Семантика неконтролируемого действия: на материале русского и французского языков

В последнее время языкознание становится все более антропоориенти-рованной наукой: в центре практически любого лингвистического исследования оказывается прежде всего сам человек, его видение окружающего мира и те языковые средства, с помощью которых он отражает экстралингвистическую действительность и себя самого. С проявлением «человеческого фактора в языке» связано отображение действий человека, которые выступают в виде своеобразных кадров динамической картины мира. Подобное мнение кажется справедливым и поддерживается многими ведущими языковедами, поскольку в поле мировоззренческих концептов именно действие занимает центральную позицию [Арутюнова 1992: 14].

Если подходить к действиям как к феноменам человеческой деятельности, то следует отметить, что определяются они самыми различными мотивами, побуждениями человека, но часто оказываются обусловлены и такими факторами, которые никак от самого «деятеля» не зависят. По параметрам сознательности, зависимости/независимости от обстоятельств выявляются различные типы действий. Действие может быть предварительно обдуманным, возникающим на основе взвешивания соображений, точного представления желаемого результата, а может совершаться невольно, иногда импульсивно — как мгновенная реакция на полученное воздействие окружающего мира. В связи с этим действия человека могут быть подразделены на две группы — контролируемые, иначе — осознанные, намеренные, произвольные и неконтролируемые, то есть неосознанные, ненамеренные, непроизвольные. Данное противопоставлние находит свое отражение в языке: контролируемость и неконтролируемость выступают как два противопоставленных друг другу семантических полюса, которые характеризуются нечеткими взаимопроникающими границами.

Оппозиция контролируемость / неконтролируемость в лингвистической литературе привлекла внимание исследователей сравнительно недавно.

Т.В. Булыгина [1982] выделила контролируемость/ неконтролируемость как классифицирующее свойство процессов при классификации предикатов по основным семантическим классам. Ее представления получили развитие в работах Анны А. Зализняк [1985, 2006], В. А. Плунгяна и Е. В. Рахилиной [1988], Т. В. Шмелевой и Т. И. Стексовой [Стексова, Шмелева 1994], И. Б. Шатуновского [1996], Т. И. Стексовой [1998, 1999, 2002], И. Е. Кима [1999], А. В. Леоновой [2007] и др.

Наименее изученную область в семантических исследованиях на сегодняшний день представляет собой неконтролируемость. Мнения современных исследователей расходятся в определении ее статуса и объема: многие считают ее отдельной скрытой семантической категорией, другие полагают, что это семантический признак предикатов, третьи выводят неконтролируемость в область чистой грамматики глагола и т. д. Однако всеми лингвистами признается деление языковых действий и/ или ситуаций на контролируемые и неконтролируемые: «Если исключить ситуации, которые вообще неуместно обсуждать в терминах контролируемости (природные процессы, абстрактные отношения и т. п.), то все остальные (длякоторых контроль релевантен) распадаются на два класса — контролируемые и неконтролируемые — независимо от их таксономического типа», — пишет Г. И. Кустова [Кустова 1992: 145].

Отметим, что все больше современных исследователей уделяет самое пристальное внимание языковой картине мира, под которой «понимается отображение в формах языка устройства экстралингвистической действительности, что в свою очередь проявляется в объеме значения и внутренней форме языковых единиц» [Гак 2000: 36]. В последнее время лингвисты признают, что носители разных языков «в силу лингвопсихологических установок обращают внимание на различные элементы действительности, в связи с чем при формировании каждого высказывания, формируется специфическая языковая картина мира» [Там же: 36−37]. Однако исследователи, которые занимается проблематикой языковой концептуализации, мира, сходятся во мнении, что когнитивные способности человека обеспечивают глубинное единство всех языков. Естественным следствием подобного мнения является утверждение о том, что несмотря на идиоэтнические различия, универсальная природа языкового феномена прослеживается довольно отчетливо. Языки не только отличаются друг от друга, они удивительным образом похожи друг на друга [см. Кибрик 2003: 43]. В любом языке находят свое выражение универсальные категории, которые существуют в силу объективного их статуса, независимо от нас, нашего сознания. Такие категории всегда имеют семантическую природу и выступают как семантические константы. Мы полагаем, что к числу подобных категорий относится неконтролируемость, нашедшая свое самое яркое выражение в глагольных предикатах, обозначающих неконтролируемые действия, репрезентация которых в каждом языке, несомненно, является индивидуальной и уникальной.

