Семья — одна из важнейших ячеек общества. И именно в ней происходит сохранение, накопление и передача новым поколениям навыков труда, обеспечивается преемственность национальной культуры. Она является для людей основным источником социальных идеалов и образцов поведения. Велико ее значение в организации совместного быта людей. Семья, являясь одной из высших моральных ценностей общества, представляет собой социальную систему с определённой, характерной для неё структурой разных типологических вариантов, с главными функциями производства человека, воспроизводства этносов в монои полиэтнических средах.
Семья отличается от других систем и подсистем общества брачно-родственными основами своего возникновения и своей структурой: организацией связей, взаимоотношениями входящих в неё людей.
Проблемы семьи изучают представители различных научных дисциплин: социологи, демографы, этнографы, историки. Многие из них исследуют предмет комплексно, в нескольких аспектах: этносоциальном, этнодемографическом, и т. д. Интерес этнодемографов и этнологов к данной проблеме объясняется тем, что в структуре семьи, ее быте сохраняется этническая специфика, и она по — прежнему остается важнейшей микро ячейкой воспроизводства этноса, носителем и продолжателем его культурнобытовых традиций. Поэтому изучение многих вопросов семьи, семейнобытовых отношений у татар — мишарей в прошлом и в настоящем достаточно важно для понимания и современных национальных и этнических процессов, для решения задач связанных с гармонизацией межличностных отношений, воспитания детей, передачи им трудовых навыков и духовных ценностей.
Выбор для исследования семьи татар-мишарей Мордовии в первой половины XIX века обусловлен несколькими причинами: во-первых, подобных работ практически не было, во-вторых, в сельской местности в большей степени сохранилась этническая специфика, культурно-бытовые традиции, изучение которых важно для понимания этнических и социальных аспектов развития семьи, для понимания тенденции ее развития, на основе чего формировались черты современной семейно-бытовой культуры. Поэтому исследование семьи и семейного быта (частично традиций, обрядов, внутрисемейных отношений) татар-мишарей сохраняет несомненный теоретический и практический интерес, как в прошлом, так и в настоящее время.
Исходя из анализируемой литературы и источников, нами былисформулированы цели и задачи исследования. Основная цель данной диссертации состоит в том, чтобы показать динамику численности и социальную структуру татаро — мишарского населения Мордовии в первой половине XIX века, качественные и количественные изменения в формах и структуре семьи татар-мишарей, выявить общие и особенные черты, присущие татарской семье изучаемого региона. В работе ставятся следующие конкретные задачи:
• проанализировать численный состав и структуру семьи татар-мишарей в социальном разрезе;
• показать и проанализировать динамику изменений татарской семьи по различным типам материалов (архивных источников) — в рассмотреть причины, в той или иной степени, влияющие на изменения структуры и типологии татарской семьи в анализируемый период;
• выделить общие и особенные черты в развитии семьи мишарского населения мордовского краярассмотреть динамику и направления переселенческих процессов татар-мишарей Мордовии;
• выявить некоторые особенности терминологии родства в семье татармишарей в первой половине XIX века.
Все эти вопросы по возможности решались в сравнении с другими народами Урало-Поволжской историко-этнографической области (с мордвой, чувашами, коми и др.).
Научная новизна исследования определяется тем, что она является первой попыткой изучения семьи татар-мишарей первой половины XIX века, ее количественных характеристик, родственного состава на основе анализа и обобщений архивных, этнографических, лингвистических материалов. Кроме того, в связи с этим рассматриваются вопросы многоженства, малолетних браков, переселения, места и роли семьи в воспроизводстве татар-мишарей.
Практическая значимость состоит в том, что вводятся в научный оборот новые материалы, свидетельствующие об этнокультурной характеристике семьи татар-мишарей, что позволяет более основательно судить о направлении этнических и этносоциальных процессов у татарского населения. Эмпирический материал, основные положения и выводы диссертации могут быть использованы при разработке истории татар Мордовии, обобщающих работ по истории и этнографии народов Мордовии и России, лекционных курсов по проблемам семьи и национальных отношений.
Актуальность изучения исторической трансформации сельской семьи татар-мишарей на территории современной Республики Мордовия определяется тем, что результаты исследования могут способствовать решению многих практических задач социального развития села, прогнозирования некоторых межнациональных проблем современности.
Основные положения диссертации были изложены в ряде статей, вышедших в г. Саранске и г. Уфе (II конгресс этнологов и антропологов России).
Методологической основой при написании данной диссертации явились научные труды, в которых семья рассматривается как продукт общественной системы и ячейка общества, изменяющаяся по мере его развития. Это ставит перед автором данной работы задачу конкретного исторического подхода к изучению семьи с учетом экономических, социальных, политических условий и этнокультурных процессов. При разработке темы также учитывались теоретические, методологические и методические положения, получившие развитие в работах современных этнологов, социологов, демографов, изучавших семью народов СССР и современной России.
ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКИ.
Татары-мишари Мордовии, изучению семьи которых посвящено данное исследование, представляют собой составную часть татарского населения Урало-Поволжской историко-этнографической области. Степень изученности проблемы мишарского населения различна. Практически все основные работы XIX — первой половины XX века касались вопросов их происхождения и этнической истории. Эти публикации носят различный характеристорический, этнографический, фольклорный и т. д.
В конце XIX века наиболее распространенная гипотеза об их происхождении была сформулирована В. В. Вельяминовым — Зерновым1. Он выдвинул положение о мордовско-финском происхождении мишарей, у поддержанное академиком В. В. Радловым .
Сторонником несколько иного мнения был П. П. Семёнов, считавший, что мещеряки или мещера — это потомки отатарившегося, отчасти обрусевшего финского племени, уцелевшего ныне только в Оренбургской, Пермской, Пензенской, Саратовской губерниях3.
Точки зрения угро-финского происхождения мишарей придерживался и Х. Фейсханов, выходец из Нижегородских татар 4.
Гипотезу, высказанную В. В. Вельяминовым — Зерновым, В. В. Радловым, развивали в советское время С. П. Толстов, Б. А. Куфтин, Т. А. Трофимова, Т. И. Алексеева, БА. Васильева. С. П. Толстов, в частности, категорически заявлял, что «в лице русской мещеры и татар-мишарей мы имеем остатки одного и того же древнего племени, часть которого отатарилась, другая же обрусела» 5.
Определённый интерес представляет буртасская гипотеза, которой придерживался Ф. Ф. Чекалин и Б.А.Васильев6.
