В 1873 г. в «Гражданине» появились заметки «Из воспоминаний студента» (напечатаны в разделе «Последняя страничка»: №№ 44—45, 29 октября — 5 ноября 1873 г.), о чем сам Соловьев пишет матери: «действительно поместил в «Гражданине» несколько маленьких смешных рассказцев, и «Воспоминания студента» также принадлежат мнеменя уговорил их написать Достоевский по одному случаю"1. Становление пера Соловьева во многом проходило под влиянием Достоевского, в чем он признается в этом же письме: «У меня чуткость слуха только теперь развивается под строгим влиянием моего замечательного, но, к несчастию, часто раздраженного учителя. Моя школа подчас мне трудно дается, но я не унываю."2.
Подводя некоторые итоги своей литературной работы, писатель неоднократно подчеркивал стремление отмежеваться от каких-либо литературных направлений: «В течение всей моей литературной деятельности я стоял вне <.> журнальных партий и лагерей и печатал свои вещи в тех журналах, которые меня звали, заботясь лишь о том, чтобы это были издания безупречные в литературном отношении"3. Он свидетельствовал о своем стремлении быть объективным, изображать события и героев без всяких тенденций: «.ни к какой партии я не принадлежу, и миросозерцание мое вполне укладывается в старую формулу — истина, добро, красота"4. В критике также отмечалось, что отношения Соловьева «к избираемым им сюжетам вполне добросовестны и здравы и не имеют ничего обрий Д. Соловьева. Вступит, статья С. Носова. СПб.: Пушкинский Дом, 1993. С. 190.
1 Соловьев Вс. С. — Соловьевой П. В. С.-Петербург. 10 ноября 1873 г. // Достоевский Ф. М. Новые материалы и исследования. С. 433.
2 Там же. С. 434.
3 Цит. по: Петров К. П. <Медведский К. П.?> Современные литературные деятели. Вс. Соловьев. С. 700.
4 Цит. по: Медведский К. П. Памяти Вс. С. Соловьева. С. 1004. щего с тенденциозными приемами иных из его собратьев" (курсив автора.
С. В.)1, что, «будучи до глубины души художником, Вс. С. С<�оловьев>, очевидно, органически не мог сузить свой талант до служения какой-нибудь предвзятой политической или общественной идее. Явления, интересующие его, принадлежат к категории вековечных», а «круг идей, который охватывают произведения Вс. С. Соловьева, не умещается в тесные рамки какого бы то ни было «направления» «». К. Леонтьев отмечал уже в первых произведениях Соловьева прекрасный стильон писал автору, что в «Княжне Острожской» язык «такой простой и благородный, чуждый всех тех юмористических грубостей, от которых избавиться не могут ни Тургенев, ни Достоевский, а уж Сальяс — так тот доводит <.> до бешенства тем, что позорит так этой топорной формой своей, несомненно, поэтический и положительный по направлению талант"3. Сравнивая творчество Соловьева с творчеством крупнейших русских писателей, первые его критики все-таки учитывали тот факт, что произведения Соловьева не принадлежали к «золотому фонду» русской литературы: «подобно своим литературным учителям, Писемскому и Достоевскому, но в другой форме, с другими художественными приемами, г. Соловьев стремится, с одной стороны раскрыть внутренний смысл того «малого мира», который представляет собой человек, с другой, проследить на нем как влияние вечных законов, управляющих всем существующим, так и действие преходящих, но властных в данный момент современных понятий, нравов, обстановки"4.
1 ЬХ. Сергей Горбатов. Исторический роман конца XVIII века. Всеволода Соловьева//Русский вестник. 1882. № 5. Т. 159. С. 451.
2 Петров К. П. <Медведский К. П.?> Современные литературные деятели. Вс. Соловьев. С. 707.
3 Леонтьев К. Избранные письма. С. 140.
4 Петров К. П. <Медведский К. П.?> Современные литературные деятели. Вс. Соловьев. С. 707.
Соловьев подразделял свое литературное творчество на три этапа, которые определялись художественными задачами. Первая — «познакомить по возможности самый широкий круг читателей с различными интересными эпохами прошлой русской жизни». Вторая — «исследовать ход и развитие мистицизма в западноевропейском и русском обществе и написать большой роман, где изобразить бы результаты этого мистицизма"1. Третья — приблизившись к современной эпохе, заняться действительностью текущих дней.
В большей степени литературное творчество Вс. Соловьева определяли две его главные страсти — к истории и литературе. Интерес к истории он унаследовал от отца, которому стремился подражать, с мнением которого был почти всегда согласен. О своем отношении к литературе он говорил так: «.люблю ее страстно, болезненно, как маньяк. Она моя ца.
Гу рица, и без нее я не мог бы жить"". Эти две страсти и определили жанр, в котором чаще всего работал Соловьев — исторические хроники, что во многом определило сюжетно-композиционную структуру его произведений: «Для сюжетов романов-хроник Соловьева свойственно наличие одной главной сюжетной линии. Жанровое единство предопределяет и единство сюжетосложения в романах-хрониках. Композиция романов-хроник также подчиняется поэтике хроникального жанра: события сюжета располагаются в прямой хронологической последовательности"0, за исключением случаев, когда автор использовал прием ретроспекции. Соловьев не считал эту сторону своей деятельности важнейшей, но именно исторические его про.
1 Цит. по: Там же. С. 699.
2 Цит. по: Измайлов А. А. Литературный Олимп. Лев Толстой, Чехов, Андреев, Куприн, Горький, Сологуб, Ясинский, Брюсов, Салиас, Соловьев. Характеристики, встречи, портреты, автографы. М.: Тип. тов-ва И. Д. Сытина, 1911. С. 462.
3 Лексина А. В. Историческая проза Вс. С. Соловьева (генезис и поэтика). Автореф. дис. <.> канд. филол. наук. Коломна, 1999. С. 13—14. изведения были наиболее популярны у читателя. Интересно, что в качестве своего собственного критерия популярности Соловьев выдвинул «читательский интерес», «успех Н. С. Лескова (Соборяне»), Салиаса («Пугачевцы»), П. И. Мельникова-Печерского («В лесах», «На горах») и Леонтьева он объяснял настроением «публики», к<�ото>рой «нужно знакомство с тем, чего она еще не знает» <.> Этим объяснялось и обращение самого С<�оловьева> к жанру ист<�орической> прозы как познават<�ельного> повествования «о другой жизни» «1.
Как писатель-мистик Соловьев хотел показать читателю наиболее загадочные стороны бытия (романы «Волхвы», «Великий розенкрейцер», рассказы), однако автор отдавал себе отчет в том, что эта задача трудна: «.здесь я более, чем кто-либо, связан. неподготовленностью огромного большинства читателей к интересовавшему меня предмету"2. Наконец, третья задача — исследование современности — практически не была реализована, так как «Злые вихри» и «Цветы бездны» не привлекли внимания современников, поэтому в дальнейшем Соловьев не обращался к изображению современности.
Таким образом, из трех задач, которые ставил перед собой автор, в значительной степени реализована оказалась лишь одна. Во всех статистических отчетах о читательских интересах и пристрастиях, где упоминаются произведения Соловьева, речь идет именно об исторических романах.
И свои художественные произведения, и журнал Соловьев ориентировал, по его словам, на «самый широкий круг читателей"3. В то же время.
1 Викторович В. А., Голосова О. Е. Соловьев Вс. С. // Русские писатели. 1800—1917: Биографический словарь / Редкол.: П. А. Николаев (гл. ред.) и др. М.: Сов. энциклопедия, 2008. Т. 5. С. 472. Цит. по: Петров К. П. <Медведский К. П.?> Современные литературные деятели. Вс. Соловьев. С. 699.
3 Цит. по: Там же. С. 699. он уточнял, что это «русские образованные люди"1. Наиболее наглядно эволюция «воображаемого» читателя Соловьева прослеживается в период издания им журнала «Север», о чем будет говориться во второй части работы. Надо отметить, что Соловьев разделял понятия грамотность и образованность, поэтому ни его беллетристика, ни журнал не были ориентированы на народного читателя, хотя реальная ситуация не всегда совпадала с представлениями автора.
В целом, противоречивость восприятия творчества Соловьева заметили уже его современники: «.исторические романы Вс. Соловьева, получившие такое широкое распространение в нашем обществе, до сих пор не дождались серьезной критической оценки"2. Это отмечали и расположенные к Соловьеву исследователи: «Публика зачитывалась романами Соловьева, критика обходила их систематическим молчанием. Даже отдельно изданные они не удостаивались ее благосклонности». Отношение критики к своим произведениям вызывало неудовольствие и самого Соловьева: «Согласитесь, — говорил он, — что это возмутительно <. .> на протяжении почти всей моей литературной деятельности меня или замалчивали, или ругали"4.
