Актуальность исследования. Происходящие на рубеже ХХ-ХХ1 вв. радикальные экономические, политические, демографические, экологические, социокультурные изменения, во всем мире сопровождаются массовыми перемещениями населения, которые становятся глобальными по своим масштабам. Перекройка современной политической карты мира в связи с распадом одних и образованием других государств, вынужденные или добровольные миграции людей с традиционных мест расселения приводят к новым этнотерриториальным размежеваниям. Усиление этнической напряженности в обществе и увеличение очагов этнических конфликтов свидетельствует об усложнении проблем в сфере межнациональных отношений и необходимости поиска путей их решения. В данном контексте особую значимость приобретает явление диаспоры, все больше привлекающее исследовательский интерес ученых.
Для постсоветской России тема диаспор относится к одной из самых злободневных. После распада СССР, вследствие создания независимых национальных государств, за одну беловежскую ночь более 25 млн. русскоязычных людей оказались за рубежами России на положении диаспоры. В это же время из стран бывшего Союза в Россию устремились массовые миграционные потоки нерусского населения, вызвавшие значительные перемены в ее этнодемографической, социально-экономической и этнокультурной жизни. Сложившаяся ситуация придала явлению диаспоры, до этого традиционно воспринимавшейся как культурологический феномен, новую значимость и новое звучание. Особую остроту получили правовые и социальные аспекты этой темы, устойчиво занявшие место в межгосударственных и межрегиональных отношениях.
Целое проблемное поле открылось и для ученых. Стало очевидно, что решение достаточно сложных и болезненных как для мигрантов, так и принимающего общества вопросов адаптации и укоренения переселенцев в новой социокультурной среде во многом зависит от объективной оценки и определения характера происходящих социальных явлений, что, в свою очередь, подразумевает их постоянный анализ и мониторинг.
Урало-Поволжье является одним из самых полиэтничных российских регионов. Многовековое соседство расселенных здесь народов научило их толерантности в межнациональных отношениях. Однако быстрота, с которой в настоящее время происходят изменения этнической структуры общества, и здесь формирует отрицательное психологическое восприятие мигрантов со стороны доминирующего окружения. Об этом свидетельствуют и результаты социологических исследований, проведенных в 2006 г. в Приволжском федеральном округе1.
Для удмуртского этноса диаспорный вопрос является актуальным — почти третья часть народа проживает за пределами Удмуртии, в том числе в сопредельных с УР субъектах РФ. К сожалению, особенности национально-культурного развития расселенных вне титульной республики групп удмуртского населения в советское время на официальном уровне почти никогда специально не учитывались. Диаспора практически не воспринималась руководителями республики как многогранное явление и органическая часть национальной истории и культуры, как заслуживающий внимания важный аспект национальной политики.
Между тем, диаспора всегда остро нуждалась во внимании к своим специфическим интересам в сфере культуры, печати, школьного образования, в вопросах кадровой политики и форм представительства в органах управления на местах. Мобилизация этничности на постсоветском российском пространстве, интенсификация миграционного движения населения, принятие особых конституционно-правовых норм в республиках после провозглашения суверенитетов поставили на повестку дня вопросы, связанные с участием во.
1 См.: Амелин В. В. Межэтнические отношения в регионах Приволжского федерального округа / В. В. Амелин // VII Конгресс этнографов и антропологов России: докл. и выступления. Саранск, 9−14 июля 2007 г. / редкол.: В. А. Тишков [и др.]- НИИ гуманитар, наук при Правительстве Республики Мордовия. — Саранск, 2007. — С. 43. власти, знанием языка титульного народа как условия доступа к некоторым важным видам профессиональной деятельности, что самым непосредственным образом отражается на диаспоре, самочувствии ее представителей.
Разработка практических программ по оказанию помощи диаспоре требует глубокого знания реалий межнациональных отношений в местах ее проживания. Таким образом, сложный комплекс диаспорных проблем приобретает сегодня политико-государственную значимость, так как исторические судьбы этнотерриториальных групп удмуртов во многом зависят от политических шагов, осуществляемых титульной республикой. Особую остроту получают правовые и социальные аспекты этой темы, устойчиво занявшие заметное место в межгосударственных и межрегиональных отношениях.
Комплексная информация об интенсивности внутриэтнических связей диаспоры важна для выяснения эффективности национально-культурной автономии (НКА) как механизма, гарантирующего возрождение, сохранение и самобытное развитие этносов и этнических групп, языков и национальных культур, а также сохранения в составе Российской Федерации такого типа государственности как республика как одного из наиболее оптимальных типов федеративного устройства России.
Как бы малы или малочисленны не были локальные группы удмуртской диаспоры, она, бесспорно, оказывает влияние на «материнский» этнос. Ее влияние находит отражение в культурных процессах, развитии науки, образования, общественной жизни Удмуртской Республики. Исследование компенсаторских возможностей конкретных локальных групп в общеудмуртских этнодемографических, этносоциальных и этнокультурных процессах представляет большой интерес, может дать ценную информацию, использование которой возможно во многих сферах общественно-политической, культурно-массовой, научно-просветительской деятельности.
Актуализация государственно-политических аспектов «диаспорного вопроса» не снимает с повестки дня значимость и необходимость культурологического изучения диаспоры, что важно не только в научно-познавательном плане. Подобного рода исследования несут в себе мощный воспитательный заряд, ибо способствуют сохранению и развитию общеэтнической национальной культуры с ее локально-историческими вариантами, вскрывают глубинные корни национальной психологии и морали, этнических ценностей и установок, представлений о Родине, национальной гордости и чести, а также патриотических и интернационалистских представлений. В целом важны научные и прикладные аспекты изучения удмуртской диаспоры, так как они взаимосвязаны и взаимообусловлены.
Для правильного определения приоритетов при проведении государственной политики по отношению к диаспоре, выработки реалистичных и обоснованных решений в этой сфере важно иметь как можно более полную и конкретную информацию об удмуртском населении регионов Российской Федерации. Необходимо ликвидировать дефицит знаний о процессах, происходящих в последние десятилетия в различных областях жизнедеятельности удмуртской диаспоры.
Объектом диссертационного исследования являются удмурты Куединского района Пермской области, Татышлинского и ЯнаульскогоРеспублики Башкортостан, Балтасинского и Кукморского — Республики Татарстан, Мари-Турекского — Республики Марий Эл, Слободского и Унинского — Кировской области, представляющие одни из наиболее многочисленных диаспорных групп.
Предмет исследования — этнодемографические, социально-экономические, этнокультурные и языковые процессы в этнотерриториальных группах удмуртов.
Хронологические рамки исследования охватывают последнее десятилетие XX — начало XXI в., что обусловлено актуальностью изучения современного состояния удмуртской диаспоры, в недрах которой под влиянием коренных (структурных, системных) общероссийских преобразований произошли существенные перемены.
В необходимых случаях используется историко-ретроспективный анализ, позволяющий углубить знания об истоках и ходе формирования диаспорных групп, расширить представления о природе, причинах появления и сохранения тех или иных специфических (региональных, локальных) явлений, фактов и сопряженных с ними проблем.
