Балкарская ономастика в парадигме современной лингвистики

При отсутствии письменных источников и скудности данных об истории народа важное значение приобретает выявление и анализ различных слоев лексики языка, характеризующих его прошлое состояние. К ним относятся и многие разряды ономастической лексики карачаево-балкарского языка. Следует отметить, что нарицательная лексика данного языка к настоящему времени исследована относительно хорошо (У.Алиев, И. Ахматов, С. Байчоров, А. Бозиев, А. Будаев, Ж. Гузеев, З. Жарашуева, М. Кетенчиев И.Отаров, А. Соттаев, М. Улаков, М. Хабичев, Х. Хаджилаев, А. Чеченов, и др.). Но собственные имена, сохранившие древнейши формы языка, до сих пор находятся вне поля зрения ученых. Ономастика, возникшая на стыке лингвистики, истории, географии, этнографии, вызывает все более заметный интерес у исследователей к той культурно-исторической информации, которая аккумулирована в антропонимах, топонимах, теонимах, космонимах и других разрядах ономастической лексики, т.к. в них содержатся ценные сведения по истории, диалектологии языка, указания о занятиях людей, о состоянии климата, растительного и животного мира, местности. Утверждение Дж.Н.Кокова о том, что система балкарских названий, или топонимов, представляет исключительный интерес для тюркологии, для истории горных районов КБР, а наименования мест могут подсказать много интересного при исследовании материальной и духовной культуры балкарского народа [Коков — Шахмурзаев 1970: 3−4], остается актуальным до сих пор.

К настоящему времени исследований по топонимике и ономастике Балкарии нет, кроме топонимического словаря Дж.Н.Кокова и С. О. Шахмурзаева, работы И. М. Джуртубаева по карачаево-балкарской антропонимии [Джуртубаев 2004] и двух монографий Б. Х. Мусукаева [Мусукаев 1981, 2007], последняя из которых представляет собой сборник очерков по ономастике Балкарии. В 1968;1969 гг. вышли книги, содержащие лишь справочный материал для туристов и альпинистов (Рототаев 1969; Подъяпольский Г. Н. 1968).

Необходимо отметить, что до сих пор нет ни одной работы, в которой было бы проведено исследование разных разрядов онимов карачаево-балкарского языка или дан сравнительный анализ собственных имен в карачаево-балкарском и других тюркских языках. Наличие неизученных или недостаточно изученных разрядов имен тормозит общее развитие лексикологии в целом, поскольку собственные имена составляют существенную часть лексики каждого языка. В этой связи возрастает научный интерес к онимам карачаево-балкарского языка как к одному из информационно насыщенных слоев лексики с точки зрения отражения в них культурных ценностей этноса.

Диссертационная работа посвящена решению теоретических и практических проблем балкарской ономастической лексики с привлечением ряда фактов из других тюркских языков. Карачаево-балкарский язык развивался в своеобразных условиях: длительное время в окружении кавказских и иранских языков, а в последние века — изолированно, в труднодоступных горных ущельях, где карачаевцы и балкарцы оказались в результате опустошительных набегов завоевателей Чингисхана и Тамерлана. Карачаево-балкарский язык, несмотря на теперешнюю малочисленность его носителей, по мнению авторитетных ученых, считается одним из давноформировавшихся среди тюркских языков. Академик В. Бартольд, перечисляя тюркские народности, пишет: «Рядом с этими народностями, образовавшимися в монгольский период, существуют другие, как балкарцы и карачаевцы, язык которых обнаруживает следы более древнего происхождения и сближается с кыпчакским» [Бартольд 1986: 143]. Если исходить из этого, то анализ таких консервативных форм данного языка, как разряды его ономастического слоя, небесполезен и для всего тюркского языкознания. Сравнение топонимической терминологии в балкарском и других тюркских языках, проводимое впервые в нашей диссертационной работе, свидетельствует о наличии в них идентичных процессов. Всем вышесказанным и обусловлена актуальность темы диссертационной работы.

Объектом исследования является ономастическая лексика карачаево-балкарского языка.

Предмет исследования — номинативные процессы, специфика собственных и нарицательных имен, идентичные явления в ономосистемах тюркских языков.

Цель настоящей диссертационной работы — описание ономастических разрядов карачаево-балкарского языка и выявление соотношения балкарских топонимов с таковыми в других тюркских языках.

Для реализации поставленной цели выдвигаются следующие задачи:

— рассмотрение балкарской ономастической лексики и выявление ее специфики;

— языковая картина мира и анализ номинативных процессов в области собственных имен;

— анализ типов карачаево-балкарских антропонимов;

— описание своеобразия карачаево-балкарских теонимов и космонимов;

— анализ бытования онимов в нартском эпосе;

— выявление влияния среднеазиатских тюркских языков на ономастическое творчество балкарских писателей;

— исследование балкарско-кабардинских онимических параллелей как результат долговременных языковых контактов;

— выяснение идентичных процессов в балкарской топонимической терминологии и географических названиях с таковыми в других тюркских языках: в стратиграфических классахсемантических группахструктурных типах;

— анализ собственно балкарских топонимических названий: установление хронологических пластов, выявление непрозрачных названий, анализ семантического разнообразия, определение структурно-морфологических моделей.