Все эти точки зрения связывает то, что исследователи основой формирования мишарей считают какое-то древнее племя. Одни считали их мещерой, проживавшей в бассейне верхней Оки, другие — угро-мадьярами (мажар), третьи отатарившейся мокшей, четвёртые называли их буртасами, которые представляются отюреченными уграми. В начале XIX столетия гипотезы об этногенезе татар-мишарей были дополнены данными по лингвистике. В частности, анализируя особенности языка мишарей, Ахмаров Г. не увидел особых различий между касимовскими татарами, которые якобы переселились на правобережные районы Средней Волги в период Золотой Орды. Предположение о том, что предками мишарей были тюркоязычные этнические элементы — выходцы из Золотой Орды, содержатся и в Большой Советской Энциклопедии8.
Достаточно интересной и аргументированной является точка зрения Р. Г. Мухамедовой, в основе этногенеза этой группы татар она отмечает многокомпонентность — булгары, кипчаки, буртасы и мочары, которых она 9 считает отюреченными уграми .
В последние десятилетие булгаро-буртасскую концепцию происхождения мишарей развивают в своих трудах А.Х.Халиков10,.
Р.Г.Фахрутдинов11. А. Х. Халиков считает, что предками татар-мишарей являются булгаризированные буртасы. О возможном существовании древнетюрского населения на территории Мещеры есть указания и других.
10 исследователей, в частности Б. А. Серебрянникова, пензенского археолога Полесских М. Р13.
О значительном кипчакском компоненте в мишарском диалекте пишет и Н. Б. Бурганова, которая указывает, что говоры не только мишарского, но и среднего диалекта находят сходство с современными кипчакскими.
-) А башкирским, ногайским, каракалпакским, караимским, балкарским) языками .
Исходя из специфичности мишарского диалекта (особенно в области фонетики) исследователями делается вывод о том, что мишарская народность сформировалась на единой территории, в пределах Мещеры, в бассейне рек Цна и Мокша ещё задолго до массового расселения по другим регионам15. По мнению С. Е. Малова, это происходило не ранее XIII в16. Л. Т. Махмутова считает, что носители мишарского диалекта представляют собой осколок попавших не позднее XI в. в бассейны рек Цны и Мокши тех древнекипчакских племён, потомками которых принято считать караимов, балкарцев, кумыков. В формировании их приняли некоторое участие огузские племена, входившие в состав древнекипчакских племён и весьма небольшое участие — древние финно-угорские (мещерские) племена17. Т. е. территорию мещеры считают заселённой не тюрками, а финно-уграми (мещерой). Подтверждением этого положения могут быть материалы князя А.М.Курбского18, который основным компонентом народонаселения Мещеры считал мордву-мокшу.
Этнографические материалы дают возможность говорить о том, что этническую основу мишарей составляли, прежде всего, тюркоязычные племена (кипчаки и булгары), культура которых близка к культуре казанских татар. Но, вероятно, нельзя отрицать и мочарский (угорский), и мордовский компоненты в культуре мишарей. Следы этого можно встретить у сергачских мишарей. Наличие в этнической основе мишарей этого, хотя и не столь мощного по сравнению с тюрским, компонента и отличает их культуру от культур казанских татар в работе Н. И. Воробьёва «Казанские татары» 19.
Большинство работ, опубликованных до середины XIX века, касаются всего татарского населения России. Поэтому пользоваться этими материалами можно только в том случае, если хорошо знать территориальное расположение татар-мишарей и особенности их быта. Так, И. И. Лепёхин даёт описание костюма татар-мишарей в районе р. Черемшан в период строительства Закамской сторожевой черты (вторая половина XVII в.)20. Он хорошо обрисовывает головной убор кашпау, характерный элемент материальной культуры мишарей в прошлом.
В 1783 году землемер Симбирского уезда Милькович описал быт и верования татар Симбирской губернии21. Татары, населявшие эту территорию, относятся в основном к мишарской этнической группе.
Начиная со второй половины XIX века, изучение населения края постепенно расширяется и углубляется. Ряд исследователей начал интересоваться мишарями как особой этнографической группой татар, ставится вопрос о их происхождении22.
Значительно возрос интерес к изучению происхождения татар-мишарей в связи с созывом 4 Археологического съезда в г. Казани в 1877 г. Именно после этого выходят достаточно интересные работы Казаринова В. А. «О мишарях в Чистопольском уезде Казанской губернии (1883 г.)23,.
ОА О ^ О 01 ОС.
В.К.Магницкого ' ', Е. А. Малова, Г. Ахмарова, данные которые были использованы в той или иной степени и в чисто миссионерских целях. В работе последнего имеются этнографические данные о преданиях татар-мишарей, об особенностях их имён и фамилий, описание наружности, занятий, костюма.
Немало статей, так или иначе затрагивавших быт татар, было опубликовано в журнале «Шуро», издававшемся после революции 1905;07 гг. Помещённые в нём материалы по этнографии татарского народа имеют значительную ценность.
В Послеоктябрьский период перспективы для развития национальной культуры, возможности проведения этнографических работ во всех регионах нашей страны значительно расширились. Основное внимание исследователей было направлено на изучение казанских татар. Что же касается татар-мишарей, то они всё ещё оставались слабо изученными. В это время первые работы о них появились в сборнике «Культура и быт народов Центрально-промышленной области». Статьи С. П. Толстого 29и Б. А. Куфтина 30 были посвящены материальной культуре мишарей сергачской группы, где описывались планировка и убранство жилья, убранство очага, данные по женской одежде. В публикациях С. В. Глотова 31и А.Ф.Рудольфа32, были указаны особенности двора и построек татар-мишарей Нижегородской губернии.
В послевоенное время к изучению татар-мишарей проявляют интерес антропологи. В 1949 г. была опубликована монография Т.А.Трофимовой33 об этногенезе татар Поволжья, где она приводит обширный материал по антропологическим типам мишарей. Появляется интересная статья Б. А. Васильева и Т. А. Алексеевой «К вопросу о генетическом родстве русской мещеры и татар-мишарей» .
Во второй половине XX в. начинается новый виток изучения культуры, быта татар-мишарей. Организуются этнографические, фольклорные экспедиций Казанским Институтом языка, литературы и истории им. Г. Ибрагимова КФ^ АНСССР. Собранные материалы были опубликованы в статьях и легли в основ) кандидатских диссертаций Р.Г.Мухамедовой34'35'Зб'37, Л. Т. Махмутовой38 и Р. Р Мингуловой39.
