Лексико-семантическое варьирование в пространстве диалекта

Территориальные крестьянские диалекты в современных условиях утрачивают многие архаические черты и развивают новые особенности, которые свидетельствуют о появлении форм устной разговорной речи, имеющих существенные отличия и от нормированного литературного языка и от традиционных говоров.

Характерной особенностью современных говоров является высокая вариантность фонетического, словообразовательного, морфологического и семантического облика функционирующих в диалекте языковых единиц. Существование в говорах вариантных номинаций определяется рядом факторов внешнего и внутреннего порядка. Один из них состоит в разрушении архаического слоя говора и постепенном забвении звучания и значения многих слов, связанных со старым, ушедшим в прошлое бытом, обрядами, производственными процессами. Извлекаемые из глубин памяти, такие слова воспроизводятся неточно, в искаженном звучании и с достаточно неопределенной, «размытой» семантикой. Усвоение новой лексики, проникающей в говоры под влиянием городской культуры, также часто бывает связано с трансформацией звучания и значения литературных слов.

На диалектную вариантность также оказывают влияние номинативные процессы, результатом которых являются разномотивированные единицы с одинаковым значением. Особенности диалектной номинации в известной степени определяют и многозначность слова, производные значения которого могут выполнять номинативную функцию в качестве первичного наименования.

Важным фактором, влияющим на появление вариантов, является устная форма существования говоров и отсутствие в них кодифицированной нормы, облегчающие возникновение словообразовательных и семантических единиц разной степени устойчивости по готовым моделям. Эта особенность тесно связана с повышенным «эмоциональным тонусом» народной речи, вообще характерным для разговорного языка, в том числе и литературного [см. Коготкова 1979: 96]. «Народная» речь главным своим назначением имеет, очевидно, выражение эмоциональной сферы человека. Именно в сфере живой обыденной речи экспрессивный фонд языка теснит номинативный" [Подюков 1991: 9- см. также Телия 1991: 3].

Указанные выше явления проявляются на фоне территориального варьирования говоров, которое, особенно при условии междиалектных контактов, также способствует увеличению количества вариантных единиц диалектных систем.

Вариантность относится к универсальным свойствам языка на разных его уровнях. Вариативности языковых единиц посвящено значительное количество исследований, однако эта проблема продолжает оставаться актуальной, в частности — в силу недостаточной изученности устных форм национального русского языка. Особую актуальность имеет изучение вариантности диалекта как пространственного варианта национального языка и как языкового пространства, ограниченного территориально, социально и функционально. Изучение диалектной вариантности имеет существенное значение для прогнозирования динамики развития говоров и, в известной степени, русского национального языка в целом.

Многолетний опыт работы автора в коллективе «Архангельского областного словаря» в качестве составителя словарных статей и собирателя материала в диалектологических экспедициях 1960;2003 г. г. свидетельствует о чрезвычайно развитой диалектной многозначности и синонимии. В «Архангельском областном словаре», полидиалектном по своему типу, имеется немало примеров многозначных слов слов и многочленных синонимических рядов (держать — тридцать восемь значений, дойтйдвадцать восемь значенийсорок обозначений понятия 'много', восемь обозначенийдля зимнего бокового помещения и т. д.). Существуют ли закономерности их распределения по конкретным диалектным системам? Стремление найти ответ на этот вопрос предопределило основную цель исследования, посвященного специфике вариантности формы и содержания слова в полисистеме диалектного языка, с одной стороны, и в частных моносистемах, с другой. Соответственно этому, направление исследования учитывает три уровня — уровень полисистемы диалектного языка, уровень частной диалектной системы и уровень идиолекта как точечного представителя диалектного идиома. Лексико-семантическое варьирование рассматривается в рамках микроструктур (многозначных слов и синонимических рядов) и макроструктур (семантических полей).

Теоретической базой исследования является учение Р. И. Аванесова о диалектном языке и диалектном различии.

