Практические задачи философии и науки

Аристотелевский силлогизм, в известной мере даже усовершенствованный схоластикой, вместе с тем был подчинен господствующему в ней умозрительному осмыслению познания всего сущего, включая природу. Такая методология при всей ее логической утонченности и даже точности, признаваемых Бэконом, оставалась все же не столько на предметном, сколько на словесном уровне и была совершенно бесплодной. Если посылки любого дедуктивного рассуждения составляют некие общие понятия, из которых делаются определенные выводы, то полученное знание не выходит за границы этих посылок и не дает нового знания. Полностью заблуждается схоластика, воображая, будто в процессе дедуктивного размышления в уме человека действует некая могучая сила, не нуждающаяся в его обращении к природе. С глубоко натуралистических позиций автор «Нового Органона» замечает в этой связи, что «тонкость природы во много раз превосходит тонкость рассуждений», «тонкость чувств и разума».

Бэконовская критика силлогизма систематически проводимая с позиции эмпиризма, состоит в доказательстве того, что исходные общие понятия, лежащие в основе дедукции, в конечном итоге представляют собой результат опытного знания, но знания слишком поспешного, неметодического. Уже Аристотель и тем более его схоластические последователи некритично и опрометчиво переходили от наблюдения некоторых совершенно недостаточных фактов к установлению самых широких понятий, становившихся основами знания Не удивительно, что схоластика забывала о реальном содержании таких понятий, превращавшихся только в слова Отсюда неудовлетворительность понятийного аппарата схоластики для действительного научного постижения природы. Вовсе не отвергая силлогизма — незаменимого орудия при изложении уже открытых истин — Бэкон не отказывался от общих понятий. Такие понятия составляют фундамент знания. Тем более важно правильно их образовывать. Если же понятия извлечены из предметов случайно, что было свойственно не только схоластикам, но и многим натурфилософам, то и все построенное на таком фундаменте будет непрочно. Ведь силлогизм, подчеркивал Бэкон, состоит из предложений, предложения — из слов, а слова — суть знаки понятий. Поэтому если сами понятия, составляющие основу знания, образованы необдуманно, более или менее случайно, то нет ничего прочного и в том, что на них построено.

Предшественники Бэкона стремились устранить бесплодную умозрительность аристотелевско-схоластической традиции и аппелировали к опыту как главному средству преодоления бесплодности важнейших понятий этой традиции. Однако только Бэкону удалось разработать широкий метод опытного исследования природы.

Суть опытно-индуктивного метода исследования природы Бэкона, преодолевающего, как он и был убежден, всякую умозрительность, состоит в постепенности образования новых понятий. Если умозрительно-силлогистический метод стремился предвосхищать факты и на этом пути постоянно впадал в различные ошибки, то перед своим опытно-индуктивным методом Бэкон ставил задачу истолковывать факты. Только такой метод, по его убеждению, способен к открытию новых истин, а не к топтанию на одном месте. Назвав свое главное произведение «Новый Органон», автор подчеркнул тем самым противоположность своей эмпирико-индуктивной методологии методологии дедуктивно-силлогистической, опиравшейся на логические произведения Аристотеля, получившие в эпоху Средневековья греческое название «Органон».

Сам автор «Нового Органона» формулировал противоположность двух методов — дедуктивно-силлогистического и опытно-индуктивного, который он разрабатывал следующим образом: «Два пути существуют и могут существовать для отыскания и открытия истины. Один воспаряет от ощущений и частностей к наиболее общим аксиомам и, идя от этих оснований и их непоколебимой истинности, обсуждает и открывает средние аксиомы. Этим путем и пользуются ныне. Другой же путь выводит аксиомы из ощущений и частностей, поднимаясь непрерывно и постепенно, пока наконец не приходит к наиболее общим аксиомам. Это путь истинный, но не испытанный».

Делая стержнем своего метода постепенное обобщение фактов, наблюдаемых в опыте, Бэкон не становился сторонником упрощенного его понимания. Эмпирический метод в понимании Бэкона означает необходимость максимальной опоры на разум в анализе этих фактов. Используя популярный образ ренессансной литературы, Бэкон порицал как тех грубых эмпириков, которые подобно муравью бездумно собирают все, что им попадется (это прежде всего алхимики), так и тех умозрительных догматиков, которые подобно пауку стремятся из себя ткать паутину знания (а это прежде всего схоластики). Свой же метод Бэкон уподобляет искусству пчелы, которая, извлекая дань на полях и в садах, перерабатывает ее в мед собственным умением.