Методологической основой исследования послужили положения, представленные в работах С. Атаниязова, Н. Э. Гаджиахмедова, Ф. Г. Гариповой, А. П. Дульзона, А. А. Камалова, Дж.Н.Кокова, О. Т. Молчановой, Э. М. Мурзаева, В. А. Никонова, Г. Ф. Саттарова, А. В. Суперанской, С. А. Хапаева, Р. М. Юзбашева и др.

Методы исследования. Реализация научных задач предопределила выбор адекватных им и самому практическому материалу исследовательских методов — описательного и исторического. Они дают возможность системно изучить лингвистические явления и процессы, происходящие в объекте исследования и раскрыть внутреннюю структуру ономастических единиц.

Научная новизна исследования состоит в том, что данная работа представляет собой первое многоаспектное исследование балкарской ономастической лексики и сравнительный анализ топонимов в балкарском и в тюркских языках. В нем последовательно рассматриваются разряды балкарских онимов, хронологические, семантические и структурные особенности тюркских и балкарских топонимов. В работе подробно освещаются различные языковые процессы, связанные с топообразованием и участием в нем географических терминов.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут способствовать разработке сложных вопросов описательной и сравнительной лексикологии, заполнить пробелы, связанные с изучением лексических проблем карачаево-балкарского языка. Сравнительное освещение при установлении относительной хронологии ономастических пластов также окажет несомненную услугу в дальнейшем углубленном изучении номинативных процессов. Результаты данной работы могут быть использованы в исследованиях по истории, этнографии, культуре карачаево-балкарского и тюркских языков. Выявление параллельных фактов в ономастической лексике разносистемных языков будет способствовать углублению понимания сущности языковой картины мира этносов.

Практическая ценность работы видится в том, что материалы и результаты исследования могут быть использованы при разработке спецкурсов, спецсеминаров, программ и рекомендаций для студентов специальных отделений по изучению карачаево-балкарского языка, а также при подготовке общих и частных словарей, разработке теоретической и практической лексикологии, составлении учебников, учебно-методических пособий. Материал диссертационной работы может быть применен в школе на занятиях по краеведению, географии и истории КБР.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Онимы карачаево-балкарского языка представляют собой особую разновидность лексического фонда с идентификационно-дифференцирующей функцией в отличие от нарицательных имен, имеющих функцию обобщения. Если нарицательные имена являются продуктом первичной номинации, то собственные имена — вторичной, они насыщены экстралингвистической информацией, что позволяет им стать важным источником для изучения истории, географии, этнографии, археологии края, а также истории и диалектологии самого языка.

2. Ономастическая система как языковая категория имеет семиотическую, когнитивную и функциональную характеристики в языковой картине мира этноса. При когнитивном подходе, считающемся наиболее перспективным в современной лингвистике, базисной признается когниция знаний, в которых проявляется концептуализация и категоризация внеязыковой действительности, осуществляемые в процессе познавательной деятельности.

3. Уникальность состава ономастической лексики карачаево-балкарского языка проявляется в своеобразной дивергенции имен с тюркской основой и влиянием кавказского языкового фона.

4. Анализ ономастической лексики карачаево-балкарского и кабардино-черкесского языков показывает, что в рамках собственных имен имеется немало общих единиц, появившихся в результате многовековых языковых контактов. Среди ономастических лексических параллелей наибольшее количество выявляется в антропонимах, а также в топонимахнаименьшее число — в собственных именах, имеющих наиболее архаичное происхождение — в теонимах языческого периода, мифических именах и в космонимах.

5. В системе топообразования во всех тюркских языках происходят идентичные процессы, хотя в каждом национальном языке они имеют свою специфику. Заимствования из других языков приспосабливаются к тюркским моделям топообразования.

6. Карачаево-балкарский язык, как исконно тюркский язык, сохранивший его древнейшие формы и подвергшийся минимальному влиянию нетюркских языков, отражает общие закономерности в тюркском топообразовании, имея все его модели. Основу балкарской топосистемы составляют общетюркские топонимические термины.

7. Основная и самая многочисленная группа среди топонимов краяэто названия балкарского происхождения. Вместе с тем, в Балкарии имеются названия замствованные из грузинского, осетинского, кабардинского и русского языков, многие из носителей этих языков соседствовали с балкарцами с древних времен.

8. Содержащаяся в балкарских топонимах информация свидетельствует о том. что в топонимике имеются древний, основной и новейший пласты.

9. В структурно-морфологическом плане балкарские топонимы идентичны топонимам в других тюркских языках и реализуют все модели тюркского топообразования, в том числе: однокомпонентные и многокомпонентные, аффиксальные и безаффиксальные, с изафетной и безизафетной связями, атрибутивно-субстантивные словосочетания и глагольные конструкции.

10. Процесс названия местности в Балкарии обнаруживает самобытные черты: оно идет по аналогии со всеми тюркскими языками, но с учетом специфики кавказского языкового фона.

Структура работы предопределена целью и содержанием исследования и состоит из введения, трех глав, заключения, списка сокращений и библиографии.

В первой главе «Проблемы современной ономастики» излагаются теоретические положения, где рассматриваются номинативные процессы в области собственных и нарицательных имен.

Во второй главе «Балкарская топонимия — составная часть тюркских географических названий» описываются ареалы распространения тюркских топонимов, проводится стратиграфическая, семантическая и структурная классификация тюркских географических терминов и топонимов с привлечением материала карачаево-балкарского языка.