Значительную ценность для изучения быта и культуры татар-мишарей представляет монография «Татары Среднего Поволжья и Приуралья» 40, в которой приводится материал по расселению татар-мишарей и некоторые сведения по семейно-родственным отношениям. В работе указывается на существование различных форм семьи и её роли в обрядовой жизни. В тоже время в ней отсутствуют данные о структурообразующих элементах семьи. Достаточно интересные данные в это время появляются в работах А. Хвощёва, А. А. Гераклитова, А. Любимова, И. Д. Воронина. Однако они все в основном носят краеведческий характер. Нерусскому населению России, в т. ч. и мишарям XVIII в., посвящается работа С. Ф. Ташкина, которая основана на уникальных материалах Екатерининской Уложенной комиссии41. В ней можно почерпнуть интересные данные о расселении, об экономическом положении,. хозяйственной деятельности, юридическому статусу мишарей Поволжья.
ЛГ).
Вопросам переселений и расселений посвящена работа В. Э. Красовского. Она важна тем, что указывает направления передвижения татарских мурз Мордовского края в Поволжском регионе.
Новым в изучении татар-мишарей можно считать выход в 1972 г. обширной монографии Р. Г. Мухамедовой «Татары-мишари» 43, в которой автор на основе материалов многолетних полевых этнографических исследований анализирует материальную и духовную культуру мишарей второй половины XIX — начала XX века: хозяйство, поселения, жилища, семейные отношения, религиозные верования, одежду, процессы этнокультурных взаимоотношений и т. д. Р. Г. Мухамедова довольно подробно рассмотрела семейно-родственные отношения. Приведённый сравнительный анализ терминов родства и свойства групп татар дал возможность сделать предположение, что в прошлом для обозначения степени родства у всех групп и подгрупп татар имелись специальные термины, которые с течением времени утратили значение родственных терминов и стали употребляться лишь в качестве форм обращения между родственниками разных степеней родства. В книге автором не ставилась задача выяснения древних семейных отношений, тем не менее приведённый материал может помочь выяснить отношения, некогда существовавшие между отдельными родственниками, т. е. поможет выяснить более древние формы семьи и брака. Одновременно автор подчёркивает длительность сохранения неразделённых семей у татар-мишарей — до XX в.
А.Х. Халиков в своей монографии (1978 г.), проанализировал основные этапы этнической истории татарского народа от начала проникновения в Среднее Поволжье тюрко-язычных племён и до образования татарской нации44. В связи с этими процессами рассматривалась и проблема татар-мишарей Поволжья и конкретно Мордовского края.
В последние годы этнографическая и историческая литература о татарско-мишарском населении края пополнилась рядом довольно интересных, иногда небесспорных, монографических работ. В частности в 1992 г. появляется работа A.M. Орлова «Мещера, мещеряки, мишаре», где довольно интересно представлена социальная структура данного населения.
На наш взгляд, очень интересна работа Д. М. Исхакова «Татары» (1993 г.)45. В ней автор попытался заставить людей взглянуть на историю и культуру татарского народа совсем иначе, т.к. в истории татар длительное время писалась в угоду существовавшей идеологии. В своей работе он рассматривает демографическое развитие и расселение татар, выделяет основные группы волго-уральских татар и останавливается на аспектах традиционной культуры татар.
Исследование национальных явлений невозможно без детального анализа количественных параметров различных этносов. Советский этнограф В. И. Козлов отмечает, что последние годы на стыке демографии и этнографии сложилась новая научная дисциплина «промежуточного типа» — этническая демография. Главным ее объектом, являются народы /этнические общности/, а центральной задачей — изучение особенностей их воспроизводства методами демографической науки46.
Уже в XIX веке подобные попытки были сделаны учёными П.И.Кеппеном47, А.Ф.Риттихом48, которые сконцентрировали свое внимание на разработке этнического состава населения России своего времени /главным образом 1840−60 гг./.
В советской этнографии изучению численности и этнического состава населения России XVIII в. уделяется достаточно мало внимания. На страницах обобщающих сводных работ в лучшем случае содержатся цифры переписи 1897 г. Лишь в немногочисленных специальных монографических исследованиях историков и этнологов анализируются сведения о численности отдельных народностей страны. К их числу относятся работы В. Д. Димитриева49, Р. Г. Кузеева50, JI. П. Лащука51, А. Жеребцова52, В. И Наулко53, Ю. В. Думнича54, Н. В. Кабузана55 и В. М. Кабузана56, Я. Е. Водарского 57'58'59,.
A. Я. Кваша60'61, Н. В. Заварюхина62, Н. Ф. Тюгаева, 63 В. Ф. Разживина64'65, В. И. Крутикова66.
Представленная в диссертации тема семьи и семейно-бытовых отношений является традиционной в этнографической литературе. Большое значение для разработки данных вопросов имеют труды Н. Ф. Мокшина67'68'69,.
B. А. Балашова70'71'72, В. А. Александрова73' 74, Н.А.Миненко75″ 78, К. Д. Басаевой79, Я. С. Смирновой80, Н.А.Кислякова81, О.А.Ганцкой82, К. И. Козловой83, М. В. Гришкиной84, Г. Ахмарова85, Е. П. Бусыгина и Н. В. Зорина86' 87, Л.Т.Махмутовой38, Р. Г. Мухамедовой 34'35'36'37, С. Д. Николаева88'89, В. Ф. Вавилина90'91, Е. П. Подъяпольской92, Б. С. Давлетбаева93, Т. С. Мамсика94, В. П. Пушкова, И. М. Промахиной95, Н.М.Арсентьева96 и других учёных, посвященные исследованию семьи народов разных регионов России.
В частности В. А. Балашов в историко-культурных очерках «Мордва» рассматривает проблемы изменения структуры мордовской семьи,.
• характеристики её современного состояния, динамику роста числа межнациональных браков. В книге «Облик современной семьи», написанный В. А. Балашовым в соавторстве с А. И. Савиновым, авторы исследуют не только сельскую семью, но и городскую семью Мордовии. Они показывают качественные изменения в форме и содержании семьи, а также многочисленные проблемы, которые возникают в процессе её развития. Большое внимание уделяется этническим особенностям семьи, её образу жизни, бытовой культуре. В то же время проблема форм семьи ими осталась неосвещённой. К ней В. А. Балашов обращается при написании раздела «Структура семьи и её уклад» в коллективной монографии «Мордва: историко-культурные очерки» (Саранск, 1995). Анализируя взгляды М. О. Косвена, Л. А. Ольдерогге, А. И. Першица на проблему болынесемейной организации у разных этносов, он указывает на ряд моментов, которые должны быть учтены при распределении семей на нуклеарные и большие (в частности, совместное проживание, экономические связи, формы собственности и т. д.).