Обращение к материалу говоров диалектной группы — совокупности говоров, обладающих определенной исторической и структурной близостью, предопределило основной метод исследования, заключающийся в моделировании фрагментов полисистемы — многозначных слов, синонимических рядов и семантических полей. С методом моделирования связана разработка и применение конкретных методик, направленных на адекватное изучаемому объекту представление диалектного материала. Кроме того, используются методы описательный и лингвогеографический, а также приемы концептуального анализа.

Диссертация состоит из введения, четырех глав и заключения. В главе 1 обсуждаются теоретические проблемы, связанные с изучением диалектного континуума. Теория диалектного языка и диалектного различия разработана Р. И. Аванесовым еще в первой половине прошлого столетия, однако дискуссия, связанная с пониманием этих.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Диалектное варьирование проявляется как на уровне слова, его формы и содержания, так и на уровне ЛСГ и семантических полей. Модель диалектного языка отражает вариантность структурно-семантического и территориального параметров. Уровень частных диалектных систем предполагает подключение параметра функционирования вариантов, при этом территориальный параметр сохраняет свою значимость при сопоставлении говоров. Вариантность в идиолекте связана с аспектом индивидуальной реализации частной диалектной системы. Идиолсктные варианты при определенных условиях приобретают системный статус и пополняют вариантный фонд диалектной системы. Семантическое варьирование, выражающееся в многозначности слова, специфично по отношению к представленности значений в моносистемах и полисистеме диалектного языка. Как показало исследование, функционирование в говорах а) номинативных значений метафорического характера, организованных по типу радиальной полисемии, б) независимых друг от друга номинативных значений производных слов, в) слов с номинативной внутрипарадигматической полисемией, г) независимых друг от друга номинативных значений непроизводных, немотивированных слов обычно связано с территориальной противопоставленностью их значений. Напротив, цепочечный тип полисемии, отражающий ступени семантического развития слова, не предопределяет их обязательную территориальную противопоставленность.149 Он характерен для моносистемы, а возможная распределенность словозначений по разным моносистемам часто бывает связана с неодинаковой реализаций по говорам общих семантических потенций слова. Рассмотренные отношения между значениями являются полярными с точки зрения территориальной противопоставленности и не исключают существования промежуточных типов отношений.

Большинство из установленных типов многозначных слов так или иначе связано с номинативными процессами в говорах. Вместе с тем количественное преобладание ономасиологических типов семантических отношений не свидетельствует.

149 Эти типы отношений в структуре многозначного слова в аспекте их представленности в диалектных системах были описаны в [Нефедова 1992] и [Нефедова 2004]. Близкая точка зрения на многозначность как результат действия семантических, номинационных и системных механизмов, отражена в недавно вышедшей статье С. М. Толстой [Толстая 2007], которая исследует это явление на материале литературного языка. В этой статье высказываются также интересные соображения по поводу многозначности и омонимии, рассматриваемых как шкала семантических отношений. об их большей продуктивности. Этот вопрос требует дальнейшего изучения, однако нет сомнений в том, что ономасиологические типы отношений больше характерны для лексики субстанциональной, тогда как структура значений признаковых слов связана с семантическим развитием лексемы. Формально-семантическое варьирование, проявляющееся в синонимии, также специфично с точки зрения представленности синонимов в моносистемах или полисистеме диалектного языка. И внутридиалектная и междиалектная синонимия восходят к трем основным источникам: ономасиологическому, словообразовательному и семасиологическому. Для разномотивированных номинативных единиц характерна прикрепленность к определенной территории. Говоры различает характер семантических моделей, используемых при номинации, а также материальное воплощение этих семантических моделей. Этот источник формирования синонимических рядов связан с неодинаковым восприятием фрагментов реального мира. Подобные различия проявляются у носителей разных говоров, но они возможны и в одном говоре. Члены междиалектного синонимического ряда в разных комбинациях отмечены в моносистемах, различия внутренней формы снимают их избыточность при функционировании в системе одного говора.

