Топонимы в русскоязычной и англоязычной художественной фантастике

Осуществляя свое прямое назначение номинации героев, антропонимы при этом всегда выполняют функцию ключевых слов в произведении, так как чаще всего содержат определенный подтекст. Для исследователей представляет интерес анализ ономастического пространства художественных текстов разного характера, прежде всего, конечно, текстов «взрослой» литературы. Особенность литературы для детей в том, что авторская позиция должна быть более прозрачной: чем младше ребенок, тем более явно проходит черта между положительными и отрицательными героями. Вероятность глубокой зашифровки характера персонажа в его имени здесь невелика, так как она не будет декодирована читателем.

Анализируя имена героев, живущих в Астралии, следует отметить, что приемы создания имен детей и взрослых различны. Имена взрослых, как правило, стилизованы и носят явно комический характер: маг Авдей Казимирович Белуга, он же Гран-Палтус дон Куркурузо, рыцарь Бумбур Голодный, королевский учитель дон Рудо Изумрудо, граф Лукоморский, аптекарь Норус Теодорус. Имена детей, даже будучи стилизованы, не содержат пародийных ассоциативных связей: Ростик, Андрюшка Вулканчик (граф де Вулканолла), Яшка Божья Коровка, Николка Сверчок, Филимон. Такое четкое разграничение следует рассматривать как проявление авторской модальности: в произведениях Крапивина ребенок часто оказывается морально выше, чем взрослые, поэтому автор не иронизирует, говоря о детях. Создавая имена «взрослых» героев, автор нередко обращается к звуковой игре: это может быть рифмовка (Рудо Изумрудо), каламбурное созвучие (Огурелло по прозвищу Одурелло) либо повтор определенного набора звуков (Его Етугоро, Бельдевул де Каракара). Отметим, что в детском общении каламбур и рифмовка достаточно распространены именно как средство насмешки.

При создании ономастического пространства фантастического текста одним из наиболее действенных способов установления контакта с ребенком-читателем является языковая игра. Она усиливает впечатление необычности, новизны, реализуя стремление ребенка к экзотике, к загадке, позволяет сделать авторскую позицию достаточно ясной, но не навязчивой.

Введение

в текст приемов и способов, которые часто используют в процессе номинации дети, общаясь между собой, также сближает автора и читателя, уместны звуковые ассоциации, каламбуры, окказиональное словообразование, при этом смысл употребления того или иного именования должен быть прозрачным.

Наиболее интересными для лингвиста, на наш взгляд, являются имена персонажей в произведениях, пространство которых исследователи определяют как фантастическое: в сказках, сказочных повестях, в произведениях жанра «фэнтези», в научно-фантастических текстах. Одним из признанных мастеров жанра фантастики в современной детской литературе является Владислав Крапивин. В его сказочной повести «„Чоки-чок“, или Рыцарь Прозрачного кота» пространство текста состоит из двух пластов. Сигналом первого является топоним Хребтовск, это пространство условно может быть обозначено как обыденное (но не реальное, т.к. и в нем действуют сказочные персонажи). Сигналом второго является топоним Астралия, оно может быть обозначено как сказочное (создано фантазией ребенка). В обыденном пространстве имена героев стилизуются под вполне обычные: художник Евгений Павлович Пеночкин и его семья — жена Елена Олеговна, дети Леша и Даша, коллекционер Евсей Федотыч. Вводя в текст имена «нерусские», автор использует типичные элементы чужого языка, добиваясь определенного стилистического эффекта: коллекционеры Ганс Зоммерциммер (типичное немецкое имя и использование сложного слова в фамилии) и виконт де Бугенвиль (французские титул и артикль), китайский целитель Бун-Дун-Чун (имя состоит из слогов-морфем). Герои, имеющие отношение к сказочной Астралии, выделены в этом пространстве подчеркнуто необычным элементом имени: создатель Астралии — художник Орест Редькин (сочетание «творческого» имени, ассоциирующегося с именем художника Ореста Кипренского, и прозаической фамилии отражает убеждение автора, что обычное и чудесное всегда связаны). Автор использует в подобных случаях и подчеркнуто архаизированные имена: кот-тень Филарет, домовой Памфилий, гном Петруша.

