Лексика женских головных уборов в говорах юга Нижегородской области

В современном научном мире актуальным является исследование вопросов этнического своеобразия путем изучения и анализа языковой картины мира, так как именно в языке запечатлевается, хранится и передается опыт народа, его мировидение и мироощущение, происходит включение отдельной языковой личности в языковое сообщество этноса.

Специфика народного восприятия мира находит отражение в лексической системе русских народных говоров, в том числе в таком ее фрагменте, как лексика русской народной материальной культуры, в частности, костюма.

Костюм населения каждого региона России — это один из самых ярких этнических признаков: в историческом прошлом отличия в костюме проявлялись не только на уровне союзов племен, но и в рамках одного племени, состоявшего из нескольких родов, причем каждый элемент (в том числе инновации, возникающие в результате общения между племенами) имел определенный смысл и свое место в еложном комплексе традиционного костюма. [См.: Древняя одежда 1987, 125- Древняя Русь 1977, 45- 1985, 126]. Вместе с тем костюм обязательно отражал бытовавшие у народа представления о строении мира, мировой гармонии, о магии элементов костюма, поэтому изучение лексики русского костюма, в том числе лексики женских головных уборов, позволяет объективно исследовать своеобразие языковой картины мира (ЯКМ) русского человека в аспекте не только материальной, но и духовной культуры.

Каждый народ создает своеобразную материальную культуру (орудия труда, предметы быта, одежду, постройки) и духовную культуру (мировоззрение, верования, обряды, искусство), в том числе способ восприятия действительности и осмысления прошлого, характер фиксации знаний. [См.: Гумилев 1991, 70- Зеленин 1994, 67]. Язык бережно хранит знания, накопленные народом за века исторического развития, и позволяет выявить лингвокультурные факторы, определяющие особенности мировидения народа, открывая тем самым возможности для лучшего понимания ментальности народа и анализа соотнесенности языка и культуры. [Ср.: Фархутдинова 2000, 6]. Все сказанное относится к любому, каждому языку, в том числе и русскому.

Одежда, являясь составной частью материальной культуры народа и изменяясь под влиянием социально-экономических условий, тем не менее сохраняет в определенной степени древние черты в покрое, украшениях и особенно в названиях и дает ценный материал для этногенеза [см.: Русские 1967, 229- Маслова 1984, 56- Травкин 1999, 10- Традиционные обряды 1985, 56]. И хотя в настоящее время утрачена важная в прошлом функция народного костюма, заключавшаяся в характеристике родовой принадлежности, а также имевшая ритуальное значение, тем не менее история русского народного костюма в целом и женских головных уборов в частности отражает условия жизни русского народа в разные времена: его быт, социальную структуру, связи с другими народами, традиции, верования. «В древнерусский период многие бытовые реалии, кроме выполнения своей непосредственной утилитарной функции, использовались в обрядах, имели и длительное время сохраняли символические смыслы, что находило отражение в семантической структуре этих предметов» [Судаков 2005, 175].

Народный костюм, в котором ярко проявляются народные черты, представления о строении мира, о магических обрядах и верованиях, являлся некой моделью Вселенной и обеспечивал человеку магическую защиту [см.: Травкин 1999, 20]. В решении композиции костюма большое значение имел головной убор, выполнявший также важнейшую роль в ритуальной защите и социальной характеристике девушки и женщины. [См.: Каминская 1977, 183- Русские 1967, 229]. Лексика женских' головных уборов хранит в себе обозначения элементов русского народного костюма, их связи и взаимоотношения и является необходимой составляющей для понимания языковой картины мира русского народа, поскольку «язык — ключ к безумно сложной семантике культуры» [Маслова 1984, 160].

Женская одежда различалась по назначению (будничная — праздничная, свадебная — траурная, зимняя — летняя и т. д.), характеризовала также принадлежность к роду, возраст, социальный статус человека, степень состоятельности семьи, и это все отразилось в наименованиях. При этом исследователи отмечают, что знаками различия чаще всего являлись не покрой и вид одежды, а орнамент, вышивка, многоцветность-одноцветность, наличие-отсутствие тканых узоров, применение золотых, серебряных, шелковых нитей и т. д. Для юга Нижегородской области, на территории которой веками взаимодействовали различные этнические группировки, характерно несколько основных видов костюма, в том числе своеобразных женских головных уборов.

В последние десятилетия одной из доминантных тем в лингвистике стало описание фрагментов языковой картины мира (ЯКМ) и культурных концептов. Цель подобных исследований, берущих начало в идеях В. фон Гумбольдта об «индивидуальных образах, в которых отражается индивидуальный характер народа» [Гумбольдт 1985, 84], заключается в поисках национальной специфики русского языка как культурологического феномена. [См. также: Арутюнова 1979, 164]. Базовым положением для изучения языковой картины мира становится мнение исследователей о несовпадающем характере интерпретации действительности различными языками. См.: Вежбицкая 1997, 122−134- 1999, 54]. «Каждая цивилизация, социальная система характеризуется своим особым способом восприятия мира. Называя основные концептуальные и чувственные категории универсальными, нужно учитывать то обстоятельство, что они присущи человеку на любом этапе его истории, но по своему содержанию они изменчивы» [Серебренников 1988, 47]. Антропологический подход, превалирующий в современной лингвистической науке, определяет изучение человека в языке и языка в человеке.

