Открытие Эпохэ Гуссерель

Другой как проекция имманентной интенциональности интегрируется в сферу «собственного опыта Я». Способ такой интеграции Гуссерль называет «аппрезентацией». Аппрезентация горизонтально описывает линию внешней границы, диахронически инсталлируя в нее других как модификатов Я. То есть горизонт интерсубъективной интеграции описывает сферу Другого как такового. Непрерывный горизонт Другого коррелирует с непрерывной вертикалью идентификации Я посредством вышеуказанным непрерывным центром различия между вертикалью Я и горизонтом Другого.

Как уже было сказано, «другой» дан прежде всего как «собственное тело». И тело как «другое» всегда «другое тело»; «другим телом» является даже собственное тело. Гуссерль говорит, что «другое тело» всегда «дает понять как выглядело бы мое тело, если бы я находился там». То есть, любое тело — это всегда там-тело; там — это на периферии. Тело как там — тело всегда нечто периферийное по отношению к всегда центральному сознанию. (По сути, в этом месте «Картезианских размышлений» Гуссерль более или менее точно воспроизводит аналитику «сознания» в духе феноменологии Гегеля).

Сознание развертывается в диалектическом зазоре топической пары — «здесь» — «там», когда сознание всегда «здесь» и, значит, в «центре», а тело, даже собственное, всегда «там» — на периферии. Функция Я заключается в обосновании и инициации периферии мира. И, значит, сознание топически координируется по центральной вертикальной оси Я и периферийной горизонтальной оси «другого» как изначально тела. Внутренняя схема «Я — мое тело» эксплицируется в схеме «мое тело — тело другого». И здесь Гуссерль производит крайне знаменательное понятие — он говорит о «нулевом теле». Нулевое тело — это центральное тело, которое конституирует округу аппрезантативной (символической) телесности. Нулевое тело инициирует горизонт. Нулевое тело — это ни в коем случае какое-то эмпирическое тело, это идеальное, воображаемое, математическое тело, и причем именно тело, а не объект и не предмет, обладающее специфическими признаками чисто человеческой телесности. Нулевое тело — это трансцендентальный конституэнт эмпирической телесности.

Интерсубъективный символ, который репрезентирует инстанцию центра интерсубъективной корреляции, выступает в качестве того «среднего термина», чью роль играет «явление» в серии «вещь — явление — понятие», где «вещь» и «понятие» выступают «бытием-в-себе» (только однокак непосредственное, другоекак само себя опосредующее) и как «крайние термины» в гегелевской Феноменологии, в главе посвященной «аналитике» сознания.

Ни Я, ни другой не выступают основанием для другого, но лишь интегрируясь в округу символа; оба вступают в ту игру взаимного означивания, благодаря которой оба получают символическую идентификацию. Только символ как фокус способен задать оптическую тему зеркальной идентификации с другим, т. е. их взаимоидентификация может состояться только через символическое опосредование. Но символ выполняет не только функцию фокуса идентификационного экрана, его определяющая роль в том, что символ как инстанция устойчивости делегирует субъектам непрерывность. Гуссерль стал первооткрывателем темпорализующей роли интерсубъективного символа, рассмотрев его как инстанцию равновесия, сначала через структуру интенционального акта, синтезирующего ноэзис и ноэму, затем через структуру темпоральности, конституированного синтезом непрерывности и дискретности, и, наконец, через особую инстанцию центра интерсубъективности. Гуссерль открыл факт, что время в высшей степени символично, оно не более чем «договор».

В аналитике коммуникации Гуссерль однозначно решает проблему общественной конституции, социально-философская конструкция которой всегда впадала то в «органицистскую» крайность определения ее как «единого целого», то в «механицистскую» крайность, определяя её как «механическую» совокупность «атомизированных индивидов», редуцируя ее к структуре интерсубъективности, в которой равноправно со-конституируется пара субъектов, одновременно подчиняясь априорному принципу, центрирующему их отношения. Этот внутренний принцип как «имманентная граница» выявляется как «трансцендентальный принцип», чья независимость и индифферентность гарантируют абсолютную справедливость и равенство. То, в чем выявляется этот принцип есть интерсубъективный символ, и одновременно — символ идентификации. Тем, что интерсубъективный символ является нейтральным или «нулевым» телом, он непрерывно фиксирует ту точку центра разрыва, которая есть точка отсчета, темпорализующая отношения между субъектами. В этом отсчете, символизируемом лингвистически и оптически, становится объективное время как модификат «интермонадического сообщества». Время функционирует как «договор», на основании которого сущее включается в счетное единство. Символ, воплощая «событие имманентной синхронности», становясь точкой отсчета, запускает «машину времени». Таким образом, время от-считываясь от символа, само есть символ.

