Исследование языковой личности составителя «Повести временных лет»

Наше исследование посвящено языковой личности (ЯЛ) составителя «Повести временных лет» .

На сегодняшний день существует огромное количество работ, посвященных «Повести временных лет» (ПВЛ), однако с точки зрения объекта исследования не наблюдается ожидаемого разнообразия, наоборот, не составляет труда разделить имеющиеся работы на две группы: 1) исследования, в которых ПВЛ представляется как целостный текст- 2) работы, привлекающие материал разночтений и акцентирующие внимание на вариативности текста памятника.

В первом случае внимание сосредоточивается на внутреннем устройстве ПВЛ, и исследователи, опуская многочисленные разночтения, рассматривают текст как некую данность. Как правило, в таких исследованиях под ПВЛ понимается либо адаптационный перевод-реконструкция Д. С. Лихачева (Повесть временных лет 1997) [Творогов 1984, с. 6], либо текст древнейшего списка «Повести временных лет» — Лаврентьевской летописи, контаминируемый, при необходимости, с чтениями Ипатьевской летописи [Лихачев 2001, с. 459]. Большинство лингвистических исследований примыкает к первой группе [Волошина 1985; Ларин 1975; Львов 1975; Мальцева 1999; Табаченко 1987; Толстой 1993 и мн. др.], что объясняется интересом языковедов к памятнику как к источнику по истории русского литературного языка древнейшей поры [Творогов 1984, с. 8]. Тот факт, что язык памятника письменности осложнен как напластованиями более поздних эпох, так и реликтами источников, исследователями игнорируется.

Для второй группы работ, напротив, характерно пристальное внимание к разночтениям списков ПВЛ. Это прежде всего труды по текстологической атрибуции и работы, использующие текстологическую методику. Как правило, текстологический анализ заключается во внешней критике текста [Лурье 1985], а к его внутреннему устройству исследователи обращаются в том случае, когда соотношение списков не показательно. Такие построения, будучи фрагментарными, всегда предположительны и субъективны: [Кузьмин 1977; Насонов 1962; Приселков 1996 и др].

Ограничение объекта исследования как в первом, так и во втором случаях неизбежно искажает облик произведения, его историческую судьбу. Так, в первом случае история ПВЛ упрощается, вместо многослойного текста исследователями анализируется либо «основной» список (результат исторического развития текста), либо предположительная модель-переводво втором случае, наоборот, — усложняется: исходная посылка о сводном характере русского летописания приводит к выводу о «перекрестном влиянии» редакций ПВЛ, которые лишь частично разделяются при обращении к культурно-историческому и социально-политическому контекстам летописи — сферам догадок и предположений.

Мы полагаем, что задача совмещения внутренней и внешней критики текста ПВЛ может быть решена в исследовании ЯЛ составителя ПВЛ в рамках лингвотекстологического метода исследования с учетом методики изучения русской языковой личности, разработанной Ю. Н. Карауловым [Караулов 1987].

В настоящее время обнаруживается интерес к ЯЛ как к динамическому, развивающемуся феномену. Предпосылки данного аспекта исследования ЯЛ были обозначены Ю. Н. Карауловым, предложившим понятие общерусского языкового типа.

Одним из способов моделирования ЯЛ в развитии является изучение текстов, созданных ЯЛ различных исторических эпох. Несмотря на актуальность исследования исторических языковых личностей (ЯЛ значительно отдаленных во времени от исследователя) по текстам, подобные работы все еще единичны. Так, в рамках лингводидактического направления1 предприняты исследования ЯЛ Петра Великого на материале эпистолярия [Гайнуллина 2001], ЯЛ Ивана Грозного на материале деловых посланий.

1 Подробнее о направлениях в изучении ЯЛ см. ниже (в параграфе 1.1.).

Попова 2004]. Проблемным для описания исторической языковой личности (ИЯЛ) с позиций лингводидактики остается выявление своеобразного инварианта текста отдаленной эпохи, относительно которого произведения изучаемой ЯЛ могут быть рассмотрены как его вариации, отражающие специфику ЯЛ.