В работе охватывается территория восьми муниципальных районов пяти ближайших к Удмуртской Республике субъектов Российской Федерации, в которых компактно проживают удмурты. Материалы по другим ареалам расселения удмуртов используются в основном в качестве сравнения и дополнения.
Степень изученности. Теория диаспоры в современных науках об обществе и человеке находится в стадии активной разработки, о чем свидетельствует оживленный обмен мнениями на страницах отечественных и зарубежных научных изданий, особенно широко развернувшийся с конца 80-х гг. XX века. Актуальностью общетеоретического осмысления феномена диаспоры было продиктовано и создание в 1999 г. в Москве журнала «Диаспоры».
В отечественной диаспорологии особое значение имеют труды В. А. Тишкова [2003], А. Ю. Милитарева [2005], Ю. И. Семенова [2000], Ж. Тощенко и Т. Чаптыковой [1996], С. А. Арутюнова [2000], А. Г. Вишневского [2000], В. И. Дятлова [2004], посвященные анализу теоретико-методологических аспектов диаспорного вопроса. Развернутый анализ теоретических истоков понимания транснациональных пространств и современных концепций диаспор, а также собственное осмысление этого явления предлагается в монографии доктора философии В. Д. Попкова «Феномен этнических диаспор» [2003].
В разработке теоретико-методологических основ исследуемой проблемы активное участие принимают зарубежные авторы, в работах которых излагаются различные подходы к раскрытию сути диаспоры. Труды Р. Коэна [Cohen, 1997], X. Тололяна [Tololyan, 1996], У. Сафрана [Safran, 1991], А. Ашкенази [Ashkenasi, 1993], Дж. Армстронга [Armstrong, 1976], М. Дабага и К. Платта [Dabag & Piatt, 1993], Г. Шеффера [Sheffer, 1993], Р. Брубейкера [2005], С. Лаллукки [Лаллукка, 1997] и др. стали существенным подспорьем при выяснении места и роли этнотерриториальных групп удмуртов в истории формирования и развития удмуртского этноса в целом.
Относительно собственно удмуртской диаспоры необходимо отметить, что в дореволюционной этнографии она в принципе не могла выделяться как предмет самостоятельного изучения. Национально-государственное образование удмуртского народа было создано лишь в 20-е гг. XX в., и поэтому до этого времени история и этнография удмуртов привлекала внимание исследователей лишь как часть истории народов, заселявших Волго-Вятский регион.
К числу первых исследователей, сообщивших научные сведения об удмуртах, относится Ф. И. Страленберг, принимавший участие в сибирской экспедиции 1720−1727 гг. Он описал территорию расселения удмуртов, их антропологические признаки. Заметный вклад в изучение удмуртов внесли участники знаменитых академических экспедиций XVIII в.: И. Г. Георги, Г. Ф. Миллер, Н. П. Рычков, П. С. Паллас, И. И. Лепехин, И. П. Фальк и другие, опубликовавшие в последней трети XVIII — начале XIX в. свои «дневные записки» и «описания». Это живые наблюдения современников, непосредственно общавшихся с представителями местного населения. Они уделяют большое внимание природно-климатическим условиям края, хозяйственным занятиям жителей, их численности, расселению, социальным.
2 Подробный историографический обзор по удмуртской этнографии см.: Владыкин В. Е. История этнографии удмуртов. Краткий историографический очерк с библиографией / В. Е. Владыкин, Л. С. Христолюбова. -Ижевск: Удмуртия, 1984. — 144 с. отношениям, а также описывают любопытные детали быта, культуры, традиций народов.
Основоположником вятской историографии можно по праву назвать А. И. Вештомова, автора известной «Истории Вятчан» [1908], в которой он дал свою гипотезу происхождения удмуртов, проследил картину изменения их этнической территории по мере расширения русской колонизации края, проанализировал данные об их численности.
В 1838 г. в «Вятских губернских ведомостях» был издан небольшой очерк А. И. Герцена, отбывавшего в Вятке ссылку. В нем даны основные сведения о расселении удмуртов, их поселениях и жилище, о религии. К числу немногих работ первой половины XIX в. относится публикация А. А. Фукс о поездке к удмуртам Казанской губернии. Автор бегло пишет о верованиях, культе, обрядах, праздниках, языке. Свои исследования в области истории и языка удмуртов во время длительных экспедиций по России провели в 20−40-е гг. XIX в. финские ученые А. Й. Шёгрен и М. А. Кастрен.3 Краткие зарисовки из жизни удмуртов д. Омсинской, расположенной близ г. Слободского, сохранились в путевом дневнике немца И. Ф. Эрдмана, побывавшего в Вятской губернии в 1816 г.
Во второй половине XIX — начале XX в. интерес к изучению удмуртов заметно оживился. Широкую планомерную деятельность по организации исследований всех народов страны, в том числе и удмуртов, развернуло отделение этнографии Русского географического общества, созданного в 1845 г. Центрами изучения народностей Поволжья стали Петербург, Москва, Казань, Вятка. На страницах местной печати здесь были опубликованы статьи и заметки М. Блинова, С. Осокина, В. Шестакова, А. Спицына, посвященные различным сторонам жизни удмуртов. Огромное значение для этнографического изучения народов Поволжья имело образование в 1878 г.
3 О финских исследователях этнографии удмуртов см.: Загребин А. Е. Финны об удмуртах: Финские исследователи этнографии удмуртов XIX — первой половины XX в.: Монография / А. Е. Загребин. — Ижевск: Удмуртский ИИЯЛ УрО РАН, 199. — 185 с.
Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Корреспондентами Общества была местная интеллигенция — учителя, священники, земские служащие, которые хорошо знали свой край.
Из круга работ этого периода необходимо выделить исследование Д. Островского об удмуртах Казанской губернии [1873]. В своей монографии он рассматривает происхождение и расселение удмуртов, их христианизацию, быт, экономику, обращает внимание на то, что северные удмурты подвержены русскому влиянию, а южные — татарскому. Заслуживают внимания работы Б. Гаврилова. Знание удмуртского языка позволило ему собрать богатый материал по этнографии и фольклору. Интересные наблюдения над бытом, традициями, хозяйством, верованиями удмуртов содержатся в работах В. Кошурникова, В. М. Бехтерева, Н. Н. Харузина, Г. Н. Потанина и др.
В конце XIX в. научный интерес к удмуртам проявляли венгерские ученые. Так, в 1884 г. к удмуртам Мамадышского, Малмыжского, Глазовского и Бирского уездов приезжал лингвист Б. Мункачи, который записал большое количество текстов песен, сказок, заговоров, загадок, пословиц. Богатый фольклорно-этнографический материал Б. Мункачи также собрал среди военнопленных-удмуртов, попавших в венгерские лагеря во время первой мировой войны.
На рубеже Х1Х-ХХ вв. начался качественно новый этап исследовательской деятельности финских ученых в области удмуртоведения: в удмуртских селениях побывали этнографы А. О. Хейкель, У Т. Сирелиус, А. Хямяляйнен и У. Хольмберг. Трижды приезжал к удмуртам финский ученый-лингвист Ю. Вихман. За время своей работы финны изучили обширный комплекс традиционной культуры удмуртов: от проблем народного зодчества до религиозных верований и мифологических представлений.