Изучение картины мира, воплощенной в языке, осуществляется в двух направлениях: во-первых, выявляются и описываются «отдельные характерные для данного языка концепты» [Апресян 1995, 38], с другой стороны, ведется активная реконструкция присущего языку цельного взгляда на мир, где национальная специфика учитывается со всей полнотой и выстраивается языковая картина мира как нечто единое и законченное. [См.: там же, 38]. Языковая картина мира представляет собой центральное понятие концепции человека, выражает специфику его бытия, определяет основу человеческого мировосприятия и миропредставления, является действенным центром интеграции сфер культуры и жизнедеятельности человека в целом, позволяет унифицировать образы реальности, формируемые в рамках мировоззрения эпохи. «Есть онтологическая картина мира, существующая вне человека — объективный мир, или просто мир, „мир вне нас“: природа (флора, фауна, метеорология, ландшафт) и человек в ней, общество. И есть восприятие этого мира человеком, членом этноса, представление о нем, осознание его, окружающего мира, иначе говоря — есть действительностьпропущенная через сознание человека, мир в нас» [Климкова 2007, 23]. Отражение ее в языке и есть языковая картина мира. Компонентом языковой картины мира является лексика. Как непосредственно связанная с предметным миром человека, с его социально-историческим опытом и культурно-национальными особенностями, она в первую очередь способна объективно отражать картину мира [см.: Серебренников 1988, 45- см. также: Попов 1965, 12].

Одним из фрагментов русской языковой картины мира является лексика народного костюма. Изучение русского народного костюма, в том числе женских головных уборов, является предметом исследования различных наук: истории, лингвистики, этнографии и т. д. Лингвистическое изучение лексики женских головных уборов позволяет не только определить место этой денотативной сферы в общем составе лексики русских народных говоров, но и выявить своеобразие языковой картины мира русского человека [ср.: Караулов 1987, 49], а также получить новые материалы, касающиеся проблем семасиологического и ономасиологического описания лексической системы народных говоров и литературного языка.

Актуальность данного исследования обусловлена тем, что многие элементы русского народного костюма, в том числе женских головных уборов, исчезли (или исчезают) из повседневной реальности, в связи с чем лексемы, их обозначающие, вышли (выходят) из постоянного употребления и перешли (переходят) на периферию лексической системы, и мы имеем, вероятно, последнюю возможность фиксации относительно полноценного лексического материала тематической парадигмы «женские головные уборы». Он, пополнив тематическую парадигму «русский народный костюм» в русских народных говорах и в языке в целом, может уточнить, конкретизировать представление о соответствующем фрагменте материальной культуры народа.

Кроме того, изучение названного фрагмента лексической системы нижегородских говоров является актуальным в связи с составлением Диалектного словаря Нижегородской области (ДСНО), «Лексического атласа русских народных говоров» (JIAPHT), одна из программ которого «Одежда, обувь, головные уборы, украшения» посвящена в том числе лексике женских головных уборов.

Монографических исследований лексики женских головных уборов в целом в языке, немного. Наиболее полно и подробно она проанализирована в работах Г. В. Судакова, посвященных лексике головных уборов XVI — XVII вв. Лексика женских головных уборов в говорах, условно говоря, юга Нижегородского области, точнее Окско-Сурского междуречья, до настоящего времени не была предметом специального научного анализа. Научная новизна работы заключается в том, что она представляет собой первый опыт многоаспектного изучения тематической парадигмы «женские головные уборы» в говорах юга Нижегородского края.

Объектом данного исследования послужила лексика женских головных уборов, бытующая в говорах юга Нижегородской области. Предмет исследования составляет рассмотрение названной лексики' в нескольких аспектах: этнолингвистическом, ономасиологическом, семасиологическом, структурно-словообразовательном, временном, ареальном.

Определяя предмет исследования, мы руководствуемся следующими исходными положениями:

1. Лексика женских головных уборов представляет собой составную часть лексики костюма жителей Нижегородской области. Исследователями-этнографами костюм рассматривается как один из основных признаков своеобразия народа: каждый элемент костюма значим и самодостаточен, а также имеет строго фиксированное место в сложном ансамбле костюма в ъ целом. [См.: Травкин 1999, 8- Русские 1967, 228]. В решении композиции костюма велико значение головного убора. [Ср.: Каминская 1973, 273]. Лексика женских головных уборов как составная часть лексики материальной культуры обнаруживает значительную обусловленность экстралингвистическими факторами, особенно изменением социально-экономической обстановки в регионе.

2. В лексике женских головных уборов сохраняются названия элементов и украшений, которые первоначально были ритуальными предметами, выполняющими магическую (защитную) функцию.