Отметим, что исторический роман был распространен в России уже в первой половине XIX в. Так, исследователи отмечают, что Ф. В. Булгарин — «автор первого русского романа нового, «вальтер-скоттовского» типа, имевшего громадный успех («Иван Выжигин»), один из зачинателей исторического романа (его «Дмитрий Самозванец» вышел.
1 [Соловьев Вс.С.]. Беседы «Севера». III. О своем. Подп.: Изд—ль // Север. 1888. № 3. С. 11.
2 Петров К. П. <Медведский К. П.?> Современные литературные деятели. Вс. Соловьев. С. 700.
3 Медведский К. П. Памяти Вс. С. Соловьева. С. 999.
4 Цит. по: Там же. С. 1000. лишь через полгода после «Юрия Милославского» М. Н. Загоскина)"1. Причем это во многом и обеспечило Булгарину массовый (для того времени) характер его аудитории: тираж «Ивана Выжигина», вышедшего подряд тремя изданиями, превышал тираж любой другой современной прозаической книги. Книга стала литературной сенсацией. Можно сказать, что почти все, кто читал в России, сочли нужным ознакомиться с романом, он стал предметом споров и обсуждений, как в устных беседах, так и в переписке2. В конце 1820-х и в 1830-е гт. выходят «Юрий Милославский» (1829) и «Рославлев» (1830) М. Н. Загоскина, «Дмитрий Самозванец» (1829) Ф. В. Булгарина, «Клятва при гробе господнем» (1832) Н. А. Полевого, «Последний Новик и завоевание Лифляндии при Петре I» (1831—1833), «Ледяной дом» (1835) и «Басурман» (1838) И. И. Лажечникова. Кроме того, в 1835 г. выходит повесть Н. В. Гоголя «Тарас Бульба», а в 1836 г. «Капитанская дочка» А. С. Пушкина. Таким образом, к концу 1830-х гг. русской исторический роман был создан.
Однако в критических рецензиях и в последней четверти XIX в. эталоном для сравнения избирали все-таки европейских писателей — А. Дюма или, чаще всего, Вальтера Скотта. В устах различных критиков, обращавшихся к творчеству Соловьева, сравнение это приобретало самую разную окраску. В 1878 г. в журнале «Дело» была напечатана рецензия «Российские вальтер-скотты», в которой рассматривалась историческая проза Вс. Соловьева, Г. Данилевского, Е. Салиаса и др. Автор статьи оценивает уровень русской, исторической прозы как. очень низкий, списывая это на нетребовательные литературные вкусы публики. Современный русский исторический роман, в частности романы Соловьева, рецензент обви.
1 Рейтблат А. И. Ф. В. Булгарин и его читатели // Чтение в дореволюционной России: сборник научных трудов. М.: Гос. б-ка СССР им. В. И. Ленина, 1992. С. 55.
2 См.: Там же. С. 57—58. няет в подражательности. Выдвигается несостоятельное обвинение в незнании Соловьевым истории: «.публика не знает истории, и обморочить ее в этом отношении не трудно, даже и с таким запасом знаний, каким обладают г. Соловьев или Суворин"1, что, разумеется, не соответствовало действительности. А в отношении романа «Капитан гренадерской роты» прозвучал совсем нелепый упрек: «кто же был он, герой романа. Неизвестно, читатель, и, как ни ищите в романе г. Соловьева, вы никакого капитана гренадерской роты не найдете!». Можно предположить, что рецензент не дочитал произведение до конца. Речь в романе идет о судьбе Елизаветы Петровны, дочери Петра I, и о ее борьбе за престол, в которой ей помогали гренадеры. На последней странице говорится о том, как после воцарения Елизаветы Петровны на престоле в качестве награды за преданность рота попросила, чтобы Елизавета объявила себя капитаном этой гренадерской роты, что и было исполнено.
В 1882 г., после публикации «Сергея Горбатова», первого романа «Хроники четырех поколений», рецензию опубликовал журнал «Русский вестник». В ней отмечается, что произведения Соловьева имеют значительный заслуженный успех. В этой рецензии подчеркиваются глубокие исторические познания Соловьева, отмечается, что он «владеет довольно о обширною начитанностью по исторической литературе». Далее сомнений в прекрасном знании Соловьевым истории возникать не будет. Рецензент считает, что, сочувственно изобразив Павла Первого, Соловьев проявляет «значительную проницательность исторического чутья"4, в подтверждение такого понимания характера Павла I рецензент ссылается на вышедшую в.
1 Дело. СПб., 1878. № 11. С. 178.
2 Там же. С. 172. л.
LX. Сергей Горбатов. Исторический роман конца XVIII века. Всеволода Соловьева // Русский вестник. 1882. № 5. Т. 159. С. 451.
4 Там же. С. 453.
1881 г. книгу Д. Ф. Кобеко1. Однако рецензент высказывает и ряд замечаний. Он хотел бы видеть в произведениях Соловьева более обстоятельное изображение эпохи, более тщательную отделку, менее отрывочные характеры. В частности, не выдержан, по его мнению, характер Сергея Горбатова. Герой воспитан в сельском уединении на теориях Руссо, перенесен затем в мир придворных интриг, но не испытывает, как это было бы логично, тяжелой борьбы протеста и разочарования. Вихрь событий во Франции тоже не затрагивает Горбатова, он «как бы пристегнут автором к историЛ ческой драме, до которой ему собственно никакого нет дела». Из всех персонажей, по мнению автора рецензии, это наименее интересное лицо. Высказаны в рецензии и другие замечания. Самой слабой стороной творчества Соловьева рецензент считает «речи». Зачастую, по его мнению, речь героя Соловьев заменяет собственным голосом, что придает языку действующих лиц несколько натянутый и наивный оттенок. Но этот недостаток молодого романиста происходит от недостатка жизненного опыта и со временем исчезнет сам собой. Имя Вальтера Скотта появляется и в этой рецензии, но в другом контексте. Здесь присутствует резкий выпад в адрес «современных Вальтер-Скоттов», которые без должного уважения относятся к историческим личностям: «Чем непригляднее, чем пошлее выходит историческая фигура в таком неумытом виде, тем это лучше и желанней». Рецензент не приравнивает Соловьева к писателям этой школы, однако предостерегает его от ошибок, имея в виду, в первую очередь, изображение интимной жизни Екатерины II.
1 [Кобеко Д. Ф.] Цесаревич Павел Петрович (1754—1796). Исторические исследования Дмитрия Кобеко. СПб.: [Тип. В. Грацианского], 1882. 384 с.
2 ЬХ. Сергей Горбатов. Исторический роман конца XVIII века. Всеволода Соловьева. С. 456.
3 Там же. С. 457.
После завершения «Хроники четырех поколений» Соловьев в 1887 г. выпустил полное собрание сочинений в 7 томах, рецензия на которое появилась в «Русской мысли». И вновь не обошлось без сравнения с творчеством Вальтера Скотта. О собрании Соловьева сказано так: «По размерам это чуть ли не равняется половине того, что написал Вальтер-Скоттпо содержанию же <.> в этих исторических романах и повестях исторического немного, а романического совсем нет. Это — просто отрывки из «Русской истории» Соловьева-отца, рассказанные своими словами, и довольно плохо, Соловьевым-сыном"1. Рецензент формулирует главное требование к историческому роману, которое состоит в том, чтобы вымышленный роман развивался в исторической обстановке, верной действительности, чтобы вымышленные герои приходили в соприкосновение с действительными историческими личностями в истинно-исторические моменты, дающие верное понятие об эпохе, об историческом лице. У Соловьева же на первом плане фигурируют исторические лица, а герои романов остаются в стороне. Кроме того, «в романах г. Соловьева почти нет места вымыслу. В них с достодолжною точностью переданы известные события согласно «Истории» Соловьева-отца. Только, странное дело: в «Истории» С. М. Соловьева лица живые, а в романах В. С. Соловьева они совсем не живые, а какие-то кукольные, плоские, невидные. В «Истории» Соловьева-отца типичными чертами охарактеризована эпоха, к которой относятся события. В романах его сына самые типичные эпохи выходят неяркими, какими-то бесцветными». Итоговый вывод неутешителен: «Все в этих произведениях однообразно и бледно», и «над всем тяжелым туманом лежит необыкновенная скука"2.
1 Рецензия на Полное собрание сочинения Вс. Соловьева в 7 т. // Русская мысль. 1887. № 8. С. 466. ~ Там же. С. 467.