Ценные сведения обо всех сторонах жизни удмуртов содержатся в работах Г. Е. Верещагина, первого этнографа-удмурта. Его труды по широте охвата материала представляют собой своего рода энциклопедию дореволюционной жизни удмуртского народа. Описанию удмуртских божеств, культов и празднеств удмуртов Глазовского уезда посвящены опубликованные в 1888—1890 гг. «Эскизы.» Н. Г. Первухина.
Одним из крупных дореволюционных поволжских этнографов является профессор Казанского университета И. Н. Смирнов. В своей монографии «Вотяки» [1890] он описывает этническую историю, географические и антропологические характеристики удмуртов, их хозяйство, религию. Этнографией удмуртов, историей их обычаев и мифологии много лет занимался педагог Н. Н. Блинов. Описанию обрядов, связанных с рождением и смертью человека, свадебных обрядов, верований удмуртов посвящены труды И. Васильева, С. К. Кузнецова, М. М. Хомякова.
Важное значение для изучения Вятского края и населявших его народов имело учреждение в 1904 г. Вятской ученой архивной комиссии, в работе которой активное участие принимали А. С. Верещагин, А. А. Спицын и П. Н. Луппов. На протяжении долгих лет своего творческого пути в разное время к удмуртскому материалу обращался Д. К. Зеленин.
Первые этнографические сведения о пермских удмуртах находим в «Хозяйственном описании Пермской губернии» Н. С. Попова [1804]. Удмуртов Большегондырской волости Пермской губернии в конце XIX в. посетил по долгу службы врач Н. И. Тезяков, посвятивший им несколько статей. В 1903 г. результаты наблюдений над праздниками и молениями болыиегондырских удмуртов обнародовал И. В. Яковлев.
В целом необходимо отметить, что внимание дореволюционных исследователей в основном было сосредоточено на религии удмуртов, их дохристианских верованиях, свадебных обрядах, при этом сообщаемые сведения носили преимущественно описательный характер.
В первое десятилетие после Октября 1917 г. научно-исследовательская работа по этнографии удмуртов проводилась через любительские научные и культурно-просветительные общества. В 1923 г. в Москве организовалось общество «Ббляк». Результаты исследований членов общества частично опубликованы в сборнике «Вотяки» [1926], в который вошли статьи К. Герда об удмуртских песнях, пословицах, поговоркахстатья М. Ильина о похоронных обрядах удмуртов Башкирии, М. Прокопьева — о сельском хозяйстве удмуртов Татарской республики.
Материалы по этнографии удмуртов печатались в «Трудах» Научного общества по изучению Вотского края в Ижевске. Авторы статей Г. Верещагин, М. Ильин, С. Ласточкин, С. Перевощиков, К. Герд писали о происхождении удмуртов, их свадебных обычаях и обрядах.
Из работ 20-х годов следует отметить труды М. Худякова и А. И. Емельянова. Огромную роль в деле изучения историко-этнографического изучения удмуртов сыграл П. Н. Луппов, исследовавший историю удмуртов XVII в., колонизацию бассейна р. Чепцы, процессы христианизации удмуртов.
Летом 1925 г. у карлыганских удмуртов работала этнографическая экспедиция Центрального музея народоведения под руководством известного фольклориста Б. М. Соколова. Экспедицией был собран материал, в том числе по духовной и материальной культуре удмуртов.
В 1930 г. в Удмуртии начала работать комплексная экспедиция Института народов Советского Востока. Ее этнографический отряд возглавляли М. О. Косвен и А. И. Пинт. Их материалы частично опубликованы в сборнике «На удмуртские темы».
В 1931 г. появилась статья известного исследователя народов Поволжья М. Т. Маркелова, в которой наряду с изменениями, происшедшими в жизни удмуртов после 1917 г., отмечались сохранившиеся еще к тому времени пережиточные явления прошлого.
После ряда экспедиций, предпринятых в 30-е годы к удмуртам центральными учреждениями, этнографическая работа в Удмуртии пошла на убыль, хотя отдельные публикации все же появлялись. В 1940 г. вышла статья Н. П. Гринковой о домашних промыслах удмуртов. Изучению удмуртского костюмного комплекса посвящен ряд работ В. Н. Белицер — советского этнографа, специалиста по народам Поволжья.
Новый этап в этнографическом изучении удмуртского народа начался в 60-е годы. К этому времени выросло новое поколение удмуртских ученых, прошедших научную подготовку в Москве, Ленинграде, Казани.
С 1970 г. регулярные этнографические экспедиции организует Научно-исследовательский институт при Совете Министров У АССР (ныне Удмуртский институт истории, языка и литературы Уральского отделения РАН, далееУИИЯЛ УрО РАН), с 1972 г. — Удмуртский государственный университет (далее — УдГУ). Они проводят объединенные полевые исследования, иногдасовместно с Удмуртским республиканским краеведческим музеем (нынеНациональный музей УР).
В этот же период начинается целенаправленное изучение локальных групп удмуртов Марийской, Татарской, Башкирской АССР, Кировской, Пермской и Свердловской областей. В 1974 г. под руководством В. Е. Владыкина впервые проведена экспедиция к удмуртам Сибири (Красноярский край и Томская область). Круг научных интересов, связанных с изучением диаспоры, значительно расширяется, появляются монографические труды по отдельным аспектам функционирования диаспорных групп удмуртов.
Вопросам истории и диалектологии удмуртов Татарстана были посвящены труды В. К. Кельмакова и И. В. Тараканова. Диалектные особенности языка удмуртов Закамья изучал Р. Ш. Насибуллин, фольклора — Е. К. Егоров.
Венгерские музыковеды Л. Викар и Г. Берецки предприняли исследование музыкальной культуры удмуртов Татарии, Башкирии и Марийской АССР. Результаты их полевых наблюдений нашли отражение в опубликованной в Венгрии антологии удмуртской песни [1969].
Описанию костюмного комплекса кировских удмуртов были посвящены работы Т. А. Крюковой [1973], К. Климова [1980], С. X. Лебедевой и М. Г. Атаманова [1980]. В 1973 г. издан альбом С. Н. Виноградова «Удмуртская одежда», в которой показана традиционная одежда удмуртов разных регионов.
Среди исследователей, внесших весомый вклад в изучение истории и современного состояния удмуртской диаспоры, достойное место занимает профессор В. Е. Владыкин. Он впервые организовал научные экспедиции практически ко всем группам удмуртов и обобщил итоги научных поисков в своих трудах [1993; 1994, 2003, 2005 и др.]. Получить целостное представление о процессах формирования удмуртских диаспорных групп, а также истории становления удмуртского национального образования помогают работы доктора исторических наук М. В. Гришкиной, построенные на основе анализа обширного архивного материала [1994; 1995; 2003 и др.]. Ценные сведения о древней истории удмуртского этноса можно почерпнуть из трудов археологов Р. Д. Голдиной [1987 и др.], М. Г. Ивановой [1994; 1995 и др.]. Вопросам образования государственности удмуртов, развития этноса в советские годы посвящены исследования профессора К. И. Куликова [1990; 2000 и др.], Н. П. Павлова [2000], Г. К. Шкляева [1998 и др.]. Фольклорное наследие удмуртской диаспоры нашло отражение в трудах известного ученого Т. Г. Владыкиной.