Заключение

В заключении необходимо сказать, что структура трансцендентальной субъективности формируется тремя непрерывными функциями:

функцией вертикального центростремления как субъектной интенциональностью непрерывно осуществляется в режиме ретенции как репродуктивного воспоминания или интроекции, и образует в модусе синхронизации сферу чистого Я;

функцией горизонтального центробега как объектной интенциональностью непрерывно осуществляется в режиме протенции как проективного воображения и образует в модусе диахронизации сферу другого как интенционального объекта;

третьей функцией непрерывно синтезируется центр различия между вертикалью и горизонталью в качестве в качестве «абсолютной временной позиции» как «изначального события синхронности» (этаким событием трансцендентальной вечности). К тому же центр различия обладает характером «имманентной трансцендентности». То есть этот центр различия, эта «абсолютная временная позиция», обладая всеми атрибутами трансцендентной субстанции, как-то: непрерывность, устойчивость, центральность и т. д., остается все же имманентной субъективностьи.

Феноменология Гуссерля коренным образом повлияла на формирование постклассического представления о субъективности. Открыв темпоральную составляющую субъекта и обнаружив его сущность в «абсолютной временной позиции», феноменология вопреки своему изначальному проекту тотальной идентификации субъекта, непроизвольно открыла его для релятивистского кризиса и децентрации.

Феноменология Гуссерля коренным образом повлияла на формирование постклассического представления о субъективности. Открыв темпоральную составляющую субъекта и обнаружив его сущность в «абсолютной временной позиции», феноменология вопреки своему изначальному проекту тотальной идентификации субъекта, непроизвольно открыла его для релятивистского кризиса и децентрации.

Список литературы

Гуссерль Э. Картезианские размышления. — СПб., 1998, с. 34.

Гуссерль Э. Картезианские размышления. — СПб., 1998. С. 246.

Гуссерль Э. Кризис европейских наук. Новочеркасск. 1992

Гуссерль Э. Феноменология внутреннего сознания времени. // Собрание сочинений. Т. 1. М., 1992

Жижек Славой. Возвышенный объект идеологии. — М., 1999.

Исаков А. И. Сухачев В.Ю. Этос сознания. — СПб, 1999, с. 70−72.

Прехтль П.

Введение

в феноменологию Гуссерля. — Томск, 1999, с. 84−89.

Гуссерль Э. Собрание сочинений. Т. 1. Феноменология внутреннего сознания времени. — М., 1994, с.

Прехтль П.

Введение

в феноменологию Гуссерля. — Томск, 1999, с. 71−72.

Прехтль П.

Введение

в феноменологию Гуссерля. — Томск, 1999, с. 84−89.

Гуссерль Э. Картезианские размышления. — СПб., 1998, с. 34.

В описании структуры темпоральности я в основном опираюсь на детальный анализ гуссерлевской философии времени Исакова А. И., изложенной в четвертом очерке «Имманентная философия времени» «Очерков феноменологической философии» (под ред. Маркова Б. В. и Слинина Я. А) и в книге: Исакав А. Н. Сухачев В.Ю."Этос сознания".

Исаков А. И. Сухачев В.Ю. Этос сознания. — СПб, 1999, с. 70−72.

Гуссерль Э. Картезианские размышления. — СПб., 1998, с. 219.

Гуссерль Э. Картезианские размышления. — СПб., 1998, с. 224.

Гуссерль Э. Картезианские размышления. — СПб., 1998, с. 224.

Там же, с. 231.

Там же. С. 237.

Жижек Славой. Возвышенный объект идеологии. — М., 1999, 179−180.

Гуссерль Э. Картезианские размышления. — СПб., 1998, с. 246.

Гуссерль Э. Картезианские размышления. — СПб., 1998. С. 246.