Словообразовательная синонимия, отражающая территориальную противопоставленность моделей словообразования, является междиалектной, что не исключает сосуществования синонимов в зоне наложения ареалов. Вместе с тем отмечены многочисленные факты синонимических рядов, аффиксальные различия между компонентами которых не имеют ареальной значимости. Возможные различия моносистем в количестве компонентов синонимического ряда и, вероятно, степени их употребительности объясняются тем, что вариантность моделей словообразования, поддерживаемая устной формой существования говоров, характерна как для диалектного языка в целом, так и для каждой отдельно взятой моносистемы.

То же можно сказать о синонимии словозначений, сближение которых опирается на полисемию семасиологического типа. Она характеризует как внутрисистемные, так и межсистемные отношения. Функционирование синонимичных словозначений многозначных слов в разных моносистемах во многих случаях объясняется неравномерностью реализации общих для говоров потенциальных возможностей семантического развития лексем. Синонимия оказывается «вторичным продуктом» полисемии, а синонимизирующиеся словозначения, занимающие периферийное положение в соответствующих семантических структурах, в равной степени характерны как для моносистем, так и для полисистемы.

Два типа синонимии: первый — на основе словообразовательной деривации, второй — на основе семантической деривации, обнаруживают внутреннюю общность. И в одном, и в другом случае лексемы обладают потенциальной способностью к накоплению общих для них, синонимичных значений. Но эти потенциальные возможности неодинаково реализуются у разных лексем и в разных моносистемах, что и приводит к большой пестроте и прихотливости синонимических отношений, рассматриваемых на уровне диалектной полисистемы150. Компоненты междиалектных синонимических рядов в рассмотренных случаях не являются заместителями друг друга в разных моносистемах и поэтому не могут рассматриваться как полноценные междиалектные соответствия.

Таким образом, и формальное и семантическое варьирование слова в диалекте дает неодинаковые результаты. В одних случаях варианты территориально противопоставлены, они имеют статус членов диалектного различияв других представленность результатов варьирования в разных моносистемах не обладает ареальной значимостью, она лишь отражает неравномерность проявления по говорам общих потенциальных возможностей системы. Подобные случаи могут быть определены как функциональные диалектные различия. Вариантность членения реальной действительности заключается в структуре и степени детализации семантического пространства ЛСГ и их фрагментов. Она отражает различия в познавательной деятельности носителей диалекта, различия в языковой картине мира.

Характер и степень дифференциации внеязыковой действительности, обнаруживают определенную автономность по отношению к их лексическому выражению. Выявлена противопоставленность ареалов по общности семантических отношений при различии их лексемного воплощения — мотивационные ареалы, в пределах которых возможно противопоставление лексических ареалов. Картографирование мотивационных отношений, относящихся к разным семантическим сферам, обнаруживает налагающиеся друг на друга ареалы, которые совпадают с ареалами явлений других языковых уровней151, что подтверждает объективность существования в архангельских говорах территориальных различий в восприятии внеязыковой действительности и отражении ее в языке. Изоглоссные области, выявленные ранее на большом и разнообразном материале [Гецова1997, Дерягин1966, Комягина 1994, Нефедова 1977а, Нефедова 2006], явились основанием для группировки современных говоров архангельской территории, членение которых имеет глубокие исторические корни152. Рассмотренный выше материал свидетельствует о том, что у представителей языковой общности, исторически сложившейся в результате колонизации архангельского края выходцами из новгородских и ростово-суздальских земель, имеются определенные различия во «взгляде на мир» и в самом процессе его познания.

150 Последнее ярко проявляется в словарных статьях АОС, показывающих синонимию с помощью перекрестных ссылок.

151 См. [Гецова 1997], где соответствующие изоглоссные области выделены на материале фонетики, грамматики и словообразования.

152 Как известно, ареальные различия говоров архангельской территории связаны с историей ее заселения выходцами из новгородских и ростово-суздальских земель. См. об этом [Дерягин 1966: 194−197] Вариантность семантических полей, организуемых базовыми, культурно значимыми концептами ВРЕМЕНИ, ПОГОДЫ, ЖИЗНИ и КРУГОВОГО ДВИЖЕНИЯ, в архангельском диалектном континууме обнаруживается в целом ряде различий.