Исследованием истории Вятской Земли и взаимодействия русского и удмуртского народов на Вятке в эпоху средневековья занимается Л. Д. Макаров. Отдельные элементы традиционной духовной культуры удмуртов Башкирии изучаются И. М. Нуриевой, Т. Г. Миннияхметовой. В 1994 г. в Уфе была опубликована небольшая брошюра Л. С. Христолюбовой и Т. Г. Миннияхметовой «Удмурты Башкортостана (история, культура, современность)». В 2000 г. в г. Ижевске вышла в свет монография Т. Г. Миннияхметовой «Календарные обряды закамских удмуртов», в которой автор обобщил результаты многолетних исследований и межлокального сравнительного анализа народного календаря и традиционной обрядности удмуртов, проживающих в северо-западных районах Республики Башкортостан и Куединском районе Пермской области. Исследованию традиционной организации жизненного пространства (поселений и жилища) и его духовному осмыслению посвящена опубликованная в Уфе в 2001 г. монография Р. Р. Садикова. Примечательно, что удмуртские ученые Т. Г. Миннияхметова и Р. Р. Садиков являются уроженцами Башкортостана. С недавних пор к изучению проблем, связанных с историей, этнографией и фольклорным наследием удмуртов Пермской области, подключились ученые Пермского государственного университета (ПГУ) и Областного краеведческого музея. Так, в 1995 г. в Перми в серии «Народы Прикамья» были опубликованы этнографические очерки А. В. Черных «Буйские удмурты». Особенностям современного этнокультурного развития куединских удмуртов посвящены работы доктора исторических наук, профессора Пермского университета Г. Н. Чагина. Изучением музыкльно-песенного фольклора завятских удмуртов, в том числе проживающих на территории Марий Эл, занимается И. М. Нуриева.
В контексте рассматриваемой темы особо значимую роль играет монография М. Г. Атаманова «От Дондыкара до Урсыгурта. Из истории удмуртских регионов», в которой автор впервые в удмуртской историографии дает историко-лингвистическое описание всех регионов и отдельных районов, где шло формирование удмуртского народа — от самой северной точки удмуртской Ойкумены (д. Дондыкар Глазовского района Удмуртской Республики) до крайне южного населенного пункта, где компактно проживают удмурты (д. Урсыгурт Бавлинского района Татарстана) [2005]. Любопытный материал для размышлений над обширным кругом вопросов этногенеза и этнической истории удмуртов содержит также монография И. А. Косаревой «Традиционная женская одежда периферийных групп удмуртов» [2000].
Актуальность комплексного изучения современного состояния удмуртской диаспоры впервые обоснована доктором исторических наук Г. А. Никитиной [2002]. Некоторые аспекты жизнедеятельности этнотерриториальных групп удмуртов на рубеже ХХ-ХХ1 вв. нашли отражение в статьях Г. К. Шкляева, К. И. Куликова, И. Л. Поздеева, опубликованных в сборниках материалов научно-практических конференций и других изданиях (например, в информационно-методических сборниках Министерства национальной политики УР).
Важным явлением в историографии удмуртской диаспоры несомненно станет подготовленный к изданию в рамках крупномасштабного проекта «Феномен Удмуртии» восьмой том под названием «Удмуртская диаспора», посвященный удмуртам, расселенным вне титульной республики. Авторским коллективом известных этнологов, историков, лингвистов (М. Н. Губогло, В. Е. Владыкин, К. И. Куликов, Г. А. Никитина, Л. С. Христолюбова, И. В. Тараканов, М. Г. Атаманов и др.) впервые делается попытка представить панорамное изображение удмуртской диаспоры и ее связей с основным ядром удмуртского народа.
Основную цель своего диссертационного исследования автор видит в возможно полном и объективном анализе современного состояния удмуртской диаспоры в субъектах федерации различного типа.
В соответствии с поставленной целью определяются следующие задачи:
— рассмотреть теоретико-методологический аспект проблемы диаспоры;
— определить этнодемографические параметры диаспорных групп удмуртов с учетом истории их формирования;
— выявить особенности современного состояния отдельных диаспорных групп.
Источниковая база. Основной источниковой базой исследования стали полевые материалы автора и его коллег — членов экспедиционного отряда (К. И. Куликов, Г. А. Никитина, Г. К. Шкляев, И. Л. Поздеев), участвовавших в реализации исследовательского проекта УИИЯЛ УрО РАН «Удмуртская диаспора в субъектах федерации различного типа». В ходе экспедиций путем прямого интервьюирования и собеседования, анкетного опроса, извлечения необходимых статистических и иных данных из оперативных материалов районных и сельских администраций, производственных предприятий, учреждений культуры (сельских клубов, библиотек, краеведческих музеев), образования (детских садов, школ), медицинского и социального обслуживания населения (больниц, фельдшерско-акушерских пунктов, аптек, домов престарелых, детских домов) была собрана обширная информация об этнодемографическом потенциале этнотерриториальных групп удмуртов, их количественных и качественных параметрах, особенностях этнокультурных и этноязыковых процессов, протекающих в различных диаспорных сообществах, деятельности общественных и производственных объединений, нюансах эмоционально-психологического самочувствия и уровнях идентичности удмуртов, локализованных в субъектах федерации областного и республиканского типов.
Методом «экспертных оценок», использованным при беседах с руководителями, специалистами, общественными деятелями были получены данные оценочного характера, позволяющие судить о самоощущении диаспоры, восприятии процессов, протекающих в титульной республике и субъектах проживания, об ожиданиях и надеждах, связанных с прогнозами на среднесрочную перспективу относительно судеб диаспорных групп4.
Ценная информация о жизни удмуртской диаспоры содержится в материалах СМИ, прежде всего — в издаваемых в Удмуртии удмуртскоязычных газетах и журналах «Удмурт дунне», «Зечбур!», «Герд», «Кизили», «Инвожо», «Вордскем кыл», «Кенеш», «Ашальчи». Из них можно почерпнуть данные о связях ядра удмуртского этноса с диаспорой, межрегиональных, межведомственных контактах Удмуртии с соседними субъеками федерации.
Более подробные сведения о повседневной (хозяйственной, культурной, общественной) деятельности самой диаспоры, ее проблемах и успехах, конкретных фактах и событиях, происходящих во «внутренней» жизни,.
4 Материалы, собранные экспедиционным отрядом, в том числе полевые материалы автора, хранятся в фондах научно-отраслевого архива УИИЯЛ УрО РАН. содержатся в печатных изданиях соседних регионов, например, в республиканской удмуртскоязычной газете «Ошмес» (Республика Башкортостан), или в удмуртскоязычном дубляже районной газеты «Азьлане» (Балтасинский район Республики Татарстан), в районной газете «Куединская правда» (Куединский район Пермской области).
