Транспозиция временных форм глагола в свете теории языковой картины мира: на материале немецкого, башкирского и русского языков

В системе образования Республики Башкортостан, как и других республик Российской Федерации, имеет место трилингвизм. Необходимость билингвизма, т. е. владения родным и русским языком, уже давно не вызывает никаких сомнений. «В многонациональном государстве, каким является Российская Федерация и Республика Башкортостан в ее составе, билингвизм представляет собой социальную необходимость — составляет одно из главных условий совместного проживания и сотрудничества разноязычных народов. Сегодня национально-русское двуязычие в его различных вариантах как основной тип билингвизма в России стало социально-историческим фактом» [Закирьянов 2002: 5]. Башкирский язык как государственный язык является обязательным предметом в региональном компоненте программ общеобразовательных учебных заведений. Это позволяет надеяться, что в ближайшем будущем наряду с башкирско-русским возникнет и русско-башкирское двуязычие. Актуально на сегодняшний день владение хотя бы одним иностранным языком. Трилингвы должны составить население нашего региона в XXI веке.

Обучение любому второму (третьему, четвертому.) неродному языку является более успешным, если привлекаются результаты сопоставительного изучения языков. Овладение неродным языком формируется, как известно, на базе речевого опыта родного языка. При обучении другому языку возникает необходимость в сравнении систем родного и изучаемого языков. Системное научное описание изучаемого языка в сравнении со структурными и функциональными особенностями родного языка не только позволяет выяснить, какие черты языков однотипны, а какие черты не накладываются друг на друга, но и способствует лучшему усвоению и пониманию особенностей родного языка.

Имеется немало учебных пособий по контрастивной лингвистике вышеназванных языков, например, «Сопоставительная грамматика русского и башкирского языков» A.M. Азнабаева и Р. Х. Хайруллина, «Контрастивная грамматика: морфология русского и тюркских языков» Э. М. Ахунзянова, «Сопоставительная типология русского и башкирского языков» К. С. Закирьянова, «Сравнительная типология немецкого и русского языков» A. J1. Зеленецкого и П. Ф. Монахова, «Очерки по сопоставительной грамматике немецкого и русского языков».

К.Г. Крушельницкой, «Теоретическая грамматика немецкого языка: Сопоставительная типология немецкого и русского языков» и «Функционально-семантический подход при сопоставительно-типологическом изучении грамматических категорий глагола» Б. А. Абрамова, «Опыт сопоставительной морфологии немецкого и башкирского языков» Р. Шенкнехта, «Сопоставительная морфология немецкого и башкирского языка» Р. З. Мурясова и т. д. Однако нет сопоставительных грамматик трех и более разноструктурных языков. Большинство диссертационных исследований посвящено русско-башкирскому и русско-немецкому сопоставительному языкознанию, сопоставительный анализ башкирского и немецкого языков проводится гораздо реже.

Актуальность нашего исследования обусловлена недостаточной разработанностью контрастивного описания наиболее сложной части речи — глагола — в русском, башкирском и немецком языках, а именно функционально-семантической категории темпоральности, а также возможностью создания грамматики немецкого языка (или отдельных ее разделов) для билингвов, в нашем случае, людей, одинаково свободно владеющих башкирским и русским языками. В данной работе исходным избирается русский язык, так как он является языком-посредником, общим для всех членов разноязычного социума России.

Башкирский и немецкий языки, как известно, относятся к различным группам, как по генетической, так и по типологической характеристике. Башкирский язык является представителем тюркской ветви алтайской семьи языков. Немецкий язык входит в западногерманскую подгруппу германской группы индоевропейских языков. В структурно-типологическом плане башкирский язык относится к агглютинативным языкам, в котором также представлены аналитические элементы для выражения различных грамматических значений. Немецкий язык относится к аналитическо-синтетическим языкам. Русский языкпредставитель восточнославянской подгруппы — как и другие индоевропейские языки, согласно морфологической классификации, является флективным языком.

Настоящая работа посвящена сопоставительному изучению транспозиции временных форм глагола в русском, башкирском и немецком языках. В центре внимания нашего исследованияперемещение формы настоящего времени в план будущего и прошлого, форм прошедшего времени в план настоящего и будущего, будущего в речевые условия прошедшего и настоящего времени. Мы рассматриваем эти явления, с одной стороны, как языковые универсалии, с другой стороны, подчеркиваем идиоэтническую природу их употребления в данных языках.