Н. А. Миненко в своей монографии «Русская крестьянская семья Западной Сибири (XVIII — первой половине XIX в.)» обращается к комплексному историческому изучению русской крестьянской семьи данного региона в позднефеодальный период. На основе разнотипных источников автором показываются формы семьи, изменения в её численном и структурно-поколенном составе, основные её функции и внутрисемейные отношения. Основное место в работе отнесено свадебным, родильно-крестильным и похоронно-поминальным обрядам. Монография отражает влияние деятельности феодального государства, церкви и сельской общины в сфере семейного быта крестьянства.
В статье «Типология крестьянской семьи в эпоху феодализма» В. А. Александров рассматривает типологию семьи, определяет её численность и структуру, поколенный, половозрастной и родственный состав. Кроме этого им даётся определённый историографический очерк данной проблемы. В частности, большое внимание им уделено анализу взглядов М. О. Косвена на пути эволюции различных форм семьи.
Большое значение для разработки вопросов семейно-брачной проблематики имеет работа O.A. Ганцкой «Польская семья». В ней делается попытка выявить этническую специфику в сфере семьи, понятия о родстве, о родственных и локальных связях, взаимоотношениях семьи и общества, личности и семьи. Структуре и типологии семьи ею посвящена и отдельная статья «Семья: структура, функции, типы .
Проблеме семейно-брачных отношений у бурят посвящена монография К. Д. Басаевой «Семья и брак у бурят (вторая половина XIX — начала XX века)». В ней на основе архивных и, главным образом экспедиционных материалов ею раскрываются процессы развития форм семьи, её структуры, внутрисемейных отношений, системы брачных норм и свадебной обрядности, а также воспитание детей и связанные с ними обычаи и обряды.
Большое внимание изучению семейно-брачных отношений у народов Средней Азии и Казахстана уделял H.A. Кисляков. среди опубликованных им работ особое место занимает монография «Очерки по истории семьи и брака у народов Средней Азии и Казахстана» (1969г.). В ней автором исчерпывающе были рассмотрены такие сложные вопросы, как формы семьи, сохранение экзогамных норм, формы брака, брачные обряды и церемонии, семейно-брачные запреты и избегания.
Е. П. Бусыгиным, Н. В. Зориным, Е. В. Михайличенко в работе «Общественный и семейный быт русского населения Среднего Поволжья (середина XIX — начало XX вв.)» характеризуется общественный и семейный быт этого периода, изменения в культуре и быте вызванные развитием капитализма в деревне. В работе уделяется внимание особенностям бытовых элементов русского крестьянства, обусловленных историей формирования русского населения, его расселением и социально-экономическими условиями края. Не смотря на это, что данная работа охватывает более поздний период, авторами делаются некоторые исторические экскурсы в более раннее время. Достаточно подробно ими освещена проблема эволюции неразделённой и малой семьи в конце XIX — начале XX вв.
Н. А. Горская в своём исследовании, посвящённом монастырским крестьянам Центральной России, на основании данных последней четверти XVII в. — первых лет XVIII в. пришла к выводу о росте населённости крестьянских дворов в последнем тридцатилетии XVII в. Она полагает, что дворы с повышенной населённостью (и соответственно со сложными формами семьи) во владении духовных феодалов сохранялись, с одной стороны, по причине запрещения семейных разделов, а с другой — из-за стремления крестьян вести хозяйство силами семейной кооперации, которую они разрушали разделами лишь в крайнем случае, когда это сулило им непосредственное уменьшение владельческого тягла98.
Я. С. Смирнова в работе «Современная сельская семья у абхазов «во второй главе — «Структура и внутренняя организация семьи» обстоятельно рассматривает, во-первых, типы, формы и состав семьи, во-вторых, внутрисемейные отношения. Те же, что и у других народов СССР, экономические, демографические и социально-культурные процессы повели к нуклеризации абхазской семьи, хотя в значительной степени живы традиции таких малых семей, в состав которых входит также кто-нибудь из родственников мужа, и в какой-то степени даже больших семей. На основе данных похозяйственных книг автором характеризуется средний размер семьи и их распределение по числу человек и поколений, дифференцируя эти показатели по географическим зонам Абхазии99.
В обобщающем издании серии «Народы мира» характерной чертой русского народного быта отмечается длительное сохранение большой семьи100.
В нём, правда уже делалась попытка на ограниченном материале проследить особенности состояния семейного строя в разных регионах европейской части России и разных групп крестьян. В частности, отмечалось преобладание малых семей в наиболее промыслово развитых районах, которые в первой четверти XIX в. разрастались в неразделённые, и широкое распространение вплоть до реформы 1861 г. большой семьи в среде барщинного крестьянства, особенно в черноземной полосе101.
Проблеме типологии крестьянской семьи в изучаемый нами период посвящён целый ряд отдельных статей, касающихся тех или иных этносов Урало-Поволжской ИЭО (в частности М. В. Гришкиной по удмуртам, К. И. Козловой и И. Н. Смирнова, 102,103 по марийцам, А. П. Денисовой104 по чувашам, С. Д. Николаева по мордве, В. В. Соловьёва 105и А. М. Рогочёва106 по коми и т. д.). В них авторами рассматриваются основные структурообразующие элементы семьи, внутрисемейные отношения и родственные связи, некоторые причины, влияющие на изменения семьи в исследуемый период. Однако проблема чёткой формулировки этой или иной формы семьи авторами, за редким исключением, в данных работах не рассматривается.
Несмотря на наличие довольно значительного количества разноплановых публикаций до настоящего времени многие проблемы, связанные с типологией и структурой, формами дореволюционной семьи остается до конца не решенным.
По определению советских социологов, структура семьи — это прежде всего способ и организация связей между её элементами (члены семьи: родители, дети, супруги и т. п.), характер их взаимоотношений в процессе социально-значимой деятельности, их поведения и сознания107. По их мнению в понятие структуры семьи нужно включить и внутрисемейные отношения.
108 вплоть до характера семейной власти .
Важной особенностью этих определений советскими учеными является указание на зависимость структуры семьи от общественных отношений, социально-экономических условий жизни людей, их местожительства.
В демографии к структуре семьи обычно относится её состав, который определяется такими конкретными показателями, как её общая численность, число поколений и брачных пар, детность, члены семьи /прямое и боковое родство, усыновление и удочерение, любое принятие в семью/, их национальная принадлежность /одной национальности, разных национальностей в смешанных семьях/ и др. Т. е. структура семьи включает организацию всех отношений, которые принято считать демографическими109.
Структура семьи имеет и конкретные этнические определители, значения которых выявляется во взаимоотношениях между супругами одной или разных национальностей, между детьми /воспроизводство этноса, этническое смешение, национальное самоопределение детей/, между поколениями/передачу культурного наследства, в том числе этнокультурного, интернациональных элементов/, а также во внешних контактах членов семьи. Нужно сказать, однако, что ни этническая, ни социальная принадлежность семьи и её членов сама по себе не может считаться самостоятельным элементом110.