Обширный и разнообразный материал об этнотерриториальных группах удмуртов накоплен в фондах ГТРК «Удмуртия». Гостелерадиокомпанией более шести лет транслировалась передача на удмуртском языке «Тупал удмуртъёс» (в 1997;2003 гг. — по радио, в 2003;2004 гг. — по телевидению), знакомившая население Удмуртии с жизнью удмуртов вне титульной республики (редакторВ. А. Тероков). В контексте данной работы целенаправленное прослушивание и просмотр названных передач были полезными для расширения общего представления о современной жизни диаспоры.
Достаточно познавательными в плане получения справочных и статистических данных о местах компактного проживания удмуртов являются рекламные буклеты и юбилейные издания, подготовленные районными муниципальными образованиями субъектов РФ.
Важное значение для актуализации и уточнения имеющихся сведений имела оперативная информация, получаемая автором в ходе практической деятельности в Министерстве национальной политики УР и Межрегиональной общественной организации «Всеудмуртская ассоциация «Удмурт кенеш». Статистические и справочные материалы, нормативно-правовые документы (законы, постановления, распоряжения, региональные целевые программы и др.), предоставляемые министерствами, ведомствами, администрациями, удмуртскими общественными объединениями, как Удмуртии, так и других субъектов РФ, результаты экспертных оценок событий и фактов, связанных с удмуртской диаспорой, представляют существенную часть источниковой базы исследования.
При выявлении этнодемографических параметров удмуртских диаспорных групп активно использовались материалы переписей населения, прежде всего — 1989 и 2002 гг., а также информация, полученная от региональных, районных, поселенческих административных структур. Сравнительный анализ данных этой группы источников позволил выявить динамику этнодемографических процессов в межпереписной период, специфику их протекания в различных диаспорных группах.
С точки зрения исследования вопроса о развитии отношений удмуртской диаспоры с иноэтничным окружением интерес представляет литература, изданная в других субъектах федерации. Проблемам этнокультурного развития башкирского народа, к примеру, посвящена монография «Башкиры», подготовленная сотрудниками отдела этнографии и антропологии Института истории, языка и литературы УНЦ РАН [Башкиры, 2002]. Вопросы духовно-нравственной культуры башкир и их взаимоотношений с соседними народами рассматриваются в книге доктора философских наук Д. Ж. Валеева [Валеев, 1989]. Материалы по этнополитической истории, демографии, антропологии и лингвистике, о быте, хозяйстве и духовной культуре татар представлены в монографии «Татары» [Татары, 2003]. Сведения об основных историко-этнографических параметрах народов Прикамья можно почерпнуть из книги пермских этнографов Г. Н. Чагина и А. В. Черных [Народы Прикамья, 2002]- различным аспектам жизнеобеспечения народов, проживающих в Пермской области, посвящен сборник «Этнические проблемы регионов России. Пермская область» [1998]. Об этногенезе, этнической истории, хозяйственной деятельности, материальной и духовной культуре марийского народа повествуют историко-этнографические очерки «Марийцы» [Марийцы, 2005] и др.
В качестве вспомогательных источников использованы энциклопедические издания, опубликованные в соседних регионах, например, «Башкортостан: Краткая энциклопедия» [1996], «Татарский энциклопедический словарь».
1998], «Энциклопедия Земли Вятской» [1994], а также энциклопедия «Удмуртская Республика» [2004] и др. Интерпретация происходивших в крае событий и фактов с точки зрения ученых разных регионов Урало-Поволжья представляет любопытный материал для размышлений о судьбах удмуртской диаспоры.
Методологические основы и методы исследования. В своей работе автор опирался на теоретико-методологические разработки ученыхпредставителей различных гуманитарных дисциплин, что обусловлено сложностью и многогранностью исследуемого явления. Помимо трудов зарубежных и отечественных этнологов, антропологов, историков, филологов, философов, упомянутых в историографии, автор опирался также на работы известных отечественных авторов в области политологии (Р. Г. Абдулатипов, В. Зорин), психологии (В. Ю. Хотинец, А. Н. Петров), культурологии (Н. Розенберг), педагогики (Г. Н. Васильева, В. М. Ившина). Основными принципами исследования явились историзм, объективность, системность, целостный подход, единство логического и исторического. Использовался сравнительно-исторический метод, позволяющий выявить общее и особенное в различных диаспорных группах удмуртов, сравнить процесс формирования удмуртской диаспоры с типичными чертами образования мировых диаспор. Данный метод сочетался с наблюдением (в том числе — включенным), интервьюированием, анкетированием, экспертной оценкой. В работе также используются методы интерпретации источников.
Научная новизна исследования. Несмотря на значительный материал, собранный учеными о диаспорных группах удмуртов, актуальность комплексного исследования удмуртской диаспоры остается достаточно острой. Можно констатировать, что относительно изученными сферами жизни удмуртов, живущих за пределами Удмуртской Республики, являются религиозные верования и обряды, традиционная женская одежда, фольклор, отчасти диалектные особенности языка. В то же время современное состояние удмуртской диаспоры, проблемы ее этносоциального и этнокультурного развития, эмоционально-психологического самочувствия в условиях российских социальных трансформаций еще не становились предметом специального научного интереса.
Таким образом, комплексное историко-этнографическое исследование особенностей развития и современного состояния отдельных этнотерриториальных групп удмуртской диаспоры проводится фактически впервые.
Научная и практическая значимость диссертации заключается в возможности использования материалов для дальнейших исследований в области этнической истории удмуртского народа, региональных и локальных традиций духовной и материальной культуры, особенностей современного развития удмуртских диаспорных группдля выработки научно выверенной и обоснованной государственной национальной политики УР и других субъектов федерации Волго-Камского региона, разработки программ межправительственных и межведомственных соглашений, расширения и углубления взаимовыгодных и добрососедских отношений через каналы народной дипломатии, в первую очередь — через национально-культурные объединения.
Фактологический материал и теоретические выводы исследования могут стать основой научно-популярных изданий по отдельным диаспорным группам удмуртов, обобщающих монографий, учебных курсов по региональной истории и этнографии.