Актуальность предпринимаемого исследования обусловлена не только тем, что сам языковой статус неконтролируемости применительно к глагольному предикату дискуссионен в современной лингвистической науке и требует своего решения, но и тем, что выяснение грамматических (в широком смысле) механизмов актуализации признака неконтролируемости в семантике глагольного слова во многом способствует постижению лингвистической сути высказывания — важнейшей коммуникативной единицы. Высказывание, как известно, — актуализированное в речи предложение, предикативным центром которого в исследуемых языках чаще всего выступает глагол. Поэтому, естественно, всё, что касается семантики и грамматики глагола, представляет интерес для современной лингвистики. Кроме того, изучение лингвистических факторов в антропоориентированном исследовании позволяет глубже проникнуть в суть скрытых языковых явлений, что способствует более тщательному анализу соотношения языка и мышления. Исследование семантики неконтролируемых действий невозможно без изучения вопросов, связанных с психикой человека и имеющих отношение к специфике человеческого мышления: «.язык функционирует отнюдь не „для себя“ или в себе». Он служит для наименования экстралингвистической реальности, отражаемой в сознании говорящих" [Гак 1973: 367].

Установление закономерностей актуализации в языке глагольной неконтролируемости представляется актуальным еще и потому, что является одной из основных задач современной лингвистической семантики, ориентированной на определение способов языковой концептуализации мира его лексикой и грамматикой. Учитывая, что в «формах языка, в его семантике, лексике, морфологии, синтаксисе отражается в определенной мере глубинная психология народа» [Гак 2000а: 55], проведение исследования на материале двух языков видится особо актуальным с точки зрения современной лингвистики.

В качестве объекта выступают глагольные слова, а именно: собственно-глаголы, актуализирующие семантику неконтролируемости. Предметом изучения в настоящем диссертационном исследовании является семантика неконтролируемого действия.

Цель предпринимаемого диссертационного исследования заключается в установлении грамматических механизмов, регулирующих актуализацию семантики неконтролируемости глаголом как предикативным центром предложений/высказываний соответствующих языков. При этом конкретные задачи формулируются следующим образом:

1. Систематизировать различные исследовательские подходы к решению вопроса о языковом статусе неконтролируемости;

2. Установить типы неконтролируемых значений;

3. Выявить закономерности актуализации семантики неконтролируемого действия, учитывая особенности проявления предикативных свойств глагола по линии модальности, апектуальности, темпоральности и персональное&trade—.

4. Описать типы неконтролируемых действий.

Научная новизна настоящей диссертационной работы состоит в теоретическом освещении глагольного способа языковой концептуализации действия человека, не контролируемого на разных фазах его осуществления. Проведенное исследование дает представление о не изучавшихся ранее грамматических механизмах, способствующих актуализации в семантике отдельно взятого глагольного слова компонента 'неконтролируемость'. Анализ, проводимый на материале двух языков, в значительной степени повышает верифицируемость полученных результатов и позволяет судить о некоторых закономерностях организации грамматической системы индоевропейских языков, в частности, в тех областях, которые касаются глагольной лексики. В подобном ракурсе исследование русского и французского глагола до сих пор не проводилось.