В какой мере морфология может отражать национальное мировидение и следует ли относить этот раздел языкознания к языковой картине мира (ЯКМ)? Принято считать, что легче всего проследить связь между сознанием и языком в лексико-фразеологической системе языка и словообразовании. Приоритет лексической системы языка по отношению к морфологической, синтаксической и им подобным объясняется тем, что количество лексических единиц в языке неизмеримо больше, чем других. Мы же полагаем, что не менее серьезную роль в классификационно-познавательной деятельности человека играет грамматика, так как она способствует дробному расчленению окружающей действительности, всестороннему ее познанию. А. Вежбицкая утверждает, что «грамматика на самом деле составляет концентрированную семантику: она воплощает систему значений, рассматриваемых в данном конкретном языке как особенно важные, действительно сущностно необходимые при интерпретации и концептуализации действительности.» [Вежбицкая 1999: 44].

Как формулирует Р. З. Мурясов, «временная локализация событий объективного мира и соответствующая ей когнитивная структурасодержание времени находят свою интерпретацию в виде семантических функций языковых средств, состав и номенклатура которых зависят от особенностей данного конкретного языка и, следовательно, носят идиоэтнический характер» [Мурясов 2002:42].

Лингвистика изучает время в качестве грамматической категории. Однако в последнее время оно стало рассматриваться как культурный концепт, один из элементов ЯКМ, и как составляющая лингвокультурного знания того или иного народа. Языковая картина мира отражает реальность через концептуальную картину мира. Вопрос о соотношении концептуальной (понятийной, культурной) и языковой картин мира чрезвычайно сложен и многопланов. Его суть сводится к различиям в преломлении действительности в языке и в культуре. Концептуальная и языковая картины мира соотносятся друг с другом как целое с частью. ЯКМ — это часть культурной картины. Культурная и языковая картины мира тесно взаимосвязаны, находятся в состоянии непрерывного взаимодействия и восходят к реальной картине мира, к реальному миру, окружающему человека.

Современные исследования ЯКМ ведутся в двух направлениях. С одной стороны на основании системного семантического анализа лексики, морфологии, синтаксиса, словообразования определенного языка производится реконструкция цельной системы представлений, отраженной в данном языке, безотносительно к тому, является ли она специфичной для данного языка или универсальной (Ю.Д. Апресян, Н. Д. Арутюнова, Т. В. Булыгина, В.А. Маслова). С другой стороны исследуются отдельные характерные для данного языка (лингвоспецифичные) концепты, обладающие двумя свойствами: они являются «ключевыми» для понимания данной культуры и плохо переводятся на другие языки. Результаты таких исследований представлены в работах А. Вежбицкой, А. А. Зализняк, И. Б. Левонтиной, А. Д. Шмелева, Е. С. Яковлевой, М. В. Пименовой.

Проблема ЯКМ связана с проблемой метафоры как одним из способов создания глобального образа мира. Посредством механизмов метафоры на основе сходства некоторых признаков реалии, уже названной в языке, и называемой реалии синтезируется новый идеальный объект метафорически переосмысленное значение имени с целью наименования новой реалии или явления. Особый случай представляет переносное, метафорическое употребление времен, когда говорящий мысленно переносится в другой временной план, как бы заново «проигрывая» прошлые события или предвосхищая будущее. Его мысли о будущем могут носить ретроспективный характер, т. е. действие в будущем предстает уже как совершившееся, как уже пережитое. Иногда автор, опережая события, сообщает о том, что ожидает его героя в будущем. Форма прошедшего времени лишает его сообщение всякой гипотетичности, придает ему весомость совершившегося факта.

Метафорическое употребление времен или транспозиция временных форм глагола (использование настоящего времени вместо прошедшего и будущего, прошедшего времени вместо будущего и т. д.) — одно из следствий и форм проявления асимметрии в языке. Перенос играет большую роль в устройстве и функционировании языка, благодаря ему создаются синонимы для выражения оттенков значения временных форм. Многогранная семантика временных форм русского, башкирского глагола, 8 а также немецкие речевые средства, способные передавать аналогичные значения, являются предметом нашего исследования. В. Г. Гак полагает, что «изучение метафоры в сопоставительно-типологическом плане дает огромный лингвистический материал. Оно позволяет проникнуть в общие закономерности человеческого мышления, выявить типичные ассоциации и вместе с тем определить специфику каждого языка, отделяющую его от общего и всеобщего» [Гак 1988:13].