Одним из главных признаков структуры семьи является состав и характер супружеских союзов /стабильность, исключительность и т. п./. По этому признаку множество объекта «семья» разделяется на классы парных, моногамных и полигамных семей111.
Другой структурный признак — число брачных союзов — разделяет семьи на классы простых и сложных форм. К простым относятся семьи с одним брачным союзом в основе образования каждой из них. Такая семья называется нуклеарной, малой, простой, индивидуальной. К неполным простым семьям относятся семьи вдовых и разведенных людей, а также не вступивших в брак матерей с детьми. В класс сложных форм входят моногамные семьи с двумя или более брачными парами. Кроме этого у многих мусульманских народов /в т.ч. и татар — мишарей/ к сложным формам можно отнести и полигенею (многоженство), которая отмечается в XIX веке у некоторых народов, главным.
1 1Л образом мусульманских. Это касается и татар мишарей мордовского края.
Классификация семей только по числу поколений выявляет формы одно-, двух-, трёхи много поколенных семей. Но, если для нуклеарных семей этот вид классификации даёт однозначное деление по детности для семей и брачных пар, то для сложных это деление многозначно, т. е. — одно для семьи в целом, другое — для каждой её брачной пары, третье — для супругов разных поколений. Таким образом, многодетные нуклеарные и многодетные сложные, семьи объединяются формально, только в одном совпадающем значении определителя — по числу детей на семью в целом.
Несколько иного Порядка классификации по признакам-определителям взаимоотношений между её элементами. По такому признаку выделяется два класса семей: авторитарные и эгалитарные. Авторитарные семьи классифицируются по признаку главенства отца-мужа, матери-жены, обоих супругов, одного из братьев и др. К той же разновидности относится классификация по социальной принадлежности членов семьи, национальном и демографических аспектах.
Среди простых форм семьи по сочетанию таких признаков, как моногамный брак, наличие только одного супружеского союза, одного /муж, жена/ или двух /родители, дети/ поколений, по характеру собственности /частной, индивидуальной, общей/ и внутрисемейных отношений, выделяется.
О О 1 1 I Т/* тип авторитарной или эгалитарнои нуклеарнои семьи. К ним же относятся неполные семьи состоящие из одного родителя и детей, возникшие в результате развода или вдовства, из братьев и сестер, оставшихся без родителей и др.
По мнению О. Г. Ганцкой среди моногамных семей сложных форм по принятым ею критериям различаются четыре типа. Первый из них — сложный однолинейный: это расширенная /естественно разросшаяся/ семья с прямой линией родства брачных пар. Эта семья состоит из родителей или одного из них / в случае вдовства или развода/, сына с женой или дочери с мужем с их потомством или бездетных.
Второй тип моногамных семей сложных форм — много линейная отцовская семья с прямым и боковым родством брачных пар. Вместе с родителями в ней живут их сыновья с женами и детьми. Каждая сыновняя брачная пара находится в прямом родстве с родительской и в боковом — друг с другом. В семье обычно не бывает менее трех поколений, главенствует отец или один из сыновей.
Третий тип — братская много линейная обычно двух поколенная семья, объединяющая братьев с женами и детьми. Поколений может быть временно и одно, но как исключительный случай /при почти одновременной женитьбе братьев, их бездетности или смерти детей/.
Четвёртый тип — братская семья с боковым многолинейным родством братских супружеских пар и прямым однолинейным родством каждой из них с женатым сыном /или сыновьями/ и его детьми. Семья трех поколенная или много поколенная.
В семьях третьего и четвертого типов по традиции главенствует старший брат, а иногда тот, кто наиболее инициативен.
В советской историографии при рассмотрении типологии семьи существует и иная точка зрения, таких учёных, как В. А. Александрова, H.A. Миненко, М. В. Витова114. Они рассматривают под малой семьёй — супружескую пару, или не имевшую детей или с малолетними и даже взрослыми, но не женившимися сыновьями. Родители с женатыми сыновьями /вне зависимости от их количества/, а также совместно жившие женатые братья составляли более сложную семейную организацию, а именно — неразделенную семью двух видовотцовскую и братскую.
Под большими семьями ими понимаются: а) семьи, состоящие из супружеской пары и сыновей, из которых, по крайней мере, один женат и имеет детей муж. пола /на месте этого сына мог быть зять или племянник/, неразделенные отцовские семьиб) семьи, состоящие из нескольких /не менее двух/ женатых братьев, имевших потомство мужского пола, — неразделенные братские семьи. Большая семья могла включать и других близких и дальних родственников. Данная дефиниция исходит из предпосылки, что большая семья включала не менее двух малых /двухпоколенных/семей.
Примерно такое же определение сложной семьи даётся в ряде энциклопедий. В частности в «Народонаселение. Энциколопедический словарь» (М., 1994), сложной семьёй называется семья, «состоящая из нескольких объединенных родственными отношениями нуклеарных семей, каждая из которых может быть полной или неполной и включает также родственников супругов по прямой или боковым линиям» 115.
При рассмотрении семьи татар-мишарей Мордовии в первой половине XIX в. мы придерживались именно этой точки зрения на типологию крестьянской семьи.
В диссертации нами употребляются понятия «двор» и «домохозяйство». Под крестьянским двором понимается семейно-трудовое объединение лиц, совместно ведущих сельское хозяйство116. Домохозяйством же считается социально-экономическая ячейка, объединяющая людей отношениями, возникающими при организации их совместного быта, ведения общего.
117 -г" домашнего хозяйства, совместного проживания. В некоторых случаях отличием семьи от домохозяйства считают то, что отношения родства или свойства между членами одного домохозяйства не обязательны, оно может включать и прислугу и «принятых во двор», и также состоять из одного человека, живущего самостоятельно. У многих народов в том числе и у русских, мордвы, татар слово «двор» часто употребляется в том же смысле, что и «хозяйство» 118. Материал ревизий XIX века показал, что крестьянский двор татар-мишарей представлял собой, как правило, родственный коллектив, а именно: семью, члены которого связаны той или иной степенью родства и свойства, причем свойственики обычно довольно четко оговариваются переписчиками. Кроме этого семейно-родственные связи и двор, и домохозяйства определяют не только структуру семьи, но и численный и поколенный ее состав, т. е. структурообразующие элементы присущи именно самой семье. То есть, на всем протяжении изучаемого периода семья и двор, как хозяйственная единица, у татар-мишарей в основном совпадали. Поэтому в диссертации мы посчитали возможным параллельное применение этих терминов, которые в определенной степени, образуют синонимический ряд.
