy. Now I must go. A nurse will be coming along soon.' (Townsend 1999: 31).
В данном случае игра слов связана с использованием королевой прилагательного normal в значении «usual; regular; common; typical (нормальный, обыкновенный; обычный, стандартный)» и интерпретацией этого слова доктором в значении «average, or typical state, degree, form (среднеарифметический, средний)».
Таким образом, игра слов, основанная на полисемии, в исследуемом нами литературном тексте играет решающую роль в создании комического эффекта, считающегося важным свойством юмористического текста.
Выводы по главе II.
Таким образом, в исследуемом нами тексте Сью Таусенд игра слов, обусловленная неоднозначностью понимания, использованием слова не по назначению, напрямую связана с комическим эффектом и выявлением всяческих аномалий, которые существуют в языке.
Сью Таусенд как автор исследуемого нами юмористического текста любит использовать языковую игру, деформирует существующие фразеологические единицы и почти никогда не пользуется их обычными, словарными значениями.
Для достижения комического эффекта Сью Таусенд опирается на всевозможные способы, и игра слов на уровне текста в этой связи не является исключением. Можно прийти к заключению, что стиль Сью Таусенд в большей мере зависит от самого языка, который, будучи самобытным «живым» организмом, является одним из персонажей ее книги.
Заключение
.
Юмор является одним из концептов английской национальной картины мира, его предметно-образная характеристика представляет собой множество хранящихся в коллективной памяти ситуаций, сопряженных с добродушно-насмешливой интенцией, тональностью и использованием игры слов, основанной на омонимии, полисемии и антонимии.
Отмечая, что правильность восприятия текста, основанного на игре слов, обеспечивается не только языковыми единицами и их соединениями, но и необходимым общим фондом знаний, коммуникативным фоном, мы обнаруживаем, что при восприятии и анализе анекдотичности текста необходим учет пресуппозиций, ведь проблема отклонения от нормы, являющаяся одним из центральных вопросов стилистики, поэтики, риторики, напрямую используется в анекдоте для создания комического эффекта.
Понимание каламбура или игры слов, подобно пониманию значения идиомы, не сводится к простой сумме сообщения. Это особенно справедливо в отношении эмоционального настроя юмора, характера и интенсивности иронии.
Игра слов или каламбур, создаваемый тем или иным текстом, обуславливается различного рода нарушениями, мешаниной, несоответствиями, игрой слов, желанием рассказчика во что бы то ни стало рассмешить своего слушателя. Юмористический характер текста, например, отмечен частым применением в нем игры слов, основанной на обыгрывании полисемии, омонимии и антонимии, а также буквального понимания фразеологизмов и т. п.
Игра слов обусловлена во многих случаях намерением вызвать добродушный смех как мягкую критическую реакцию на нелепость, т. е. на несоответствие между должным и данным, и моделируется в системе координат «серьезное / несерьезное» и «дружелюбное / недружелюбное» общение. Выделяются полусерьезная, шутливая и шутовская разновидности несерьезной коммуникативной тональности. Специфика английского юмористического общения заключается в тенденции активно использовать пространство полусерьезного стиля поведения. Эта тенденция согласуется с принципом высокого самоконтроля поведения, являющегося одним из доминантных признаков британской лингвокультуры.
Специфика английской лингвокультурной модели поведения состоит в постоянной готовности к неожиданному переключению тональности общения (от серьезного к шутливому и наоборот), для чего, собственно, и используется игра слов.
Библиография.
Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. — М., 1996.
Андреева К. А. Литературный нарратив: когнитивные аспекты текстовой семантики, грамматики, поэтики. — Тюмень, 2004.
Антрушина Г. Б. и др. Лексикология английского языка. — М., 2001.
Арнольд И. В. Стилистика. Современный английский язык. — М., 2002.
Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. — М.: Языки русской культуры 1999.
Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — М., 1979.
Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. — М.: Междун. отношения, 1980.
Гальперин И. Р. Стилистика английского языка. — М.: Высшая школа, 1977.
Гридин В. Н. Экспрессивность // Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990. — С. 591.
Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. — М., 1985.
Гюббенет И.В. К проблеме понимания литературно-художественного текста (на английском материале). — М., 1981.
Дмитриева Н. Эвристическая роль юмора. — Театр, 2007, № 1. — С. 115−122.
Женетт Ж. Фигуры. Т. 1−2. — М., 1998.
Киселева Р. А. Интерпретация художественного текста. — Вологда, 1982.
Колшанский Г В. Объективная картина мира в познании и в языке. — М., 1990.
Компаньон А. Демон теории.
Литература
и здравый смысл. — М., 2001.
Кулинич М. А. Лингвокультурология юмора (на материале английского языка). — Самара, 1999.
Никитин М. В. Об отражении картины мира в языке. // Слово, предложение и текст как интерпретирующие системы. — СПб, 1999. — С. 32−58.
Николаева Т. М. Текст // Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990. — C. 507−508.
Походня С. И. Языковые виды и средства реализации иронии. — Киев, 1989.
Пустовалова В. И. Картина мира в жизнедеятельности человека. // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. — М., 1986. — С. 26−39.
Рахилина Е. В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. — М., 2000.
Седов А. Ф. Анекдот и другие жанры словесного художественного творчества. // Весы, № 2. — Балашов, 2003. С. 24−29.
Серебренников Б. А. Как происходит отражение картины мира в языке? // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. — М., 1988. С. 87−107.
Стернин И. А. Улыбка в русском коммуникативном поведении // Русское и финское коммуникативное поведение. Вып. 1. Воронеж, 2000. С. 41−49.
Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. — М., 1996.
Тремасова Г. Г. Языковые средства выражения сатирического смысла (английская и американская художественная литература и публицистика ХХ в.): Автореф. дисс. — М., 1979.
Федоров А. В. Язык и стиль художественного произведения. — М.; Л., 1963.
Филиппов К. А. Лингвистика текста. — СПб., 2003.
Chapman R. Linguistics and Literature. An Introduction to Literary Stylistics. — New Jersey, 1973.
Nash W. The Language of Humour. — L.; N.Y., 1985.
Список источников.
Carroll L. The Annotated Alice. — L., Penguin Books, 1960.
Townsend S. The Queen and I. — СПб.: СПбГУ, 1999.