7. Теория индукции Следовательно, сущность индукции, наведения, по Бэкону, состоит в непрерывном и постепенном обобщении от частных фактов к положениям более общим, прежде всего к так называемым средним аксиомам, ибо «вся польза и практическая действенность заключается в средних аксиомах». Только от них можно переходить к наиболее обобщенным положениям («генеральным аксиомам»). Такое индуктивное обобщение, противопоставленное дедуктивно-силлогистическому рассуждению, призвано исправить недостатки разума.

Бэкон не первым ставил проблему индукции. Уже Аристотель, введший этот античный термин (разумеется, в его греческом варианте), трактовал индукцию как восхождение от единичного к общему (в том же «Органоне», чего Бэкон, по-видимому, не знал). Вопросы индукции ставили и некоторые логики Средневековья. Однако ни в Античности, ни тем более в эпоху Средневековья индуктивные выводы не играли сколько-нибудь значительной роли в системе других логических методов, которые в своем подавляющем большинстве оставались дедуктивно-силлогистическими. У Бэкона же индукция приобретает первостепенное значение и становится главным средством научного познания природы.

По сравнению с аристотелевской и другими трактовками индукции Бэкон шире и глубже понял ее сущность и характер индуктивных выводов. До Бэкона индукцию понимали, во-первых, как так называемую полную индукцию, когда можно обозреть все без исключения случаи, перечислить все факты, на основе чего и делается определенный вывод. Однако сфера действия этой разновидности индукции очень ограничена, ибо обзор сравнительно немногих фактов возможен лишь в самых простых случаях, а вывод, сделанный в результате такого ограниченного обзора, не имеет большого научного значения.

В этом отношении полную индукцию многократно превосходит неполная индукция, обобщающие выводы которой строятся на основе наблюдения только какой-то части фактов (ибо наблюдать все обычно никто не в состоянии). Но неполную индукцию до Бэкона трактовали почти исключительно как вывод на основании наблюдения лишь тех фактов, которые подтверждали доказываемое положение. Эту так называемую «индукцию через простое перечисление (inductio per enumerationem simplicem) Бэкон считал детской ступенью в развитии индукции. Он противопоставил ей истинную индукцию (indictio vera), дающую максимально достоверные и притом новые выводы. Такие выводы могут быть получены не только и даже не столько в результате наблюдения фактов, подтверждающих доказываемое положение, сколько на основании изучения случаев и явлений, противоречащих ему. На эти так называемые отрицательные инстанции следует, по Бэкону, обращать даже главное внимание, ибо большинство ошибок, порождаемых предрассудками, суеверием и всякого рода заинтересованностью, проистекает именно из склонности людей обращать внимание только на те факты, которые подтверждают интересующий их тезис, и закрывать глаза на те, которые ему противоречат.

Учет «отрицательных инстанций» требует точного установления фактов, не полагающегося ни на веру, ни на чувства. Такое установление фактов — уже не простое, пассивное их наблюдение, а эксперимент. Он предполагает активное вмешательство в наблюдаемый процесс, устранение одних и создание других условий, помогающих установить ту или другую объективную истину относительно изучаемого явления. Если индуктивное обобщение устраняет недостатки, присущие разуму человека, то эксперимент делает то же самое в отношении чувств.

Предварительная стадия исследования — собирание различного материала, находимого в природе (различные минералы, металлы и т. п.). Его изучением занимается так называемая физика конкретов. Для познания же причин, управляющих процессами, протекающими в этих природных предметах, необходимо исследовать «простые природы», т. е. наиболее общие свойства, им присущие, такие как плотность, разреженность, теплота, холод, тяжесть, легкость и т. п. Уже здесь обнаруживается аналитическая тенденция, без которой нет индуктивного метода Бэкона. Для раскрытия причин, выявления постоянных связей, порождающих названные выше и другие «простые природы», необходимо провести наблюдения по трем направлениям, составив три соответствующих списка:

1) список случаев присутствия (tabula praesentiae), например свойства теплоты в солнечных лучах, в пламени, в зажигательных стеклах, во внутренностях животных и т. п.;

2) список случаев отсутствия (tabula absentiae) того же свойства, например отсутствие тепла в лучах луны, в ненагретых жидкостях, в мягкости растений и т. п.;

3) список случаев, в которых исследуемое свойство присутствует в различной степени (tabula graduum), например теплота животных тел изменяется в зависимости от движения, направления различных усилий и т. п.

Сбор всех этих случаев — приготовительная стадия собственно индуктивного вывода. В конечном итоге ученый, действуя по аналогии и прибегая к исключениям, должен получить положительный вывод, устанавливающий наличие общего свойства во всех случаях, указанных в таблицах, что и должно пролить свет на природу исследуемого свойства. Теплота, например, по Бэкону, есть движение мельчайших частиц вещества, наталкивающихся на препятствия и преодолевающих их.