В отношении произведений Соловьева сложилась ситуация, характерная и для литературного процесса XIX в. в целом, когда критика «ставит себе задачей не создавать инструменты для освоения произведения, потребность в которых все более возрастает, а обеспечивать «творческую» интерпретацию для пользования самих «творцов». Таким образом создаются общества «взаимного восхищения», мелкие секты, замкнутые в своем эзотеризме, наряду с появлением признаков новой солидарности между художником и критиком"1. Под «творцами» подразумеваются производители, отказывающиеся следовать эстетическим ожиданиям «широкой публики», противопоставляющие плоды своего творческого воображения продуктам серийного производства, адресующие свое творчество другому «творцу», современному или будущему, способному внести в свое понимание произведений ту же «творческую» диспозицию, что и сам автор — в свое творчество. Соловьев не относился к этой категории писателей, равно как и упоминаемые критикой Салиас, Данилевский и другие авторы исторических романов. Таким образом и появлялось расхождение между внешней иерархией (по признаку «публичного» успеха, измеряемого выручкой от продажи или степенью известности вне круга производителей) и внутренней иерархией (по признанию внутри конкурентной группы равных) — причем, зачастую производители-интеллектуалы смотрели с тайным восхищением и завистью на авторов, чьи произведения имели шумный успех.
Соловьев попытался реализовать свои представления о культуре и литературе в предпринятом им издании журнала «Север», пытаясь донести до современного «русского образованного читателя» свою точку зрения на состояние искусства, на нравственность и политику, на проблемы христи.
1 Бурдье П. Рынок символической продукции // Вопросы социологии. 1993. ½. С. 52. анства и образования и на многое другое (в «Беседах», которые он вел с читателем). Однако эта деятельность Соловьева не была оценена ни современниками, ни потомками. Следующая его попытка обращения уже к другому читателю (деятельность на посту редактора серии «Народных чтений») также не была замечена.
В 1890-е гг. Соловьев обратился к современной проблематике (романы «Злые вихри» и «Цветы бездны»). В 1894 г. журнал «Русский вестник опубликовал рецензию на „Злые вихри“. А. Р. Санин, автор рецензии, относит Соловьева к писателям „старой“ школы. Представители современной беллетристики, по мнению Санина, в большинстве своем перестали искать художественную правду, их не интересуют цель и смысл жизни, поэтому их произведения являются простым фотографированием, призванным занять праздного читателя. Соловьев же „“ вынашивает» свои произведения и, отдаваясь своей работе, своему призванию, уже знает, что он хочет сказать и что скажет"1. Санин отмечает, что автор отнесся к главному герою романа «Злые вихри» Аникееву с безжалостностью художника: «Ему важны и личность его героя, и его страдания лишь постольку, поскольку на них отражаются все свойства современного общества». Санин же явно сочувствует Аникееву, который «мечется и действительно глубоко страдает, но всегда, во всех своих страданиях, он кажется окружающим — лишь чудаком, создающим себе муки, кажется сухим эгоистом или праздным тунеядцем. Если и находятся около него люди, признающие его страдания, то и они все-таки догадываются о них скорее сердцем, чем умом, не в силах ни понять происхождения такой натуры, ни усвоить ее стремлений». Автор рецензии пытается если не оправдать, то хотя бы объяснить характер героя.
1 Санин А. Р. «Злые вихри» (Роман наших дней. Вс. С. Соловьева) // Русский вестник. 1894. № 4. Т. 231. С. 300.
Санин отмечает достоинства романа. Соловьев, по его мнению, хорошо знает среду, которую изображает, — высшее и среднее петербургское общество. В построении романа наблюдается «искусная, твердая рука опытного художника, легко справляющегося со всякими техническими и иными трудностями». Кроме того, здесь «нельзя найти ничего лишнего, никаких длиннот, отступлений, разъяснений, охлаждающих интерес читателя и замедляющих ход действия», характеры героев «выясняются из живых разговоров и поступков». Действие «развертывается спокойно, естественно и просто, как это делается в жизни, которой верным и художественным воспроизведением являются «Злые вихри» «1. Рецензент анализирует ряд удачным сцен, сюжетных линий, отмечает наиболее удавшихся героев. В заключении Санин пишет: «Не критикой создается у нас репутация писателя. Благодарное общество всегда сделает свою верную оценку без всякого наклеивания на имя писателя этикетки и, в данном случае, имя Вс. Соловьева пользуется популярностью"2.
В «Письмах о литературе. в 1895 г.» П. А. Ачкасов обратил внимание на следующий, незаконченный роман Соловьева «Цветы бездны». Он уже в начале рецензии отмечает связь романа Соловьева с творчеством Достоевского. Главный герой Алексеев усвоил мысль Ивана Карамазова: тому, кто не верит в Бога и бессмертие души, все позволено. Алексеев — «преступник с философской подкладкой», «готовый на преступления и разрешающий его себе путем умозаключений"3, изучение такого типа людей начато с «Преступления и наказания» Достоевского. Роман Соловьева продолжал публиковаться (в этом же номере печатались главы из второй его части), поэтому рецензент воздерживается от окончательных оценок,.
1 Там же. С. 302.
2 Там же. С. 316.
Ачкасов П. А. Письма о литературе. Русская литература в 1895 году. Письмо второе // Русский Вестник. 1896. Т. 242. № 2. С. 225. но обещает после публикации всего романа вернуться к наиболее интересной проблеме, поставленной в произведении -— может ли классовая теория совсем заглушить человеческую совесть? «Цветы бездны» не были завершены, возможно, потому, что, как писал один из критиков, «симпатии большинства читающей публики обращены в определенную сторону. Успехи имеют исключительно беллетристические мелочи, проникнутые. тенденцией ухарского босячества <.> Роман С<�оловьева> несомненно оказался бы «против течения». Значит — борьба, разжигание страстей, <.> тучи ядовитых стрел или <.> злобное, пренебрежительное молчание. Писатель, и без того справедливо жаловавшийся, что его не понимают и ненавидят, имел основания смущаться перед такою нерадостною перспективой"1. Отметим, что и напечатанный еще в 1879 г. роман «Наваждение» также не был замечен, «остался в тени», хотя «это прекрасный психологический роман"2- он «очень интересен и показывает, что Всеволод Сергеевич мог дать гораздо больше, чем дал» .
В 1901 г., к 35-летию литературной деятельности Вс. Соловьева, статью о его творчестве печатает журнал «Русская мысль». Статья вышла за подписью К. П. Петров. Следует отметить, что псевдонимом К. Петров часто пользовался К. П. Медведский4, с которым Соловьев был хорошо знаком. Личные и творческие отношения Соловьева и Медведского не были простыми. Первоначально Медведский оценивал романы Вс. Соловьева.
1 Медведский К. П. Памяти Вс. С. Соловьева. С. 1005. ~ Быков П. В. Всеволод Сергеевич Соловьев (очерк). [СПб., 1916]. С. 21.
Соловьев С. М. Владимир Соловьев: Жизнь и творческая эволюция / По-слесл. П. П. Гайденкоподгот. текста И. Г. Вишневского. М.: Республика,.
1997. С. 19.
4 См.: Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей: в 4 т. / Подгот. к печати Ю. И. Масанов, ред. В. П. Козьмин. М.: Изд-во Всесоюзной книжной палаты, 1958. Т. 2. С. 360. как ничтожные с исторической и художественной точек зрения1, однако после личного знакомства с писателем критик стал превозносить его произведения за литературную самостоятельность и любовь к русской старине. Вероятно, именно Медведский стал одним из авторов книг серии «Народные чтения», которую редактировал Соловьев, скрывая свое имя под псевдонимом К. П. М.2. Статья в «Русской мысли» стала своеобразным подведением итогов творчества. Автор приводит ряд высказываний Соловьева о собственном творчестве, о нейтральности в отношении различных литературных партий и т. д. В заключение, перечисляя произведения Соловьева, Петров пишет, что «все это заключено в рамки строгого искусства и, говоря излюбленным ныне выражением, не может не приносить ощущителъной пользы» (курсив автора. — С. В.)3.
Заключение
равно как и вступление, где говорилось о среде, сформировавшей Соловьева, и назывались такие фамилии, как Кудрявцев, Грановский, Аксаков, Писемский, естественным образом выдвигало Соловьева в ряд крупнейших современных художников слова.
Аналогичное мнение высказывает в 1903 г. и К. П. Медведский. Статья «Памяти Вс. С. Соловьева» была опубликована в «Историческом вестнике». Медведский пишет о том, что смерть Соловьева не была. замечена, поскольку этот писатель «не имел с популярным направлением ничего общего или просто держался в стороне от больших направленческих дорог"4.