Разумеется, степень изученности этих проблем — неодинакова. В регионах Среднего Поволжья более или менее полно освещена семья чувашей, мордвы, русских, отдельных групп татар (например, казанских).
Семья татар-мишарей в намеченных нами аспектах практически не подвергалась специальному исследованию. Лишь отдельные стороны данной проблемы нашли некоторое отражение в этнографической литературе. Вплоть до настоящего времени основной упор исследователями делается на рассмотрение и анализ семейных обрядов и праздников, проблем этногенеза и этнической истории этой группы татар. Что же касается первой половины XIX века, то ни типология, ни структура семьи татар-мишарей не нашла отражения ни в одной научной публикации. Цель этой диссертации по возможности восполнить эту лакуну.
При написании нашей работы, посвященной типологии и структуре семей татар-мишарей, их этноконфессиональной и социальной характеристике основной упор нами был сделан на архивный материал, хранившийся в архивах г. Саранска (Государственный архив Республики Мордовия — ГА РМ), Рукописный фонд Мордовского научно-исследовательского института языка, литературы, истории и экономики (МНИИЯЛИЭ), Пензы (Государственный архив Пензенской области — ГА ПО), Тамбова (Государственный архив Тамбовской области — ГА ТО).
Наиболее важными из них являются ревизские «сказки» — посемейные списки по деревням, волостям и уездам (округам). В начале XVIII в. подворное обложение было заменено подушным, ревизские переписи превратились в административно-финансовый учёт податного населения. Этот способ проведения переписей — ревизий был господствующей формой общегосударственного учёта на протяжении почти 150 лет (с 1719 — по 1860 гг.). Довольно подробный анализ данному источнику дали в публикациях Е. П. Подъяпольская и А. И. Гозулов119.
По первой и второй ревизиям установленных форм «сказок» не было. Лишь начиная с 3 ревизии, была — введена печатная форма «сказки», применяемая далее в других ревизиях. Очень важные материалы для рассмотрения нашей тематики — сосредоточены в VII (1816 г.), VIII (1834 г.), IX (1850 г.) ревизиях. Эти ревизии помимо наименования губернии, уезда, города или селения и времени проведения ревизии имели в переписном списке 6 граф: 1) семьи по предыдущей ревизии, 2) по текущей ревизии, 3) имена и фамилии, внесённых после, 4) возраст записанных лиц, 5) время убытия лиц, внесённых в предыдущую ревизию, 6) возраст находящихся налицо. Лица мужского пола записывались на левой стороне документа, женского — на правой. В отношении лиц мужского пола отмечалась временная отлучка, время взятия в рекруты, переход в другое сословие, переселение в другие деревни, уезды, губернии.
Наиболее удовлетворительные данные оказались по трём уездам Пензенской губернии Краснослободскому, Саранскому, Инсарскому. Материалы по Темниковскому уезду Тамбовской губернии наиболее хорошо сохранились по VII и VIII ревизии. К сожалению, по IX ревизии дел сохранилось значительно меньше.
Наибольшее число материалов ревизий нами извлечены из ГА ПО г. Пензы. Из фонда № 60 «Пензенская казённая палата» были извлечены материалы VII, VIII, IX ревизий по Саранскому и Инсарскому уездам120. Документы ревизий (1816, 1834, 1850 гг.) по Краснослободскому уезду были извлечены из ГА РМ, фонда № 26 «Краснослободское уездное казначейство» 121, а из фондов «Тамбовской казённой палаты» (ф. № 12) были извлечены материалы VII — IX ревизий («ревизские сказки») по Темниковскому уезду122.
Возможность проверки ревизских «сказок» дают материалы военно-административного учёта населения. В отличие от ревизских «сказок» рекрутские списки содержат данные лишь о лицах мужского пола. Зато в них есть указание на то, соответствует ли посемейный список реальномукроме того, в них фиксируются и семейные разделы, со времени проведения.
123 124 последней ревизии к моменту составления списков ' .
Рекрутские списки заполнялись в волостных правлениях, получали одобрение общинных сельских сходов, а затем с «мирскими приговорами» отсылались в Казённую палату. Палата со своей стороны осуществляла «поверку» списков, при необходимости командируя с этой целью в волости своих чиновников.
В рекрутской книге (списках) сведения давались по семьям. Количество и расположение граф в разных списках было неодинаковым. Основные графы были следующими: 1) где записана семья в ревизии и где действительно проживает- 2) под каким номером семья состоит в ревизии- 3) порядковый номер семейства- 4) дата по последней ревизии- 5) женаты или холосты- 6) кто и когда отделился от семейства- 7) по каким причинам выбыли- 8) кто из них взят в рекруты и когда- 9) за какое семейство по добровольному согласию поступил в рекруты- 10) кто годен или не годен к военной службе. Кроме этого в данных материалах можно обнаружить сведения о количестве работников мужского и женского пола в семье призываемого, его вероисповедание, грамотность, судимость, жалобы призываемого (или того, кто его представляет), владеет ли он каким-либо ремеслом («мастерством»), решение волостного схода о правильности его призыва, действия сельского схода.
Таким образом, рекрутские списки (книги) могут привлекаться и как в качестве проверочных материалов (особенно в работе с ревизскими «сказками»), так и как самостоятельные документы при разработке очерченных проблем.
В работе также были использованы документы и материалы РГАДА, любезно предоставленные доктором исторических наук Заварюхиным Н. В. В частности анализировались некоторые данные, извлечённые из фонда № 248 («Сенат и его учреждения»)125, № 350 («Ландратские книги и ревизские сказки»)126, № 615 («Крепостная контора»)127 и № 569 («Саранская воеводская канцелярия»)128. В них есть материалы, касающиеся народонаселения, конфессиональной и социальной структуры татар-мишарей XVIII в.
В диссертации также использованы материалы рукописных фондов НИИЯЛИЭ РМ. Из фонда Н.Ф.Тюгаева129 нами извлечены сведения о земельном обеспечении у татар Саранского, Инсарского, Темниковского, Краснослободского уездов. Им отмечаются занятия татаро-мишарского населения края, его нравственные устои, отношения к различным видам хозяйственной деятельности.
В диссертации использованы отчёты этнографических и фольклорных экспедиций, проводимых во многих населённых пунктах, хранящихся здесь же (И — 217, 220, 244, 386). В частности это касается полевых отчётов В. Н. Белицер за 1957;1958 гг. (И — 244)130, материалов экспедиций за 1954 и 1955 годы (И -217, 220)131' 132. В них содержится богатейший материал по вопросам семейной жизни, обычаев и обрядов татар. О этногенезе татарского населения Мордовии были использованы материалы М. Г. Сафаргалиева (И — З86)133.
