Символические образы и мотивы у Андреева, как правило, перерастают в мифологические, становятся не только антропоморфными, но и гротесково «многоликими», зачастую они приобретают экзистенциально-мифологический характер. Осуществленное Рубан А. А. [Рубан А. А. Мифопоэтика и интертекст прозы Л. Андреева: Автореф. дис… канд. філол. наук: 10.
01.02. — НАН України. Ін-т л-ри ім. Т. Г. Шевченка. — К., 2002] исследование позволило по-новому истолковать эстетическую природу прозы Андреева. Обоснован отказ от трактовки произведений писателя как реалистических или «неореалистических» и выявлено их типологическое сходство с модернистской прозой рубежа XIX — начала XX вв. Проза Андреева вписана в новый контекст — русской и западноевропейской неомифологии XX века.
В диссертации Филоненко Натальи Юрьевны [Филоненко Н. Ю. Становление и развитие поэтики экспрессионизма в творчестве Л. Н. Андреева 1898−1908 годов: Автореферат дис. … канд. филол. наук: 10.
01.01. — Липецк, 2003] исследуется следующий аспект творчества Андреева. В русской литературе рубежа XIX — XX века творчество Л.
Н. Андреева занимает особое место. Возникнув как средоточие духовно-нравственных, интеллектуальных и художественных поисков, творческое наследие писателя определило ведущие тенденции развития русского и мирового искусства XX века. Л. Андреева можно назвать одной из ярчайших фигур своего времени, оставившей оригинальный след в искусстве. В его творческом методе причудливо переплелись реализм и новейшие веяния начавшегося столетия.
Творчество Андреева в целом было неотъемлемой частью литературно-художественной жизни России начала века. Его имя вызывало бурную реакцию на страницах печати, ему были посвящены книги, статьи, рецензии. О его произведениях существует множество положительных и даже восторженных откликов. Интерес современников к философским проблемам, к нравственно-этическим вопросам, поставленным Андреевым, привел к тому, что до революции почти не было исследований, посвященных анализу художественной специфики творчества Андреева.
Реалисты и символисты зачастую не принимали у Андреева тех тенденций, которые позже были названы экспрессионистическими. Символисты находили, что творчество Андреева создает впечатление «тяжелого кошмара», что оно лишено «мистического чувства», «прозрения за кору вещества» и напоминает «революционную казенщину». Сам же писатель с сомнением относился к однозначному определению места своего творчества в литературном процессе. Подобно экспрессионистической «литературе крика», зародившейся в немецкой литературе несколько позднее, писатель стремился к тому, чтобы в его произведениях каждое слово кричало о том, что наболело в его душе.
Однако стремление Андреева ошеломить своим словом читателя не имело прочной традиции в русской литературе, и современные критики отнеслись к этому тяготению писателя неоднозначно, а подчас и негативно. Начиная с 20-х годов, в отечественной критике появились высказывания о родстве творчества экспрессионистов и Андреева. Диссертация Филоненко Натальи Юрьевны [Филоненко Н. Ю. Становление и развитие поэтики экспрессионизма в творчестве Л.
Н. Андреева 1898−1908 годов: Автореферат дис. … канд. филол. наук: 10.
01.01. — Липецк, 2003] продиктована необходимостью целостного анализа творческой эволюции Л. Н. Андреева в указанный период, изучением особенностей художественного отражения мира в его произведениях, не только сблизивших его творчество с экспрессионизмом, но и во многом опередивших судьбу этого направления. Писателя можно назвать одной из ярчайших фигур своего времени, оставивших оригинальный след в мировом искусстве. В его творческом методе причудливо переплелись реализм и новейшие веяния начавшегося столетия.
Таким образом, в диссертации Аленина Игоря Сергеевича [Аленин И. С. Функции библейских мотивов в системе художественных констант мировой литературы XX века: Автореферат диссертации … докт. филол.
огии: 10.
01.06. — Кишинев, 2007] можно сделать вывод о том, что библейские мотивы в системе художественных констант выполняют функцию скрытых «несущих конструкций», превращающих разрозненные тексты в целостную мировую литературу ХХ века, к которой относится произведение Л. Андркеева «Иуда Искариот». Согласно исследованию Касьянова Анатолия Васильевича [Касьянов А. В. Библейские мотивы и образы в сюжетостроении русского романа xx века: Автореферат дис. … канд. филол. наук: 10.
01.01. — Пермь, 2007] произведение Л. Андреева «Иуда Искариот» принадлежит тому типу литературных произведений на раннехристианскую тему, начало которому было, вероятно, положено книгой Э. Ренана «Жизнь Иисуса». «Иуда Искариот» — произведение, использующее и переосмысляющее новозаветное предание и тяготеющее к жанру «исторического повествования», сюжет которого нарастает на хронологической фабуле.
В диссертации Рубан А. А. [Рубан А. А. Мифопоэтика и интертекст прозы Л. Андреева: Автореф. дис… канд. філол. наук: 10.