1 См., напр.: Наблюдатель. 1894. № 2. Литературная репутация Медведского пострадала после скандальной публикации, в статье «Из „радикальной“ журналистики» он обвинил журнал «Русское богатство» в антирусских заговорщических тенденциях (1896). С этого времени Медведский зачастую был вынужден пользоваться псевдонимами (см.: Петухова Е. Н., Чанцев А. В. Медведский К. П. // Русские писатели. 1800—1917: Биогр. словарь / Гл. ред. П. А. Николаев. М.: Большая Российская энциклопедия, 1994. Т. 3. С. 599—600.
Петров К. П. Современные литературные деятели. Вс. Соловьев. С. 710.
4 Медведский К. П. Памяти Вс. С. Соловьева. С. 998.
Медведский пытается проанализировать причины непопулярности Соловьева у критиков. Писатель публикует свою первую историческую повесть «Княжна Острожская» в журнале «Нива», что, по тогдашним временам, считалось отступлением от строгих литературных традиций. Соловьев мог рассчитывать на внимание критики и той части общества, которая мнила себя «сливками интеллигенции», лишь при условии участия в «толстом» журнале. Только «толстый» журнал — серьезная литература. Как следствие, публика восторженно зачитывалась романами Соловьева, а критика обходила его произведения молчанием. Причины подобной несообразности, по мнению Медведского, заключались и в духе произведений Соловьева. Соловьев изображал русскую историю с любовью, «последнее обстоятельство естественно могло не располагать в пользу автора «передовую» критику, предпочитавшую изображение и в прошлом, и в настоящем России исключительно мрачных сторон"1. Поэтому Соловьева за «прямой и благородный патриотизм» считали консерватором.
Иной характер носили беглые замечания Скабичевского, автора «Истории новейшей русской литературы. 1848—1906». Скабичевский считал, что в конце 1870-х гг. с легкой руки Е. А. Салиаса русский исторический роман приобретает характер реакционной тенденциозности и узконационального самохвальства, что он сделался продуктом шарлатанской спекуляции скороспелого борзописанья, вышел из области изящной словесности, потерял литературную значимость и обратился в стереотипно-лубочные изделия. Представителем этого «шуточного исторического романа является старший сын знаменитого историка С. М. Соловьева». Читатель из его романа, например, узнает, что «главными виновниками крупнейших событий всемирной истории являются вовсе не те исторические личности, о которых повествуют Гервинус или Шлоссер, а Сергей Горба.
1 Там же. С. 999. тов"1. Такие произведения, по мнению Скабичевского, никакого литературного значения не имеют.
Попытка целостного анализа произведений Соловьева содержится в книге П. В. Быкова «Всеволод Сергеевич Соловьев: его жизнь и творчество (очерк)», вышедшей в 1916 г. Это единственная работа, содержащая относительно полный биографический материал и более подробно рассматривающая не только взгляды Соловьева, но и его произведения, поэтому в дальнейшем мы будем к ней обращаться неоднократно. В целом же Быков оценивает творчество романиста достаточно высоко, считая, что это «истинный поэт, художник слова, певец родной старины"2.
Восприятие творчества Соловьева критикой было не только противоречивым, но и закономерным. Вообще в оценке массовой беллетристики обнаруживается трудноразрешимый парадокс. С одной стороны, она в своей совокупности оценивается литературоведами, культурологами и общественным мнением в целом крайне низко. С другой стороны, такую литературу читает огромное количество потребителей. Эта закономерность сохраняется и при восприятии творчества Соловьева. Думается, что сам Соловьев, сознательно обрабатывая образы, сюжеты, идеи произведений крупнейших представителей русской литературы, все-таки не рассматривал свое творчество как вторичное. Он считал, что его романы-хроники, основанные на реальном, исторически достоверном материале, интеллектуально и эстетически обработанном, выполняющие воспитательные и просветительские функции, имеют все основания для признания не только читательской аудитории, но и критики.
После революции произведения Вс. С. Соловьева долгое время не переиздавались. Он не считался запрещенным писателем, однако его твор
1 Скабичевский А. М. История новейшей русской литературы. 1848−1906. СПб., 1906. С. 366. Быков П. В. Всеволод Сергеевич Соловьев: его жизнь и творчество. С. 62. чество обходили молчанием. В краткой литературной энциклопедии, где перечислены основные произведения Соловьева, отмечается, что он «в критических очерках полемизировал с произведениями революционных демократов, стихами Н. А. Некрасова», что романы свои «печатал в консервативных журналах», что «этнографичность, красочность в изображении старины, драматичность фабулы определяли популярность романов Соловьева, несмотря на их невысокий художественный уровень"1.
Лишь в 1990;е гг. были переизданы основные произведения Соловьева. Издания сопровождались небольшими предисловиями, содержащими сведения об авторе либо просто перечисляющими названия романов Соловьева. Более обстоятельные статьи о Соловьеве появились в словарях". В последнее десятилетие имя Соловьева встречается в научной литературе все чаще, посвящаются ему и отдельные работы .
Актуальность диссертационного исследования определяется недостаточной изученностью литературной деятельности Соловьева, его роли в литературной жизни России последней четверти XIX — начале XX в. Изучение причин популярности художественных произведений писателя и издававшегося им журнала «Север» позволит определить механизмы воздействия массовой литературы на читателя в целом. Анализ позиции Соловьева по отношению к читателю из народа на фоне культурных процессов ру.
1 Краткая литературная энциклопедия: в 9 т. / Гл. ред. А. А. Сурков. М.: Сов. энциклопедия, 1972. Т. 7. С. 56.
2 Ревякина А. А. Соловьев Всеволод Сергеевич // Русские писатели. XIX век. Биобиблиографический словарь: в 2 ч. М., 1996. 4.2. С. 250—255- Викторович В. А., Голосова О. Е. Соловьев Вс. С. С. 471—474.
3 См., напр.: Шерман Е. Исторический роман Вс. С. Соловьева «Царь-Девица» и пушкинская традиция // Пушкин и русская культура (Материалы конференции молодых ученых 11—13 ноября 1997 г.) М.: «Диалог-МГУ», 1998. С. 100—105- ЛексинаА. В. Историческая проза Вс. С. Соловьева (генезис и поэтика). Автореф. дис. <. .> канд. филол. наук. Коломна, 1999. бежа веков (социальная стратификация, культурная неопределенность и демократизация читателя) дает возможность выяснить роль социального заказа в поиске более широкой аудитории, позволит реализовать представления о воспитательной и образовательной функциях литературы в обществе.
Предметом исследования в настоящей работе являются художественные произведения Вс. С. Соловьева, получившие у современников наибольшее признание, которые рассматриваются в контексте русской литературы XIX в.- публикации в журнале «Север» (1888—1891) — книги серии «Народные чтения», публицистика и эпистолярное наследие Соловьева.
Цель исследования состоит в комплексном изучении литературной деятельности Соловьева на фоне развития русской литературы XIX — начала XX в. Во-первых, это исследование наиболее популярных художественных произведений Соловьева (исторических романов-хроник и мистической дилогии) в их взаимосвязи с творчеством крупнейших писателей XIX в. Во-вторых, это анализ редакционной политики издаваемого Соловьевым журнала «Север» (1888—1891). И в-третьих, это изучение книг редактируемой Соловьевым серии «Народная книга». Целостное изучение литературной продукции Соловьева и его читателя — потребителя этой продукции, прояснение причин успеха его произведений, связанных с точным попаданием в определенную культурную парадигму, позволяют расширить понимание процессов демократизации литературы в конце XIX — начале XX в., определить типологическое своеобразие массовой литературы этого периода и ее связи с массовым читателем.
В связи с поставленными целями решаются следующие задачи:
1., Определить круг читателей художественных произведений Соловьева (преимущественно исторических романов, наиболее признанных читателем) и механизмы воздействия его произведений на читателя. Художественное творчество Соловьева рассматривается как явление массовой беллетристики, что обусловливает его сопоставление с произведениями писателей первого ряда: выявление проблематики, уже освоенной предшествовавшей литературой и нашедшей отражение в романах Соловьеваанализ приемов, которые использует писатель для собственной трактовки образов, сюжетов и проблем, использовавшихся в литературе ранее.
2. Проанализировать редакционную политику издаваемого Соловьевым журнала «Север», очертить круг публиковавшихся в нем авторов и основную тематику публикаций и выявить причины популярности «Севера» у читателя.