В третьей главе «Специфика балкарских местных названий» подвергаются анализу собственно балкарские топонимы, выявляется своеобразие их происхождения и дальнейшего изменения, рассматривается влияние культурных и социально-исторических условий на их формирование.

В заключении обобщаются результаты исследования и намечаются аспекты дальнейшего изучения проблематики.

Апробация работы. Результаты исследований обсуждались на заседаниях кафедры балкарского языка и литературы, филологического семинара Института филологии Кабардино-Балкарского государственного университета им Х. М. Бербекова. По теме диссертации были изданы 3 монографии: Очерки балкарской ономастики.- Нальчик: Изд. РАН, 2007; Балкарско-кабардинские языковые связи. — Нальчик: Эльбрус, 1984; Топонимия высокогорья Балкарии. — Нальчик: Эльбрус, 1984. Основные положения работы были изложены в докладах на международной тюркологической конференции «Язык и литература тюркских народов: История и современность» (Елабуга, 2004), международной научной конференции, посвященной 200-летию Казанского университета «Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы» (Казань, 2004), международной конференции «Мир на Северном Кавказе через языки» (Пятигорск, 2005) — всероссийской конференции по тюркологии (Уфа, 2006), III Всероссийской научной конференции «Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность» (Карачаевск, 2004) — региональной научной конференции «Проблемы развития языков и литератур народов Северного Кавказа» (Нальчик, 2004) и др.- представлены в опубликованных статьях: Антропонимические топонимы Балкарии //Вопросы филологии. -М., 2006, № 4- Ономастические соответствия в балкарском и кабардинском языках // Культурная жизнь Юга России". — Краснодар, 2006, № 5- Топонимы Балкарии как отражение истории и социальных отношений // Научная мысль Кавказа. — Ростов-на-Дону, 2006, № 15- Теонимы и космонимы карачаево-балкарцев // Вопросы филологии. — М., 2006, № 5- Географические названия, отражающие природные и хозяйственные признаки объекта // Вопросы тюркологии. Вып.1. — Махачкала, 2006; Двусоставные типы балкарских топонимов // Научный журнал. — Пятигорск, 2006, № 1- О семантических группах тюркской топонимии Кабардино-Балкарии // Тюркология. -Туркестан, 2005, № 1- Об этимологии некоторых географических названий Балкарии // Вопросы тюркологии. — Махачкала, 2006, № 1- Антропонимические теонимы и краеведение // Технологии совершенствования подготовки педагогических кадров. -Казань, 2006, № 9- Влияние местных условий на топообразование // Вопросы тюркологии. -Махачкала, 2006, № 1- Бинарная оппозиция в топонимии // Литературная Кабардино-Балкария. — Нальчик, 2007; Процессы топообразования в балкарских названиях // Минги-Тау. -Нальчик, 2007, № 1- Структурные типы топонимов Балкарии // Ученые заметки КБНИИ. Т.7. — Нальчик, 1975; Возникновение некоторых балкарских топонимов. // Исследования по карачаево-балкарскому языку. Вып.1. -Нальчик, 1977; Топонимы горной части Балкарии. АКД АН КазАССР. -Алма-Ата, 1980.

Материалы диссертации использовались в процессе научнопедагогической работы автора в Кабардино-Балкарском государственном университете им Х. М. Бербекова при проведении занятий по спецкурсам «Ономастическая лексика карачаево-балкарского языка», «Балкарская топонимия — составная часть тюркских географических названий», а также при разработке программы и методических указаний по спецкурсам.

Выводы

1. Балкарский язык развивался в своеобразных условиях, в окружении кавказских, иранских языков, а в последние века в труднодоступных горных ущельях. Относительная однородность, этимологическая ясность, понятийность большинства названий говорит о том, что живой язык почти не имеет расхождений с формами топонимов края. По мнению авторитетных ученых карачаево-балкарский язык считается одним из давноформировавшихся среди тюркских языков. Академик Бартольд писал: «Кроме ногаев и отуреченных лезгин образовалась народность кумыков. Рядом с этими народностями, образовавшимися в монгольский период, существуют другие, как балкарцы и карачаевцы, язык которых обнаруживает следы более древнего происхождения и сближается с кыпчакским» [Бартольд 1968: 143].

2. Основная и самая многочисленная группа по языковому составу среди топонимов — это названия балкарского происхождения. Вместе с тем, как и на любой территории, в Балкарии имеются названия иноязычного происхождения: грузинского (сванского), осетинского, кабардинского и русского, многие из которых соседствовали с балкарцами с древних времен.

3. Одним из сложных вопросов анализа топонимических наименований — это установление, хотя бы ориентировачно, хронологических пластов местных названий. По топонимии Балкарии нет письменных данных, зафиксировавших их прошлое состояние, с которыми можно было связать современные названия и определить хотя бы тенденции их разваития и изменения. Поэтому хронологическая их разбивка может исходить лишь из их семантических составляющих или из прозрачности или непрозрачности компонентов топонимов.