Целью данной диссертации является сопоставительное исследование семантических признаков перемещения форм настоящего, будущего и прошедшего времени в речевые условия других временных форм в русском, башкирском и немецком языках, выявление частотности отдельных видов транспозиции в данных языках. Нами предпринята попытка объяснить приоритет того или иного вида транспозиции идиоэтническими особенностями каждого из указанных языков.

Достижение поставленной цели определило решение ряда конкретных задач:

1) обзор истории изучения видовременных форм глагола в общем, русском, немецком и башкирском языкознании;

2) анализ современных концепций научной, концептуальной, языковой картины мира, лингвовременной русской, башкирской, немецкой картины мира;

3) обобщение накопленного фактического материала по транспонированию одних временных форм глагола в речевые условия других;

4) поиск способов эквивалентной передачи исходных функционально-семантических значений русского глагола грамматическими средствами в башкирском и немецком языке;

5) выделение семантических признаков всех видов транспозиции;

6) исследование и сопоставление синонимии форм прошедшего времени в башкирском и немецком языках;

7) определение точек соприкосновения и выявление различия между транспозицией временных форм глагола в исследуемых языках;

8) обоснование более высокой или низкой частотности разных видов транспозиции в данных языках с позиции ЯКМ.

Для достижения цели диссертации и решения выдвинутых задач, в процессе работы нами использованы методы лингвистического описания, системного подхода и сравнительно-типологического исследования. При сопоставлении языков, принадлежащих разным структурным типам, сравниваются не языки, а системы и подсистемы языков. Системное категориальное сопоставление вскрывает структурные особенности каждого из языков, обращая внимание на те черты, которые не могут быть со всей полностью учтены методиками сопоставления элементов отдельного языка. Использование сравнительно-типологического метода позволяет описать языковой материал и выявить общие грамматические свойства неродственных языков, какими являются русский, башкирский и немецкий языки. Изучая явления, присущие всем языкам мира или отдельных их группам, мы также используем метод универсалий. Именно теория универсалий служит основной базой современного типологического языкознания, опирающегося в первую очередь на сопоставительное изучение языков.

Научная новизна работы заключается, прежде всего, в самой постановке проблемы. Синтагматические значения временных форм глагола описывают академические грамматики каждого из указанных языков, однако только сопоставительный анализ позволяет выделить семантические признаки, которые остаются без внимания вне сравнения. Настоящая диссертация представляет собой первое монографическое исследование, посвященное сопоставлению транспозиции временных форм глагола в русском, башкирском и немецком языках. На богатом фактическом материале освещены семантические особенности переноса временных форм русского глагола из одного временного плана в другой, а также осуществлен синхронный поиск эквивалентов в башкирском и немецком языках.

Материалом для исследования послужили примеры, взятые из произведений современной русской, башкирской и немецкой литературы: Б. Васильева «Не стреляйте в белых лебедей», В. Распутина «Уроки французского», М. Карима «О^он-о^атс бала сак», Н. Мусина «Зэн, гэр тауза — атс болан», 3. Биишевой «Оло Эйек буйында», R. Holland-Moritz «An einem ganz gewohnlichen Abend», O. Jellineck «Hankas Hochzeit», H. Kant «Die Aula», E. Strittmatter «Der Wundertater», L. Thai «Mimus» — роман М. Шолохова «Поднятая целина» и повесть В. Распутина «Живи и помни» на русском, башкирском и немецком языках. Объем проанализированного материала составляет более 4000 страниц на трех сопоставляемых языках, откуда извлечены 460 примеров (в тексте диссертационного исследования использованы 168): 120 русских, 96 башкирских и 148 немецких примеров для иллюстрации транспозиции из одного временного плана в другой- 38 немецких и 58 башкирских примеров для подтверждения синонимии форм прошедшего времени. Кроме этого к анализу привлечено 30 пословиц.