01.02. — НАН України. Ін-т л-ри ім. Т. Г. Шевченка. — К., 2002] впервые осуществлен системный анализ прозы Андреева в связи с проблемами мифотворчества и интертекстуальности литературы XX века. При этом получили подтверждение и существенное развитие предположения ученых о неомифологической природе произведений Андреева, рассмотрение которых с учетом этой особенности выявило их глубинные идейно-художественные пласты и показало их общечеловеческую значимость.
Были обнаружены высокая степень и специфика интертекстуальности прозы Андреева, сопряженная с чрезвычайно свободным использованием элементов разных эстетических систем и достижением на их основе оригинальной художественной целостности. Символические образы и мотивы у Андреева, как правило, перерастают в мифологические, становятся не только антропоморфными, но и гротесково «многоликими», зачастую они приобретают экзистенциально-мифологический характер. А. А. Рубан отрицает наличие реализма в творчестве Л. Андреева. С чем не согласен другой диссертант Филоненко Н. Ю.
В диссертации Филоненко Натальи Юрьевны [Филоненко Н. Ю. Становление и развитие поэтики экспрессионизма в творчестве Л. Н. Андреева 1898−1908 годов: Автореферат дис. … канд. филол. наук: 10.
01.01. — Липецк, 2003] утверждается, что в творческом методе Л. Андреева причудливо переплелись реализм и новейшие веяния начавшегося столетия.
Реалисты и символисты зачастую не принимали у Андреева тех тенденций, которые позже были названы экспрессионистическими. Символисты находили, что творчество Андреева создает впечатление «тяжелого кошмара», что оно лишено «мистического чувства», «прозрения за кору вещества» и напоминает «революционную казенщину». Сам же писатель с сомнением относился к однозначному определению места своего творчества в литературном процессе. Подобно экспрессионистической «литературе крика», зародившейся в немецкой литературе несколько позднее, писатель стремился к тому, чтобы в его произведениях каждое слово кричало о том, что наболело в его душе.
Однако стремление Андреева ошеломить своим словом читателя не имело прочной традиции в русской литературе, и современные критики отнеслись к этому тяготению писателя неоднозначно, а подчас и негативно. Начиная с 20-х годов, в отечественной критике появились высказывания о родстве творчества экспрессионистов и Андреева.
В диссертации Никулиной Надежды Александровны [Никулина Н. А. Мотивная структура романа — эссе Д. С. Мережковского «Иисус Неизвестный»: Автореферат дис. … канд. филол. наук: 10.
01.01. -Тюмень, 2002] утверждается, что рассказ об одном из учеников Иисуса (Иуде) «Иуда Искариот» — единственное произведение Л. Андреева, где среди персонажей присутствует фигура Иисуса. Противостояние двух центральных персонажей (Иисуса и Иуды) оформляется здесь уже на уровне их портретных характеристик. Облики героев соотносятся по принципу отражения (но кривого: насколько прекрасен Иисус, настолько безобразен Иуда). Это «зеркало» является основанием конфликта, который разрешается в евангельской последовательности распятием Иисуса и самоубийством Иуды. Внутренний конфликт Иуды в повествовании Андреева обозначен через мотив тишины (молчания): ученику важно, что скажет Учитель, Иуда ждет ответа, который способен разрешить все терзания, но Иисус молчит. Это молчание носит метафизический характер.
Заключение
.
В русской литературе рубежа XIX — XX века творчество Л. Н. Андреева занимает особое место. Интерес современников к философским проблемам, к нравственно-этическим вопросам, поставленным Андреевым, привел к тому, что до революции почти не было исследований, посвященных анализу художественной специфики творчества Андреева. Однако его творчество актуально. Оно основано на раскрытии проблем, связанных с ценностями христианской цивилизации.
На основании рассмотренных диссертационных исследований можно сделать вывод, что библейские мотивы в системе художественных констант выполняют функцию скрытых «несущих конструкций», превращающих разрозненные тексты в целостную мировую литературу ХХ века, к которой относится произведение Л. Андреева «Иуда Искариот». Оно принадлежит к тому типу литературных произведений на раннехристианскую тему, начало которому было положено книгой Э. Ренана «Жизнь Иисуса». «Иуда Искариот» — произведение, использующее и переосмысляющее новозаветное предание и тяготеющее к жанру «исторического повествования», сюжет которого нарастает на хронологической фабуле. Противостояние двух центральных персонажей (Иисуса и Иуды) оформляется здесь уже на уровне их портретных характеристик.
Облики героев соотносятся по принципу отражения (но кривого: насколько прекрасен Иисус, настолько безобразен Иуда). Это «зеркало» является основанием конфликта, который разрешается в евангельской последовательности распятием Иисуса и самоубийством Иуды. Внутренний конфликт Иуды в повествовании Андреева обозначен через мотив тишины (молчания): ученику важно, что скажет Учитель, Иуда ждет ответа, который способен разрешить все терзания, но Иисус молчит. Молчание Иисуса носит характер ответа.