Теоретическая значимость предпринятого исследования и полученных результатов определяется тем, что оно вносит вклад в изучение скрытых семантических категорий, образующих семантический каркас любого языка и позволяющих увидеть на конкретных примерах как универсальные, так и идиоэтнические признаки языковой системы.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее результатов в преподавании как теоретических курсов по семантике и грамматике, так и в переводческой практике. Выявленные закономерности могут быть использованы и при составлении учебных пособий по лингво-культурологии, этнолингвистике и общему языкознанию.

Материалом исследования послужили данные толковых словарей современного русского и французского языков, т. е. содержательная сторона толкований интересующих нас слов, а также высказывания с анализируемыми глагольными формами в художественных произведениях современных русских и французских авторов. Исследовательский корпус составили около 4 ООО примеров, собранных методом сплошной выборки из произведений Я. Толстого, Ф. Достоевского, А. Чехова, М. Шолохова, В. Шукшина, М. Булгакова, В. Набокова, В. Быкова, A. Jardin, F. Sagan, G. Simenon, H. Troyat, P. Merimee и др. К анализу также привлекались электронные ресурсы Национального корпуса русского языка «Рускорпора».

Методы исследования. Для исследования семантики неконтролируемых действий использовался метод компонентного анализа, при иллюстрации — метод контекстуального анализа. При распределении глаголов, обозначающих неконтролируемые действия, по группам применялась лексическая систематизация, а при их аспектуальной характеристике — приемы функционально-семантического анализа. В работе также был использован описатель-ный.метод.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Глагольное слово, представляя в «свернутом виде» ситуацию, оказывается способным актуализировать в своей содержательной структуре семантический компонент 'неконтролируемость' благодаря инкорпорированным в лексическое значение таким семантическим признакам, как 'непроизвольность', 'нечаянность', 'стихийность', 'ненамеренность', 'невольность'.

2. В естественном языке неконтролируемость выступает как неоднородная семантическая область, представленная следующими типами значений: машинальностьмеханичностьавтоматизмрефлекторность, импульсивностьбесцельностьвынужденностьневольностьнепроизвольностьнечаянностьстихийность как неуправляемостьпсевдоагентивностьантирезультативность в виде авертивности и конативности.

3. Типы неконтролируемых значений проецируются на типы языковых действий, к которым относятся: «внутренние (нерезультативные) состояния», «физиологические и физически выраженные реакции», «преобразования», «скачки», «девиации» и «происшествия».

4. Типы неконтролируемых действий универсальны, что объясняется универсальностью задействуемых языками грамматических и лексико-грамматических категорий.

5. Закономерности взаимодействия грамматических и лексико-грамматических категорий, привлекаемых языками для выражения неконтролируемого действия, позволяют говорить о наличии особых грамматических механизмов, регулирующих актуализацию семантики неконтролируемости глаголом. К ним относятся особенности грамматического и семантического согласования аспектуальных, темпоральных и персонально-залоговых значений, то есть всех тех значений, которые и позволяют функционировать глаголу как предикативному центру предложения/высказывания.

6. Универсальность типов неконтролируемых значений и типов неконтролируемых действий — не предполагает их одно-однозначной проекции. Одно и то же значение свойственно глаголам, обозначающим разные неконтролируемые действия. И одно неконтролируемое действие может характеризоваться сразу несколькими значениями.

7. Универсальные черты, выявляемые при выявлении типов неконтролируемых действий в исследуемых языках, не отрицают факта явной идиоэтни-ческой специфики конкретных языковых средств, которые каждый язык задействует при выражении семантики неконтролируемого действия.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, списка источников примеров, списка словарей и их условных обозначений и двух приложений. Во введении обосновывается актуальность обращения к изучению неконтролируемых действий, определяется предмет и объект исследования, формулируются его основная цель и конкретные задачи, раскрывается научная новизна, перечисляются основные исследовательские методы и излагаются положения, выносимые на защиту, указываются теоретическая и практическая значимость работы.

Выводы.