3. Исследования археологов и этнографов (П. Н. Травкин, Г. С. Маслова, В. Н. Белицер и др.) доказывают, что головные уборы жителей междуречья Оки и Волги, в частности юга Нижегородской области, делятся на несколько групп, в основе разграничения которых — исторически сложившееся деление головных уборов на платки и не-платки: 1. полотенчатые головные уборы (покрывала, полотенца, платки) — 2. налобные венчики, повязки- 3. мягкие шапочки, чепцы- 4. высокие твердые головные уборы конусообразной или лопатовидной формы. [См.: Травкин 1999, 32;

Русские 1967, 227- Маслова 1984, 180- Воронина 1989, 15−25]. Такого же принципа выделения тематических групп в лексике женских головных уборов придерживается Г. В. Судаков, добавляя к вышеназванным дифференцирующие признаки «теплый — легкий», «верхний — нижний», «зимний — летний» [См.: Судаков 1983, 63]. Подобное деление соответствует основным тематическим группам лексики женских головных уборов Нижегородской области.

4. Лексика женских головных уборов обнаруживает тесную связь с обрядовой лексикой — в частности, с названиями ритуалов и обрядов, касающихся волос и изменения социального статуса женщины (замужество). В связи с этим нами рассматриваются и устойчивые словосочетания как составная часть лексики женских головных уборов с присущими ей чертами, обусловленными экстралингвистическими и собственно языковыми факторами.

5. Лексика названного фрагмента, функционирующая в говорах юга Нижегородской области, является разнокомпонентной, диалектная же в ее составе соответствует разным ареалам.

6. Лексемы в составе денотативной сферы «женские головные уборы» имеют разную степень актуальности в макросистеме говора. Ряд единиц, составляющих лексику женских головных уборов, обозначает реалии, которые в настоящее время вышли из обихода сельского жителя, поэтому часто при характеристике реалии самими диалектоносителями и выявлении лексического значения номинант присутствует элемент приблизительности, выражающийся словами вроде, как будто, моэюет быть и некоторыми другими. Это вызывает определенные трудности в решении ряда вопросов, например, о соотнесении имени и денотата, о синонимии и сходных с ней явлениях в системе лексики женских головных уборов, а также других.

Материалом исследования послужила лексическая парадигма «женские головные уборы» говоров юга Нижегородской области, составляющие которой выявлены на основе сплошной выборки из картотеки апеллятивной лексики, хранящейся в диалектологическом кабинете Арзамасского государственного педагогического института имени А. П. Гайдара (АГПИ), а также картотеки Нижегородского регионального словаря (находится в диалектологической лаборатории имени В. И. Даля Нижегородского государственного университета). Источниками материала исследования послужили также записи, сделанные преподавателями и студентами АГПИ во время полевых диалектологических экспедиций и практик — прежде всего, посвященных сбору лексики по специальной программе «Одежда, обувь, головные уборы, рукавицы, украшения», по отдельным вопросам программ «Анатомические названия» (раздел «Человек»), «Семья. Семейные отношения», «Традиционная народная культура» «Лексического атласа русских народных говоров» (ЛАРНГ), подготовка которого ведется под руководством Института лингвистических исследований РАН (г. Санкт-Петербург) [см.: Программа собирания сведений для Лексического атласа русских народных говоров 1994]. Значительную часть материалов данцой работы составили записи, выполненные лично автором, разработавшим дополнительные вопросники по теме (см. Приложение № 3), которые позволили получить более конкретные и подробные сведения по данной проблеме.

Объем собранного материала составил 388 региональных единиц, обозначающих женские головные уборы, 865 контекстов-иллюстраций их употребления.

В качестве справочного и сопоставительного материала привлекались данные словарей русского языка: «Словаря современного русского литературного языка» (в 17 т.т., БАС), «Словаря русского языка» (в 4-х т.т., MAC), «Словаря русских народных говоров». Вып. 1−24 / Гл. ред. Ф. П. Филин / Ред. Ф. П. Сороколетов, — М.-Л., Л.: Наука, 1965;1989. Вып. 25−40. / Гл. ред. Ф. П. Сороколетов. — СПб.: Наука, 1990;2006. (СРНГ), «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даля, «Мотивационного диалектного словаря (говоры Среднего Приобья)», а также словарей брянских, орловских, донских, смоленских, ярославских и других говоров. В качестве основного источника ареальной характеристики лексики использовались прежде всего данные «Словаря русских народных говоров» как сводного словаря, данные же региональных словарей использовались для уточнения и сопоставления материала.

Целью настоящего исследования является разноаспектный анализ и описание лексики женских головных уборов говоров нижегородского Окско-Сурского междуречья.

Достижению данной цели служит решение конкретных задач:

1. Выявить состав лексики женских головных уборов, функционирующей в говорах юга Нижегородской областиосуществить систематизацию и классификацию названий женских головных уборов.