В русле лингвокультурологического направления изучение ИЯЛ осуществляется на материале текстов, созданных одним человеком [Бондарчук, Кузнецова 1997; Михайлова 1997], различными людьми [Михайлова, Михайлов 1999;аМихайлова, Михайлов 1999;6- Михайлова, Михайлов 1999;в], [Киселева 2000] и на материале словарей [Вендина 2002; Михайлов 1997]. Однако изучение ПВЛ при помощи лингвокультурологических методик не представляется возможным по причине фрагментарности дошедшего до нас письменного наследия, синхронного ПВЛ, и литературной обособленности этого памятника письменности от известных произведений XII в., что в совокупности не позволяет исследовать ПВЛ как летописную вариацию культурного «фоторобота» домонгольской Руси.

На сегодняшний день продолжается поиск методов исследования ИЯЛ. Так, Л. И. Шелеповой предложена реконструкция ЯЛ книжников на основе лексических замен (ЛЗ) в текстах, сохранившихся во многих списках [Шелепова 2001], В. А. Рогожиной — при помощи анализа языковых средств реализации интенций летописца [Рогожина 2003]. Однако комплекс проблем, связанный с описанием ИЯЛ и тем более ЯЛ составителя ПВЛ — памятника, значительно отдаленного по времени от исследователя, сложного текстологически, до сих пор не решен.

Таким образом, актуальность диссертационной работы определяется как логикой изучения ПВЛ (обозначившейся необходимостью совмещения внешней (текстологической) и внутренней (содержательной) критики текста ПВЛ), так и общей направленностью лингвистической науки на исследование человеческого фактора в языке, освоением антропологической парадигмы различными областями языкознания, в том числе историей языка.

Объект исследования — восемь летописей XIV — XV вв.: Лаврентьевская летопись (список 1377 г.) (ЛЛ) — Ипатьевская летопись (XVb.) (ИЛ) — Радзивиловская (XVb.) (РЛ) и Московская-Академическая (XVb.) (АЛ) летописисписки Карамзина и Оболенского Софийской 1 летописи старшей редакции (к. XVb.) (С1Л) — а также Комиссионный (сер. XVb.) и Академический (40-е гг. XVb.) списки Новгородской 1 летописи младшего извода (HI Л).

Предметом исследования является ЯЛ составителя ПВЛ в контексте развития книжно-письменной традиции русского летописания.

Материалом исследования служат избранные тексты памятника письменности: «Призвание варяжских князей в 862 (6370) г.», «Захват Киева князем Олегом в 882 (6390) г.», «Поход князя Олега на Царьград в 907 (6415) г.», «Поход Аскольда и Дира на Греки в 866 (6374) г.», «Поход князя Игоря на Византию в 944 (6449) г.», «Мирный договор князя Игоря 945 (6453) г.», «Осада печенегами Белгорода в 997 (6505) г.», «Крещение княгини Ольги в 955 (6463) г.» .

Цель исследования — выявить в ходе сопоставления различных этапов развития книжно-письменной традиции летописания особенности, характеризующие ЯЛ составителя ПВЛ.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. Разработать методику и алгоритм описания ЯЛ составителя ПВЛ в контексте книжно-письменной традиции летописания.

2. В соответствии с требованиями лингвистической текстологии стратифицировать текст ПВЛ и определить место используемых летописей XIV — XV вв. в генеалогической схеме летописания с опорой на работы текстологоввыявить особенности ПВЛ как литературного произведения русского средневековьяохарактеризовать язык летописей, содержащих ПВЛ.

3. На основе сопоставления избранных сообщений в летописях, восходящих к книжно-письменной традиции (групповой ЯЛ летописцев-соавторов) ПВЛ, и летописях, сохранивших предшествующую ПВЛ летописную традицию (а также в реконструируемых источниках летописных сообщений), определить особенности, характеризующие деятельность составителя ПВЛ.

4. С помощью исследования ЛЗ в летописях XIV — XV вв. определить сохранность письменного наследия ЯЛ составителя ПВЛ — компонента книжно-письменной традиции, вариативно передаваемого данными летописными сводами. Типизировать выявленные ЛЗ как приметы исторического развития книжно-письменной традиции, восходящей к ПВЛ, в соответствии с уровнями организации ЯЛ (ЛЗ лексикона, тезауруса, прагматикона).