Итак, типология неконтролируемых действий предполагает прежде всего их деление на две группы в зависимости от лексического значения глаголов и характеристики субъекта, участвующего в реализации обозначаемого глаголом неконтролируемого действия. Первая — это действия собственно неконтролируемые и неконтролируемые по причине утраты субъектом контроля над своими действиями. Они характеризуются невозможностью контроля в принципе. Вторая группа действий допускает такую возможность, но она оказывается потенциально нереализованной.

Каждая из этих групп строится по иерархическому принципу и распадается на подтипы. К первой группе относятся внутренние состояния, преобразования, физиологические и физически выраженные реакции. Ко второйпроисшествия, скачки и девиации.

К собственно неконтролируемым относятся действия, происходящие во «внутреннем мире» человека. Это психологическое и физиологическое состояние, изменение этих состояний и переход в новое состояние. Их принято называть «внутренними состояними». В языке внутреннее состояние получает различное грамматико-семантическое «оформление»: это могут быть ста-тальные, инхоативные глаголы и результативы.

Внутренние состояния не могут быть инициированы субъектом, они протекают независимо от его воли и желания. Сами по себе они неоднородны, как и неоднородны языковые действия, их представляющие. Это — нерезультативные состояния, представленные глаголами состояния (как таксономического класса), а также несколькими глаголами таксономического класса действия, характеризующимися значением неосознанности, передающее полное отсутствие сознания. Несмотря на то, что действия характеризуются признаками динамичности и их субъект характеризуется активностью, мы посчитали возможным объединить данные действия на основе объединяющего их понятия 'внутреннее'. Кроме того, действия, выполняемые субъектом в бессознательном состоянии, неосознанны, нецеленаправленны и ненамеренны. Внутренним состояниям могут быть свойственны также значения невольности, вынужденности и стихийности.

К первой же группе — собственно неконтролируемым действиям — мы относим и преобразования, которые представляют изменения, происходящие или произошедшие в психологическом или физиологическом состоянии человека, а также те, которые в большей степени ориентированы на преобразование его социального статуса. Основанием такого отнесения является то, что их принципиальная неконтролируемость предопределяется онтологической природой: неподконтрольностыо как внутреннего мира человека, так и свершившегося факта.

Еще одна группа собственно неконтролируемых действий — физиологические и физически выраженные реакции. Действия реакции происходят независимо от субъекта, самопроизвольно. Для данных действий характерны значения автоматизма и рефлекторности.

Неконтролируемые действия по причине утраты субъектом контроля над своими действиями характеризуются различной долей участия субъекта в их осуществлении. Он может быть его инициатором, а может не прикладывать никаких усилий для его осуществления.

Действия «Скачки» характеризуются неактивным субъектом, который попадает в неожиданную для него ситуацию. Он либо не прикладывает усилий для осуществления действия, происходящего с ним (оно может быть кау-зировано какими-то внешними обстоятельствами или внутренним состоянием субъекта), либо эта ситуация, инициированная им самим, оборачивается для него негативными последствиями. Данным действиям характерны значения невольности, ненамеренности, нечаянности, иногда вынужденности.

Девиациями" в настоящей работе названы неконтролируемые действия, представляющие собой результат отклонения от нормы. Утрата контроля происходит в процессе осуществления действия. Намерение субъекта действий-девиаций не совпадает с фактическим результатом. Несмотря на возможную активность со стороны субъекта в осуществлении самого действия, он не является, на наш взгляд, Агенсом. Действие, совершенное им, является результатом совсем другого действия, для реализации которого субъект не прикладывал усилий и не имел намерения его осуществить.

Происшествия" - это события, происходящие / произошедшие с субъектом помимо его воли. Активность субъекта в реализации этих действий различна. Действия «Происшествия» довольно часто являются для субъекта неожиданными и сопровождаются негативными для него последствиями. Им присущи значения невольности, ненамеренности, неосознанности.