В последнее время появляется все больше исследовательских работ, посвященных так называемому «феномену популярности» отдельных произведений из числа современной развлекательной фантастики. На данный момент существует три серии такого вида, созданные соответственно тремя авторами. Лучше всего исследованы произведения Дж. К. Роулинг серии «Гарри Поттер». За ними следуют повести российского фантаста Д. Емца о Тане Гроттер, которые только начинают привлекать к себе внимание исследователей, и, наконец, вообще не изученная еще серия ирландского писателя Йона Колфера «Артемис Фаул».

Для дальнейшего рассмотрения и сравнения трех групп произведений введем два следующих термина: 1) «смысловой перевод»; 2) «прозрачная семантика». Термин «смысловой перевод» означает перевод с одного языка на другой имен, фамилий, понятий, названий, топонимов и определений с сохранением их скрытой оценочности. Понятие «прозрачной семантики» состоит в непосредственном указании через морфемику имен и названий на их скрытый смысл. Ярким примером «прозрачной семантики» являются «говорящие фамилии», широко употреблявшиеся в произведениях представителей литературного классицизма и даже других направлений: такие антропонимы, как «Молчалин», «Стародум», «Правдин», «Большов», «Русаков», «Грустилов» и т. п. Таким образом, понятия «смыслового перевода» и «прозрачной семантики» тесно связаны. К примеру, при переводе «Недоросля» перед переводчиком встает дилемма: передать смысл фамилии или ее оригинальное написание, это будут соответственно «смысловой перевод» и транслитерация. В случае, к примеру, с фамилией «Правдин» при переводе на английский транслитерацией будет «Pravdin», а «смысловым переводом» — «Trueman». Такая же проблема актуализируется при переводе современной развлекательной фантастики, в тексте произведений которой встречаются «говорящие» имена, фамилии и понятия.

Обратим внимание на один аспект «феномена популярности» Гарри Поттера в Англии: имена и понятия книг Джоан Роулинг близки и понятны английским детям, так как с точки зрения англичанина имеют прозрачную семантику. Главным образом это касается текстов заклинаний. С этой точки зрения природа «феномена популярности» Тани Гроттер в России аналогична: книги Дмитрия Емца ближе русским детям, так как с точки зрения русского обладают прозрачной семантикой имен и названий, которая легко определяется через морфемику. Гарри Поттер популярен в России благодаря рекламной деятельности; Таня Гроттер популярна в России, потому что написана русским и для русских, в рекламе она практически не нуждается. Почему же Таня Гроттер с успехом конкурирует с Гарри Поттером? Гарри Поттер соответствует этнокультурной ментальности западного читателя, потому не всегда понятен и приемлем для русского.

Причина этого кроется… в переводе. Становясь фактом иной литературы, он должен сохранять национальную специфику [2: 23]. Перевод имен и понятий «Гарри Поттера» выполнен без сохранения прозрачной семантики. Единственным исключением является название одного из факультетов магической школы Хогвартс, в оригинале выглядящее как «Ravenclaw». Поменяв местами компоненты названия и произведя смысловой перевод, переводчики получили «Когтевран».

Если бы переводчики более ответственно подошли к своей задаче, возможно, не потребовалась бы «русская альтернатива». Однако не забудем, что до настоящего момента переводчики занимались смысловым переводом только названий понятий, без чего переводная фантастика существовать вообще не может (по модели «Sword of Truth» — «Меч Истины», если для примера взять понятие из фантастической серии Т. Гудкайнда). Смысловым переводом имен (антропонимов) переводчики ранее не занимались.

Так большую сложность вызывает перевод топонимов в произведениях Дж. Р. Толкина. Среди основных способов перевода лексических единиц данной группы можно выделить калькирование, транслитерацию и функциональную замену. Неологизм Wilderland — Глухоманье, образован от двух основ. В основе первого составляющего слова лежит английское слово «wilderness» — ‘пустыня, дикая местность' и второй корень «land» — ‘земля, суша, почва'. В контексте этого произведения — это местность, которая раньше была местом обитания, но была разграблена. В русском языке слово «глухомань» имеет такое же значение, поэтому переводчики и переводят его как Глухоманье. Такие словосочетания, как Long Lake — Долгое озеро, Gray Havens — Серая Гавань, Серебристая Гавань были переведены с помощью калькирования, то есть путем замены составных частей лексической единицы их лексическими соответствиями в языке перевода.