Теоретической базой диссертационной работы послужили положения, изложенные в трудах зарубежных и отечественных авторов. Решение задач стало возможным благодаря известным достижениям, представленным в работах В. Гумбольдта, Э. Бенвениста, JI. Вайсгербера, А. Вежбицкой и многих других зарубежных ученых, а также в работах отечественных лингвистов И. А. Бодуэна де Куртене, В. В. Виноградова, А. В. Бондарко, М. М. Гухман, С. С. Кацнельсона, Ю. С. Маслова, В. Г. Гака, Б. Т. Танеева и др. Проблемы анализа башкирского и татарского глагола рассматриваются в работах видных тюркологов Н. К. Дмитриева, Б. А. Серебренникова, Н. Б. Бургановой, А. А. Юлдашева, Ф. А. Ганиева, М. В. Зайнуллина, Н. Х. Ишбулатова и др. При выполнении диссертационного исследования мы опирались на труды немецких грамматиков Г. Пауля, В. Шмидта, X. Бринкманна, X. Вайнриха, П. Айзенберга, И. Эрбена, отечественных германистов О. И. Москальской, В. Г. Адмони, JI.P. Зиндера, Т. В. Строевой, Е. В. Гулыга, Е. И. Шендельс, на академические издания по грамматике немецкого языка. Нами использованы имеющиеся работы Р. З. Мурясова, Э. М. Ахунзянова, К. С. Закирьянова, A.M. Азнабаева, Р. Х. Хайруллина и др. по сопоставлению временной системы башкирского и татарского языков с временной системой индоевропейских языков.

Теоретическая значимость исследования определяется в первую очередь тем, что оно является определенным вкладом в разработку теории сопоставительных исследований разноструктурных языков. Научно-системное описание трех языков способствует более глубокому познанию закономерностей сопоставляемых языков в отдельности, так как сравнение есть наиболее универсальный способ исследования языка. Работа может использоваться для будущих исследований, включая написание курсовых и дипломных работ, как в области сопоставительной морфологии, так и для описания ряда явлений в отдельных языках.

Что касается практической значимости работы, она может быть использована, прежде всего, в практике активного изучения и преподавания немецкого языка, а, в частности, преподавания грамматики современного немецкого языка в высшей школе, в лекционных курсах страноведения Германии с освещением ментальности носителей немецкого языка, в переводческой деятельности и т. д. Результаты данного исследования могут быть использованы составителями учебных пособий, школьных и вузовских программ, справочников по грамматике немецкого языка для национальных образовательных учреждений, учебников немецкого языка с опорой на башкирский язык для выяснения сущности семантических преобразований, которые имеют место при переводе с одного языка на другой.

На защиту выносятся следующие положения:

Положение 1. Функциональная сфера презенса в русском, башкирском и немецком языках является грамматической универсалией.

Положение 2. Синонимия временных форм наиболее развита в русском и немецком языках, т.к. башкирские временные формы более однозначны.

Положение 3. Относительно большое количество временных форм в немецком и башкирском языках обусловлено, в том числе идиоэтническими особенностями данных языков.

Положение 4. Наиболее часто в немецком языке встречаются перемещения из настоящего и прошлого в будущее, в русском — из будущего в настоящее и прошлое, из настоящего в прошлое, в башкирском — из настоящего в прошлое и наоборот.

Положение 5. Перфект и претерит могут служить сигналами речевой позиции говорящего. Выбор форм прошедшего времени в башкирском языке не осложняется стилистическими или экспрессивными факторами.

Положение 6. Каждый народ закрепляет в языке свое видение времени, что позволяет говорить об этническом временном менталитете, временных универсалиях, о временной КМ.

Апробация работы. Выводы и положения диссертационного исследования были представлены в сообщениях на заседаниях кафедры немецкой филологии Башкирского государственного университета, в тезисах и докладах на научно-практических конференциях по проблемам преподавания гуманитарных дисциплин в технических вузах, на ежегодных конференциях по проблемам и перспективам преподавания немецкого языка в Башкортостане в г. Уфе. Основные вопросы диссертации нашли отражение в следующих публикациях:

1. Ахмадиева З. А. Презентные формы в русском, немецком и башкирском языках // Вестник Башкирского университета. — 2008. — № 2. — С. 299−303.

2. Ахмадиева З. А. Прошлое в будущем // Вестник Башкирского университета. — 2008. — № 3. — С. 554−558.