Методы исследования. В работе используются лингвотекстологический, сравнительно-исторический, сравнительно-текстологический методы, метод статистических подсчетов (частотный анализ осуществляется при помощи компьютерных программ Word Tabulator v2.2.1. [Word Tabulator 1999 — 2002] и TextAnalyst 2.01 [TextAnalyst 1997 — 1999]), методика исследования ЯЛ и приемы моделирования повествовательного архетипа (свертывание текста на основе перефразирования).

В качестве лексикографической базы и справочного материала используются Словарь русского языка XI — XVIIbb. (СлРЯ XI — XVII вв.), Словарь древнерусского языка (XI — XIV вв.) (СлДЯ XI — XIV вв.), Словарь древнерусского языка И. И. Срезневского (Срезневский), Частотный словарь и словоуказатель О. В. Творогова [Творогов 1984], реконструкции текста ПВЛ А. А. Шахматова [Шахматов 1916], [Шахматов 2001], Д. С. Лихачева, Д. Островского [Ostrowski 2003], текстологические комментарии О. В. Творогова [Творогов 1976], а также электронные базы текстов Святого Писания: Славянская Библия 1.0. [Славянская Библия 2003] и Цитата из Библии 5.0. [Цитата из Библии 2003].

Научная новизна обусловлена тем, что впервые производится моделирование ЯЛ составителя ПВЛ в рамках лингводидактического направления изучения ЯЛ, моделирование осуществляется на фоне как предшествующей летописному своду, так и последующей книжно-письменной традиции летописанияразработана методика исследования ЯЛ составителя ПВЛ с учетом текстологического соотношения летописей, а также стратификации ПВЛна материале ЛЗ в списках летописных сводов XIV — XV вв. впервые описаны и типизированы тенденции развития летописной традиции в соответствии с тремя уровнями организации ЯЛ (лексикон, тезаурус и прагматикон).

Теоретическая значимость исследования. Результаты диссертации значимы для изучения ЯЛ в историческом аспекте. В работе предлагается при изучении ИЯЛ использовать в качестве инварианта, относительно которого возможно показать специфику ЯЛ составителя ПВЛ, понятие книжно-письменной традиции летописания. При моделировании тезауруса ЯЛ в диссертации применяется понятие тезаурусной стратегии, образуемой совмещением повествовательного архетипа (сюжетной схемы) летописного рассказа и частотных, повторяющихся лексем, что позволяет показать индивидуальное, присущее только данной ЯЛ наполнение традиционной сюжетной схемы. Использование понятия тезаурусной стратегии дает возможность охарактеризовать частотные лексические доминанты без отрыва от повествования.

Практическая значимость исследования. Выводы и материалы работы могут быть использованы в спецкурсах по истории русского литературного языка, лингвотекстологии и лингвокультурологии, а предложенный в исследовании путь анализа — при изучении ИЯЛ.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены на четвертой краевой молодежной научно-практической конференции «Молодежь в XXI веке» (г. Рубцовск Алтайского края, 2002) — Всероссийской научно-практической конференции «Естественная письменная русская речь: исследовательский и образовательный аспекты» (г. Барнаул, 2003 г.) — Всероссийской конференции, посвященной 70-летию Барнаульского государственного педагогического университета «Филология: XXI в. (теория и методика преподавания) (г. Барнаул, 2003 г.) — Международной научной конференции «Славянская филология: история и современность» (г. Барнаул, 2004 г.), на заседаниях аспирантского семинара кафедры общего и исторического языкознания Алтайского государственного университета (2003, 2004 гг.). Диссертация обсуждена на кафедре общего и исторического языкознания (2004 г.). Основные результаты исследования отражены в 4 опубликованных работах общим объемом 1,25 п. л., 2 статьи сданы в печать.

Положения, выносимые на защиту:

1. Исследование ЯЛ составителя ПВЛ должно производиться с учетом устойчивой во времени книжно-письменной традиции.

2. ЯЛ составителя ПВЛ была переработана предшествующая летописная книжно-письменная традиция, что проявляется в организации летописных статей ПВЛ по единой тезаурусной стратегии, их прагматическом устройстве.