3. Рассмотреть взгляды Соловьева на проблемы народного чтения, читательскую направленность книжек серии «Народные чтения», степень реализованности взглядов писателя на проблемы чтения для народа.
Поставленные задачи определили структуру работы, которая состоит из введения, двух частей, заключения и списка использованной литературы. В первой части работы рассматриваются художественные произведения Соловьева в их отношении к произведениям Пушкина, Достоевского, Салтыкова-Щедрина, Л. Толстого. Вторая часть посвящена редак-ционно-издательской деятельности Соловьева.
Научную новизну работы обусловил анализ многогранной литературной деятельности Вс. С. Соловьева, включающей как его художественное творчество, публицистику, так и редакционно-издательскую работу, что ранее никогда не становилось предметом специального разноаспектно-го исследования. Осмысление авторских стратегий в беллетристике Соловьева, осознанное стремление автора к расширению читательской аудитории за счет привлечения различных социальных слоев позволяют глубже понять эволюцию литературного процесса в России на рубеже XIX — начала XX в.
Методологическая база исследования. Наряду с историко-функциональным и социологическим подходами, методами сравнительного и историко-генетического анализа в качестве теоретической базы используются работы Ю. М. Лотмана, Г. Н. Ищука, М. В. Строганова, Л. Д. Гудкова, Б. В. Дубина, А. И. Рейтблата, Н. Л. Вершининой, Дж. Ка-велти и др.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
1. Соловьев как представитель массовой литературы заимствует художественные приемы и сюжеты из произведений крупнейших русских писателей XIX в. (Пушкина, Достоевского, Толстого, Салтыкова-Щедрина), используя особую систему средств для смысловой адаптации, перевода транслируемой информации с языка «высокого» искусства на уровень обыденного сознания, его романы содержат компоненты актуальной проблематики элитарной литературы на предыдущем этапе ее развития. Русский образованный читатель, на которого ориентируется автор, получает удовольствие от обнаружения новых интерпретаций знакомых сюжетов и типов. Такой художественный принцип вариации темы, являющийся одним из базовых способов выражения в массовой культуре, во многом обусловил огромную популярность исторических хроник Соловьева.
2. В большинстве произведений Соловьев создает критические для героя ситуации (соблазнениеиспытание верности или верыслучайность, изменяющая привычный порядок вещей и т. д.). Они помогали читателю находить оптимальные средства выхода из конфликта или преодоления кризиса в собственной жизни, основанные на читательском опыте. Поиски героями смысла жизни, путей к достижению внутренней гармонии фиксировали для читателя наиболее эффективные или наиболее приемлемые способы решения конфликтов. В творчестве писателя репрезентируются вечные ценности: христианство как истинная религия, семья, любовь и дружба, нравственные добродетели.
3. Волшебное и таинственное служит в романах Соловьева для фиксации ценностных нормативных значений, избавляя от суеверного страха перед неизвестным, формируя в сознании читателей систему представлений о незыблемости нравственных и христианских ценностей и также помогая выстроить поведение в повседневной жизни.
4. Соловьев помогает читателю формировать собственные представления о мире и истории. Заменяя сложную картину мира, неожиданные, порой нелогичные повороты в истории, представленные в работах ученых и писателей первого ряда, некими упрощенными схемами, автор снимает у читателя чувство растерянности, незащищенности перед происходящим не только в прошлом, но и в современности, поскольку знание законов, по которым развивается человечество, делает окружающий мир простым и понятным.
5. Соловьев рисует картины исторического прошлого на основе знания исторических фактов (труды Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева, публикации в исторических журналах), синтезирует многие идеи, нашедшие отражение в произведениях Пушкина, Достоевского, Л. Толстого, Салтыкова-Щедрина, и на их основе создает свою собственную картину мира, в которую и вписывает судьбу реальных и вымышленных героев.
6. Свои художественные произведения и журнал «Север» Соловьев ориентирует на «самый широкий круг читателей» (К. П. Петров <К. П. Медведский?>), к которому относятся «русские образованные люди», «находящиеся, по своему положению, на самых различных ступенях общественной лестницы» (Север. 1888). Эволюция журнала «Север» в поисках своего читателя отражала процессы демократизации читателя: от «русских образованных людей» («интеллигентные слои русского общества») — к «русским семьям», а далее — к грамотному читателюв соответствии с этим изменяется и редакционная политика журнала.
7. Позиция Соловьева относительно книг для народа в основном сложилась к концу 1880-х гг. Учитывая существующие исследования (напр., «Что читать народу?» X. Д. Алчевской), издатель на страницах «Севера» обсуждал произведения Л. Толстого («Чем люди живы», «Власть тьмы»), которые могли, с его точки зрения, нанести вред читателю из народа. Деятельность Соловьева на посту редактора серии «Народные чтения» отражает поиск новой читательской аудитории и попытку реализовать свои взгляды на проблемы народного просвещения и образования.
8. Путь Соловьева сначала как писателя, а затем как редактора и издателя — это путь поиска всё более широкой читательской аудитории. Изменения, наблюдавшиеся в читательской среде, появление всё новых: уже не «образованных», а всего лишь «грамотных» — читателей обусловливали и изменения в редакторской политике различных журналов («Нива», «Русский вестник»), в репертуаре крупнейших издателей («Посредник», издательства И. Д. Сытина, В. Н. Маракуева) Социологические исследования (Н. А. Рубакин, С. Ф. Горянская) фиксировали изменение читателя на рубеже веков, отражали динамику читательских предпочтений, процессы демократизации литературы, что влияло на авторские стратегии. В редак-ционно-издательской деятельности Вс. Соловьева отразились процессы литературного развития конца XIX — начала XX в.
Теоретическая значимость диссертационного исследования имеет ряд составляющих. Во-первых, определены теоретико-методологические подходы к решению исследовательских задач по изучению генезиса и поэтики российской массовой литературы, ее жанровой спецификиразработаны критерии и подходы к изучению и интерпретации произведений массовой литературы. Во-вторых, показаны сходство и различие массовой литературы и литературы для народапереход от одного типа литературы к другому связан с качественным и количественным изменением читательской аудитории на рубеже веков. В-третьих, деятельность Вс. Соловьева осмыслена как деятельность одного из наиболее ярких представителей массовой литературы, что позволяет уточнить особенности литературного процесса в России в последней четверти XIX — начале XX в.
Практическая значимость работы заключается в том, что материал исследования предлагает уточненное представление о литературном процессе рубежа XIX—XX вв. Результаты исследования могут быть использованы в преподавании историко-литературных курсов, при разработке специальных курсов и семинаров.
Апробация работы. Материалы и результаты диссертационного исследования использовались при составлении программ учебных курсов и дисциплин, при чтении лекций и спецкурсов на филологическом факультете Тверского государственного университета. Основные положения диссертации были представлены в виде докладов на научных конференциях, в том числе: Ищуковские чтения (Тверь, 1991—2009), международная научно-практическая конференция «Детская литература и воспитание» (Тверь, 2004, 2006), международная научно-практическая конференция «Друзья и гости Ясной Поляны» (Ясная Поляна, 2004), Герценовские чтения: Всероссийская научная конференция «История литературы как филологическая проблема» (Санкт-Петербург, 2005), IV Майминские чтения «Журнальная деятельность в литературном процессе XVII—XX вв.еков: забытое и второстепенное» (Псков, 2006), юбилейная научная конференция Эйхенбаумов-ские чтения—6 (Воронеж, 2006), международная научно-практическая конференция «Проблемы изучения русской литературы XVIII века» (Самара, октябрь 2007), международная научная конференция «Степь широкая: пространственные образы русской культуры» (Курск, 2008), «Русская историческая проза: региональный аспект» (Коломна, 2008) и др. Результаты работы представлены в двух монографиях («Беллетристика Вс. С. Соловьева», «Редакционно-издательская деятельность Вс. С. Соловьева»), 37 научных и учебно-методических публикациях, в том числе 7 публикациях на страницах изданий, рекомендованных ВАК для размещения научных результатов по докторским диссертациям. Объем работы — 345 страницы.
Заключение
.
Изучение литературы и читателя в последние десятилетия ведется в самых различных аспектах: анализ художественных произведений, эволюция социальной системы литературы (школа, библиотека, издательство и т. д.), социология литературы, изучение восприятия «неклассических» произведений и многое другое. Аспекты восприятия субъективны, они определяются индивидуальными особенностями, личным опытом, запасом жизненных и художественных впечатлений, общекультурной подготовкой. Кроме того, подготовленность реципиента к художественному восприятию зависит и от того, что он пережил лично и что узнал из книг, почерпнул из других областей искусства. Художественное произведение обладает потенциалом восприятия, то есть способностью направлять читательское восприятие1.