3. Ахмадиева З. А. Функции настоящего времени в русском, немецком и башкирском языках // Интеграционные процессы в науке, образовании и производстве: Материалы Всероссийской научно-практической конференции в г. Кумертау. — Уфа: Гилем, 2006. — С. 335−340.

4. Ахмадиева З. А. Транспозиция в русском и немецком языках // Актуальные проблемы проектирования образовательных систем: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. -Кумертау: РИО КФ ГОУ ОГУ, 2007. — С. 136−142.

5. Ахмадиева З. А. Об историческом презенсе в русском и немецком языках // Немецкий язык в Башкортостане: проблемы и перспективы: Материалы 3-й научно-практической конференции. — Уфа: РИЦ БашГУ, 2008.-С. 148−153.

6. Ахмадиева З. А. Praesens futuralis в русском и немецком языках // Материалы Международной научной конференции «Инновации в интеграционных процессах образования, науки, производства» в г. Мелеузе. — Уфа: Гилем, 2008. — С. 376−380.

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Общий объем диссертационного исследования составляет 175 страниц печатного текста.

3.9. Выводы по третьей главе.

Проанализировав виды транспозиции и распределение примеров по ее отдельным видам в русском, немецком и башкирском языках, можно сделать следующие выводы об особенностях этого интерлингвистического явления:

1) грамматическое значение временной формы расходится с временным значением контекста;

2) сохраняется грамматическое значение временной формы, проявляясь как метафорическое;

3) устанавливается синонимия между временной формой глагола в переносном и прямом значении, так как временная форма, выступающая в переносном употреблении, оказывается в тех условиях, в которых функционирует другая форма в своем прямом значенииэти формы взаимозаменяемы;

4) грамматическая синонимия данного типа не означает семантического тождествасовпадение ограничивается лишь тем значением, которое исходит из контекста;

5) многие случаи транспозиции характеризуются особой экспрессивностью и эмоциональностью, что в значительной степени является следствием расхождения между контекстом и грамматическим значением формы;

6) стилистическая подчеркнутость переносного употребления временных форм глагола особенно ярко выделяется на фоне стилистической нейтральности парадигматического значения данных форм;

7) стилистическая окрашенность и эмоциональность не являются исключительными признаками только транспонированных форм;

8) некоторые виды транспозиции встречаются преимущественно в разговорной речи;

9) выбор форм прошедшего времени башкирского глагола, в отличие от немецкого языка, не осложняется стилистическими или экспрессивными факторами.

Сравнив шесть видов перемещения глагольных форм из одного временного плана в другой в сопоставляемых нами языках, следует отметить, что в них имеются все виды транспозиции. признак транспозиции русский башкирский немецкий настоящее в будущем + + ++ будущее в настоящем ++ + + настоящее в прошедшем ++ ++ + прошедшее в настоящем + ++ + прошедшее в будущем + + ++ будущее в прошедшем ++ + +.

Наиболее часто в немецком языке встречаются перемещения из настоящего и прошлого в будущее. Для русского языка типично транспонирование из будущего в настоящее, из настоящего в прошлое и из будущего в прошлое. В башкирском языке преобладает перенос временных форм глагола из настоящего в прошлое и наоборот.

Транспозиция временных форм русского, башкирского и немецкого глагола может быть представлена следующим образом:

Прошлое Настоящее Будущее.

Рус.

Баш.

Нем.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

ЯКМ — это исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности. Раскрыть характер народа, значит, выявить его наиболее значимые социально-психологические черты, которые исторически вырабатывались у нации под воздействием условий проживания, образа жизни, социально-экономического строя и др. ЯКМ — это системное, целостное отображение действительности с помощью различных языковых средств.

Время как один из ключевых культурных концептов является важной частью концептуальной системы. Однако такое объективное, общее для всех людей физическое ощущение как время в разных языках отражается по-разному. Зафиксированные в языке наивные представления человека о мире через призму временных ощущений отражают поэтому как общие закономерности человеческого мышления, типичные ассоциации, так и специфику каждого языка.

Наши исследования стали еще одним подтверждением обоснованности выводов Р. З. Мурясова о том, что «временная локализация событий объективного мира и соответствующая ей когнитивная структура — содержание времени находят свою интерпретацию в виде семантических функций языковых средств, состав и номенклатура которых зависят от особенностей данного конкретного языка и, следовательно, носят идиоэтнический характер» [Мурясов 2002: 42].