2. Выяснить специфику лексики женских головных уборов как особого ономасиологического классарассмотреть пути и средства номинации, мотивировочные признаки слов данного лексико-семантического фрагмента.

3. Интерпретировать семантику и символику лексики женских головных уборов и связанных с ней народных верований.

4. Рассмотреть лексико-семантические особенности названий женских головных уборов в говорах юга Нижегородской области, определив соотношение элементов внутри тематической парадигмы.

5. Проанализировать специфику данной денотативной сферы с точки зрения словообразовательной структуры, использования типов деривации, маркирования посредством словообразовательных средств элементов внеязыковой действительности.

6. Провести ареальную характеристику единиц тематической парадигмы «женские головные уборы».

Методы исследования обусловлены предметом, целью исследования и его задачами. При выполнении данной работы был использован описательный (точнее, синхронно-описательный) метод — один из самых распространенных в лингвистике, включающий систему исследовательских приемов, которые применяются для характеристики явлений языка на данном этапе его развития. [См.: Кодухов 1974, 21]. При описательном методе изучения язык рассматривается как структурное целое и определяются те единицы, которые являются предметом специального изучения при выделении их из речевого отрезка. В нашем случае такими единицами явились лексемы и их эквиваленты, собранные полевым методом в населенных пунктах юга Нижегородской области.

В процессе сбора материала использовались методики непосредственной беседы с диалектоносителями, сплошной выборки (из картотек и словарей), наблюдения (за живой разговорной речью) и классификации исследуемого материала. [См.: Принципы и методы семантических исследований 1976, 63- см. также: Иванова 1985, 151].

При описании собранного материала применялись также методы структурно-семантического анализа, ареальный методв ограниченном объеме был использован метод количественных подсчетов.

Гипотеза исследования. Лексические единицы денотативной сферы «женские головные уборы» являются составной частью общерусской лексики, обладают чертами, характерными для русского языка и его говоров, в частности говоров нижегородского Окско-Сурского междуречья, и представляют компонент их лексической системы. Данная тематическая парадигма характеризуется системностью, разнообразием мотивировочных признаков и словообразовательной структуры, номинанты различаются степенью актуальности. Единицы по своей характеристике являются разнокомпонентными и разнотерриториальными, что отражает особенности освоения территории Нижегородского края славянами, своеобразие различных миграционных потоков и межэтнических контактов, общерусский характер материальной и духовной культуры края и в то же время специфику языковой картины мира жителя Нижегородского края.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что впервые в научный оборот вводится целый ряд не зафиксированных в лексикографических источниках единиц, обозначающих женские головные уборы в говорах юга Нижегородской областификсируются системные отношения между этими единицами. Тем самым вносится определенный вклад в изучение лексики русских народных говоров, отражающей культуру их носителей.

Теоретическую ценность имеют выводы, полученные в результате многоаспектного (семасиологического, ономасиологического, этнолингвистического) анализа денотатйвной сферы «женские головные уборы», вносящие определенный вклад в русскую диалектологию, этнолингвистику, этнографию, культурологию.

Практическая значимость настоящего исследования определяется возможностью включения лексики женских головных уборов юга Нижегородской области в региональные словари общего профиля, прежде всего в Диалектный словарь Нижегородской области (ДСНО), а также в тематические словари по лексике одежды. Кроме того, материалы и теоретические выводы данной работы могут найти применение в практике вузовского преподавания, в курсе лекции по русской диалектологии, при чтении спецкурсов и проведении спецсеминаров.

Результаты исследования прошли апробацию на заседаниях кафедры теории и истории русского языка Арзамасского педагогического института имени А. П. Гайдара, в выступлениях на конференциях различного ранга: Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы современной русистики» (г. Киров, 2000 г.), Российской научно-практической конференции «Сельская Россия: прошлое и настоящее» (г. Орел, 2001 г.), Всероссийской научной конференции «В. И. Даль в парадигме идей современной науки: язык — словесность — самосознаниекультура» (г. Иваново, 2001 г.), Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых «Проблемы языковой картины мира на современном этапе» (г. Нижний Новгород, 2002, 2003, 2007, 2008 г. г.), Всероссийской научно-практической конференции «Русские народные говоры: история и современность» (г. Арзамас, 2005 г.), межвузовских диалектологических чтениях «Региональное слово в историко-культурологическом аспекте» (г. Арзамас, 2006 г.), региональной научно-практической конференции «Карповские чтения» (г. Арзамас, 2007 г.). Содержание работы отражено в 11 публикациях.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Лексика женских головных уборов, бытующая в говорах юга Нижегородской области, является частью общерусской лексики, но имеет при этом ряд особенностей, обусловленных экстралингвистическими факторами совместного проживания разных пародов на территории Окско-Суркского междуречья, многовековыми связями славян, финно-угров, тюрков, что привело к формированию уникальной историко-этнографической области.