1. Различия в членениии семантического пространства поля, в соотношении общих и частных понятий (например, в поле 'ПОГОДА' - говоры с общим обозначением состояния атмосферы и говоры только с частными обозначениями хорошей и плохой погоды).

2. Различия в распределении смыслов между близкими по значению словами (например, соотношение семантики слов пора и время: в тех говорах, где пора — 'время', время — 'погода').

Эти типы различий имеют ареальную значимость, они актуальны и при сопоставлении говоров с литературным языком.

3. Для семантических полей характерен семасиологический тип полисемии. Семантическое варьирование единиц поля, в подавляющем большинстве являющихся общерусскими словами, определяется не столько соотнесенностью с реалиями времени и жизни, сколько контекстуальными условиями, которые приводят к сдвигам значения. Возможные различия говоров в составе значений определяются неравномерностью проявления потенциальных возможностей слова. Особенно ярко это проявляется в полях 'ВРЕМЯ', 'ЖИЗНЬ', 'КРУГОВОЕ ДВИЖЕНИЕ'. Территориальная противопоставленность значений в целом мало характерна для полей, исключением является поле 'ПОГОДА', метонимические словозначения которого выступают как разнодиалектные обозначения типов погоды.

Соотношение исходных, прямых и производные значений определяет структуру полей. Значения метонимического типа относятся к их ближней, внутренней периферии, метафорические значения уходят на их дальнюю, внешнюю периферию, осуществляя связи между полями.

4. Для исследованных семантических полей характерна синонимия имен в их исходных, прямых значениях и синонимия, источником которой является семантическая и словообразовательная деривация. Синонимические ряды включают в себя как общерусские, так и территориально ограниченные единицы в их исходных и производных значениях. Наличие регионального компонента предопределяет ареальное варьирование междиалектных синонимических рядов, заключающееся в территориальных различиях в их составе. Наиболее ярко это проявилось в полях 'ПОГОДА' и 'ЖИЗНЬ' (см. рис. 25, таблицу № 4 и карты № 15, 16, 17, 19). Вариантность синонимических рядов полей 'ВРЕМЯ' и 'КРУГОВОЕ ДВИЖЕНИЕ' в значительной степени зависит от характера многозначности их исходных, базовых единиц, который был определен выше (см. п. 3).

5. Содержание универсальных концептов, выявленное в результате исследования семантики и сочетаемости лексических единиц полей, отражает представление о соответствующих сферах реальной жизни, характерное для жителей Русского Севера. В этих представлениях ВРЕМЯ в его циклической и линейной моделях приближено к человеку, оно имеет пространственное осмысление, наполнено реалиями и событиями ПРИРОДЫ и ЖИЗНИ, а сама ЖИЗНЬ воспринимается не абстрактно, а в соотнесенности с человеком и его практической деятельностью. Метафора соотносит ВРЕМЯ с конкретными, привычными сущностями бытия, а ЖИЗНЬ с движением по КРУГУ. Говоры хорошо сохраняют архаическую модель времени, в которой прошлое представлено как ушедшее далеко вперед, как находящееся впереди человека {время далеко, годы далеко).

Исследование семантических полей 'ВРЕМЯ', 'ПОГОДА', 'ЖИЗНЬ' и 'КРУГОВОЕ ДВИЖЕНИЕ' выявило наличие связей между базовыми понятиями человеческого сознания как на семантическом, так и на лексическом уровне. Категоризация отношений между временем и бытием в диалектном языке происходит таким образом, что значения, относящиеся к полям 'ВРЕМЯ', 'ПОГОДА' и 'ЖИЗНЬ', оказываются совмещенными в семантической структуре одних и тех же слов. В результате семантических ассоциаций по смежности номинации поля 'ВРЕМЯ' переходят в поле 'ПОГОДА' и поле 'ЖИЗНЬ', поле 'ЖИЗНЬ' передает свои номинации полю 'ВРЕМЯ': семантический переход 'время' - 'жизнь'- Феё время в этом доме выжыла. Врёме прошло, уш на восьмом десятке у меня лйчьно врёме (возраст) стало, проходит. Чё, прожылй фею пору, одна фею пору прожыла. Фею пору рбстила детёй, билась как собакасемантический переход 'жизнь' - 'время жизни человека': Надо пожить, да жытья мало стало. Помирал и говорш: жытье будет доживать одна. Она не нашу жысь прожыла, ббльшэ веть. Ныне жыть хорошо, так э/сызни мало стало. Обе, не дожив жызни, умерли. Жыры-то мало стало, умрем скоро. Сотню жиры годбфсемантический переход 'время — погода': Дош и феё, врёмё не направляецца. Не буде дбжжык, врёме опстойцце, дожжй не будут. А врёмё-то пасмурно. Ступи туда ф сырое врёмя, ухнеш и вопшэ не вьыезеш. Ф тёплу пору там хорошо. Ф холбдну-то пору долго не кйснет-то. Дожлйва пора, и у нас хорошо ростут.