Исследование категории времени глагола, а в частности видов транспозиции временных форм в речевые условия других форм, позволяет лучше понять национальное мировидение, так как время является одним из ключевых концептов в ЯКМ любого народа. Каждый народ закрепляет в языке свое видение времени, что позволяет говорить об этническом временном менталитете, временных универсалиях, о временной КМ.

Каждая культура имеет свой язык времени. Различия в поведении по темпоральному фактору связаны с направленностью на прошлое, настоящее и будущее. Согласно немецкому подходу, время линейно, однонаправлено и необратимо, его движение невозможно повернуть вспять. Поэтому для немецкого языка самый типичный вид транспозиции — из настоящего в будущее. Немецкий презенс является очень успешным конкурентом футурума. Следующий по частотности вид транспозиции — из прошлого в будущее, для этих целей чаще всего используется перфект, потом претерит, крайне редко плюсквамперфект. То, что оба основных вида транспозиции представляют собой перемещение временных форм немецкого глагола в план будущего, является, по нашему мнению, одним из фактов, подтверждающих, что немецкая лингвистическая система более направлена на будущее, чем на прошлое.

Русская языковая структура больше чем немецкая ориентирована на прошлое. Все три вида переноса временных форм русского глагола доказывают, что идея времени в русском языке связана с идеей повторяемости, цикличности. Е. В. Петрухина полагает, что для современной русской языковой картины мира важна циклическая модель времени, которая доминировала в архаических культурах. [Петрухина 2003: 427]. Общеизвестно довольно легкомысленное отношение ко времени в русской культуре, выражающееся в опозданиях, переносе мероприятий, отмене договоренностей, несоблюдении графика движения транспорта и т. п. Мысль, что можно повернуть время вспять, остановить его, вовсе не кажется абсурдной. Praesens historicum и futurum historicum — излюбленные виды транспозиции как в литературном языке, так и в разговорной речи.

Для башкирской лингвокультуры характерно очень подробное членение темпорального пространства, особенно прошлого. Семь глагольных форм, среди которых есть формы почтительного воспоминания, ностальгического воспоминанияэвиденциальность, многократность, разнообразные виды синонимии в прошедшем времени глагольной системы башкирского языка являются подтверждением того, что прошлое имеет для башкир особую значимость. Башкирский разговорный язык изобилует выражениями типа боронро заманда, боронрылар эйткэн, ата-бабалирыбы} бе$гэ эйтеп калдырран и т. п. Наиболее частотным является транспонирование формы настоящего времени в сферу прошлого. Неразвитость явления переноса временных форм башкирского глагола в другие временные планы мы объясняем самодостаточностью башкирской глагольной системы, обилие временных форм в башкирском языке делает транспозицию излишней. Например, семантическая зона будущего времени выражается двумя формами, которые отличаются друг от друга не темпоральными признаками, а модальными значениями определенности/неопределенности.

Наши исследования подтвердили предположение, что относительно большое количество временных форм в немецком и башкирском языках обусловлено также идиоэтническими особенностями этих языков. «Так, если основной причиной богатства временных форм в немецком языке является грамматикализация таксисного значения „предшествование“, то в башкирском языке еще большее богатство временных форм объясняется, во-первых, как и в немецком языке, грамматикализацией таксисного значения предшествования (правда, только при выражении предшествования в прошлом), во-вторых, наслоением на категориальные значения временных форм таких модальных значений как категоричность/некатегоричность, определенность/неопределенность» [Мурясов 2002: 162].

Итак, синонимия временных форм глагола развита больше в русском и немецком языках, хотя диапазон синтагматических значений русского глагола значительно шире, что объясняется, по нашему мнению, малым количеством временных форм в русском языке. Временные формы башкирского языка в целом более однозначны, специфическая особенность этого языка — синонимические отношения в пределах одного временного плана, например, между формами прошедшего времени.

Бесспорной во всех исследуемых нами языках является способность формы настоящего времени транспонироваться в темпоральные сферы будущего и прошлого. Проведенный нами анализ данных видов транспозиции подтвердил положение о том, что функциональная сфера презенса в русском, башкирском и немецком языках является грамматической универсалией.