2. Социально-экономические изменения на протяжении XX в. коренным образом повлияли на говоры юга Нижегородской области в целом и на лексику женских головных уборов в частности. Это вызвало изменение актуальности лексем, обозначающих женские головные уборы, особенно сложные, и привело к переходу на периферию лексической системы большинства слов этой денотативной сферы.

3. В говорах сохранились иерархические отношения, указывающие на системность денотативной сферы «женские головные уборы»: лексемы объединены в тематические группы, имеют специфические особенности номинации, характерные для нижегородских говоров, обнаруживают разнообразие мотивировочных признаков и деривационных типов.

4. Семантика и символика лексики женских головных уборов тесно связана с представлениями о роли женщины в обществе и народной мифологией: верованиями, преданиями,., поверьями о магической силе женщины и женских волос в частности. Этот факт во многом определял назначение головного убора, его вид, а также наименование, особенно ярко это проявляется на примере тематической группы «не-платки».

5. Анализ лексики женских головных уборов свидетельствует о взаимосвязи в говорах юга Нижегородской области севернорусских, южнорусских и среднерусских лексем, что также подтверждает мнение этнографов о переплетении элементов северновеликорусского и южновеликорусского типа в традиционной материальной культуре и характеристику говоров региона как переходных среднерусских.

6. Значительную часть названий женских головных уборов составляет собственно нижегородская лексика, не зафиксированная в словарях, что свидетельствует о своеобразии этой тематической парадигмы в говорах юга Нижегородской области.

Структура исследования определена его целью, задачами, а также основными положениями, выносимыми на защиту. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, приложений. Во введении дано обоснование темы работы, обозначены ее актуальность, научная новизна, объект, предмет, материал описания, определены цели и задачи, гипотеза, методы исследования, его теоретическая значимость и возможность практического использования, указана апробация работы, перечислены основные положения, выносимые на защиту, представлена структура исследования.

В Главе I рассматриваются особенности историко-этнографического развития юга Нижегородской области, во многом обусловившие специфику говоров, а также женские головные уборы как часть женского костюма и компонент материальной культуры жителей этой территории.

В Главе II анализируется лексика женских головных уборов юга Нижегородской области в ономасиологическом и семасиологическом аспектах: дается общая характеристика тематических групп денотативной сферы «женские головные уборы», рассматриваются мотивационные.

16 4 отношения, структурно-словообразовательные и лексико-семантические особенности этого номинативного участка. Лексика женских головных уборов описывается здесь также с точки зрения актуальности-неактуальности.

Выводы.

Таким образом, для денотативной сферы «женские головные уборы» характерно преобладание диалектных единиц над недиалектными, при этом наблюдается различное соотношение между ними: общее количество не диалектных единиц — 7,55%. Как следствие расселения славян на территории Окско-Сурского междуречья постоянных миграционных процессов народов региона на протяжении всей истории Нижегородского края, лингвистический ландшафт юга Нижегородской области является неоднородным, это отчетливо прослеживается на примере анализируемой тематической парадигмы. На протяжении длительного времени в результате различных миграционных потоков и межэтнических контактов сложились ареальные зоны функционирования лексем, что отражает сложность исторического и этнического развития территории. В составе лексики женских головных уборов юга Нижегородской области функционирует различная в ареальном отношении собственно диалектная лексика, в составе которой представлена севернорусская, южнорусская, среднерусская, сибирская, уральская лексика, а также лексика широкого распространения, что также говорит о среднерусском характере говоров нижегородского Окско-Сурского междуречья. Наличие названных лексических пластов свидетельствует о разнонаправленных миграционных потоках при освоении края. Соотношение разных по территориальной характеристике лексических единиц в составе тематической парадигмы «женские головные уборы» в целом: севернорусских лексем — 8,8%, южнорусских — 9,3%, среднерусских — 8%- сибирских — 7,2%, единиц, имеющих широкий ареал функционирования, — 14%. Всего количество бытующих в южных нижегородских говорах различных по территориальной характеристике лексем составляет 47,3% от общего числа диалектных единиц. Объемным является пласт собственно нижегородской лексики, не зафиксированной в словарях. Относительная доля собственно нижегородской лексики, зафиксированной в словарях, по отношению ко всем диалектным единицам -6%. Объем зафиксированных в словарях нижегородских единиц по отношению к лексике, не нашедшей фиксации в СРНГ, — 8,5%. Количество собственно нижегородской лексики, не зафиксированной в словарях, составляет 52,7% от общего числа всех диалектных номинант. Это свидетельствует о своеобразии лексики говоров юга Нижегородской области и правомерности выделения и на лексическом уровне Горьковской подгруппы в составе Владимирско-Поволжской группы окающих среднерусских говоров.

Заключение

.

Язык служит не только целям общения, но и осуществляет функцию хранения информации, накопленной в течение веков языковым коллективом, который живет в определенных социальных условиях. Каждый народ создает своеобразную материальную культуру (орудия труда, предметы быта, одежду, постройки) и духовную (мировоззрение, верования, обряды, искусство), в том числе способ восприятия действительности и осмысления прошлого, характер фиксации знаний. [См.: Гумилев 1991, 70]. «Народная культура — та область человеческого бытия, в которой сливаются воедино личность и общество, материальная жизнь и мировоззрение, мышление и поведениета сфера, в которой сходятся сознание и бессознательное». [Чернавская 1998, 17].