Новый потребитель искусства, появившийся на рубеже XIX—XX вв. зачастую удивлял критиков. Например, «когда в Москве одновременно проводились художественные выставки «академиков» и «передвижников», массовая публика предпочитала любоваться не сценами из жизни простого народа, а возвышенно-мифологическими сюжетами и историческими полотнами «академиков», выполненными в псевдо-классицистской манере. гу.
Публика желала не «правдивого», а «красивого» искусства"". «Красивое» же читатель черпал из произведений массовой беллетристики.
1 См.: Науман М.
Введение
в основные теоретические и методологические проблемы // Общество.
Литература
Чтение: Восприятие литературы в теоретическом аспекте. М., 1978. С. 38.
Массовая культура и массовое искусство. «За» и «против» / Коллектив авторов. М.: Изд-во «Гуманитарий» Академии гуманитарных исследований, 2003. С. 90.
Из статистических исследований известно, что проза Вс. Соловьева на рубеже XIX—XX вв. была очень популярна. После публикации в журналах большинство исторических романов Соловьева выходило отдельными изданиями, а многие переиздавались. Так, были переизданы «Царь-девица», «Капитан гренадерской роты», «Царское посольство», «Жених царевны». «Касимовская невеста» только в 1882 г. вышла дважды, а «Княжна Острожская» выдержала семь изданий. Неоднократно выходили собрания сочинений Соловьева.
Критики уже обращали внимание, что «на исторические романы Соловьева в библиотеках и читальнях всегда был большой спрос в различных слоях русского общества», «таким образом, они получили широкое распространение"1. В 1889 г. С. Ф. Горянская, анализируя отчеты двух петербургских публичных библиотек, включает Вс. Соловьева в десятку наиболее читаемых авторов. Среди читателей этих библиотек — рабочие, учащиеся, служащие. По дополнительному исследованию, проведенному во второй читальне, где анализировались читательские интересы взрослых рабочих местных фабрик и заводов, Соловьев занимал пятую позицию. Через десять лет ситуация практически не изменяется: произведения Соловьева в бесплатных читальнях по популярности вновь занимают пятое место. По данным Коломенской общественной библиотеки Соловьев в 1899 г. занимает седьмое место4, в 1903 г. — второе место (после.
1 Быков П. В. Всеволод Сергеевич Соловьев. С. 61. Горянская С. Ф. Первые бесплатные городские читальни в С.-Петербурге. (Организация их и итоги деятельности за 1888 год). С. 95.
3 Городские бесплатные читальни Петербурга // Мир божий. 1899. Февраль. Отд. 2. С. 23.
4 Отчет Коломенской общественной библиотеки им. И. И. Лажечникова за 1899-й (год первый). С. 20- Отчет Коломенской общественной библиотеки им. И. И. Лажечникова за 1900;й (год второй). С. 17.
Jl. Толстого)1. Обобщив отчеты 9 публичных библиотек, А. И. Рейтблат включил Соловьева в десятку наиболее читаемых авторов2.
В 1900 г. было проведено статистическое исследование в Городской бесплатной читальне-библиотеке им. A.C. Пушкина. По количеству выданных книг различных авторов можно судить о читательских интересах. Соловьев в этом списке занимает третье место (после Гоголя и Немировича-Данченко). Таким образом, популярность исторических хроник Вс. Соловьева сомнений не вызывает. Как отмечает В. А. Викторович, «проза С<�оловьева> формировалась в контексте «второй волны» рус<�ского> ист<�орического> романа 70—80-х гг. (В. В. Крестовский, Салиас, Г. П. Данилевский, Е. П. Карнович, Д. Л. Мордовцев), эксплуатировавшего вершинные достижения рус<�ской> прозы. Эстетич<�еская> вторичность на фоне растущей популярности жанра опускала его до уровня «среднего» или даже «низового» читателя: в качестве занимат<�ельного> чтения ист<�орический> роман становится чуть ли не обязательной рубрикой илл<�юстрированных> журналов, а затем и бульварных газет"4. Однако среди поклонников творчества Соловьева была не только интеллигенция, на которую рассчитывал автор, но и ремесленники, мастеровые, учащиеся. Такого читателя привлекала познавательность исторических романов, занимательность сюжета, напряженность интриги, элементы мелодрамы, поэтика хорошего конца, характерные для массовой беллетристики. Возмож.
См.: Отчет Коломенской общественной библиотеки им. И. И. Лажечникова за 1903 год (год пятый) и народной бесплатной библиотеки-читальни им. А. С. Пушкина (год первый). Коломна: Типолитография наел. В. П. Кулагина, [б/г]. «Рейтблат А. От Бовы к Бальмонту. С. 74.
3 См.: Выдержки из «Отчета по городской бесплатной читальне-библиотеке имени A.C. Пушкина за 1900 год». С. 119—120.
4 Викторович В. А., Голосова О. Е. Соловьев Вс. С. С. 472. но, именно эти принципы обусловили популярность исторических хроник Соловьева в низовой среде.
Значительным спросом пользовался и основанный Соловьевым в 1888 г. иллюстрированный журнал «Север». Как отмечалось в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза и Эфрона, «журнал в первый год имел большой успех"1. В статистических таблицах библиотеки им. Пушкина, «Север» также назван в числе наиболее читаемых журналов2.
Безусловное признание читателем художественных произведений Соловьева и его журнала объяснялось, вероятно, многими причинами. Соловьев использовал многие художественные приемы и сюжеты лучших произведений русской литературы XIX в., авторами которых были Пушкин, Толстой, Достоевский, Салтыков-Щедрин. Влияние Пушкина и Достоевского отчетливо прослеживается в трактовке темы преступления и наказания (рассматриваемой на различных уровнях — в жизни человека, в жизни народа) — влияние «Войны и мира» сказывается в изображении судеб героев преддекабристской эпохи, сюжет «Дыма» Тургенева разрабатывается в финале романа «Сергей Горбатов». Это закономерно. Если для «высокой», «элитарной» литературы характерным признаком является тематическая и техническая новизна, то массовое искусство постоянно заимствует у высокого искусства сюжеты, проблематику, символику, ставит на поток, тиражирует понравившиеся и действенные приемы и средства. Эта ситуация была традиционна для исторического романа 1870—1900 гг.: «Сочинения Зотова, Салиаса, Полевого, Лажечникова, Данилевского, Мордов-цева и других — бесспорная беллетристика, сочетающая развлечение с поучением. Но читатель этих книг знает не только основные исторические факты, он обладает достаточной эрудицией, чтобы разгадывать намеки на.
1 Соловьев Вс. С. // Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь: в 86 т. Т. XXX. С. 796.
2 Библиотека имени А. С. Пушкина. 1900—2000. М., 2000. С. 28. литературные произведения и цитаты из них"1. Неотъемлемой частью романов Соловьева, как и всей массовой беллетристики, является адаптация, дидактическая интерпретация существующих образцов, уже сложившихся в литературе. Вполне справедливо утверждение, что «беллетрист мыслит формулами, классик их создает"2. Если современная массовая культура (рубежа XX—XXI вв.) «ориентируется уже не на язык конкретной национальной культуры, а на транснациональный код «масскультурных» знаков, опознаваемых и потребляемых в мире», то массовая беллетристика XIX— начала XX в. опиралась как раз на национальную культурную традицию, связь с которой была достаточно тесной.
В целом можно согласиться с мнением исследователей о том, что какие-либо конструктивные особенности «массовой» или «элитарной» литературы не существуют, что дело заключается в ценностно-тематических моментах, в социальном восприятии и толковании текстов, нежели в каких-то качественных принципиальных элементах их организации3. Кроме того, «относя то или иное явление к массовому искусству, мы характеризуем не его художественный уровень (который, в принципе, может быть достаточно высоким) и даже не культурно-образовательный уровень аудитории, для которой оно предназначено, а тот общественный способ, каким оно создается, распространяется и используется» (курсив автора. — С. В.)4.
Пассивность восприятия как характерная черта массовой беллетристики, не требующая активного участия воспринимающего, использовалась Соловьевым в полной мере. Тексты Соловьева соотносятся с текстами.
1 Сорочан А. Ю. Формы репрезентации истории в русской прозе XIX века. Автореф. <.> докт. филол. наук. Тверь, 2008. С. 33.
2 Там же.
3 .
См.: Гудков Л. Д., Дубин Б. В.
Литература
как социальный институт: Статьи по социологии литературы. С. 102.
4 Массовая культура и массовое искусство. «За» и «против». С. 87.