Анализ архивных материалов, опубликованных источников, обширнейшей этнографической литературы позволили раскрыть тему.
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и приложения.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Анализируемый материал ревизий первой половины XIX в. по татарско-мишарскому населению Мордовии показывает следующую картину.
Расселение татар-мишарей в Мордовском крае происходило поэтапно. Эти этапы во многом связаны со строительством засечных линий и их обороной. Передвижение служилого татарского населения шло от Темникова к Инсару, далее к Рузаевке и Саранску. Позднее всех формировалась группа татарского населения Лямбирского и Ромодановского районов Мордовии. Татары Темниковского уезда являлись помещиками. У них были русские крепостные крестьяне. В XVII в татары и русские крестьяне жили в одних деревнях. В связи с крещением многие татары-помещики обрусели. У тех, кто не хотел креститься, отнимали крепостных крестьян на императора и отдавали русским помещикам. Татары обособились от русских крестьян. В конце ХУЛ в. правительство признает ненадобность сторожевых линий на указанной территории и выселяет служилых людей на новые места. С Пензенской, Саранской, Инсарской черт было переведено на «вечное житье» в другие места 3356 мужчин и 2935 женщин различной национальности, в том числе и татарской.
В тяжелом положении в ХУШ в. оказывается подавляющее большинство и татарского служилого населения. В связи с утерей своих функций по охране границы, оно было включено в состав тяглового сословия и приписано к Адмиралтейству для разработки корабельных лесов. Рост объема феодальных повинностей вел к разорению татарского населения. В ХУ1П-Х1Х вв. происходило перераспределение земли между татарами и другими национальными группами. Излишки земельных запасов татарско-мишарского населения появилось после подавления восстания С. Разина, за счет земли мордовских мурз, которые была репрессированы, а часть их бежала со своих земель. На эти земли правительство вселило темниковских татар.
К XIX столетию селения татар-мишарей Мордовии (окская группа) были расположены отдельными группами к западу от р. Суры, преимущественно в бассейне притоков Оки, Цны и Мокши. Они составляли темниковскую, инсарскую и лямбирскую группы.
Татары-мишари Мордовии в основном были сосредоточены на территории 4-х уездов: Саранского, Инсарского, Краснослободского и Темниковского. Более 1/3 всех сел и деревень татар-мишарей (36 поселений, 37,2%) располагались вблизи ручьев и ключей. Незначительное число населенных пунктов имели местоположение при прудах, реже оврагах (12 поселений, 12,3%) или колодцах (3 поселения — 3,01%). Однако топографическое расположение их внутри уездов различается значительной пестротой. Так в Саранском уезде полвина сел и деревень располагалась вблизи малых водных источников (ручьи, ключи) и только 2 на прудах. В то же время в Краснослободском уезде примерно одинаковое количество населенных пунктов разместилось вблизи естественных водоемов (рек, речек) и ключах (по 23). В процентном же отношении в Инсарском уезде большинство поселений располагались вблизи рек (14 — 50,0%). Около 7,2% населенных пунктов Саранского, Инсарского, Краснослободского уездов по имеющимся материалам не поддаются топографической локализации на ландшафте.
В XIX в. отмечается увеличение темпов роста численности татаро-мишарского населения. К 1850 году этот рост составил 13,3% (с 19 163 (1816 г.) до 25 117 (1850 г.). В количественном соотношении дворов наблюдается незначительное их сокращение во всех анализируемых уездах. Средняя численность двора увеличивается с 6,3 (1816 г.) до 9,2 душ обоего пола (1850 г.), т. е. на 2,8 человек.
Социальная структура татарского населения края претерпевает изменения. Она была представлена следующими категориями: государственные крестьяне, мурзы, представители духовенства и мещане. Во всех уездах в XIX в. наблюдается общая тенденция увеличения численности государственных крестьян и представителей татарского духовенства. С другой стороны, в большинстве уездов, где в начале XIX в. фиксируются татарские мурзы, их численность постепенно падает и даже совсем исчезает из материалов переписей (Инсарский и Краснослободский уезды). К 1850 г. мурзинское сословие сохраняется только в Темниковском уезде. Мещанское же сословие во всех уездах на протяжении всей первой половины XIX в. представляется незначительным числом.
Татарское население на территории Мордовии по своей конфессиональной принадлежности делилось на мусульман и принявших христианство (новокрещенных). Во всех привлекаемых нами материалах отмечаются заметные темпы роста численности татар-мусульман — с 18 617(1816 г.) до 25 615 (1850 г.). То есть прирост составил 32,8%. Относительно новокрещенных происходят некоторые колебания. В первой трети XIX в. отмечается их увеличение на 37,9% (с 546 до 753 человек). К середине столетия число новокрещенных уменьшается (1816 г. — 546 чел., 1850 — 452 чел.).
Анализируемые материалы показывают процесс усложнения структуры и типологии татарской семьи. В общей массе семей господствующей становится неразделенная семья в различных её структурных проявлениях. Однако вариация их количества по исследуемым уездам была неодинакова. В одних они превышали число малых семей, в других малые, совсем незначительно, по численности превалировали.
Увеличение доли неразделённых семей может объясняться исчерпанием резерва свободных земель, в связи с чем семейные разделы становятся невыгодными. Кроме того, разделы сдерживались и общиной, где несостоятельные семьи становились для неё обузой. Развитие товарно-денежных отношений выявляло преимущество многолюдных семей, которые могли сочетать земледелие с промысловыми занятиями.
Материалы ревизий показывают изменения в структуре мишарской семьи, что сказалось и на его поколенном составе. В 1816 г. татарское население представлено преобладанием двухпоколенных семейных коллективов. К середине века происходит их сокращение: в Саранском (с 405 до 292), в Инсарском (с 611 до 507), в Краснослободском (с 742 до 388). Происходит рост численности дворов с большим числом поколений. Темпы роста между VII и IX ревизиями составили в Саранском уезде в 51 двор (с 249 до 300), Инсарском в 170 дворов (с 373 до 543), Краснослободском в 34 (с 379 до 413), Темниковском в 67 дворов (с 182 до 249). К середине XIX века процесс дальнейшего усложнения поколенного состава семьи татар-мишарей несколько меняется в сторону её стабилизации.
Материалы ревизий показывают постоянный рост не только общего количества татар-мишарей, но и одновременно увеличение численности семьи, особенно её многолюдных вариантов.
