Поэтика сновидений в раннехристианской литературе

Изображение сновидений и их толкование занимают важное место в литературе начиная со времен античности. И это не случайно, ведь, как отмечает Э. Доддс, из всех способов контакта со сверхъестественным сны являлись наиболее распространенной практикой1. Многовековая античная традиция толкования снов со всей ясностью была изложена во II веке Арте-мидором, а их изображение входило в состав многочисленных художественных произведений самых разных жанров. То же самое можно сказать и о христианской культуре: унаследовав от своих предшественников интерес к сновидениям, христиане также искали теоретическое обоснование снам и другим явлениям, связанным с онейрической2 реальностью, и описывали их в литературе. Одним из наиболее значимых памятников раннехристианской письменности, в котором содержатся подобного рода описания, является «Пастырь» Ермы, составленный приблизительно во II веке в Риме. В начале III века в Карфагене латинский писатель и мыслитель Тертуллиан разработал первую христианскую теорию понимания снов4.

В период гонений на христиан в Римской империи (I — начало IV века) возникло одно из направлений церковной письменности, основной задачей которого было сохранение памяти о подвиге пострадавших за веру. Для литературы подобного рода, произведения которой являются первыми памятниками агиографии3, характерны два жанра: акты, в основе которых лежат официальные протоколы допроса, подвергшиеся обработке христианского редактора в минимальной степени (самый ранний известный памятник: «Акты Иустина Философа») — и мученичества, иногда имевшие форму послания и описывающие как суд над христианами, так и предшествующие события, а также саму казнь (например, «Мученичество Поликарпа, епископа Смирны»). Число сохранившихся агиографических произведений II — начала IV века относительно невелико (около 30 текстов)6.

Внутри данного корпуса в качестве объекта исследования нами была выбрана группа текстов, обычно объединяемых общим названием «африканские мученичества», в которую входят «Мученичество Перпетуи и Фе-лицитаты» (далее МПФ), «Мученичество Мариана и Иакова» (далее ММИ) и «Мученичество Монтана, Луция, Флавиана и других мучеников» (далее ММЛ). Все эти произведения были созданы в Северной Африке в III веке на у латинском языке. Отличительной особенностью «африканских мучени-честв» являются описания сновидений христиан накануне их кончины, не характерные для других произведений, составленных в этом же жанре в первые века нашей эры. Поэтика описания сновидений в «африканских му-ченичествах», то есть весть комплекс художественных средств, связанных с их изображением, составляет основной предмет нашего исследования.

В данной диссертационной работе не рассматриваются «Мученичество Поликарпа, епископа Смирны», и «Мученичество Пиония», так как в первом из них содержится лишь упоминание о видении, благодаря которому епископ понял, что ему предстоит быть сожженным заживо9, а во втором — лишь намек на то, что пресвитеру был открыт день ареста10. Также нами не исследуется посмертное явление Фруктуоза, описанное в «Мученичестве Фруктуоза, епископа Таррагоны», поскольку в данном случае речь идет не о сновидении мученику накануне кончины, а о его собственном явлении после казни. Еще один текст, сообщающий о ночном видении александрийскому воину Василиду, после которого тот обратился в христианство и пострадал за веру11, сохранился в составе «Церковной истории» Евсевия Кеса-рийского и не может рассматриваться как отдельное произведение. «Житие Киприана, епископа Карфагена», составленное его учеником, диаконом Понтием, также не является объектом нашего исследования (хотя в нем и содержится описание сновидения епископа накануне кончины)'2, поскольку данный памятник не относится к мученическому жанру.

Долгое время ранние тексты житийной литературы рассматривались как душеполезное чтение или использовались в качестве дополнительного материала по истории13, тогда как их литературные особенности привлекали внимание специалистов в меньшей степени. Однако в последние десятилетия ситуация поменялась, и литературоведческий подход к памятникам агиографии стал приобретать все большую значимость14. Одни исследователи пытаются найти ответ на вопрос о жанровой принадлежности первых агиографических произведений: например, Ж. Дориваль'3 считает, что повествования о мучениках представляют собой примитивную форму христианских исторических произведений, тогда как М. фон Альбрехт16 относит их к биографической литературе. Другие изучают отдельные мотивы в агиографических произведениях17, при этом описание сновидений, хотя и признается как установившийся топос если не ранней, то, по крайней мере, византийской агиографии, однако его форма, функция и художественная роль не получили всестороннего освещения. Таким образом, среди литературоведов нет единого мнения о том, что представляют собой ранние агиографические тексты, чем еще раз подтверждается необходимость их специального литературного анализа. В частности, это касается вопроса влияния на христианскую литературу предшествующей языческой традиции. Ввиду той роли, которую играли сновидения в античности, рассмотрение поэтики сновидений в ранней агиографии представляется одним из важных аспектов при изучении данного направления христианской письменности и подтверждает актуальность данной работы.