Выдвигаемые на защиту положения:
— компактно расселенные в субъектах РФ группы удмуртского населения являются внутренней удмуртской диаспорой;
— одним из главных факторов, повлиявших на формирование диаспорного сознания у оказавшихся в отрыве от «материнского» ядра локальных групп удмуртов, является административно-территориальное размежевание этноса без учета исторически сложившихся границ его расселения;
— существенное сокращение численности удмуртской диаспоры в межпереписной период (1989;2002 гг.) вызвано, прежде всего, ассимиляционными процессами, более интенсивно протекавшими в субъектах федерации областного типа, нежели типа национальных республик;
— снижение темпов ассимиляции, лучшее владение родным языком, достаточно высокий уровень этнической идентификации среди диаспорных групп, расселенных в субъектах федерации республиканского типа, обеспечивается благодаря созданию здесь более благоприятных условий для этнокультурного развития удмуртов. Существенное влияние на сохранение этничности удмуртской диаспоры оказывает и пример активного нациестроительства титульных народов республик;
— в условиях социальных трансформаций последних лет выживанию диаспорных групп удмуртов, представляющих преимущественно сельское население и занятых в основном в аграрной сфере труда, способствует их приверженность традиционализму и выработанное веками трудолюбие;
— удмуртским диаспорным группам субъектов РФ свойственно ощущение эмоционально-психологического дискомфорта как следствия проживания на территории институционально закрепленного этнически «не своего» субъекта федерации, а также осознания «промежуточности» своего статуса;
— при современной, исторически сложившейся, форме федеративного устройства России наиболее полное удовлетворение этнокультурных запросов и потребностей удмуртского народа как этноса обеспечивается, прежде всего, в Удмуртии, а потому и позитивное этнокультурное развитие удмуртской диаспоры во многом зависит от политических шагов, осуществляемых титульной республикой. Но подобный сценарий может быть успешным только при условии всестороннего и конструктивного сотрудничества УР с руководством регионов с компактным проживанием удмуртов, взвешенной и реалистичной политики в области межнациональных отношений со стороны федерального Центра и активности самой диаспоры.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в 8 публикациях общим объемом более 2,5 п. л. и апробированы на республиканских, межрегиональных и международных конференциях и симпозиумах: «Состояние и перспективы развития сельскохозяйственных производственных кооперативов в России» (г. Ижевск, 2002), «Формирование и развитие удмуртской этничности в условиях полиэтничного региона: история и современность» (с. Большой Гондыр, Пермская область, 2002), «Государственная национальная политика в ХХ-ХХ1 вв.: региональный аспект» (г. Пермь, 2003), «Россия в поисках национальной стратегии развития» (г. Екатеринбург, 2003), «Диаспоры Урало-Поволжья» (г. Ижевск, 2004), «Проблемы и перспективы функционирования родных языков» (г. Ижевск, 2005), «Экология, демография и здоровье финно-угорских народов» (г. Ижевск, 2006), «Этнография восточно-финских народов: история и современность» (г. Ижевск, 2006), «Сохранение национальных традиций: из прошлого в настоящее» (с. Светозарево, Кировская область, 2007), «Роль общественных организаций в становлении гражданского общества в России» (г. Ижевск, 2007).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.
Результаты исследования этнодемографических, социально-экономических, психологических, этнополитических, культурных и языковых аспектов жизнедеятельности удмуртской диаспоры пяти, территориально наиболее близких Удмуртской Республике, субъектов Российской Федерации, показалм, что в постсоветский период этнотерриториальным группам удмуртов, компактно проживающим в национальных республиках, лучше удалось сохранить свою численность, позитивную этническую идентичность, язык и культуру, чем их соплеменникам в областях.
Одно из главных объяснений сложившейся ситуации заключается, видимо, в том, что в национальных республиках созданы более благоприятные, чем в областях, условия для этнокультурного развития удмуртов, обеспечивающие им сохранение родного языка, своей истории, культуры, традиций и обычаев.
К примеру, в Башкортостане, Татарстане и Марий Эл в школах и детских садах ведется преподавание удмуртского языка, которое не прекращалось и в советский период. В Башкирии в 2003;2004 учебном году 64,6% от числа всех детей-удмуртов изучали родной язык в 58 школах республики. В том же году в Татарстане обучением родному,-языку был охвачен 71% детей-удмуртов, удмуртский язык преподавался в 45 школах. Учебные учреждения республик обеспечены квалифицированными кадрами педагогов и воспитателей. Между тем, в Пермской области ни ъ одной из средних школ удмуртский язык не преподается и только в «Киргинской основной школе деги-удмурты имеют возможность изучать родней язык. В школах Слободского и Унинского районов Кировской области преподавание удмуртского языка прекращено в 30-е-40-е гг. прошлого века и с тех пор не возобновлялось.
В Башкортостане издается республиканская газета на удмуртском языке «Ошмес», («Родник»), в Балтасинском районе Татарии — удмуртскоязычный дубляж районной газеты — «Азьлане» («Вперед»), кукморские удмурты имеют возможность смотреть трансляцию телепередач из Удмуртии. На территории Пермской и Кировской областей, а также в Марий Эл СМИ на удмуртском языке нет.
В Башкортостане и Татарстане созданы удмуртские республиканские национально-культурные автономии, объединяющие своей деятельностью всех удмуртов, проживающих в данных регионах. В Марий Эл, Пермской и Кировской областях удмуртские общественные организации действуют лишь на уровне районов, что для Марий Эл, возможно, еще вполне оправданно, так как удмуртская диаспора здесь малочисленна и компактно проживает на территории только одного района, однако в Кировской и Пермской областях удмурты представлены достаточно широко и в каждом из этих субъектов их насчитывается около 20−30 тыс. чел. соответственно.
Более равномерно в регионах выглядит ситуация в сфере развития традиционной культуры — в районах компактного проживания удмуртов во всех рассматриваемых субъектах созданы творческие фольклорные коллективы (многие из них удостоены звания «народный»), которым со стороны администраций оказывается методическая и финансовая помощь. Тем не менее, и здесь обращает на себя внимание тот факт, что, если в Башкирии и Татарии фольклорные коллективы действуют во всех «удмуртских» районах республики, то, в частности, в Кировской области — только в двух. На этнокультурную жизнь куединских удмуртов большое позитивное влияние оказывают их соплеменники из Башкирии. В частности, и основателем, и сегодняшним руководителем «народного» фольклорного? коллектива «Тюрагай» с. Большой Гондыр являются выходцы из Республики Башкортостан.
Своеобразным катализатором этнической мобилизации удмуртской диаспоры в республиках является и пример активного процесса «нациестроительства» титульных народов, отличающихся высоким этническим самосознанием.
Воспитание уважительного отношения к своему народу, его истории и культуре, сохранение преемственности в преподавании родного языка, несомненно, положительно влияют на развитие личности, способствуют формированию ее позитивной самоидентификаци, и, вероятно, не случайно именно из среды янаульско-татышлинских, карлыганских и кукморскобалтасинских удмуртов вышли известные всему удмуртскому народу и Удмуртии, выдающиеся ученые, писатели, общественные деятели, представители творческой интеллигенции.
Отрадно, что положительным опытом республик в сфере развития национального образования и культуры заинтересовались и на уровне федеральной власти. В 2006 г. впервые в Российской Федерации утверждена Концепция национальной образовательной политики, одним из приоритетов которой определяется «удовлетворение этнокультурных и языковых образовательных потребностей народов Российской Федерации"14. В области культуры в настоящее время обсуждается концепция федеральной программы «Сохранение и развитие нематериального культурного наследия народов РФ на 2009;2013 гг.». Остается надеяться, что с принятием данных документов помощь и поддержка со стороны государства развитию национального образования и традиционной культуры народов России станут более ощутимы.
На формирование этничности и выбор этнической идентичности, безусловно, большое влияние оказывают экономический, и во многом связанный с ним, психологический факторы.