3. Выявленные в исследованных летописных статьях ЛЗ свидетельствуют о сохранении в летописных сводах черт, характеризующих литературную деятельность ЯЛ составителя ПВЛ в рамках следования книжно-письменной традиции летописания (групповой ЯЛ летописцев-сводчиков).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных сокращений, списка литературы и источников, двух приложений. В первой главе исследование ЯЛ составителя ПВЛ вписывается в контекст изучения ИЯЛв соответствии с текстологическими, литературными и языковыми особенностями памятника письменности предлагается путь исследования ЯЛ составителя ПВЛ в контексте развития книжно-письменной традиции летописанияна основе обзора ряда работ рассматриваются литературные (традиционность,.

Выводы.

1. При сопоставлении книжно-письменной традиции, восходящей к ПВЛ, и традиции источников летописных известий подтвердилась гипотеза А. А. Шахматова, согласно которой составителем ПВЛ в основание летописного свода был положен Начальный свод, текст которого дополнился извлечениями из многочисленных источников. Прагматикон и тезаурус исследованных летописных сообщений свидетельствуют, что использованный материал под пером составителя ПВЛ подвергся идейной переработке, а повествование было реорганизовано в соответствии с преследуемыми летописцем задачами.

ПВЛ отличает прагматическая направленность на утверждение власти киевских князей, прекращение усобицы и собирание Русской земли руками киевского князя.

Направленность на утверждение власти киевского князя соответствовала прагматической интенции Начального свода на обоснование легитимности власти Рюриковичей, поэтому концепция иноземного происхождения правящей династии оказалась востребованной составителем ПВЛ и была более детально разработана в целях обоснования исключительности, избранности правящей в Киеве династии как единственно законной на Руси.

В соответствии с прагматической интенцией на собирание земель вокруг Киева составитель ПВЛ акцентирует внимание на географическом расширении влияния власти киевского князя. В ПВЛ использована центробежная модель распространения власти (от Киева), тогда как в Начальном своде («Захват Киева.» по HI Л) запечатлена векторная модель (по Днепру). Прагматический акцент на собирании Русской земли отразился в произведенных составителем ПВЛ вставках племен и территорий, подвластных киевским князьям, закреплении за киевской державой статуса мировой: с помощью юридических документов, договоров с Византийской империей (Договоры 912 и 945 гг.), входом в ареал христианских держав («Крещение Ольги.»).

Процессы собирания земель и крещения Русской земли обнаруживают взаимосвязь, что проявляется в двух путях становления Руси как мировой державы: с принятием христианства Русь входит в Причерноморский культурный ареал, а в набегах на империю киевские князья завоевывают право быть независимыми и от власти василевса, и патриарха.

Использованные составителем ПВЛ источники были построены по разнородным тезаурусным стратегиям, их тезаурус отвечал прагматическим установкам оригиналов. Тезаурус разнородных источников был перестроен составителем ПВЛ по однотипной тезаурусной стратегии. Для реорганизации материала источников составителем ПВЛ была использована тезаурусная стратегия «разрушение былого миропорядка — хаос — построение нового, угодного русскому (= великому киевскому) князю «.

2. При исследовании ЛЗ по избранным летописным рассказам нами было выявлено 154 ЛЗ. Большинство ЛЗ затрагивает уровни лексикона (91) и тезауруса (54). ЛЗ прагматикона (9) противопоставляют летописные своды, передающие текст ПВЛ (ШЛвГЪ (ЛЛ, ИЛ, РЛ, АЛ, С1Л) — ИГОРЬ (HI Л), шлегъ (ЛЛ, ИЛ, РЛ, АЛ, С1Л) — ИГОРЬ (Н1Л)№ 2), и летописные своды, использовавшие Начальный свод — HI Л и С1Л (СЪЛЪ (ПОСОЛЪ) (ЛЛ, ИЛ,.

РЛ, АЛ, С1Л) — ООЛОМ^РЪ (HIЛ), ДАТИ (ЛЛ, ИЛ, РЛ, АЛ) — Н6 ДАТИ.