Своеобразие русской материальной культуры связано с историей развития русского государства, освоением новых территорий, межэтническими контактами. Так, традиционный русский народный костюм складывался на протяжении веков, на него оказывали влияние изменения быта, социальной структуры общества. Народная одежда сохраняет на протяжении длительного времени рядархаических черт и тем самым способствует лучшему пониманию формирования русской народной культуры и развития этнической истории населения России в целом и ее отдельных регионов. Специфика этнического восприятия мира находит воплощение в лексической системе русских народных говоров, в том числе в таком ее фрагменте, как лексика русской народной материальной культуры, в частности, женских головных уборов. Знания, сохраненные языком за века исторического развития, накапливаются в языке в виде единой системы интерпретации и понимания окружающей действительности, составляющей основу языковой картина мира. ЯКМ как факт национально-культурного наследия является в то же время одной из форм фиксации этого наследия. [См.: Телия 1988, 200].

Исследование лексики русских женских головных уборов, в том числе юга Нижегородской области, позволяет проанализировать развитие фрагмента материальной культуры края. В нижегородском Окско-Сурского междуречье сформировалась особая историко-этнографическая область, или социально-экономическая система. Причиной этому послужили столкновение миграционных потоков, совместное проживание на одной территории различных народов, постоянные межэтнические контакты. В условиях полиэтнического состава населения юга Нижегородского края они приобрели некоторые сходные черты, произошло определенное заимствование названий реалий этой сферы финно-угорскими и тюркскими народами, однако при этом сохранилась специфика женских головных уборов и их названий. Например, это видно на развитии кичкообразных головных уборов, которые были присущи как финно-угорским, так и славянским народам и приобрели одинаковые черты у жителей юга Нижегородской области. [См.: Русские 1967, 228]. Однако заимствования носят единичный локальный характер, касаются лишь отдельных головных уборов. В целом же каждый народ сохранил специфику головных уборов и обрядов, с ним связанных.

Хотя в настоящее время мы вынуждены говорить об утрате ряда элементов, составляющих особенности этой тематической парадигмы в говорах нижегородского Окско-Сурского междуречья, она представляет собой систему, которая характеризуется общностью семантических признаков: это именно женские головные уборы — не мужские, не детские, не какой-то другой вид одежды. Несмотря на всю относительность лексических значений, которые могут дать носители говора при характеристике того или иного головного убора, они точно указывают, что это именно головной убор женщины, девушки, а не что-либо иное. В говорах сохраняются также V древние мифологические представления жителей юга Нижегородской области о мире: так, для всех без исключения народов Поволжья характерно различие причесок девушек и женщин и соответственно девичьих и женских головных уборов, и наличие обрядов, связанных с волосами. Это связано с аспектом мифологии женских волос, которым придавали в древности магическую силу.

В результате исследования был выявлен фрагмент языковой картины мира в ретроспекции: фактически тематическая парадигма «женские головные уборы» представлена лексикой, актуальной для конца XX — начала, отчасти первой половины XX в. (за исключением некоторых единиц). Для современного жителя среднего поколения эти головные уборы представляются как элементы костюма их родителей, более или менее отдаленных предков. Эта семантическая сфера пережила серьезные изменения в XX в., связанные прежде всего с социально-экономическим развитием страны. В результате большинство единиц ушли (уходят) из общеупотребительной лексики, становятся неактуальными. По данным наших говоров, основная номинанта для головных уборов женщин среднерусской деревни — платок. По современным представлениям диалектоносителей, именно платок является национальным головным убором русской женщины — жительницы среднерусской деревни. Однако в диахронии в денотативной сфере «женские головные уборы» выделяются тематические группы (ТГ): общее название женских головных уборов- «неплатки" — платкиголовной убор невестыматериал, из которого шились головные уборыукрашения головных уборовдетали головного уборабыть в головном уборе — быть без головного убораженские и девичьи прическиобозначение действий, в том числе обрядовых, связанных с прической и головными уборами. В ТГ «не-платки», «платки» отчетливо выделяются тематические подгруппы.

Провести классификацию единиц возможно и по характеру мотивации, по мотивировочным признакам. Ономасиологический путь исследования предусматривает движение от внеязыковой реалии через способ ее номинации — к значению слова, а также позволяет учитывать мотивированные способы концептуализации обозначаемого. В лексике женских головных уборов говоров юга Нижегородской области с синхронической точки зрения выделяются следующие мотивировочные признаки: действие, определяющее способ повязывания или надевания головного убораместо расположения головного уборасоотнесенность с другими головными уборамиразмер головного убораматериал, из которого изготовлен головной уборназначение, функция головного убораформацвет головного уборавремя использования. Отличительной чертой тематической парадигмы «женские головные уборы» является совмещение мотивировочных признаков, например, «функция» и «время»: зачем, для чего служит (нужен) и в связи с этим — когда используется, в некоторых случаях зафиксировано совмещение трех мотивировочных признаков — функция, время, цвет.