4. Исходя из вышесказанного суждения и ссылаясь на опыт классификации топонимов других регионов, местные названия можно разбить на древний, основной и новейший пласты. К древнему пласту относятся: 1) названия, в семантике которых обнаруживаются следы традиций, религиозных представлений и культовых обрядов, восходящих к глубокой древности в истории народа: Тотур «св.Федор», Нарт жолла «тропы нартов», Бий къачы «господин крест», Бабас сабан «попа башня», Сынла «надгробия», Кешенле «мавзолеи, усыпальницы», Басманы кая «скала с надписями» и др, 2) названия, компоненты которых являются лексемы карачаево-балкарского языка, но их сочетание необычное (т.е. время наложило свой отпечаток — привело к усечению компонентов): Бюрчук къабакъ «бугорок + селение», Баш къара «голова (возм. „верховье“) + черное», Къышу аузу «его зимы» + «ущелье», Баш тыкыр «вершина голая» (в обычном сочетании для карачаево-балкарского языка выглядело бы Тыкыр баш «голая вершина») и др.- 3) топонимы, в составе которых обнаруживаются древнетюркские отложения: Минги тау «Вечная (ледниковая) гора», Битикле от битик «цельность», «укрепление», Кам «река», Ёсенги «прорастающее», Къыпчагай «ущелье» и др.- 4) топонимы, один из компонентов которых непрозрачен: Жёде аузу «Жёде (?) ущелье», Ыстын башы «Ыстын (?) верховье», Мешиле ичи «внутри Мешиле (?) и др." — 5) субстратные названия, состоящие из понятного и иноязычного компонентов: Ич цафтар «внутренние цафтар (осет. горы)», Гедгаф кьол «Гедгаф (кааб.фамилия) балка» и др.- 6) непрозрачные названия, этимологию которых предстоит установить путем лингвистического анализа: Бедаргъу, Беттургъу, Жырнашгы, Гестенти и др.

5. В основной разряд входит большинство выявленных топонимических названий, а в позднейшие — названия, бытующие с недавнего времени, свидетелями номинации которых являлись ныне живущее население: Жангы Малкъар «Новая Балкария», Къызыл партизанла къыртыгъан тала «поляна, где расстреляли красных партизан» и др.

6. Исходя из обозначаемых ими объектов балкарские топонимы можно разделить на такие семантические^ группы: по природным признакам объекта, по хозяйственным признакам объекта, по имени владельца или первого поселенца, по происходившим событиям, топонимы культовогосодержания. Это деление в некоторой степени условно, разкого разграничения между этими группами нет, один и тот же топоним может относиться к одной и к другой группе.

7. В структурно-морфологическом плане балкарские местные названия делятся: на простые, сложные и составныеисходя из наличия аффиксовна безаффиксальные и аффиксальные. Составные топонимы, в свою очередь разбиваются на двусоставные и многосоставные названия. По сочетанию компонентов также делятся на простые атрибутивно-субстантивные, притяжательные атрибутивно-субстантивные и смешанные атрибутивно-субстантивные. Итак в структурно-морфологическом плане топонимы нашего региона можно классифицировать на простые, сложные и составныена корневые и аффиксальныесостоящие из одного, двух, трех, четырех и пяти компонентов. Топонимами могут выступать все три вида атрибутивно-субстантивных словосочетаний, где способами связи являются примыкание, изафет. В образовании географических названий участвуют имена существительные, имена прилагательные, имена числительные, глагольные формы и аффиксы: наличиялы, деятелячы, назначениялыкъ, отглагольного имениыу, отсутствиясыз, мн. числала.

Топообразование данной территории обнаруживает самобытные черты: оно идет по аналогии со всеми тюркскими языками, но с учетом традиций кавказского фона.

Заключение

Данное исследование посвящено изучению ономастической лексики карачаево-балкарского языка и сравнительному анализу топонимов Балкарии с географическими названиями в других тюркских языках.

Обзор специальной литературы показал, что как в общей, так и в тюркской традиции существует много работ, посвященных проблеме изучения ономастического слоя языка. Тем не менее основные теоретические вопросы ее до сих пор не нашли исчерпывающего решения. Видимо, это связано как со сложностью проблемы, так и ее неразработанностью, к которым можно отнести региональные вопросы ономастики.

Что касается сравнительного изучения других разрядов ономастики (теонимов и космонимов), то они в тюркологии еще мало исследованы.

Несмотря на то, что соотношению нарицательной лексики и собственных имен посвящено большое количество специальных работ, авторами которых выступали ведущие языковеды, общего мнения о семантической составляющей в этих пластах языка не выработано. Это связано с разным пониманием того, что представляет собой информация, содержащаяся в собственных именах и какова ее связь с понятием «семантика», которым характеризуют нарицательное слово.

Онимы образуют особый пласт лексической подсистемы языка, специфика которого заключается не только в именовании объекта, но и в концентрации социально-исторической информации, характеризующей данный культурно-исторический ареал, а также языковую картину мира определенного социально-культурного коллектива. Имена собственные, являясь фактами ономастического ' пространства, обладают особой социальной значимостью в коммуникативном процессе, они по-разному осваиваются культурой данного национального континиума.

Из всех единиц языка имена собственные образуют наиболее неоднородный слой лексической подсистемы как по структуре, информационной насыщенности, частотности употребления, известности носителям культуры языка, так и по Своему происхождению, языковой принадлежности.