Высокая степень и специфика интертекстуальности прозы Андреева, сопряжена с чрезвычайно свободным использованием элементов разных эстетических систем и достижением на их основе оригинальной художественной целостности. Символические образы и мотивы у Андреева, как правило, перерастают в мифологические, становятся не только антропоморфными, но и гротесково «многоликими», зачастую они приобретают экзистенциально-мифологический характер. А. А. Рубан отрицает наличие реализма в творчестве Л. Андреева. С чем не согласен другой диссертант Филоненко Н. Ю., в диссертации которого утверждается, что в творческом методе Л. Андреева причудливо переплелись реализм и новейшие веяния начавшегося столетия. Реалисты и символисты зачастую не принимали у Андреева тех тенденций, которые позже были названы экспрессионистическими.
Начиная с 20-х годов, в отечественной критике появились высказывания о родстве творчества экспрессионистов и Андреева. Подобно экспрессионистической «литературе крика», зародившейся в немецкой литературе несколько позднее, писатель стремился к тому, чтобы в его произведениях каждое слово кричало о том, что наболело в его душе. Однако стремление Андреева ошеломить своим словом читателя не имело прочной традиции в русской литературе, и современные критики отнеслись к этому тяготению писателя неоднозначно, а подчас и негативно.
Проза Андреева вписана в новый контекст — русской и западноевропейской литературы XX века.
Литература
Айтматов, Ч.Т. Плаха/ Ч. Т. Айтматов. — СПб.: Азбука-классика, 2007.
Аленин, И. С. Функции библейских мотивов в системе художественных констант мировой литературы XX века: Автореферат диссертации … докт. филол.
огии: 10.
01.06/ И. С. Аленин. — Кишинев, 2007.
Андреев, Л. Иуда Искариот/ Л.Андреев. — М., 2007
Белый, А. Москва / А. Белый.
М.: Круг, 1926.
Библия. Книги священного писания на русском языке и иврите. Тора, пророки, писания. — L., 1997.
Булгаков, М. А. Мастер и Маргарита/ М. А. Булгаков. — М.: Художественная литература, 1981
Быков, В. Сотников // Быков В. Собрание сочинений/ В.Быков. — T.
2. М., Молодая гвардия, 1985.
Горенштейн, Ф. Псалом/ Ф.Горенштейн. — М.: ЭКСМО — Пресс, 2001.
Домбровский, Ю. О. Факультет ненужных вещей/ Ю. О. Домбровский. — М.: Художественная литература, 1989.
Достоевский, Ф. М. Братья Карамазовы/ Ф. М. Достоевский. — М., 1981.
Дудинцев, В. Д. Белые одежды/ В. Д. Дудинцев. — М.: Книжная палата, 1988.
Жаботинский, В. Е. Самсон Назорей/ В. Е. Жаботинский. — М., 2006.
Касьянов, А. В. Библейские мотивы и образы в сюжетостроении русского романа xx века: Автореферат дис. … канд. филол. наук: 10.
01.01/ А. В. Касьянов. — Пермь, 2007.
Куприн, А. И. Повести и рассказы/ А. И. Куприн. — М.: Художественная литература, 1987.
Леонов, Л. М. Пирамида: Роман в 2 томах/ Л. И. Леонов — М.: Голос, 1994.
Манн, Т. Иосиф и его братья/ Т.Манн. — тт. 1−2. — М., 1968.
Мережковский, Д. С. Собрание сочинений. В 4 томах/ Д. С. Мережковский. — М.: Правда, 1990.
Мориак, Ф. Жизнь Иисуса/ Ф.Мориак. — М., 1991.
Никулина, Н. А. Мотивная структура романа — эссе Д. С. Мережковского «Иисус Неизвестный»: Автореферат дис. … канд. филол. наук: 10.
01.01/ Н. А. Никулина. — Тюмень, 2002.
Новый Завет в переводе Российского Библейского общества. — М., 2000.
Пастернак, Б. Л. Доктор Живаго: Роман. Повести. Фрагменты прозы/ Б. Л. Пастернак. — М.: Сов. писатель, 1989.
Ренан, Э. Жизнь Иисуса/ Э.Ренан. — М., 1991
Рубан, А. А. Мифопоэтика и интертекст прозы Л. Андреева: Автореф. дис… канд. філол. наук: 10.
01.02/ А. А. Рубан. — НАН України. Ін-т л-ри ім. Т. Г. Шевченка. — К., 2002.
Филоненко, Н. Ю. Становление и развитие поэтики экспрессионизма в творчестве Л. Н. Андреева 1898−1908 годов: Автореферат дис. … канд. филол. наук: 10.
01.01/ Н. Ю. Филоненко. — Липецк, 2003.
Шолохов, М. А. Тихий Дон/ М. А. Шолохов. — М.: ЭКСМО, 2007.
Штраус, Д. Жизнь Иисуса/ Д. Штраус — М., 1907.