Мировосприятие народа отражается в словообразовательной системе, актуализирующей деривационные типы и средства и имеющей ядерное строение. Структурно-словообразовательная характеристика наименований женских головных уборов показывает, что эта семантическая сфера в настоящее время является закрытой для пополнения новыми деривационными актами. В связи с тем, что лексемы тематической группы «платки» вошли в русские говоры позднее, они сохраняют словообразовательную структуру. Большинство лексем тематической парадигмы «женские головные уборы» являются производными (мотивированными) словами, * обладающими словообразовательной структурой. В данной тематической парадигме представлены различные словообразовательные способы (морфологический, морфологосинтаксический, лексикализация словосочетаний), самым активным среди которых являлся морфологический. Наиболее продуктивным способом словообразования здесь является суффиксация, а продуктивной базой образования названий головных уборов — глаголы вить, вязать, обязать, при этом производные лексемы имеют значение предмета как результата действия. В говорах зафиксированы также слова, происхождение которых можно выяснить лишь при помощи ь этимологического анализа: их внутренняя форма не просматривается, это, как правило, обозначения сложных головных уборов (кичка, сорока, кокошник, кокуй и др.).

Специфика семантической сферы «женские головные уборы» позволяет говорить об открытости лексических микросистем отдельных говоров в пределах макросистемы, в результате этого сходство реалий привело к общности названий. В связи с потерей рядом единиц актуальности возникает трудность соотнесения имен и денотатов, которая приводит к сложностям в определении лексического значения, особенностей функционирования единиц, появлении параллельных обозначений одной и той же реалии. Вслед за Ф. П. Филиным, Т. С. Коготковой, JI. А. Климковой и др. мы считаем явление множественности обозначения одних и тех же реалий в этой тематической парадигме параллелизмом, а сами единицы — семантическими параллелями с разноаспектными различиями: собственно лекическими, структурно-лексическими, структурнословообразовательными, лексико-фонемными. Соответственно различными является и функциональный статус параллелей: собственно лексические синонимы, абсолютные синонимы, дублеты, собственно параллели. В ряде случаев в сономинантный ряд из-за дискретности лексической подсистемы входят единицы, отличающиеся степенью актуальности. В микросистемах зафиксированы абсолютные синонимы как ряды (пары) номинант, а также многозначные единицы, в пределах макросистемы — параллели (См. Приложение № 6: карты функционирования лексем денотативной сферы «женские головные уборы»: карты № 9—13, 18, 19). Происходит также и освоение говором слов литературного языка, которое чаще всего осуществляется через пару (ряд) единиц: с одной стороны, слово литературного языка, с другой, — говора. На определенном этапе единицы могут функционировать параллельно как абсолютные синонимы, а по прошествии времени в процессе «вживания» слов литературного языка в лексическую систему говора в номинантах могут возникнуть различные семантические сдвиги, стилистические различия. Формально параллели представлены однокоренными словами, отличающимися фонетически, аффиксами или их сочетанием. Однако чаще всего параллели как лексико-семантические парадигмы включают в себя единицы, отличающиеся различными признаками: лексически, структурно, фонетически, морфологически. (См. Приложение № 6: карты функционирования лексем денотативной сферы «женские головные уборы» № 1⁴, 8—11,13, 14, 19).

В связи с коренным изменением социально-бытовых условий жизни народа, культурно-нравственных ценностей и ориентиров в течение XX в. лексические системы говоров значительно изменяются: отодвинутыми на периферию диалектной лексической системы оказываются целые фрагменты тематических парадигм. Номинативный участок «женские головные уборы» показателен в этом плане: в макросистеме функционируют единицы, устаревшие даже в пределах говора. Самыми активными в макросистеме названных говоров являются лексемы платок — шаль — шалёнка — полушалок — полушалик со значением «четырехугольный платок». По данным наших говоров, основная номинанта для обозначения головного убора женщины — платок. Лексемы, обозначающие «не-платки», фактически не употребляются повседневно, без специального запроса, например, исследователя. Утрата лексемами актуальности связана с забвением в их значении ряда гипосем, приводящим к активизации процесса семантической интеграции, при этом слово помнится часто вне соотнесения с конкретной реалией, образ которой представляется диалектоносителем очень расплывчато, приблизительно. О приблизительности значения свидетельствует также факт взаимозамены обозначений в дефинициях единиц, а также параллелизм.

Территориальная характеристика единиц денотативной сферы «женские головные уборы» позволяет проанализировать эволюцию этой семантической сферы в пределах говоров юга Нижегородской области, а также увидеть связи с лексическими системами других говоров. Все номинанты, входящие в состав этой тематической парадигмы, можно разделить на два больших объединения: недиалектная лексика и диалектная лексика. Недиалектная лексика женских головных уборов в говорах юга Нижегородской области неоднородна * и представлена рядом лексем литературного языка. В семантической сфере «женские головные уборы» представлены преимущественно диалектные лексемы, недиалектные единицы составляют всего 7,55%.