Своеобразие имени собственного определяется учеными как «точка соприкосновения лингвистического и экстралингвистического, и его значение является сложным комплексом, в котором сведения о слове переплетаются со сведениями об именуемом объекте» [Суперанская 1986: 104]. Лингвистическая сущность имен собственных сводится к тому, что это особая группа имен, служащая для обозначения индивидуальных объектов: по номинативной функции они более тесно связаны с именуемыми объектамипо отношению к апеллятиву в большинстве случаев они вторичны и обладают значением, выраженным через общее родовое понятие, а также некоторыми особыми признаками, индивидуализирующими конкретное понятие. Лексическое значение имен собственных, как и других типов лексики, расслаивается на когнитивные и прагматические элементы структур сознания. Однако для ономастической лексики в наибольшей степени характерно преобладание именно прагматических смыслов [Гузиева 2005: 28, 43]. «Человеческая мысль постоянно колеблется между логическим восприятием и эмоцией. Мы или понимаем, или чувствуемчаще всего наша мысль складывается одновременно из логической идеи и чувства» [Балли 1961: 18].

В структуре номинативных единиц имя собственное противопоставлено имени нарицательному. В этом противопоставлении главным критерием выступает наличие или отсутствие в них семантического значения. Мнения языковедов в этом вопросе не совпадают. Ряд ученых настаивает на отсутствии связи собственных имен с понятием, опираясь на то, что нарицательные имена в бытовой речи составляют ту основу, на которой базируются все логико-предметные и словесно-понятийные связи,

302 которые составляют основу любого языка, тогда как основное свойство собственных имен — отсутствие связи с понятием, отсутствие соотнесенности с классом объектов, тесная связь с единичным, конкретным предметом. Среди языковедов имеются и такие, которые, оспаривают это суждение тем, обращая внимание на то, что это — имя существительное, знаменательная часть речи, которая характеризуется лексико-грамматической категорией предметности, имеет лексические и грамматические признаки и несет социолингвистические и национально-самобытные черты. Нам кажется более убедительной позиция первых исследователей, так как экстралингвистическая информация, содержащаяся в собственных именах, не характеризует связь собственных имен с понятийным ядром, присущим классу вещей.

Ономастическая лексика карачаево-балкарского языка, исходя из называемых ими объектов, включает все основные разряды: антропонимы, топонимы, зоонимы, теонимы, космонимы, — и пополняется несколькими путями: переходом апеллятивов в собственные имена, заимствованием из других языков, трансонимизацией и способом искусственного создания имен из ресурсов языка.

Исследователи приходят к выводу о том, что микротопонимы первичны, непосредственны, являются фактом одного языка, семантически прозрачны, стоят ближе к нарицательным, в научном отношении более естественны и стихийны, их обозначения менее формализованы, внешний критерий — их малый размер. Если исходить из последнего — размера объекта, то многие местные названия Балкарии — микротопонимы, а если из других позиций, то многие названия микроучастков не только не ближе к нарицательным словам, но и непрозрачны в своей семантике. Причем главное противоречие заключается в том, что именуются ими в большинстве случаев самые мизерные объекты — ограниченные участки местности, склоны гор, покосы, небольшие равнины, пастбищные участки, перевалы, иногдапоселения, селища, речки. Нужно учесть, что любое языковое явление, характеризующее региональные объекты местности, проявляет свою специфику и может внести свои коррективы в общепризнанные положения, исходящие из языковой картины мира этноса.

Исследование номинативных единиц с учетом новых направлений в лингвистике, сформулированных Е. С. Кубряковой и прогнозирующих основные тенденции развития лингвистики, имеет широкие перспективы [Кубрякова 1999: 5]. Это экспансионизм — выход в смежные области знанийантропоцентризм — изучение языка с целью познания его носителячеловеканеофункционализм — изучение всего многообразия функций языка и их реализацийэкспланаторность — объяснение языковых явлений. В частности, в изучении разрядов ономастической лексики необходимо такое новое направление как экспансионизм ввиду того, что историческую, социальную информацию, которая содержится в антропонимах, топонимах и других онимах, невозможно исследовать лишь традиционными лингвистическими методами.

Большинство исконно карачаево-балкарских личных имен в своей семантике содержали названия-характеристики и имели такие особенности как социальное положение, род занятий, пристрастия, пожелания родителей, физические и другие особенности личности. Среди карачаево-балкарский антропонимов немало и таких, которые этимологически непрозрачны с точки зрения современного состояния языка. Они выступают как личные имена и фамилии.

Большое место среди карачаево-балкарских антропонимов занимают арабо-персидские имена, которые имели широкое распространение на всем мусульманском Востоке, а также антропонимы из соседних языков

Это свидетельствует о том, что разряд карачаево-балкарских антропонимов является многослойным: состоит из имен исконно карачаево-балкарских (тюркских) и непрозрачных, заимствованных из соседних языков.

В ономастическом пласте лексики особую группу составляют собственные имена, связанные с духовной жизнью, языческими верованиями, а также с космическими объектами.

Наиболее древними из теонимов, естественно, являются те, которые представлены широк восходят к языческому периоду.

Теоним Тейри считается наиболее древним в языческом пантеоне балкарцев. Тейри — главное божество, Бог Неба, Бог Солнца. В разных вариациях это божество встречается во всех тюркских, а также в ряде монгольских языков.

Как известно, нартский эпос — это уникальное духовное достояние кавказских народов — карачаевцев и балкарцев, осетин, кабардинцев, черкесов, адыгейцев, абазин, абхазов. Ономастический слой лексики в карачаево-балкарском нартском эпосе довольно широк — он состоит из немалого количества антропонимов, топонимов, теонимов, а также космонимов и зоонимов. Имена нартских героев разных народов в основном совпадают, только у каждого свой фонетический вариант в соответствии с особенностями конкретного языка.