Степень изученности темы. Описания сновидений в раннехристианской литературе привлекают внимание немногочисленных специалистов, которых, как правило, мало интере.

18 сует историко-литературная сторона вопроса. Так, в работах М. Меслена, С. Прете19 и А. П. Орбана20 прослеживается типологический метод: обращая внимание на сновидения, описанные в «африканских мученичествах», исследователи сосредотачиваются на отдельных образах или сюжетах сновидений для того, чтобы дать объяснение их символики и установить ее происхождение, тогда как жанровой специфике памятников и ее связи с изображением сновидений уделяется недостаточно внимания.

В работе Ж. Ама21 используется главным образом культурологический подход при анализе сновидений латинской агиографической литературы Ш-У1 веков. Исследовательница рассматривает сны как один из главных источников понимания внешних и внутренних сторон человеческой жизни, поэтому для нее не столько важны литературные особенности сновидений, сколько их содержание в контексте поставленной ею задачи — по возможности реконструировать образ мышления первых христиан.

Интересующий нас литературный аспект выходит на первый план в публикациях Л. Робера, Я. Аронена и С. Мертенса. Первые два исследователя касаются лишь одного конкретного сновидения, описанного в тексте, и анализируют его сюжет и функцию. Однако, при наличии в повествовании рассказов о других снах, данный подход не всегда дает целостное представление о поэтике сновидений как о системе художественных средств, которая должна рассматриваться в контексте всего произведения. В отличие от Робера и Аронена, Мертенс подробно разбирает все сновидения в «африканских мученичествах»: с одной стороны, он детально рассматривает литературные особенности сновидений, выделяет их типы, распределяет по структуре и функции, с другой, для объяснения смысла снов Мертенс применяет психологический подход. Как в реальной жизни существует тесная связь между тем, что происходит во время бодрствования и тем, что человек видит во сне, так и в «африканских мученичествах» события «дневной» жизни христиан и их сновидения составляют единство повествования. По мнению исследователя, все образы, персонажи и обстановка сновидений возникают в сознании мучеников под влиянием внешних обстоятельств (их разногласий с язычниками, пребывания в тюрьме, нужд) и переживаний, вызванных этими обстоятельствами (печали о своих близких, радости о своем мученическом подвиге, тревоги в ожидании суда, страха перед смертью). Ввиду этого Мертенс ищет объяснение смысла сновидений не в исторических, библейских или мифологических сюжетах, а в том контексте, в котором мученики их видели. При всей полноте анализа, проведенного Мертен-сом, нельзя не отметить, что для него главная роль изображения сновидений в «африканских мученичествах» сводится лишь к дополнению основного сюжета повествования, тогда как, по нашему мнению, сны не просто компенсируют «пропуски» в рассказах о реальной жизни мучеников, но и являются важной составляющей каждого произведения, помогающей раскрыть его основную идею.

Таким образом, за исключением Мертенса, до настоящего времени комплексный анализ поэтики сновидений в агиографической литературе зарубежными учеными не проводился, а в отечественной науке и сами рассматриваемые нами тексты практически не привлекали внимания исследователей23. Между тем, чтобы ответить на вопросы, как связано изображение сновидений с жанром мученичества и какую роль оно в нем выполняет, а также с помощью каких художественных средств сны описываются в мученичествах, требуется провести детальный анализ поэтики сновидений, что и составит научную новизну данной диссертационной работы. И хотя христианская литература в интересующий нас период находилась еще в стадии становления, в рассматриваемых текстах жанр мученичества уже приобретает целый ряд важных типологических признаков.

Целью данной работы является выявление специфики поэтики сновидений и получение разностороннего представления о ней в африканской агиографической литературе III века.

Для выполнения цели в работе были поставлены следующие задачи:

1) провести обзор истории зарождения жанров агиографической литературы;

2) проследить традиции толкования и изображения сновидений в античной, ветхозаветной и раннехристианской литературе;

3) рассмотреть жанровую специфику исследуемых памятников;

4) провести детальный анализ поэтики сновидений в трех выбранных мученичествах.