Компактно расселенные в субъектах РФ удмуртыотносятся преимущественно к сельским жителям, занятым в сельскохозяйственном производстве. Социально-экономическая ситуация в постсоветский период в пяти рассматриваемых регионах складывается по-разному и, если в Татарстане, Башкортостане и Пермской области адаптация к рыночным условиям прошла более или менее успешно, и экономика здесь развивается достаточно стабильно, то в Республике Марий Эл и, особенно, Кировской области пока не удалось преодолеть вызванные реформами негативные тенденции. Между тем, независимо от общих показателей социально-экономического развития регионов, труженикам сельского хозяйства всех рассматриваемых субъектов в трудные перестроечные годы удалось удержать производство от развала,.
14 Концепция национальной образовательной политики РФ утверждена Приказом Министра образования и науки РФ за № 201 от 03 августа 2006 г. полагаясь, прежде всего, на самих себя. «Удмуртские» СПК в Башкирии, Татарии, Марий Эл, Пермской и Кировской областях, в полной мере испытав на себе тяготы 90-х гг., практически все не только сохранились, но продолжают развиваться и обеспечивают население занятостью и минимальным достатком. Выстоять в критической ситуации удмуртам вновь помогли присущие им трудолюбие, терпение и упрямство, сказывающееся, в том числе, и в приверженности традиционным методам хозяйствования. Однако труд селян даже на грани физических возможностей и сверхэксплуатации себя, ни в одном из пяти субъектов, при существующих условиях не может гарантировать им достойного уровня жизни и уверенности в завтрашнем дне, поэтому вполне объясним некоторый пессимизм в настроении населения удмуртских деревень регионов. Их общее мнение о ситуации в 2002;2005 гг. можно выразить словами председателя одного из СПК Янаульского района Башкирии: «Если в ближайшие годы в аграрной политике государства никаких изменений не произойдет, все рухнет. Крестьянин долго не выдержит». Видимо, осознание остроты кризиса в российском сельском хозяйстве произошло и в «высоких кабинетах», и весьма своевременно развитие агропромышленного комплекса страны с 2006 г. федеральной властью был объявлен одним из приоритетных направлений деятельности правительства. Тот факт, что государство, наконец, обратило внимание на проблемы села, вселяет надежу, что удмуртские «диаспоральные острова» не исчезнут, сохранятся и в дальнейшем, как неразрывная органическая часть удмуртского этноса.
Ощущение психологического дискомфорта, в той или иной степени свойственное всем диаспорным группам, связано и с их неизбежной вовлеченностью в сложную систему отношений трех сил — субъекта проживания, самой диаспоры и республики-родины, стремления которых не всегда совпадают и даже нередко приходят в столкновение. К примеру, удмурты Татарстана и Башкортостана практически смирились с мыслью, что в «своих» республиках быть «большими начальниками» им не удастся, в то же время в Удмуртии они становятся руководителями регионального уровня и достигают высоких званий в области науки, образования, культуры и т. д. И, е^ли в национальных республиках и созданы необходимые для сохранения и развития удмуртской этничности условия, то, при желании представителей диаспоры более успешно реализовать свои способности и добиться высокого социального статуса в обществе, им приходится сталкиваться с серьезным противодействием. Сложности возникают, в частности, при поступлении детей в высшие учебные заведения, делегировании художественных коллективов на различные фестивали, смотры, конкурсы, участие во внутриполитической жизни регионов.
По сравнению с Татарстаном и Башкирией, в «русских» областях удмуртам (с их внешностью, христианскими именами и при условии хорошего знания русского языка) преодолеть межэтнические барьеры и избежать предвзятое к себе отношение проще. Мимикрируя, они могут «стать» русскими, «раствориться» среди доминирующего этноса. Добиваясь при .этом определенных успехов в жизни, они и в дальнейшем предпочитают не возвращаться к своим «корням». Вероятно, и потому нам известно так .мало имен прославивших свой народ удмуртов — выходцев из Пермскощи Кировской областей.
Чувствуя некоторую отчужденность от общества проживания, вызванную ущемлением своих прав и приниженным статусом, удмурты диаспоры с надеждой обращаются за помощью к своей «этнической родине», но и здесь, в титульной республике, они отнюдь не всегда находят понимание и поддержку. «В Татарстане мы — удмурты, а в Удмуртии — татарстанцы», -видимо, в этих словах заключается главная суть проблемы диаспоры, которую можно решить только в процесседиалога и сотрудничества всех заинтересованных сторон При этом, безусловно, наибольшая роль и ответственность остается за Удмуртской Республикой.
Таким образом, Удмуртской Республике, выполняя свои конституционные обязательства, в целях создания оптимальных социально-экономических, политических и нормативно-правовых условий этнокультурного развития удмуртской диаспоры необходимо:
— расширять и углублять всесторонние связи с субъектами РФ с компактным проживанием удмуртов, в том числе на уровне народной дипломатии через национально-культурные объединения, творческие союзы, художественные коллективы и т. д.;
— в интересах диаспоры продолжить практику заключения межправительственных, а на этой основе — межведомственных соглашений о сотрудничестве в области образования, культуры, национальной и молодежной политики, СМИ и других;
— для повышения эффективности сотрудничества наладить связи между районами с компактным проживанием удмуртов субъектов РФ и муниципальными образованиями Удмуртии;
— разработать республиканскую целевую программу по поддержке удмуртской диаспоры для оказания ей более действенной помощи;
— для получения актуальной и полной информации о состоянии конкретных удмуртских диаспорных групп продолжить исследовательскую работу, расширив географию изучения;
— на уровне Правительства УР создать координационный совет по работе с удмуртской диаспорой для согласования деятельности в данном направлении.
Однако проблемы этнических диаспор России, в том числе удмуртской диаспоры, не могут быть принципиально решены только на уровне регионов. Необходима разработка и принятие государственной концепции или доктрины диаспоральной политики, имея в поле зрения как внутреннюю диаспору, так и более 25 млн. представителей русскоязычной внешней диаспоры.
Без теоретической основы и научно выверенной диаспоральной политики в рамках всей страны сложно планировать на перспективу, и опыт Удмуртской Республики по взаимодействию со своей диаспорой мог бы стать достойным вкладом при определении приоритетов в программе деятельности в данном направлении.
Совершенно очевидно, что «диаспоральные проблемы» требуют дальнейшего изучения. Особый интерес представляет сравнительный комплексный анализ современного состояния удмуртов метрополии и диаспоры, который мог бы помочь объективному пониманию такого сложного явления, как «феномен Удмуртии».
Источники.
Опубликованные источники.
1. Гармонизация национальных и межнациональных отношений народов Прикамья: Целевая комплексная программа на 1999;2003 гг. — Пермь: Администрация Пермской области.
2. Итоги Всероссийской переписи населения 2002 г. В 14 т. Т 4. Кн. 1- 2. Национальный состав и владение языками, гражданство. — М.: ИИЦ «Статистика России», 2004.
3. Конституция Удмуртской Республики = Удмурт Элькунлэн Кункатэз. — Ижевск, Удмуртия, 2007. — 72 с.