Методы, предлагавшиеся Бэконом (и не полностью изложенные здесь), во многом предвосхитили те более совершенные методы индуктивного исследования, которые сложились в определенную систему в середине XIX в.

В эпоху Бэкона стал развиваться более глубокий метод осмысления опыта, называемый обычно гипотетико-дедуктивным. В нем выдвигается то или иное предположение, гипотеза, из которой выводятся различные следствия. Хотя сами выводы осуществляются дедуктивно, математически, но одновременно они все время соотносятся с опытом, контролируются им. Такой метод (о нем ниже) предполагает серьезные математические интересы и знания. Бэкон их не имел, поскольку математика требовала упорных и длительных занятий, на которые у философа-литератора и политика не оставалось ни времени, ни сил (по-видимому и способностей). К зарождавшемуся тогда математическому естествознанию он относился скорее отрицательно. Бэкон не принял ни теории Коперника, ни открытий Кеплера.

Заключение

В создании и развитии научной и философской атмосферы Европы XVII в. наибольшую роль сыграла общая — критическая, эмпирическая и практическая — тенденция бэконовской методологии. Для восходящего класса английской и европейской буржуазии весьма показательна и оптимистическая уверенность Бэкона в том, что «подлинное и надежное искусство открытия растет и развивается вместе с самими открытиями». В свете всего сказанного понятно то большое влияние, какое Бэкон оказал на энтузиастов экспериментального естествознания в Англии, основавших Лондонское естественно-научное общество.

Вместе с тем, дальнейшее углубление рационалистической методологии, происшедшее в основном уже после смерти Бэкона, привело к известному забвению его методологических принципов среди философов XVII в. Напротив, философия Просвещения XVIII в. во Франции, отвергшая умозрительную метафизику XVII в., в лице великих энциклопедистов Дидро и Даламбера, высоко оценила опытно-эмпирическую методологию Бэкона.

В следующем веке оценку его философии дал К. Маркс в своем известном очерке развития философских идей в западноевропейских странах в Новое время, включенном в его «Святое семейство» и множество раз цитировавшемся и комментировавшемся в советской историко-философской литературе. Здесь Бэкон определен как «настоящий родоначальник английского материализма и всей современной экспериментирующей науки». Вторая часть этого определения явно завышает роль Бэкона, методология которого в силу отсутствия гипотстико-дедуктивной компоненты не заключала в себе подлинного экспериментаторского потенциала.

В новейшие времена известный американский философ и виднейший лидер прагматизма Джон Дьюи в своей «Реконструкции в философии» (1937) всячески расхвалил Бэкона как предтечу современной интеллектуальной жизни, но вместе с тем объявил его и пророком прагматисткой концепции истины. В последние десятилетия публикуются исследования о Бэконе как об идеологе и пионере современной индустриальной эры и культа науки. Таковые книги английских исследователей Б. Фаррингтона «Фрэнсис Бэкон. Философ индустриальной науки» (1949) и Дж. Кроусера «Фрэнсис Бэкон. Первый государственный человек в науке» (1960).

Список использованной литературы Антисери Д., Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней. От Возрождения до Канта. СПб., 2002.

Асмус В. Ф. Избранные философские труды. М., 1969. Т.

1. С.

125.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.

История философии / под ред. В. М. Мапелъман и Е. М. Пенькова. М., 1997.

История философии / под ред. В. П. Кохановского и В. П. Яковлева. Ростов-на-Дону, 2002.

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М., 1970. Т.

2.

Соколов В. В. Европейская философия XV—XVII вв.еков. М., 2003.

Субботин А. Л. Фрэнсис Бэкон. М., 1974.

Антисери Д., Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней. От Возрождения до Канта. СПб., 2002. С. 278.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.499, 509.

История философии / под ред. В. П. Кохановского и В. П. Яковлева. Ростов-на-Дону, 2002. С. 190−191.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978. С.

70.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

37.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

82.

Асмус В. Ф. Избранные философские труды. М., 1969. Т.

1. С.

125.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

12.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

37.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

35.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

519.

Соколов В. В. Европейская философия XV—XVII вв.еков. М., 2003. С.

196.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

520.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

1. М., 1978.С.

199.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

14.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

18.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

21.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.20

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

19.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

22.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

25.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

46.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

51.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

32.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

18.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.15−18.

Субботин А. Л. Фрэнсис Бэкон. М., 1974. С. 14.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.14−15.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

32.

История философии / под ред. В. М. Мапелъман и Е. М. Пенькова. М., 1997. С. 160−163.

Бэкон Ф. Сочинения. Т.

2. М., 1978.С.

79.

Маркс К., Энгельс Ф Сочинения. М., 1970. Т.2, С. 142.