Таким образом, между полями 'ВРЕМЯ' и 'ЖИЗНЬ' существует двусторонняя связь, взаимодействие между полями 'ВРЕМЯ' и 'ПОГОДА' присходит лишь в одном направлении, 'ЖИЗНЬ' и 'ПОГОДА' связей на лексическом уровне не обнаруживают.

Время, погода и жизнь как явления реальной действительности находятся в отношениях смежности. Однако в диалектной картине мира эта смежность представлена по-разному. Она является взаимообусловленной у ВРЕМЕНИ и ЖИЗНИ: ВРЕМЯ наполнено жизненными событиями, а ЖИЗНЬ протекает во времени, в каждый его момент происходят события жизни. Отношения смежности между ВРЕМЕНЕМ и ПОГОДОЙ носят однонаправленный характер, последняя по отношению ко ВРЕМЕНИ представлена в современном языке как более автономная. Смежность ЖИЗНИ и ПОГОДЫ, несмотря на прямую зависимость жизни человека от погодных условий, прямо, в семантике одного слова, язык не отражает. Их связь проявляется опосредованно, и связующим звеном между ними является ВРЕМЯ. ВРЕМЯ как бы выполняет роль пространства, которое вмещает в себя ЖИЗНЬ и ПОГОДУ как две достаточно автономные сущности. В литературном языке лексические связи, отражающие эти отношения, могут быть представлены на уровне употреблений, в архангельских говорах они устойчивы и системно закреплены, в целом это свидетельствует об их значимости в национальной картине мира.

В семантическом пространстве диалекта значения, выражаемые номинациями «своего» и «чужого» поля, имеют разную степень «разработанности» и разную ареальную прикрепленность. Следствием этого является отсутствие полного тождества в объеме и содержании базовых понятий человеческого сознания и территориальное варьирование диалектной картины мира.

Глаголы КРУГОВОГО ДВИЖЕНИЯ (вращение и поворот) представляют предикаты имен полей 'ВРЕМЯ', 'ЖИЗНЬ', 'ПОГОДА' и выражают многие действия, процессы, состояния времени и бытия. Круговое движение предполагает возможность изменения направления, поворот с возвращением в исходную точку (аналог циклического времени) и без возвращения (аналог линейного времени). Предикаты поворота и вращения, эксплицирующие семантику изменения положения, состояния кого-н., чего-н., свойственны полям 'ВРЕМЯ', 'ЖИЗНЬ', 'ПОГОДА': семантический переход 'поворот' - 'изменение течения времени': Врёмя стало поворстивсщца, они, и пошли. Ровно чяс иль свернуло, своротйло? На девятый год завернулось. На третью неделю заворотйлосьсемантический переход 'поворот'- 'изменение погоды': Дёнь повернёцца — ковдй и жарко, ковдй и сыро. Жарко-жарко, да вдрук поворотит. Накатывать надо, дак привернёця вёдрие. Завернулся доштъсемантический переход 'поворот' - 'изменение возраста человека': Утром-то крицю да крицю, не могу сполстй с мёста, штббы мне ищё лет на дваццять повернуцца. Кйбы старость-то повернулась на молодость. Восьмого десятка уш половина прошла, на другую заворотйлосьсемантический переход 'поворот, вращение' - 'состояние здоровья, самочувствие человека': Язык вертйт, глйс вертит — 5, каш кисель! Повертит немного, не беда, лиги бы не смертёльно. У меня сё болит, ббк вывертит. Не завернёт веть, покушай. Сёмеро было, одна поверпуласе. Ой, как покосйла сегбдня-то, да меня фею розворотйло. Боль худая эта, воротовйя трава — у жэншыны tumo с маткой — рёжэт, воротит, болит — пьют йейо. Крёпко жбнка матёра была, да своротйло.