Но вернемся к произведению Дж. Роулинг, чтобы иметь представление о том, какой смысл имеют понятия из книг Роулинг, возьмем одно определение и одно заклинание и разложим их на компоненты, создающие прозрачную семантику.

Определение «магл» (muggle) употребляется для обозначения человека, не владеющего магией. Легко вычленимо существительное «mug», имеющее значение «простак». Однако в отличие от Д. Емца Роулинг базирует понятия на словах, не имеющих ярко выраженной разговорной окраски. Д.

Емец для тех же целей пользуется определением «лопухоид», основанным на понятии с разговорной окраской. Заклинание разоружения противника на русский язык транслитерируется как «Экспеллиармус». Разложим на компоненты его текст. E xpelliarmus: us — «окончание», имеющее функцию стилизации под латынь (теми же окончаниями «-ус», «-ум» пользуется и Емец), expel — глагол со значением «вырывать», arm — существительное со значением «оружие», «li», по всей видимости, играет роль связки. Не стоит, однако, переводить его прямо, как с иностранного языка. Слово «expelliarmus» не имеет значения «вырывающее оружие».

Оно просто содержит эти корни, вследствие чего получается прозрачная семантика.

Примером заклинания с отчетливо прозрачной семантикой служат придуманное Д. Емцом заклинание скорости «Торопыгус угорелус». Как и «expelliarmus», оно не имеет и не может иметь какого бы то ни было текстового перевода. Перевод конструкций такого типа (смысловой) может осуществляться только образованием похожей языковой конструкции, чтобы она имела прозрачную семантику уже для языка перевода. То же можно сказать и об антропонимах. «Говорящие фамилии» переводятся смысловым переводом так, чтобы они имели принятую в языке перевода форму фамилии и одновременно сохраняли прозрачную семантику.

Этим выгодно отличается от перевода «Гарри Поттера» перевод «Артемиса Фаула». Выполненный Н. Ибрагимовой, Н. Берденниковым и А. Жикаренцевым перевод двух романов Йона Колфера отличен в первую очередь смысловым переводом «говорящих фамилий».

Возможно, сам того не подозревая, Йон Колфер заставил переводчиков произвести смысловой перевод уже второй встречающейся на страницах первой книги об Артемисе Фауле фамилии. Приведем оборот, без смыслового перевода фамилии превращающийся в бессмыслицу: «Дворецки служили Фаулам уже не одно столетие. Сколько существовали Фаулы, столько рядом с ними были верные Дворецки. Некоторые известные лингвисты вполне серьезно считают, что именно от фамилии Дворецки и взяла свое название одноименная профессия» [1: 26]. Остается лишь напомнить, что по-английски дворецкий — «butler», читается «батле (р)», и если фамилия Батлер существует, то профессии под названием «батлер» пока что в русском языке нет.

Это и есть смысловой перевод с сохранением прозрачной семантики.

Итак, в переводе «Артемиса Фаула» присутствует то, чего нет в переводе «Гарри Поттера»: смысловой перевод. Поэтому популярность Фаула в России не меньше, чем популярность Гарри Поттера или Тани Гроттер. Благодаря же переводчикам Гарри Поттера такая необходимость возникла, и, как результат — появление серии «Таня Гроттер», поставившая Д. Емца в ряд наиболее читаемых фантастов.

Таким образом, «феномен популярности» всех трех серий во многом определяется прозрачной семантикой антропонимов, топонимов и понятий, а в случае Артемиса Фаула — еще и смысловым переводом.

Это то, что касается детской литературы.

Обратимся к более «взрослой» литературе.