4. Концепция государственной национальной политики Удмуртской Республики // Информационно-методический сборник Министерства национальной политики УР. — Ижевск, 1999. — № 1 (3). — С. 17−31.
5. Областная целевая Программа развития и гармонизации национальных отношений народов Пермской области на 2004;2008 годы. -Пермь: Администрация Пермской области, 2004. — 76 с.
6. Устав Межрегиональной общественной организации «Всеудмуртская ассоциация «Удмурт кенеш» // Герд. — 2006. — № 10.
7. Устав Общественной организации «Общинный центр еврейской культуры Удмуртской Республики» // Феномен Удмуртии. В 9 т. Т. 3. Идеология и технология этнической мобилизации. Кн. 3. Единство и мнгообразие этнических мобилизаций: уроки пройденного пути. М.-Ижевск: Удмуртия, 2003. — С. 406−414.
8. Финно-угорские и самодийские народы России: Статистический сборник. — Сыктывкар: Федеральная служба государственной статистики. Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Республике Коми, 2006. — 275 с.
Неопубликованные источники.
1. НОА УИИЯЛ УРО РАН, рф, оп. 2-Н, д. 1320 «а», 28 л. Полевые материалы этнографической экспедиции в Татышлинский и Янаульский районы Республики Башкортостан. 2002 г.
2. НОА УИИЯЛ УРО РАН, рф, оп. 2-Н, д. 1320, 64 л. Полевые материалы этнографической экспедиции в Куединский район Пермской области. 2002 г.
3. НОА УИИЯЛ УРО РАН, рф, оп. 2-Н, д. 1322, 51 л. Полевые материалы этнографической экспедиции в Балтасинский и Кукморский районы Республики Татарстан. 2003 г.
4. НОА УИИЯЛ УРО РАН, рф, оп. 2-Н, д. 1325, 30 л. Полевые материалы этнографической экспедиции в Мари-Турекский район Республики Марий Эл. 2003 г.
5. НОА УИИЯЛ УРО РАН, рф, оп. 2-Н, д. 1332, 110 л. Полевые материалы этнографической экспедиции в Унинский и Слободской районы Кировской области. 2005 г.
6. Фонд Гостелерадиокомпании «Удмуртия». Программа «Тупал удмуртъес» [ЗвукозаписьВидеозапись] / Ред. В. А. Тероков. — 1997;2004 годы.
Заключение
.
В результате массовых перемещений населения, происходящих во всем мире на рубеже ХХ-ХХ1 вв. вследствие существующего экономического неравенства между регионами, политических катаклизмов, войн, голода и т. д., многие люди, покинувшие по тем или иным причинам свою родину, оказываются в рассеянии.
В связи с распадом в 90-е гг. XX в. таких многонациональных государств как Советский Союз, Югославия, Чехословакия список разделенных народов резко увеличился. Внезапное и кардинальное изменение политических границ привело к возникновению новых островков «диаспор катаклизма» (по определению Р. Брубейкера), не по своей воле оказавшихся оторванными от своего этнического ядра. Перекройка современной политической карты мира, вынужденные или добровольные миграции людей с традиционных мест расселения приводят к новым этнотерриториальным размежеваниям.
Тема диаспор является злободневной для постсоветской России. Национально-государственное строительство СССР и связанная с ним территориализация этничности привели к тому, что понятие «этническая родина» приобрело в общественном сознании конкретное пространственное очертание. Однако не все представители того или иного народа проживают в соответствующих автономиях. Оказалась за пределами своей титульной республики и почти треть удмуртского этноса.
Анализ этнической истории и современного состояния отдельных этнотерриториальных групп удмуртов показал, что им свойственны все основные, выделяемые исследователями в качестве типичных, черты диаспоральнсти, соответственно: опыт решения проблем удмуртской диаспоры может, с одной стороны, стать существенным вкладом в развитие диаспорологии вообще, с другой — поможет объективному пониманию такого сложного явления, как феномен удмуртов и Удмуртии, в частности.
Территория современного расселения удмуртов сложилась к концу XVII — началу XVIII вв. В процессе ее формирования значительные миграционные явления наблюдались на рубеже 1-П тысячелетий н. э. и ХУ-ХУ1 вв. Переселения удмуртских родоплеменных групп, представлявших автохтонное население Волго-Камья, были вынужденными и сопровождались межэтническими вооруженными столкновениями, о чем свидетельствуют народные предания и некоторые архивные документы. В ходе миграций удмурты покинули освоенные ими земли по берегам крупных рек (Камы, Волги, Белой, Вятки), их воршудные группы смешались, и они сомкнулись в единый этнический массив, сосредоточившись в основном на территории современной Удмуртии.
Предпосылкой для начала формирования удмуртской народности явилось присоединение северных и южных удмуртов в середине XVI в. к царской Руси, способствовавшее возникновению необходимых условий для их консолидации в рамках единого государства. Однако в то же время, при проведении правительством территориальных реформ, административные границы определялись практически без учета исторически сложившегося расселения коренных народов российского государства. Реализация такой политики привела к тому, что к концу XIX — началу XX в. отдельные группы удмуртов оказались в различном иноэтничном окружении — русском, татарском, башкирском, марийском,. так как в зависимости от административных границ шло заселение территорий их проживания другими этносами. При этом разделительные рубежи могли быть определены и между едиными этнографическими группами, например, закамскими удмуртами (современные удмурты Куединского района Пермской области и удмурты Республики Башкортостан), что впоследствии существенно повлияло на их этнокультурное развитие.
После Октября 1917 г. удмурты Вятской, Казанской, Пермской, Уфимской и некоторых других губерний России активно включились в нешуточную борьбу за свою автономию, что послужило повышению самосознания народа, расширению связей между различными удмуртскими этнотерриториальными группами и завершению в 20-е гг. XX в. процесса их консолидации в единый этнос. Вотская автономная область — первое национально-государственное образование в истории удмуртского народасоздана в 1920 г., но, при утверждении ее границ, территория проживания около трети компактно расселенных в Волго-Камском регионе удмуртов не вошла в ее состав. Впоследствии данный факт явился основной причиной возникновения факторов, повлиявших на формирование диаспорного сознания у удмуртов, оказавшихся вне национальной автономии, и, в конечном итоге, -на образование различных удмуртских диаспорных групп.
Национально-государственное строительство советской России завершилось созданием федерации, состоящей из субъектов различного типа. Одни удмуртские этнотерриториальные группы, или, по выражению профессора В. Е. Владыкина, «диаспоральные острова» были включены в состав национальных республик, другие — областей. Из рассмотренных в работе диаспорных групп две входят в состав субъектов областного типа — это: куединские удмурты Пермской области и слободские и унинские — Кировской области, три — республиканского типа: татышлинские и янаульскиеРеспублики Башортостан, балтасинские и кукморские — Республики Татарстан, карлыганские — Марий Эл. Их сегодняшний историко-культурный облик во многом сложился под влиянием типа субъекта федерации, на территории которого локализована группа, и, непосредственно связанного с ним, этнического окружения.