Поскольку данная диссертационная работа носит междисциплинарный характер, ее теоретическую базу составляет широкий круг исследований по вопросам, соприкасающимся с заявленной темой. В частности, при рассмотрении генезиса жанров литературы о святых весьма важными для нас являются работы основоположника критической агиографии И. Делеэ26, а.

27 также Р. Эгрена. В качестве дополнительного материала мы используем монографию Д. Ауни, в которой со всей очевидностью показана степень влияния античной и иудео-эллинистической традиций на христианскую.

28 литературу первых веков .

Значимые аспекты поэтики агиографической литературы (на материале древнерусской письменности) представлены в трудах Д. С. Лихачева29. И хотя его работы не связаны напрямую с нашей темой, однако они оказывают существенную помощь при исследовании ранних греческих и латинских сочинений о святых.

Также мы опираемся на опыт исследователей поэтики сновидений в древнегреческой и римской литературе, таких как Дж. Хенсон30, А. Кесселс31 и П. Миллер32, поскольку очевидно, что на раннехристианскую литературу не могла не оказать влияния предшествующая ей античная тра.

33 ^ диция. Также важными для нас являются работа Р. Гнуза, в которой проводится формально-критический анализ изображения сновидений в Евангелии от Матфея и монография Д. Додсона34, подробно исследующего описание сновидений в Новом Завете в связи с предшествующей греко-римской традицией.

Ввиду почти полного отсутствия специальных работ по поэтике сновидений в ранней агиографической литературе, в качестве методологической базы мы используем работы Т. Ф. Теперик3 где проводится литературно-исторический анализ сновидений античного эпоса, и обращаемся к другим отечественным исследованиям, в которых.

36 проблематика сновидений трактуется на ином литературном материале .

Устанавливая, как повлияла жанровая специфика каждого мученичества на изображение сновидений, мы кладем в основу исследований историко-литературный подход, поскольку перед нами происходит становление нового типа литературы, принципиально отличного от античной, и рассматриваемые тексты играют в этом процессе весьма важную роль.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что в ней впервые на материале ранних мученичеств рассматривается один из важных аспектов христианской литературы — изображение сновидений. Проведенное исследование позволяет по-новому оценить роль сновидений в христианской литературе вообще и в агиографии в частности.

Практическая значимость работы состоит в возможности применения ее материалов и выводов для подготовки курсов лекций и учебных пособий по истории раннехристианской литературы, составления хрестоматий, а также для проведения практических занятий по сравнительному литературоведению. Впервые выполненные переводы отрывков из рассматриваемых в работе текстов могут быть использованы отечественными исследователями в качестве вспомогательного материала при анализе поэтики сновидений в других литературных традициях.

Структура работы Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, примечаний, списка использованной литературы, а также приложения, в качестве которого помещены впервые выполненные переводы на русский язык отрывков.

37 исследуемых памятников с описанием сновидении .

Заключение

.

Итак, исследование поэтики сновидений в «африканских мучени^ест-вах» позволяет сделать следующие выводы:

I. Анализ жанровой специфики каждого из исследуемых памятников показал, что, несмотря на общую принадлежность к жанру мученичества, каждое произведение обладает характерными особенностями построения текста, характерными жанровыми признаками, определившими своеобразие поэтики сновидений в каждом из памятников. Так, в «Мученичестве Перпе-туи и Фелицитаты», первая часть которого написана в форме дневника или автобиографии главной героини повествования — Вибии Перпетуи, сновидения в наибольшей степени раскрывают внутренний мир мученицы и показывают духовное преобразование, происходившее с ней во время тюремного заключения. «Мученичество Мариана и Иакова» представляет собой иную жанровую разновидность — хронику, составленную очевидцем ареста христиан, и именно это объясняет особенности поэтики сновидений данного «Мученичества». Сны описываются одним автором, который принялся за составление произведения спустя какое-то время после произошедших событий. Поэтому оценка сновидений более объективна, чем в предыдущем тексте, сны описываются не как личное переживание, а как событие, равное по своему значению реальному событию земной жизни, а содержание снов касается уже не конкретного сновидца, но и вообще всех арестованных христиан. Эта тема развивается и благодаря коллективному видению (сну наяву), являющемуся кульминацией всего повествования, и, таким образом, общее отношение христиан к идеи мученичества усиливается вследствие изображения данного онейрического явления. Третье «Мученичество» — «Мученичество Монтана, Луция, Флавиана и других мучеников» вобрало в себя черты своих предшественников: первая часть представляет собой послание, но в отличие от «Мученичества Перпетуи и Фелицитаты», написано оно не от лица одного человека, а от нескольких арестованных христиан. Вторая часть так же, как и в «Мученичестве Мариана и Иакова», составлена в форме хроники очевидцем событий и, возможно, близким другом главных героев повествования. В данном «Мученичестве», как и в «Мученичестве Мариана и Иакова», становится более важным само содержание сна, а не то, кто этот сон видел. Иными словами, не личность сновидца, но смысл оней-рического текста — вот что становится главным. И так как первая его часть, составленная в виде письма, имеет несколько авторов, то и сновидения, описанные в ней, носят не личный, а общий характер. С другой стороны, рассказ о трех снах Флавиана во второй части этого произведения позволяет глубже понять внутреннее состояние конкретного героя накануне казни.