География места действий в новеллах Ирвинга (за исключением сказок) довольно суженная: это река Гудзон со своими проливами, ее берега с поселениями и окрестности озера Таппан-Зее. В этой местности у Ирвинга происходит масса невероятных случаев и таинственных явлений, которые как бы раздвигают географические рамки местности в иррациональную область. Здесь действуют буканестеры (пираты), кладоискатели (ведущая тема многих новелл Ирвинга), авантюристы, моряки и рыбаки — и вместе с ними реально-конкретные призраки. Сам дьявол облюбовал себе там местечко на болоте у старого индейского укрепления, где индейцы в свое время, по поверьям, приносили жертвоприношения и устраивали колдовские шабаши («Дьявол и Том Уокер»). Вся местность в новеллах Ирвинга испещрена специфическими «гиблыми», таинственными местами: болотами, топями, разрушенными домами, склепами, стремнинами, скалами с неведомыми знаками, оврагами. Нечистая сила номинально присутствует во многих деталях ландшафта: в «Легенде о Сонной Лощине» — Чертов мост; в «Кладоискателях» — Врата Дьявола, Чертов кут.

Ирвинг особым образом «метит» местность и героев, что служит средством создания дополнительного поэтического очарования, заложенного в ироническом противопоставлении символики названий и смыслов реалиям действительности. Имена и названия, встречающиеся в его новеллах, вносят свой вклад в общий «балладно-фантастический» колорит этой прозы, внося ощущение необычности, удаленности от сегодняшней жизненной практики, принадлежности не ей, а легенде.

Проследив путь «изгнания» Икабода из Сонной Лощины, получим такой маршрут: дом Ганса ван Риппера — «замок» Балта ван Тасселя — дерево майора Андре — топи Виллея — мост через овраг — церковь.

Именно возле церкви призрак настигает Икабода — сакральное место выступает одновременно в качестве средства спасения (согласно поверьям, призрак Всадника без головы в этом месте обыкновенно превращается в сноп искр и исчезает) и как место совершения возмездия (ад), где в Икабода летит голова Всадника, лишая его памяти.

Собственно, с двух сторон маршрут Икабода окаймлен двумя сакральными местами, играющими в его жизни роковую роль: замок Балта ван Тасселя (земной рай), где он получает первый символический удар (от Катрин Тассель), и церковь (кусочек божественного рая), где его настигает удар материальный (тыквой по голове). Остальные приметы играют в его маршруте роль предупредительных знаков: дерево Андре — топи Виллея — мост. Это дорога испытания между двумя пунктами, с которой Икабод благодаря своей лошади без конца сбивается.

" Гиблые места" у Ирвинга часто являются хранилищем недоступных, но желанных кладов, сочетая таким образом в себе мечту о рае (богатстве, вольной жизни) со страхом заключения ради этого обретения сделки с дьяволом. Американский прагматизм у Ирвинга непременно соседствует с жуткой тайной, почти мистикой: «Дьявол и Том Уокер», «Вольферт Веббер, или Золотые сны», «Дом с привидениями» .

Географический маршрут Вольферта к раю пролегает целиком по гибельным местам: трактир со странным незнакомцем — заброшенный дом с призраком Папаши Красный Колпак — река с водопадом — остров Врата Дьявола — разрытая могила — скала, с которой он падает вниз. Заканчивается маршрут (обычная ирвинговская ирония) родным домом и огородом, по которому прокладывается главная дорога, отныне приносящая прибыль.

Фон и тональность событий часто заложены в самих названиях и именах новелл: Сонная Лощина, Тарри-Таун («гавань» или же «застывший город»), Альгамбра, Кладоискатели, Врата дьявола, Дом с привидениями, Пират Кидд, Загадочный корабль и т. д. Однако они определяют не только фон, но и несут в себе как глубокую символику, так и элемент иронии. Так, в «Легенде о Сонной Лощине» незадачливого учителя, призванного быть дважды посрамленным в новелле — своей невестой Катрин, отказавшей ему, и соперником Бром Бонсом — зовут странным именем Икабод Крейн, что в переводе означает «бедняга-журавль». Икабод и внешне похож на журавля: тощий, нескладный, вечно голодный. Образу Икабода Крейна автор уделяет большое ироническое и саркастическое внимание. «Сначала кажется, — пишет М.