Ареальная характеристика лексики женских головных уборов показывает, что эта денотативная сфера представлена различной по территориальной окрашенности лексикой.

Сопоставление слов по территориальной окрашенности позволяет сделать вывод о том, что в говорах юга Нижегородского края в области лексики женских головных уборов 4 бытуют слова севернорусские, южнорусские, среднерусские, уральские и сибирские, а также единицы широкого ареала употребления. В ряде тематических групп (ТГ) и тематических подгрупп (ТП) преобладают лексемы одного ареала (по сравнению между собой): севернорусские слова в ТГ «не-платки» (14%), ТП «головные уборы замужней женщины» (15%), ТП «праздничные женские головные уборы» (17%) — южнорусские единицы в ТП «простые, состоящие из одного элемента женские головные уборы» (22%), ТП «четырехугольные платки» (24%), ТГ «украшения женских головных уборов» (25%). В некоторых тематических группах (подгруппах) преобладают среднерусские слова: ТП «стеганый чепец, поддеваемый под платок или повойник» (17%), «название платков по назначению, функции» (11%), ТГ «материал, из которого изготовлялись платки» (18%). В ТП «головные уборы пожилой женщины» и ТП «простые, состоящие из одного элемента женские головные уборы» велика доля сибирских единиц: 25% и 16% соответственно. На одинаковом уровне — количество севернорусских, южнорусских, сибирских и уральских единиц (по 14%) — в ТГ «быть в головном уборе — быть без головного убора».

Функционирующая в наших говорах лексика широкого ареала преобладает в ТГ «общее название женских головных уборов» (23%), ТП «девичьи головные уборы» (25%), ТП «сложные, состоящие из нескольких элементов женские головные уборы» (21%), ТГ «платки» (11,6%), ТП «четырехугольные платки» (24%), ТП «треугольные платки» (20%), ТП «параметрические названия платков: нижний (легкий) платок, поддеваемый под верхний (теплый) платок» (29%), ТГ «детали женских головных уборов» (30%), ТГ «названия действий, в том числе обрядовых, связанных с головными уборами» (38%).

Собственно нижегородская лексика, не нашедшая отражения в диалектных словарях, составляет, по нашим данным, 52,1%: в ТГ «общее название женских головных уборов» — 38%- ТГ «не-платки» — 44%- ТГ «платки» — 62,3%- ТГ «материал, из которого изготавливались платки» -33%, ТГ «украшения женских головных уборов» — 30%, ТГ «детали женских головных уборов» — 40%, ТГ «головной убор невесты» — 72%, ТГ «быть без головного убора — быть в головном уборе» — 44%, ТГ «материал, из которого изготовлялись головные уборы» — 33%, ТГ «прически девушки, женщины» — 82%, ТГ «действия, в том числе обрядовые, связанные с женскими головными уборами и прической» — 54%. Значительный пласт собственно нижегородской лексики свидетельствует о своеобразии этой тематической парадигмы в говорах нижегородского Окско-Сурского междуречья, недостаточной фиксации нижегородской лексики в диалектных словарях, в том числе, в сводном — Словаре русских народных говоров, а также о необходимости издания словаря нижегородских говоров, который отразил бы их самобытность и уникальность. В обнаруженных нами случаях фиксации нижегородской лексики в СРНГ лишь в ряде случаев указываются точные районы функционирования (например, кокошник «женский традиционный головной убор из цветного или темного бархата, с двумя рогами, обшивается узким галуном. Арзам., Нижегор.). Однако стоит отметить, что нижегородские говоры не однородны и проявляют разнообразие лексики, в связи с чем лексемы, бытующие в пределах одного говора, могут быть неизвестны другим микросистемам, хотя территориально эти говоры находятся в пределах одного района.

Функционирование в наших говорах фактически в равном соотношении лексики севернорусского наречия и среднерусских говоров, а также наличие в говорах лексических единиц, свойственных южнорусскому наречию, и лексических единиц широкого ареала дает основание считать нижегородские говоры переходными, вместе с тем близкими к севернорусскому наречию. [См.: Захарова, Орлова 1970, 158−159].

Проведенный анализ денотативной сферы «женские головные уборы» наглядно показывает направление миграционных потоков при заселении юга Нижегородской области, самобытность фрагмента народной культуры и своеобразие языковой картины мира сельских жителей нижегородского Окско-Сурского междуречья как части языковой картины мира русского народа.

Работа по исследованию лексики женских головных уборов юга Нижегородской области может быть продолжена: возможно выявление новых наименований в пределах макросистемы (в необследованных населенных пунктах), определенную научную значимость имеет также анализ лексики женских головных уборов нижегородских говоров в целом (включая север Нижегородского края) и сопоставление с материалами других говоров.