Предикаты кругового движения тонко дифференцируют семантику изменения состояния. Изменение течения времени, состояния погоды они описывают как поворот, тогда как изменение физического состояния человека представлено в образе вращения (вертеть), поворота (повернуть) или переворота (перевернуться). Глаголы фиксируют мгновенность (завернуть) или длительность (вертёть), внезапность, неожиданность завернуться, свернуться) изменения физического состояния, полную охваченность им человека или животного (розворотйтъ).

Темпоральные и метеорологические изменения представлены предикатами кругового движения и как результат активных действий субъекта (время поворотилось, день повернулся, привернулось вёдрие), и (в безличных предложениях) как результат проявления каких-то неопределенных сил (на десятый гот завернулось, на дождь воротит). Болезненные состояния живого существа либо описываются возвратными глаголами как его имманентные состояния (кто-н. завернулся, перевернулся), либо представляются в безличных предложениях как результат воздействия неопределенных, не контролируемых человеком сил. Прекращение жизни, смерть через призму кругового движения видится и внутренним состоянием субъекта (кто-н. свернулся) и результатом активного внешнего воздействия (кто-н. завернул кого-н.).

Глаголы КРУГОВОГО ДВИЖЕНИЯ передают любые проявления жизни природы и человека, с их помощью обозначаются движение солнца, ветра, воды, изменение погоды, смена времен года, рост и умирание растений и животных, физические и ментальные состояния человека, его трудовая деятельность. Дифференциация значений семантического поля свидетельствует о том, что весь мир, все сущее во времени, погоде, жизни в их изменении, развитии язык связывает с идеей кругового движения, с поворотом и вращением.

6. Моделирование семантических полей и представление единиц смысла в виде словарных статей, содержащих их многоаспектную характеристику, опирающуюся на представительный корпус контекстов, дает материал для изучения русского диалектного языка в его культурно-исторической ретроспективе, Определяющая роль идиолекта в общем диалектном варьировании подтверждается составом лексикона изучаемой языковой личности, который насыщен индивидуальными образованиями, а также индивидуальными вариантами общеупотребительных слов и выражений (всего более 300 единиц). Академик A.A. Шахматов писал о том, что языковая реальность — это речь индивида, а представление о говоре села, местности является фикцией, научной абстракцией [Шахматов, 1925: 5]. Можно не соглашаться с категоричностью этого утверждения, однако несомненно то, что черты тождества и различия говоров на всех уровнях диалектного членения складываются из явлений, характерных для идиолектов.

Экспрессивы идиолекта обслуживают обиходно-бытовое общение. Они концентрируются в зонах «наибольшего внимания» языковой личности. В большинстве своем экспрессивы содержат общерусские корни, имеют прозрачную словообразовательную и семантическую структуру и не представляют трудностей для их восприятия и понимания носителями других диалектов и носителями литературного языка. В индивидуальных особенностях языка личности отражается общая динамика развития диалектной системы, заключающаяся в утрате многих слов, связанных с обозначением реалий старого, фактически уже разрушившегося крестьянского уклада и выдвижении на первый план лексики разговорно-обиходного характера, имеющей много общего с просторечной и разговорной лексикой литературного языка, но при этом обладающей местной, локальной спецификой. Исследование представленного в диссертации материала показало, что его региональная окраска во-многом определяется характером варьирования общерусских лексических и словообразовательных средств. Функциональная значимость обиходно-разговорной лексики, вариативность которой опирается на общерусский компонент и поэтому практически не препятствует междиалектным контактам, является отличительной особенностью современных говоров, формирующих новые формы речевого общения.