С1Л, Н1Л), ПРИВЕСТИ (ЛЛ, ИЛ, РЛ, АЛ) — ИРИИТИ (С1Л), шлегь.

РЛ, АЛ, ИЛ, ШЛк) — леишъ (С1Л) — «пропуск» (ЛЛ, ШЛа), ПРИИТИ (ЛЛ, ИЛ, РЛ, АЛ, С1Ло) — ИРИЯТИ (С1Лк)). Исключением является противопоставляющая вторую и третью редакции ПВЛ ЛЗ Ц’ЪМЬСКИ.

ЧеМЬСКЫИ ЮАНЪ) (ЛЛ, Н1Л, С1Л) — КОСТЯНТШГЬ (ИЛ, РЛ, АЛ). ЛЗ ГДАДЪ (ЛЛ, РЛ, АЛ, С1Л) — ГРАДЪ (ИЛ) произведена составителем ИЛ и свидетельствует о восприятии в позднем летописном своде статьи «Осада Белгорода.» как топонимического предания о Белгороде, что обусловлено изменившимся культурно-историческим контекстом: для составителя ИЛ Белгород был географически близок, а времена князя Владимира исторически далеки.

Количественное соотношение ЛЗ лексикона, тезауруса и прагматикона, а также характер ЛЗ свидетельствуют о том, что в летописных сводах XIVXV вв. созданная составителем ПВЛ организация летописного повествования (тезаурус, прагматикон) не претерпела существенных трансформаций. Поэтому можно сделать вывод, что составителем ПВЛ была в рамках гибридного регистра книжно-письменного языка сформирована устойчивая книжно-письменная традиция русской средневековой анналистики. Принадлежность ПВЛ как ядра русской анналистической традиции к гибридному регистру книжно-письменного языка предопределила возможность варьирования текста летописных статей на уровнях лексикона (лексическая адаптация), тезауруса (трансформации содержания) и прагматикона (коррективы историко-политического характера).

Полученное в ходе исследования ЛЗ соотношение летописей дает возможность охарактеризовать избранные нами летописи XIV — XV вв. как варианты развития анналистической письменной традиции.

Распределение ЛЗ по летописям XIV — XV вв. и их протографам представлено нами в сводных таблицах, объединяющих ЛЗ по трем уровням варьирования книжно-письменной традиции: лексикон (таблица № 1), тезаурус (таблица № 2), прагматикон (таблица № 3).

ЛЗ, обнаруживающие общие черты, типизируются в диссертации. Типизированные ЛЗ в таблицах снабжены индексом:

1 — замена местоимений, указывающих на близлежащий предмет, местоимениями, указывающими на удаленный предмет (тезаурус: изменение точки зрения на описываемые события);

1.1 — замена местоимений, указывающих на удаленный предмет, местоимениями, указывающими на близлежащий предмет (лексикон: особенность, характеризующая ориентацию летописца на комплекс чтений стандартного регистра книжно-письменного языка);

2 — обновление устаревшей и областной лексики (лексикон);

3 — замена лексемы частотным в ПВЛ аналогом (лексикон);

4 — терминологическая адаптация, смена и варьирование терминологии (лексикон);

5 — разрушение традиционных формул (тезаурус);

6 — замена лексем контекстуально или тематически мотивированными лексемами (лексикон);

6.1 — восполнение смысловых лакун (лексикон);

7 — культурно-историческая адаптация тезауруса;

8 — замена на лексемы, характеризующие описываемые события как универсальные (тезаурус);

9 — трансформация лексических маркеров синтаксических конструкций (лексикон);

9.1 — формирование параллельных конструкций (лексикон);

9.2 — использование клише, мотивированное тематикой повествования (лексикон);

10 — замена лексемой, маркирующей текст как религиозно-обрядовый (тезаурус).