В момент проведения VII ревизии (1816 г.) семей в 16−20 человек в большинстве исследуемых уездах было примерно равное количество (в Краснослободском — 16, с населением 272 человека, в Инсарском — 14, с населением 240, в Саранском — 11, с населением 189, в Темниковском — 3 двора с населением 56 человек). К моменту проведения IX ревизии отмечается их многократное увеличение: Саранский до 61 двора, Краснослободский до 71, Темниковский 7 дворов, самый же значительный прирост подобных домохозяйств происходит в Инсарском уезде — с 14 до 101, т. е. семикратное увеличение.
В первой половине XIX века происходит увеличение семей в 21 — 25 человек: в Инсарском уезде с 4 до 40 дворов, в Саранском с 1 до 42, в Краснослободском уезде с 4 до 30.
Ревизия 1816 г. не зафиксировала домохозяйств более чем в 25 человек. В материалах VIII и IX ревизий появляются дворы численностью в 26 — 30 человек. К 1834 году в Саранском уезде их отмечено 8 с населением 224 человека, Инсарском 4 с населением ПО человек, в Темниковском 1 двор с населением 30 человек. К середине XIX века в Саранском уезде их число удваивается — 17 домохозяйств с населением 480 человек, в Инсарском 9 дворов — 247 человек, в Краснослободском уезде 9 дворов с населением 248 человек.
В первой половине XIX века появляются дворы в 31 и выше человек. Материалы этих сказок фиксируют троекратное увеличение в Инсарском уезде (с 3 до 9 дворов, с населением 104 и 314 душ обоего пола), четырёхкратное в Саранском (с 2 до 8, с населением 73 и 282 человека) и Краснослободском (с 1 до 4, с населением 35 и 170 человек).
Говоря об изменении структуры татарской семьи, нельзя не коснуться брачной картины. Максимальное число брачных пар к 1850 году фиксируется в Краснослободском уезде д. Старая Аллагулово — 12 брачных союзов. На протяжении первой половины XIX века в татарском массиве происходит сокращение семей без брачной структуры и с одним или двумя брачными союзами, хотя это не везде происходит одинаково. Достаточно отчётливо отмечается тенденция увеличения дворов с 3 и более брачными союзами — в Саранском уезде на 149 семей (с 138 до 287), в Инсарском на 127 (с 181 до 408), Краснослободском на 114 (с 195 до 309).
Структура и типология татаро-мишарской семьи менялась и в силу ряда причин. В этом плане нельзя не коснутся переселений татаро-мишарских семей. Основные направления переселений, отмеченные в архивных материалахОренбургская, Казанская, Уфимская и Тамбовская губернии. Однако этим процессом неодинаково были затронуты различные уезды. В Саранском уезде отмечен незначительный рост числа переселившихся с 2 (1816 г.) до 5 (1850 г.). Заметно их увеличение в Инсарском уезде с 4 (1816 г.) до 33 (1850 г.). В Краснослободском же уезде отмечается падение их численности: с 195 в (1816 г.) до 116 (1850 г.).Отмечается смена места жительства внутри уездов. Из Краснослободского уезда переселялось чаще всего часть семьи, а в Инсарском уезде количество одиночек и семей (неполных и полных) было равным 33. Материалы ревизий фиксируют также «сосланных в Сибирь», «в бегах» или «в неизвестной отлучке», что в той или иной степени также сказывается на структуре семьи.
Татарское население Мордовии по данным УП-1Х ревизий представляет близкий к прогрессивному тип воспроизводства населения. Более чёткую характеристику населения татар-мишарей даёт половозрастная структура.
Крестьянское население татаро-мишарской деревни в отмеченный период остаётся по возрасту очень молодым, хотя к середине столетия и отмечается некоторое сокращение численности молодёжи и к 1850 г. она составляла: в Саранском уезде — 3276 человек (от 6712), Инсарском — 5168 (от 10 506), Краснослободском — 3617 (от 7959), в Темниковском к 1834 г. — 2120 (от 4371) душ обоего пола.
Материалы VII ревизии (1816 г.) показывают высокий коэффициент рождаемости татар-мишарей указанных уездов. Самый высокий уровень в Инсарском и Краснослободском уездах: в первом 167,5%, во втором 157,2%, в двух других он несколько ниже — в Темниковском 147,6%, Саранском 138,5%. К середине XIX века уровень рождаемости в Саранском уезде увеличивается на 14,9%, а в Инсарском и Краснослободском сокращается: в первом на 12%, во втором на 23,4%. Скорее всего это обусловлено процессами переселений татар-мишарей в другие губернии и уезды.
Таким образом, проанализированный демографический материал приводит нас к выводу, что татарское население уездов Мордовии представляет собой близкий к прогрессивному тип развития, что наблюдается и в настоящее время. Это объясняется влиянием мусульманской религии на процесс воспроизводства населения.
Следует отметить, что многие тенденции, характерные для развития семьи татар-мишарей первой половины XIX века имеют аналогии среди других народов региона (мордва, марийцы, удмурты, башкиры).
Для крестьянской семьи многих народов Урало-Поволжской ИЭО первая половина XIX века, характеризовалась возрастанием удельного веса усложнённых вариантов семей, имеющих часто трёхпоколенную структуру и довольно многолюдный состав. Крестьянская семья, являлась основным производственным коллективом, которая принимала форму соответствующую определённому культурно-хозяйственному типу. Для коми преобладание неразделённых семей падает на период интенсивного развития крупнотабунного оленеводства и усложнения всего хозяйственного комплекса. Для удмуртского крестьянства причиной регенерации неразделённых семей явилось исчерпание резерва свободных земель и возможность для расширения крестьянского землепользования, а также ослабление дробления семей.
Многое из выше перечисленного относится к мордовской и татарской семье. Однако у мордвы существуют и некоторые особенности повлиявшие на процесс усложнения структуры семьи эрзи и мокши. Во-первых, принадлежность мордовского крестьянства к различным категориям — мокша относилась к государственным (казённым), эрзя — к удельным. Из этого следует, наличие разных возможностей для ведения хозяйства. Рост количества неразделённых семей у эрзи обусловлен худшей обеспеченностью их землёй (на территории Мордовского края), жёсткая регламентация деятельности, меньшими возможностями разделов и переселений, у мордвы же мокши несколько лучшая обеспеченность землёй, меньшая регламентация внутрисемейных отношений, большая свобода действий, что способствовало дальнейшему развитию личной инициативы и предприимчивости, облегчению переселений. В то же время обычно-правовые нормы этих народов являлись тормозом процесса распада болынесемейных коллективов. Исходя из одинаковой социальной принадлежности мордвы-мокши и татар-мишарей (казённые, государственные крестьяне) тенденции изменений их семей могли быть достаточно близки или даже одинаковы. Анализируемый материал достаточно ярко это показывает.