Таким образом, наше исследование показывает, что неконтролируемые действия имеют несколько типов. Эти типы универсальны для исследуемых языков. Специфика заключается не в представленности типов в русском и французском языках, а в способах их языкового означивания.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Проведенное исследование семантики неконтролируемого действия в русском и французском языках подтвердило мнение о том, что контролируемость/неконтролируемость в естественном языке выступает в качестве скрытой семантической категории, имеющей сложную структуру, способы и средства выражения. Система средств выражения данной категории характеризуется разноуровневостью (лексические, грамматические и лексико-грамматические). При этом удалось установить, что семантика неконтролируемости способна актуализироваться как на уровне ситуации, так и на уровне отдельно взятой глагольной лексемы, в содержательную структуру которой она инкорпорируется в виде необходимых содержательных компонентов. Эти компоненты выявляются в виде определенного набора сем, эксплицируемых толкованием лексического значения глагола, что мы и обнаруживаем при семантическом анализе словарных дефиниций. Вместе с тем, необходимо отметить, что окончательное свое «оформление» неконтролируемость как семантический компонент глагольного значения получает часто и при помощи внешних средств контекста — например, специализированных предлогов, и особых грамматических квалификаторов конкретного языка — например, видо-временной квалификацией глагола, что особенно характерно для французского языка, обладающего большей аналитичностью, чем русский.

Грамматические механизмы, лежащие в основе актуализации семантики неконтролируемого действия в русском и французском языках, в основном едины.

Это — отнесенность глагольного предиката, репрезентирующего в языке неконтролируемое действие, к определенным таксономическим классам, характеризующимся строгим набором аспектуально-темпоральных признаков. Например, в обоих сопоставляемых языках т.н. «временные состояния» всегда будут составлять класс неконтролируемых действий, а временные состояния всегда непредельны, они отрицают какой-либо контроль со стороны субъекта действия по самой своей природе, поскольку обозначают эмоциональное, физиологическое и пр. состояние субъекта, то есть имеют определенные ограничения по линии лексического значения глагола и т. д.

Это — неоднородность исследуемых глаголов как с точки зрения их видовой принадлежности, так и с точки зрения характера его протекания. Кроме того, исследование показало, что в русском языке неконтролируемость, тесно связанная с аспектуальными характеристиками глагола, как правило, морфемно маркируется, во французском же языке такого не происходит. Французская языковая система для ее выражения довольно часто прибегает к внешним аспектуальным средствам — аналитическим образованиям разной грамматической природы (глагольной и неглагольной).

Это и «особые отношения» глагола, обозначающего неконтролируемое действие, с категориями темпоральности, модальности, персональное&tradeи даже залоговости в какой-то степени, если брать во внимание участие возвратных форм глагола в означивании неконтролируемого действия.

Выявлены следующие особенности употребления временных форм глаголов, обозначающих неконтролируемые действия в русском и французском языках:

— не употребляются в значении актуального настоящего в форме совершенного вида в русском языке и passe simple (passe compose) во французском. Однако в имперфективной форме к употреблению в данном значении настоящего времени способны глаголы, обозначающие внутреннее состояние, динамические процессы и мультипликативные действия;

— свободно актуализируют значение неактуального настоящего, кроме глаголов внутреннего состояния, характеризующиеся признаками локализованное&tradeи актуальности;

— имеют ограничения в плане использования форм интересующих нас глаголов в значении запланированного будущего, что объясняется невозможностью планирования действия, которое не поддается контролю;

— не употребляются в настоящем или будущем времени для выражения угрозы, поскольку она возможна лишь со стороны деятеля, контролирующего результат.

Анализ исследуемого материала выявил специфику взаимосвязи модальности и семантики неконтролируемости, в частности наблюдается ограничение в употребления исследуемых глаголов русского и французского языков в императивных конструкциях, несмотря на то, что формальных ограничений в образовании императивных форм эти глаголы не имеют. Использование ограничено рамками превентивности, пожелания, в том числе и негативного для адресата, и совета.

Нами установлено, что грамматические механизмы актуализации семантики неконтролируемости имеют не только морфологическую природу. Синтаксическая «проекция» глаголов неконтролируемого действия выявляется не менее отчетливо.