Для удобства поиска и сопоставления ЛЗ каждая ЛЗ маркирована названием летописной статьи:

ПВ — «Призвание варяжских князей в 862 (6370) г.» ;

ПАД — «Поход Аскольда и Дира на Греки в 866 (6374) г.» ;

ЗК — «Захват Киева князем Олегом в 882 (6390) г.» ;

ПО — «Поход князя Олега на Царьград в 907 (6415) г.» ;

ПИ — «Поход князя Игоря на Византию в 944 (6449) г.» ;

ДИ — «Мирный договор князя Игоря 945 (6453) г.» ;

КО — «Крещение княгини Ольги в 955 (6463) г.» ;

ОБ — «Осада печенегами Белгорода в 997 (6505) г.» .

Параллельные чтения, отсутствующие в том или ином списке, оформляются как «пропуск», исключение составляет ОБ, вставленная составителем ПВЛ, а потому неизвестная Начальному своду и сохранившей его чтения HI Л.

Заключение

.

В диссертационной работе нами было произведено исследование ЯЛ составителя ПВЛ в соответствии с разработанной методикой моделирования ИЯЛ.

На векторе «горизонталь текста» нами были выявлены фабульные схемы летописных рассказов. Фабульные схемы традиционны, их использование не зависит от прагматической установки, времени и места создания произведения. Именно устойчивость фабульных схем к временным изменениям дало возможность определить источники летописных статей.

Если на «горизонтали» летописные рассказы представлены как традиционные формулы (фабульные схемы), то «вертикаль» задается «цепочечным» принципом организации средневекового текста и отвечает за смысловое развитие повествование (с помощью повторов). Наполнение сюжетной схемы теми или иными частотными лексемами показывает индивидуальность использования тезаурусной стратегии ЯЛ.

Третьим вектором текста стал параметр «глубины», образуемый параллельными чтениями летописей XIV — XV вв., сохранивших привнесенные в книжно-письменную традицию на одном из этапов ее эволюции инновации. При сопоставлении тезаурусных стратегий летописных сообщений по книжно-письменным традициям ПВЛ и ее источников (прежде всего Начального свода) обнаружилось, что предшествующая книжно-письменная традиция летописания была переработана ЯЛ составителя ПВЛ: использованные источники составитель ПВЛ реорганизовал по универсальной стратегии — «разрушение былого миропорядка — хаоспостроение нового, угодного русскому (= великому киевскому) князю». Унификация повествования по данной тезаурусной стратегии позволила летописцу вычленить историческое событие (которое не обязательно ограничивается рамками одного погодного сообщения, стандартно оформленного летописным зачином «Въ л^то.») из событийного потока.

В соответствии с логикой восхождения от низших уровней организации ЯЛ к высшим на основе выявленной тезаурусной стратегии была определена прагматическая цель, которую преследовала ЯЛ составителя ПВЛ: названная тезаурусная стратегия задает историческому процессу направленность на собирание земель вокруг нового православного центра — Киева под властью угодного богу рода Рюриковичей, крестившего Русскую землю по воле Господа.

Исследование разночтений показывает историческую динамику книжно-письменной традиции летописания, запечатленную в летописях-списках произведения. В летописях, являющихся основными списками ПВЛ, трансформаций, свидетельствующих о замене в поздних сводах унифицированной тезаурусной стратегии летописных сообщений ПВЛ, изменений прагматических установок летописного повествования, замечено не было. На уровне лексикона ЛЗ обусловлены адаптацией лексических средств, что, например, проявляется в проникновении близкой и понятной переписчику областной лексики, или же, напротив, клишированием языка памятника в том или ином летописном своде, что выражается в замене уникальных лексем на их частотные в ПВЛ аналоги. При исследовании ЛЗ тезауруса нами была установлена преемственность последующими веками картины мира, созданной составителем ПВЛ при переработке тезаурусных стратегий источников летописного свода: выявленные ЛЗ тезауруса отражают актуализацию тех или иных сокрытых ранее смысловых потенций летописного сообщения при следовании тезаурусной стратегии ПВЛ.

Исследование ЛЗ позволило обозначить тенденции развития книжно-письменной традиции летописания. Однако соотнести выявленные тенденции с тем или иным этапом исторического развития книжно-письменной традиции без привлечения синхронных данному своду летописных сообщений не представляется возможным. Поэтому в качестве перспективы исследования полагаем распространить исследование ИЯЛ на летописание, примыкающее к ПВЛ (например, на Киевскую летопись).