II. Таким образом, изображение сновидений является особой литературной приметой «африканских мученичеств», отличающей их от других агиографических произведений, написанных в это же время, то есть в III веке, и в этом же жанре, но на другой территории, а также от актов мучеников. Именно благодаря описанию сновидений раскрывается внутренний мир мучеников, тогда как в других ранних агиографических текстах, как правило, на примере главного героя показана лишь модель поведения христианина, которому предстоит сделать выбор — отречься от веры или не отступиться от Христа. В «африканских мученичествах», помимо общей идеи страдания за свою веру, присутствует и «индивидуальность», которая проявляется благодаря рассказам о сновидениях мучеников, находящихся в тюремном заключении и понимающих, что вскоре их ожидает казнь. Так, в «Мученичестве Перпетуи и Фелицитаты» сновидения, помимо общей идеи, связаны и с идеей отношений между языческим и христианским миром. Сновидения в «Мученичестве Мариана и Иакова» отражают идею отношений между христианином и Богом, идею веры. Тогда как сновидения в «Мученичестве Монтана, Луция, Флавиана и других мучеников» раскрывают идею мира, любви и согласия в христианской общине.

III. Несмотря на очевидное разнообразие формы и содержания трех «африканских мученичеств», их поэтика сновидений имеет общие мотивы. Прежде всего, это мотив мученической кончины как свидетельство веры во Христа, мотив путешествия в потусторонний мир и мотив награды, ожидающей мучеников после смерти. Первый мотив доминирует в «Мученичестве Монтана, Луция, Флавиана и других мучеников», второй — в «Мученичестве Перпетуи и Фелицитаты», третий — в «Мученичестве Мариана и Иакова».

IV. Также можно проследить определенные изменения поэтики сновидений в трех мученичествах:

1. По мере развития мученичества как жанра число описываемых сновидений увеличивается: если в «Мученичестве Перпетуи и Фелицитаты» рассказывается о пяти снах, то в «Мученичестве Мариана и Иакова» — о шести, учитывая откровение Агапия и коллективное видение наяву, а в «Мученичестве Монтана, Луция, Флавиана и других мучеников» — о семи сновидениях.

2. Параллельно с увеличением количества сновидений возрастает и число сновидцев в каждом из анализируемых произведений: в первом «Мученичестве» их только два, в последнем — четыре. В «Мученичестве Мариана и Иакова» сны в полном смысле этого слова видят три персонажа, но здесь следует учитывать и откровение, данное епископу Агапию, и видение наяву, засвидетельствованное как самими мучениками, так и многими присутствующими на казни людьми.

3. По мере увеличения числа сновидений соотношение собственно «текста сновидения» с текстом всего произведения постепенно сокращается. То есть описание сновидения занимает все меньшее место по отношению к тексту того или иного памятника. Так, если в «Мученичестве Перпетуи и Фелицитаты» описание сновидений составляет примерно одну третью часть всего памятника, в «Мученичестве Мариана и Иакова» — одну шестую, а в «Мученичестве Монтана, Луция, Флавиана и других мучеников» — всего лишь одну седьмую часть.