В русском языке неконтролируемость может быть свободно актуализо-вана глаголами безличными и глаголами в безличном употреблении, каузативными глаголами, а также некаузативными в личной формево французском же языке предпочтительными являются каузативы и некаузативы в личной форме. Соответственно, в русском языке глаголы, обозначающие неконтролируемые действия, активно используются в трех конструкциях, а во французском — в двух. Причем для русского языка характерно преобладание безличных конструкций, а для французского употребление безличных конструкций наблюдается значительно реже. Неодинаковое использование син— таксических конструкций в рассматриваемых языках объясняется особенностями национальных характеров носителей языков. Носитель французского языка более активен, он стремится контролировать ситуацию, преобразовывать то, что его не устраивает. Русскому менталитету свойственно проявление склонности к неконтролируемости ситуации и пассивности.

Мы в своем исследовании поставили акцент на глаголах неконтролируемого действия, функционирующих в личных конструкциях. (Отчасти это г сделано потому, что неконтролируемость и безличность — довольно изученная лингвистическая область, в последнее время не раз попадавшая в поле зрения исследователей в качестве специального предмета изучения).

И в этой связи отмечаем следующее: неконтролируемые действия в рассматриваемых языках обозначаются как возвратными, так и невозвратными глагольными формами. Но анализ глагольного лексического материала показал, что возвратных форм, как в русском, так и во французском языках, значительно больше, чем невозвратных. Среди возвратных глаголов с инкорпорированной семантикой неконтролируемости выявлены две группы: те, в содержательной структуре которых субъектные признаки преобладают над объектными, и те, в содержательной структуре которых преобладают объ ектные признаки. Последних, как показывает исследование, гораздо больше.

Наиболее важным результатом проведенной работы, мы считаем представленные в ней типы неконтролируемых действий. Классификация неконтролируемых действий показала их четкое распределение по двум группам: собственно неконтролируемые и неконтролируемые по причине утраты контроля над действием. Внутри каждой из этих двух групп выявлены еще по три типа действий. В первой группе представлены следующие типы не' контролируемых действий: Внутренние (нерезультативные) состояния, Физиологические и физически выраженные реакции и Преобразования. t.

Во второй — Скачки, Девиации и Происшествия. t.

Исследование показало, что и в русской языковой картине мира, и во французской глагольная концептуализация неконтролируемого действия весьма ощутима и довольно разнообразна по способам представления семантики неконтролируемости. Каждый из анализируемых языков обладает богатым реестром глагольных лексем, своими лексическими значениями прямо, независимо от ситуативного употребления, фиксирующими действия, выходящие из-под контроля субъекта. Что касается особенностей процесса закрепления каждым языком «результатов» неконтролируемой деятельности человека, то здесь мы должны отметить, прежде всего, две особенности. Вопервых, то, что выделенные рубрики действий взаимопроникаемы: они частично пересекаются в силу «сублимации» неконтролируемых значений. Очень редко один тип действий четко соответствует одному же типу неконтролируемого значения. Во-вторых, русский язык в плане неконтролируемости действия более «репрезентабелен»: в нем выявляются целые семантически области неконтролируемости, которые не покрываются глагольными возможностями французского языка. Лакунарность подобных возможностей другого языка — явное свидетельство культуроспецифичности и идиоэтнич-ности русского языка, который по каким-то своим внутренним причинам «предпочитает» больше акцентировать неподвластность обстоятельств человеческой воле. Подтвердить или опровергнуть это мнение можно лишь продолжив исследование семантики неконтролируемого действия на материале других языков, а также попытавшись выявить глубинные прагматические факторы, влияющие на выбор говорящего в представлении человеческой деятельности как контролируемой или неконтролируемой. Именно в этом видятся перспективы дальнейшего исследования того языкового феномена, который стал предметом внимания настоящей диссертации.