Продолжительные исторические контакты кабардинцев и балкарцев способствовали возникновению общей лексики в таком консервативном слое ономастики, как названия мифических языческих божеств.

У кабардинцев и черкесов, карачаевцев и балкарцев почти все главные герои нартского эпоса имеют сходные имена, отличаясь лишь фонетически.

Из всех разделов ономастики наиболее древним и, следовательно, консервативным являются космонимы. Из более чем двух десятков космонимов в кабардино-черкесском и карачаево-балкарском языках совпадают только два названия.

Топонимов, общих для кабардино-черкесского и карачаево-балкарского языков, — большое количество. Они имеют географическую с привязку, являются общими для жителей республики и часто друг от друга отличаются друг от друга только фонетически.

Наибольшее количество общих для кабардино-черкесского и карачаево-балкарского языков наименований представлено в антропонимах. Многовековое соседство, духовные, экономические контакты, общность исторических судеб этих двух народов обусловили появление почти единого именника, особенно в разряде имён иноязычного, в основном арабского, а в последнее время и русского (или через русский язык) происхождения.

История тюркских народов, по мнению многих ученых, имеет не одно тысячелетие. Тюркоязычные хунну, позже ставшие ядром гуннов, были известны в Центральной Азии еще во втором тысячелетии до н. э. [Гумилев 1960: 23, 254]. С. Г. Кляшторный приводит немало топонимических фактов из тюркских памятников: гора Банглигяк — ставка сына ТинсиКенгю Тарбан — западная граница каганата (715−716 гг) — Согд — страна, откуда прибыл посол на похороны Кюль-Тегина (732 г.) — Йанчу игиз «жемчужная река» — восточная граница СогдаТемир капиг «железные ворота» — западная граница расселения тюрков в VI в. и западный предел похода Кюль-Тегина и Бильге-Кагана (712−713 гг.). Наиболее часто упоминаются «железные ворота» и «жемчужная река», которая в античное время была известна под именем Йаксартес (Яксарт — первоначальное среднее течение Сырдарьи) [Кляшторный 1964: 73−77].

Прародиной тюрков считают Центральную Азию. Но многие их них вели кочевой образ жизни, что способствовало освоению ими обширных земель. Кроме этого, многочисленные войны между этническими группами и государственными образованиями, приведшие к бесконечным миграционным процессам, наложили свой отпечаток на закрепление топонимических наименований тюрков на огромных территориях: «На север до берегов Северного ледовитого океана, на восток до Забайкалья и большого Хингана, на запад до Восточной и Южной Европы, на юг до Тибета, Индии, Каракорума и Северной Африки» [Мурзаев 1996: 37].

Вопрос стратиграфического расчленения тюркских географических имен по причине многослойности их состава относится к числу довольно дискуссионных. Стратиграфической классификацией тюркских топонимов занимались Е. Койчубаев, А. Абрахманов, К. С. Кенесбаев и Т. Д. Джанузаков, Г. Ф. Сатаров, К. М. Мусаев, Э. М. Мурзаев и др. Некоторые из ученых в непрозрачных названиях в современных тюркских языках выделяют какие-то часто повторяющиеся элементы и считают их древнейшими, другиеназывают топонимы вместе с их непонятными формами в современных языках.

Все эти варианты классификации тюркских топонимов в той или иной степени содержат в себе собственно тюркский пласт, а такжезаимствованные названия и субстратные группы с участием элементов различных языков. Всеми подчеркивается наличие тюркских элементов в абсолютном большинстве местных названий, особенно в местах, заселенных тюркоязычными народами.

На становление и развитие топонимии языка огромное влияние оказывают такие факторы, как рельеф местности, условия проживания, способы деятельности населения, а также контактирующие языки.

Семантическую характеристику тюркской топонимии дают в своих работах многие топонимисты. Татарские названия Саттаровым Г. Ф. делятся на 6 разрядов и 27 мелких групп [Саттаров 1998: 18−25]. Мурзаев Э. М. выделяет в своей классификации тюркских названий И групп [Мурзаев 1996]. Кадырова Ш. разделяет узбекские топонимы на 6 групп [Кадырова 1970], Ч. Мирза-заде делит топонимы Азербайджана на 9 групп.

Структура тюркских географических названий имеет свои особенности. Большинство из них выступает как определительные именные структуры, а также как глагольные сочетания. В большинстве из глагольных сочетаний отсекается географический термин, что придает топониму эллиптичную форму [Грищенко 1976]. К структуре топонимов ученые подходят с разных точек зрения, т. е. одни подчеркивают большую значимость в их структуре географических терминов, в результате чего классификация сводится к анализу словообразовательных типов терминов.

Так, Г. Ф. Саттаров, опираясь на словообразовательные изыскания Э. В. Севортяна, Н. А. Баскакова, П. Азимова, А. Г. Голямова, А. Ю. Бозиева, Л. Н. Харитонова, Т. М. Гарипова, К. Насыйри, Г. Алпарова, Ф. А. Ганиева и других, а также на свой топонимический материал по татарскому языку, группирует их на географические термины, образованные а) лексико-семантическим способомб) морфологическим способомв) синтаксическим способом. Каждая из этих групп делится на более мелкие разряды [Саттаров 1998: 338−344]. В. А. Жучкевич по морфологическому признаку (форме) делит топонимы на простые и сложные, или составные [Жучкевич 1968: 88]. А. В. Суперанская подразделяет их на «модели»: однословные топонимы, топонимы — сложные слова и многословные, и каждый из этих классов — еще на более мелкие группы [Суперанская 1969: 87]. Т. Бегжанов и К. Абдимуратов приводят простые и сложные классы географических названий [Бегжанов, Абдимуратов 1971: 85]. Э. М. Мурзаев выделяет семь типов и четыре модели [Мурзаев 1996: 80−102].