Боброва, — что эта гротескная фигура необходима для усиления иронии при создании легенды-пародии: учитель не только верит любому устному рассказу о потусторонних силах, он еще и начитан в «истории колдовства» и прочих «ученых» книгах. Но дальше становится очевидным, что автор неспроста наделил Крейна отталкивающими чертами. В нем все карикатурно преувеличено: нескладная, тощая фигура, манера гнусаво петь псалмы, чтобы скрыть трусость, ненасытная утроба вечно голодного приживалы, вожделение к деревенской красавице, которая влечет его в равной мере пышным телом и богатым домом. Икабод Крейн жаден до дрожи в коленках и поэтому отвратителен автору. Не случайно Ирвинг изгоняет его из своего рая — из идиллической Сонной Лощины.

Метафорическая фраза «Чтоб его черт побрал!» в сюжете рассказа получает как бы материальное воплощение: обитатели Сонной Лощины уверены, что Крейн — находка для дьявола" .

Заключение

Можно сделать вывод о том, что в общем виде стилистический потенциал топонимов определяется несколькими факторами, а именно:

их употреблением в переносном смысле;

их синтагматическим взаимодействием.

Топонимам, как и нарицательным именам существительным, может быть присуща как внутренняя, так в контекстуальная экспрессивность. Первая является следствием их стилистической неоднородности и может нейтрализоваться контекстом. Вторая возникает в стилистически нейтральных топонимах под воздействием контекста.

В то же время семантическая специфика топонимов вносит свои особенности в их стилистический потенциал:

1. Все-таки небольшой диапазон стилистической дифференциации топонимов. При этом интенсивное развитие топонимических перифразов можно рассматривать как своего рода компенсацию относительно слабого развития стилистической способности топонимов.

2. Специфический характер метонимического, метафорического переноса у топонимов. В реализации различ-ных моделей такого переноса разную роль играют наблюдаемые в значении топонимов семы: таксономические семы, семы координат, самые разнообразные потенциальные семы. Актуализация таксономических сем опирается на тесную связь между топонимами и соответствующими параллельными апеллятивами, тогда как семы координат сугубо специфичны именно для топонимов. Умение распознать потенциальные семы в значении топонимов опирается на комплекс сведений лингвострановедческого характера, имеющихся у получателя художественной информации.

3. «Пространственный» характер экспрессии, создаваемой при синтагматическом взаимодействии топонимов, который вытекает из природы топонимов — имен географических объектов. Фактически всё создаваемые с помощью топонимов синтаксические фигуры имеют аналогии в сфере параллельных им инеем нарицательных: фразеологизмы со специфическим наполнением, параллелизмы, перечисления, повторы.

Березович Е. Л. Топонимия Русского Севера: Этнолингвистические исследования. — Екатеринбург, 2004.

Бородина М.А., Гак В. Г. К типологии о методике историко-семантических исследований, — СПб, 2007

Гинзбург Л. В. Над строкой перевода. — М., 1981.

Ириханова К. М. Функционирование топонимов в художественной литературе (английский язык). Автореферат диссертации… М.: 1978

Карабулатова И. С. Региональная этнолингвистика: современная этнолингвистическая ситуация в Тюменской области. Тюмень, 2001.

Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка//Известия РАН. Сер. лит. и яз. 1993. Т.

52. N1.

Молчанова О. Т. Роль этнопсихологии при выборе ономасиологических признаков мотивации в процессе наименования объектов Среды обитания//Studia z Filologii Polskiej i Slowianskiej. Warszawa, 2006.

Мурзаев Э. М. Основные направления топонимических исследований // Принципы топонимии. — М., 2007 С. 23−33.

Никонов В.А.

Введение

в топонимику.

М., 1964.

Перкас С. В. Урбанонимы в художественном тексте. — В кн.: Имя нарицательное и имя собственное. — М., 1978.

Подольская Н. В. Словарь русской ономастической терминологии. М.: 1978

Рут М. Э. Личность и микротопонимическая система//Языковая концепция регионального существования человека и этноса. Барнаул, 2003.

Суперанская А. В. Что такое топонимика? — М.: Наука, 2005

Супрун В. И. Ономастическое поле русского языка и его художественно-эстетический потенциал: Дис.: в виде научн. докл… д-ра филол. наук. Волгоград, 2000.

Ganong W.P. An essay towards an understanding of the principles of places nomenolature // Geographical names of New Brunswick. Ottawa: 2009

Munro M. Native toponyms of the excessive length // Onoma, 2008, #4

Rowling J.K. Harry Potter and The Prisoner of Azkaban, 1999