Пушкина, Толстого, Тургенева как вариации и темы. Соловьев для своего читателя договаривает то, что в произведениях писателей первого ряда осталось недосказанным, упрощает проблемы, но делает их доступными для широкой читательской аудитории. «Русский образованный читатель» (не культурная элита) получает удовольствие, с одной стороны, от узнавания знакомого текста, с другой — от обнаружения новых интерпретаций знакомых же сюжетов и типов. Это принцип вариации темы является одним из базовых способов выражения в массовой культуре, он и обусловил популярность исторических хроник Соловьева. Справедливо утверждение Н. Л. Вершининой, что «те великие открытия, которые на высочайшем уровне предстали органически не разложимыми в произведениях классиков (Пушкин, Лермонтов, Гоголь), вошли в беллетристический «фонд» в препарированном виде — как «расклеенные» элементы экспериментаторского словотворчества"1.
Думается, что взгляд на произведения Соловьева с учетом особенностей произведений массовой беллетристики помогает объяснить противоречие в восприятии его произведений: признание их читателями и негативная оценке критики. Если рассматривать творчество Соловьева с точки зрения классической литературы, то мы неизбежно придем к низкой оценке его творчества, но это не объяснит популярности его произведений. Если же анализировать романы Соловьева с позиций массовой беллетристики, то причины популярности станут очевидными.
По мнению А. В. Чернова, «направленность на одновариантное прочтение как обязательное и первоочередное условие существования беллетристического текста создает особую поэтику моделирования образа читателя, что позволяет автору не только систематизировать используемый ма.
1 Вершинина Н. Л. Русская беллетристика 1830—1840-х годов. (Проблемы жанра и стиля). С. 8. териал, но систематизировать и сам результат своей деятельности — реакцию на текст читателя. Прогнозируемость читательской реакции, столь часто демонстрируемая в беллетристическом повествовании и тесно связанная с создаваемым в них образом читателя, для беллетристики в целом необходима"1. Соловьев в полной мере реализует принцип однозначного, идентичного авторскому замыслу, прочтения. Прямое авторское декларирование — неотъемлемая особенность всех романов Соловьева. Читателю нет необходимости постигать, угадывать основную идею произведения, она сообщается декларативно. Даже в тех случаях, когда Соловьев использует сложные художественные образы и приемы, заимствованные из произведений писателей первого ряда, позиция автора остается для читателя предельно ясной и не дает возможности вариативного прочтения.
Соловьев создает «ходовую модель жанра, ориентированную на вкусы «среднего» читателя: динамичная ист<�орическая> и любовная интрига, симпатичный читателю (даже в своих слабостях) герой, незамысловатая композиция (зависящая от «порционной» публикации в тонком журнале), легкий стиль, не лишенный изящества и вместе с тем языковых штампов, ощутимая назидательность"2. Если в произведениях элитарной литературы ценностная рамка может задаваться различными способами и допускаются различные критерии оценок и ценностей, то в массовой беллетристике, как правило, утверждается единая авторитарная точка зрения на происходящее, которая может быть выражена как в словах автора, так и доверена одному или нескольким героям, носителям авторских идеалов.
В своих произведениях Соловьев создает предельные ситуации (соблазнение, испытание верности или веры, случайность, изменяющая привычный порядок вещей и т. д.). Они помогали читателю находить опти.
1 Чернов A.B. Русская беллетристика 20—40-х годов XIX века. (Вопросы генезиса, эстетики и поэтики). С. 41.
2 Викторович В. А., Голосова О. Е. Соловьев Вс. С. С. 472. мальные средства выхода из конфликта или преодоления ситуации в собственной жизни, основанные на читательском опыте. В романах Соловьева проповедь нравственных идеалов всегда занимала значительное место, «Соловьев большой мастер в деле пробуждения самых добрых и нежных чувств в читателе, и его произведения крайне благотворно действуют на сердца подрастающего поколения. Изображая добро и зло, он никогда не сгущает красок и, тем не менее, вполне достигает цели -—¦ показать красоту первого и уродство второго — и живо возбудить к тому и другому вполне законные чувства». Быков подчеркивает, что воспитательное значение романов Соловьева «несомненно и определилось совершенно ясно"1.
В произведениях признанных писателей брак не является самоценностью, иногда именно с брака начинаются духовные поиски героев (Ли-завета Александровна в «Обыкновенной истории», Анна Каренина и др.). Семья для героев Соловьева являлась своеобразным убежищем, в котором они могли спрятаться от зачастую враждебного внешнего мира, обрести покой и внутреннюю гармонию. Пройдя в молодости через многочисленные испытания, совершив множество ошибок в поисках своего места в мире, положительные герои Соловьева приходят к пониманию, что семья является важнейшей частью жизни, дающей стабильность в изменчивом мире. Во многих романах Соловьева конфликт снимается свадьбой (помолвкой, венчанием, воссоединением любящих). Такая ситуация складывается между Таней Пересветовой и Сергеем Горбатовым в финале романов «Сергей Горбатов» и «Вольтерьянец», между Ниной Ламзиной и Борисом Горбатовым в романе «Старый дом», между Груней и Владимиром Горбатовым в «Последних Горбатовых» и т. д. Во всех произведениях герои до свадьбы должны пережить еще ряд испытаний, но их внутренняя чистота служит залогом того, что они выдержат эти испытания с честью.
1 Быков П. В. Всеволод Сергеевич Соловьев. С. 34, 61.
Поиски героями смысла жизни, путей к достижению внутренней гармонии фиксировали для читателя наиболее эффективные или наиболее приемлемые способы и стандарты снятия напряжений и конфликтов. Искусственное пространство литературного произведения давало читателю возможность обнаружить предел разрешенного, вычислить последствия нарушения каких-то норм. Как отметил Кавелти, «формулы помогают аудитории исследовать в воображении границу между разрешенным и запрещенным и осторожно, надежно подстраховавшись, попробовать шагнуть за эту границу"1. Закрепление и утверждение фиксированных норм и является важнейшей особенностью массовой беллетристики.
Главный герой в романах Соловьева является обязательно носителем авторских идеалов, и его поступки приобретают высокое значение всеобщего образца. Конечно, герои Соловьева до достижения ими зрелого возраста находятся в постоянном внутреннем поиске, они ищут свой путь в жизни, свою истину, зачастую ошибаются. Статичность образов после художественных открытий Л. Толстого была уже невозможна. Однако эта «текучесть» является залогом того, что герои находят свой путь. В массовой беллетристике «тематизируются именно традиционные значения роли, а вместе с тем и сами ценности или их идеологические обертоны — такие (если брать женский вариант), как верность, женственность, эмоциональность, заботливость, мягкость, т. е. пассивность, уступчивость, готовность следовать за «властелином» «2.
В исторических романах Соловьева прошлое значимо не само по себе, но в его перспективе осмысляется неопределенное, проблематичное настоящее, «определяемое, нормативно-конструируемое из содержательных блоков, помеченных как «стародавнее», «всегда бывшее» (и в этом смысле.
1 Кавелти Дж. Г. Изучение литературных формул. С. 63.
2 Гудков Л. Д., Дубин Б. В.
Литература
как социальный институт: Ст. по социологии литературы. С. 132. «изначальное», «основное»), это прошлое сохраняет оттенок значимости, близкий или подобный «моральному» «1. Проблематика жизнеустройства внешнего мира являлась важнейшей частью романов Соловьева, поскольку помогала читателю понять непрерывно изменяющийся мир, пути и векторы его развития, осознать свое место в нем. Репрезентируемые ценности, в первую очередь величие России в сочетании с традиционными ценностями семьи, любви, безопасности, обусловили их чрезвычайно большую роль и признание массовым читателем. Внешний мир, непрерывно изменяющийся, не всегда справедливый, зачастую враждебен человеку, поэтому важнейшей точкой отсчета и центром упорядочения реальности в романах выступает герой, его субъективное начало. Особенностями массовой беллетристики, как и всей массовой культуры, являются не только общедоступность, серийность, машинная воспроизводимость, но и то, что она «создает собственный знаковый код, символическую надстройку над структурами реальной повседневной жизни, которая многими миллионами людей воспринимается как полноценный эквивалент самой реальности"2. Соловьев рассматривал литературу как средство упорядочения действительности, используя при этом примеры прошлого.
Соловьев в исторических романах-хрониках толкует историю как ответ на многие современные вопросы: отношение человека к миру, взаимоотношения народа и власти, условия благоденствия государства. История становится школой воспитания патриотизма, любви к Родине. Важнейший вопрос русской философии истории и литературы XIX в. — вопрос о месте и роли России во всемирной истории: «Когда русская литература размышляет над проблемами «Восток и Запад», «Русский путь», когда она пытается средствами художественной образности понять эпохальную сущность.