Исходя из изложенного выше, тюркские топонимы в структурном плане можно разделить: а) по числу компонентов — на простые и составные, б) по наличию аффиксов — на безаффиксальные и аффиксальные, в) по составу — на именные и глагольные, г) по способу связи на изафетные и не-изафетные.

По языковому составу основная группа среди топонимов нашего региона — это названия балкарского происхождения. Вместе с тем, как и на любой территории, в Балкарии имеются названия иноязычного происхождения: грузинского, осетинского, кабардинского и русского.

Топонимические названия взятого нами региона по хронологическому принципу можно отнести либо к древнему, либо к основному, либо к новейшему пласту.

К древнему пласту топонимов относятся:

— названия, в семантике которых обнаруживаются следы традиций, религиозных представлений и культовых обрядов, восходящих к глубокой древности в истории народа: Тотур «св. Федор», Нарт жолла «Нартов тропы», Никкола «св. Николай», Аштотур ташы «камень св. Федора», Жор «крест», Байрым чунгурла «Впадины св. Марии», Нарт таш «нартов камень», Бий къачы «господина крест», Обурла къусдургъан «ведьм заставившее рвать (место)», Бабас сабан «попа пашня», Деука обасы «Деука захоронение», Байрым къышлыкъ «зимовье св. Марии», Жор ырхысы «поток креста», Къалын обала «густые захоронения», Сынла «надгробия», Кешенеле «мавзолеи, надгробия», Капыр шауданла «неверного родники», Басмалы къая «скала с надписями» и др.

— названия, компонентами которых являются лексемы карачаево-балкарского языка, но их сочетание необычно — в них или нет привычной семантической связи (если исходить из позиции применения данных слов в современном языке), или нарушен обычный порядок слов в словосочетании. Например: Бюрчюк къабакъ «бугорок + селение», Къышы аузу «его зимы» + «ущелье», Тохтар къууат «ставший"+ «здоровье», «солидность», Баш къара «голова (возм. «верховье») + черное», Ара боран «середина» + «буран», Баш тыкыр «вершина голая»;

— топонимы, в составе которых обнаруживаются древнетюркские отложения: Минги тау «Вечная (ледниковая) гора», Билчи от бил «знать, изучать», Битикле от битик «цельность», «укрепление», Кам «река», Шаукам «сквернаярека», Чегем «пограничная река», Юйре тюбю «качай» + «низовье», Ырдар ныгъыш «звенящее» + «место сбора жителей», Балыкъ «рыба, щука», Берс ойнакъ «место игр», Багъыуул «откормочное (место)», Ёсенги «прорастающее», Сууарек аууш «вода» + «арек» «перевал», Къыпчагъай «ущелье» и др.

— топонимы, состоящие из двух слов, одно из которых имеет прозрачную, понятную семантику, а другое — не понятно современному носителю карачаево-балкарского языка: Жёде аузу «Жёде (?) ущелье», с рюзме башы «Ёрюзме (?) верховье», Сакъашили суу «Сакъашили (?) речка», Ыстын башы «Ыстын (?) верховье», Мешиле ичи «В Машиле»,

Чий сыбыдын «Зеленый сыбыдын (?)», Чыгъыр тагы «Голое тагы (?)», Къоду къол «Къоду (?) балка», Кълум къол «Кълум (?) балка», Дых тау «Дых (?) гора» и др.;

— субстантивные названия, состоящие из понятного и иноязычного компонентов: Галыстауат, где гал (осет.) «бык», ыстауат «стойбище», Ич цафтар от ич (балк.) «внутренние», цафтар (осет.) «горы» и др.;

— названия, этимология которых окончательно еще не установлена. Как справедливо отмечают Дж.Н.Коков и С. О. Шахмурзаев, из этой группы топонимов можно выделить несколько подгрупп с однотипными формантами. Среди них преобладают наименования нагъы (и их варианты): Бедаргьу, Беттургъу, Быкъмылгъы, Былдышхы, Гюдюргю, Гудоргъу, Думоргъу, Думоргъу, Жюйюргю, Ликерилги, Лууунгу, Ломоргъу, Тютюргю, Ыстыргы, Тузулгъу, Тызгъы, Хуралги, Наргъы, Хуцошгу, Хумашги, Жырнашгы, Шешги, Мелюшгю, Жалишги и т. д.

В вышеприведенных примерах из группы непрозрачных топонимов обращают на себя внимание сочетанияар + гъы. Элементар присутствует во многих тюркских топонимах и этнонимах. Д. Е. Еремеев пишет: «При анализе тюркской этнонимии выделяются несколько групп этнонимов со сходной морфологической структурой. Прежде всего, это названия народов и племен, имеющие окончаниеар: татар, хазар, булгар (балкар, малкъар) — авар (абар, апар), маджар (мадьяр), (мишар), кангар (кенгер), сувар (субар), каджар (кеджер, качар, гаджар), кабар и др. Было высказано мнение, что окончаниеар в этих этнонимах восходит к словуар (эр), -ир, означающему «человек». Во многих современных тюркских языках слово эр / ир, сохраняет близкое значение — «мужчина», «муж» [ Еремеев 1970: 133].