4. Данная тенденция связана с изменением «языка» сновидений, который постепенно переходит от образного к вербальному: если в «Мученичестве Перпетуи и Фелицитаты» смысл снов почти полностью передается с помощью образного компонента, то в «Мученичестве Мариана и Иакова» описывается сон, представляющий собой беседу, — это сон Эмилиана, то же самое можно сказать и о «Мученичестве Монтана, Луция, Флавиана и других мучеников», где сновидение Виктора и три сна Флавиана имеют форму диалога. Следовательно, поэтика сновидений в мученичествах эволюционирует в ином направлении, в сравнении с поэтикой сновидений в античной литературе, где реалистичность изображения достигается в первую очередь за счет преобладания в сновидениях образного.

ООО компонента. Переход от образов к словам свидетельствует об уменьшении реалистической тенденции в изображении снов (в том.

389 смысле, как это понимал Д. С. Лихачев) .

5. Также прослеживаются некоторые изменения в таком важном пункте поэтики сновидений, как реакция на сон и его интерпретация: в «Мученичестве Перпетуи и Фелицитаты» все сновидения главной героини повествования снабжены ее собственной реакцией и объяснениемв «Мученичестве Мариана и Иакова» реакция на сон самого сновидца может отсутствовать, а интерпретация — принадлежать автору. Что же касается «Мученичества Монтана, Луция, Флавиана и других мучеников», то там ситуация вновь меняется: более чем в половине случаев представлена авторская интерпретация сновидений, и она становится довольно разнообразной: от реакции самого автора до интерпретации через события. Таким образом, от «Мученичества Перпетуи и Фелицитаты» к.

Мученичеству Монтана, Луция, Флавиана и других мучеников" авторское присутствие в «тексте сновидений» увеличивается.

V. Постепенно меняется и художественная роль поэтики сновидений в мученичествах: в «Мученичестве Перпетуи и Фелицитаты» описание снов чередуется с описанием событий земной жизни главной героини, и таким образом, рассказы о снах, с одной стороны, воздействуют на развитие сюжета, а с другой — раскрывают внутренний мир главной героини повествования. В двух последующих Мученичествах такого чередования нет, поэтому сновидения, не играя особой роли в сюжете, тем не менее занимают важное место в композиции: и в том и в другом Мученичестве в центральной части повествования рассказывается сразу о трех снах, затем в заключительной части, где речь идет о казни, вновь сообщается о сновидениях героев. Тем самым онейрическая часть сюжета выделяется, она усилена как композиционно, так и содержательно.

Важно отметить, что три исследуемые в данной работе мученичества, безусловно, оказали влияние на последующую христианскую литературу. Так, Тертуллиан в трактате «О душе», рассуждая о месте пребывания душ умерших, ожидающих Страшный Суд390, ссылается на сон Сатура из «Мученичества Перпетуи и Фелицитаты» и утверждает, что только мученики сразу же после смерти попадают в Рай.

В IV веке на территории Северной Африки широкое распространение получило церковное раскольническое движение донатистов, среди которых, мученичество считалось главным признаком истинного христианства. После начала гонений на донатистов в середине IV века в их кругах также стали появляться рассказы о тех, кто отдал жизнь за свои религиозные убеждения, написанные в жанре мученичества. Но что особенно важно отметить — в этих рассказах содержатся описания снов, по своей модели напоминающие описания сновидений в «африканских мученичествах» III века391. Таким образом, очевидно, что традиция изображения сновидений в африканской агиографии получила дальнейшее развитие, пусть даже и не в ортодоксальной среде.

В начале V века «африканские мученичества» III века по-прежнему имели большой авторитет в христианской общине: так, блаженный Августин.

392 написал беседы на день церковной памяти Перпетуи, Фелицитаты и Ма.

393 риана и Иакова, из которых следует, что он был знаком с их мученичества-ми. Более того, в сочинении «О душе и ее происхождении» Августин ссылается на сновидение Перпетуи, чтобы опровергнуть мнение некоего Винкен-тия Виктора о том, что даже некрещеный человек может надеяться на по.

394 смертное спасение души .

Безусловно, наше представление об агиографической традиции первых веков остается неполным. С одной стороны, это связано с тем, что большая часть раннехристианских произведений о мучениках не сохранилась, с другой стороны, рукописи, в которых содержатся данные произведения, находятся в различных европейских собраниях и не всегда доступны. Тем не менее проведенное исследование открывает широкие перспективы для дальнейшего литературного исследования раннехристианской агиографии вообще и изображения в ней сновидений в частности.