1 Там же. С. 25. о.
Массовая культура и массовое искусство. «За» и «против». С. 87. мировой и отечественной истории, сравнивать культуры и типы национального мышления, строить идеологические программы будущего, то есть когда она философствует о движущих силах истории и векторах ее развития, — она, не переставая быть искусством слова, оказывается еще и метаискусством, мыслью о себе самой"1.
Значительное влияние на мировоззрение Соловьева оказали славянофилы К. С. и И. С. Аксаковы, которые посещали салон С. М. Соловьева и с которыми Вс. Соловьев был знаком. С точки зрения Вс. Соловьева, будущее России нисколько не умаляется из-за того, что на данном историческом этапе она отстает в развитии от Европы. С. М. Соловьев видел причину такого отставания в том, что европейско-христианские народы Западной Европы совершили свой переход из одного возраста в другой в XV и XVI вв. через экономические преобразования и Возрождение, но в результате этого стали враждебно относиться к прожитому ими возрасту, к своей древней истории. «Наш переход из древней истории в новую, из возраста, в котором господствует чувство, в возраст, когда господствует мысль, совершился в конце XVII и XVIII века. Относительно этого перехода мы видим разницу между нами и нашими европейскими собратиями, разницу на два века"2.
Вс. Соловьев не отрицал универсальный (общеевропейский) путь развития России, но чаще в его произведениях все же звучит идея уникальности российского пути, идея национального своеобразия. Тема эта была особенно актуальной в России в начале 1880-х гг. Одиннадцатое покушение на Александра II увенчалось успехом. Первый роман «Хроники четырех поколений», где изображалась французская революция, был опуб.
1 Исупов К. Г. Философия и эстетика истории в литературной классике.
XIX века // Литература и история. СПб., 1997. Вып. 2. С. 110. ~ Соловьев С. М. Публичные чтения о Петре Великом // Соловьев С. М. Избранные труды. Записки. М., 1982. С. 50—51. ликован в 1881 г., в год убийства царя. С одной стороны, роман «Сергей Горбатов» — это «урок» народам. Историческими примерами Соловьев убеждает читателя, что высшее правосудие свершится, что наказание за преступление неминуемо. Бессмысленными и опасными для народов являются попытки установить более справедливый порядок, они лишь ведут к дальнейшим преступлениям и никогда не приведут к благим последствиям, какие бы благородные идеи ни лежали в их основе. С другой стороны, это и «урок» царям. Правитель не имеет права благодушествовать, его обязанность — управлять страной твердой рукой. Отстраненное отношение к руководству государством, неумелое управление тоже являются преступлением и влекут за собой наказание. Примеры правления Людовика XVI и Мари и-Антуанетты во Франции, Павла I в России показывали, что личные качества правителей не имеют существенного значения, имеет значение лишь их роль в развитии страны.
Романы Соловьева, как мы видели, действительно основаны на исторических фактах, что не было редкостью в XIX в. Значительную роль в популярности произведений Соловьева среди читающей публики сыграл традиционный взгляд на исторический роман как на источник фактической информации. Большинство своих произведений Соловьев называл романами-хрониками, так как хроника содержит «изложение исторически достопримечательных событий в их временной последовательности"1. Для многих «историческое знание — первейшее средство сохранения и продления стареющей цивилизации, и не потому, что дает рецепты ввиду новых жизненных осложнений, — жизнь не повторяется, — но потому, что не дает перепевать наивные ошибки прошлого"2. В то же время Соловьев избежал перекосов, свойственных, например, творчеству П. В. Полежаева.
1 Эпштейн М. Н. Хроника // Краткая литературная энциклопедия: в 9 т. /.
Гл. ред А. А. Сурков. М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1975. С. 334. «Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. С. 329—330.
В романе Полежаева «Престол и монастырь» (1880), посвященном правлению Софьи, предложен скрупулезный пересказ реальных событий. В произведении нет вымышленных лиц, мало диалогов, все события описываются автором, автор же дает оценку героям и их действиям. Можно сказать, что это учебник по истории, пересказанный хорошим литературным языком.
В конце XX в. наметилась иная тенденция, причем не только в постперестроечный период, что было бы понятно, но значительно раньше, в частности в романах В. Пикуля. С этой точки зрения показателен роман «Фаворит», действие которого происходит в период правления Екатерины II, что позволяет сравнить подходы к изображению исторических личностей у Соловьева и Пикуля. В отличие от Соловьева Пикуль достаточно торопливо пересказывает события русской истории, оставляет в стороне социальную и психологическую подоплеку поступков исторических личностей, в его романах наблюдается стремление к сенсационности сообщаемых фактов, которые преподносятся с самой неприглядной их стороны. Русская история — это непрерывная цепь скандалов, интриг, в которые с головой погружены герои. Именно на этом и концентрируется внимание читателя, тогда как многие важные события истории, ради которых, казалось, и были задуманы романы, не попадают в поле зрения писателя. Современный исторический роман в целом теряет свою важнейшую функцию — служить источником информации, распространять сведения об историческом прошлом, поскольку искажения этого прошлого превышают все допустимые пределы художественного вымысла. Но это свидетельствует и об изменении читателя этих романов. По. мнению исследователей, жанр массовой исторической беллетристики «рассчитан на определенного читателя, которого удовлетворяет история, построенная на сплетнях и анекдотах"1. На фоне исторических романов и документальной прозы последних лет (разумеется, существуют и исключения) ценность исторических романов-хроник Соловьева неизмеримо повышается. Объективное изображение событий этим писателем (в отличие от искаженного в угоду примитивным читательским потребностям) может служить источником сведений о реальных исторических событиях.
Творческие попытки Соловьева обратиться к современной проблематике к успеху не привели. Романы о современности «Злые вихри» (1893) и «Цветы бездны» (1895—1896) не нашли своего читателя и не пользовались популярностью. Задуманный роман «Шестьдесят шесть» о Наполеоне так и не был написан. Возглавляя Комиссию по устройству народных чтений в Петербурге и окрестностях, в последние годы Соловьев все-таки, по мнению современников, жил «как бы в отставке от литературы"2.
И всё же последнее утверждение несправедливо. Эволюция, которую проходит Соловьев в поисках своего читателя, весьма очевидна: интеллигент — образованный читатель — грамотный читатель — читатель из народа. Исторический роман, который был особенно любим Соловьевым и принес ему популярность, — жанр массовой беллетристики, рассчитанный на широкого читателя, а не на элиту общества3. Журнал «Север» как тонкий иллюстрированный еженедельник (в отличие от «толстых» или специализированных изданий) тоже являлся массовым чтением. Но массовой аудиторией можно назвать и читателя народного, если иметь в виду не эс.
1 Черняк М. А. Феномен массовой литературы XX века: Монография. С. 21. Измайлов А. А. Литературный Олимп. С. 460.
Можно с уверенностью сказать, что Соловьев учитывал такого читателя: по данным Коломенской общественной библиотеки им. Лажечникова, он был одним из авторов, сделавших вклад в библиотеку своими трудами. См.: Систематический каталог Коломенской общественной библиотеки им. И. И. Лажечникова. 1902. С. 10. тетический уровень произведений для народного чтения, а количественный фактор. Как уже говорилось, с точки зрения социологии, к массовой литературе должны быть отнесены все произведения, получившие массовое распространение, читаемые большими массами людей вне зависимости от художественных достоинств и особенностей произведений. Таким образом, путь Соловьева сначала как писателя, а затем как редактора и издателя — путь поиска все более широкой читательской аудитории. Это свидетельствовало об изменении читателя на рубеже веков, отражало динамику читательских предпочтений, что обусловливало и изменении авторской стратегии, а «постичь особенности массовой литературы, своеобразие ее жанров и поэтики — значит не только определить сущность этого социокультурного феномена, выявить сложные взаимоотношения «большой» и «второразрядной» литературы, но и проникнуть во внутренний мир нашего современника"1.
Литературная деятельность Вс. С. Соловьева в конце ХЕК — начале XX в., интересная и содержательная сама по себе, важна и как иллюстрация процессов, которые происходили в литературе в этот период. Изменения, наблюдавшиеся в читательской среде, появление все новых не «образованных», а всего лишь «грамотных» читателей обуславливали и изменения в редакторской политике журналов, в издательском репертуаре крупнейших типографий.
1 Черняк М. А. Феномен массовой литературы XX века: Монография. С. 12.