Повторяемость элементаар в балкарских топонимах, еще не поддающихся этимологии, и наличие его в самом этнониме балкарцев (малкъарлы), наталкивает на мысль о 4том, что этой финалью в прошлом могли оформляться названия тюркоязычных племен и народностей и на нашей территории.

Географические имена образуются от апеллятивов. Кроме этого, наименованиями объектов могут выступать и слова, не имеющие апеллятивного значения.

Необходимо подчеркнуть, что из всех средств — корневых слов, словообразовательных аффиксов, средств сочетания — в образовании топонимов участвуют не все, а лишь определенные.

В разряд простых топонимов входят названия, состоящие из одного компонента.

Разряд составных топонимов является наиболее разнообразным из всех зафиксированных нами. Исследование этих топонимов в структурно-морфологическом и синтаксическом плане сводится к определению моделей по сочетанию слов, частей речи, по количеству составляющих компонентов, выполняющих функции членов предложения, по словосочетаниям, типам грамматической связи между словами.

Карачаево-балкарские онимы — это своеобразный номинативный тип, выработанный на основе тюркской культурно-языковой традиции, сложившейся в результате долгого исторического взаимодействия с другими соседними языками.

Разряды карачаево-балкарской ономастики представляют собой разновременные культурно-языковые явления, насыщенные в разной степени информацией, в результате чего они становятся не только предметом исследования лингвистики, но и важным источником для изучения истории, географии, этнографии и археологии края.

Наличие большого количества непрозрачных топонимов на такой небольшой территории, как Балкария (причем большинство из нихназвания микроучастков), — само по себе загадка, не поддающаяся пока никакой научной гипотезе. Для этого требуется тщательный сбор топонимов и всей необходимой информации и продолжение исследовательской работы с этим материалом.

Анализ большинства ономастического материала, содержащегося в прозе балкарских писателей, позволяет сделать вывод о том, что на ономастическое творчество балкарских писателей большое влияние оказали среднеазиатские тюркские языки. Лингвистические изыскания в области поэтических онимов, которые пока не были предметом изучения, могут дать интересные результаты.

Сравнительный анализ тюркских и балкарских топонимов позволяет сделать вывод о том, что основу карачаево-балкарских топонимических названий составляют исконно тюркские географические термины. Узколокальные или заимствованные из соседних языков топонимические факты представлены единично. Было бы интересно сравнить разряды онимов с аналогичными в других тюркских языках, что привело бы к более глубоким выводам по ономастике.

Необходимо объединить усилия карачаевских и балкарских ученых в области исследования ономастической лексики карачаево-балкарского языка для создания соответствующего лексикографического источника, который послужит материалом изучения лексических пластов данного языка.

В нашей работе мы рассмотрели лишь небольшую часть вопросов, связанных с осмыслением аспектов исследования ономастической лексики карачаево-балкарского языка. Задачу можно было бы считать выполненной, если удалось вызвать к затронутым здесь проблемам определенный научный интерес.

Условные сокращения адыг. — адыгские языки азерб. — азербайджанский язык англ. — английский язык балк. — балкарский вариант, балкарское башк. — башкирский язык биол. — биологический термин букв. — буквально б.- ч. гов. — баксано-чегемский говор вин. п. — винительный падеж вып. — выпуск

ВЯ — журнал Вопросы языкознания геогр. — географический термин гос. — государственный грамм. — грамматический термин греч. — греческий язык дат. п. — дательный падеж даг. — дагестанские языки диал. — диалектное слово дис. — диссертация док-р — доктор др. — другие ед. ч. — единственное число зоол. — зоологический термин изд. — издательство им. п. — именительный падеж ин-т — институт и т. д. — и так далее каб.-черк. — кабардино-черкесский язык кавк. — кавказский казах. — казахский язык калм. — калмыцкий язык канд. — кандидат каракалп. — каракалпакский язык карач. — карачаевский вариант, карачаевское карач.-балк. — карачаево-балкарский язык кирг. -.киргизский язык конф. — конференция лат. — латинский язык лингв. — лингвистический термин лит. — литература, литературный вариант, литературное мн. — многие мн. ч. — множественное число науч. — научный

НИИ — научно-исследовательский институт

Отв. — ответственный

Отд. — отделение

ОЯ — Общее языкознание под. — подобное поел. — пословица пр. — прочие прост. — просторечие разг. — разговорное слово

РАН — Российская Академия наук

Ред. — редактор род. п. — родительный падеж рус. — русский язык с. — страница сб. — сборник след. — следующее см. — смотри сост. — составитель ср. — сравни т. — том тадж. — таджикский язык тат. — татарский язык тез. — тезисы т. е. — то есть тув. — тувинский язык тур. — турецкий язык туркм. — туркменский язык тюрк. — тюркские языки узб. — узбекский язык ун-т — университет усл. — условный устар. — устарелый уст. — устаревшее слово

ФН — Филологические науки фольк. — фольклор

ФС — философский словарь хакас. — хакасский язык чуваш. — чувашский язык ц. диал. — цокающий диалект (карачаево-балкарского языка) цит. — цитируется яз. — язык якут. — якутский язык