Вербализация народных представлений о языке носителями диалекта (на материале псковских говоров)

§ 1. Языковая картина мира. Когнитивный подход к изучению языка.

В сознании каждого носителя языка существует свой способ видения мира, т. е. своя картина мира. Понятие «языковая картина мира» возникло в лингвистике в XIX в. и развивалось в трудах Ф. Гумбольдта, А. Потебни, Э. Сэпира, Б. Уорфа, среди современных ученых — в работах Н. И. Толстого и С. М. Толстой, А. Вежбицкой, Н. Д. Арутюновой, А. Д. Шмелева, А. А. Зализняк, И. Б. Левонтиной, Т. И. Вендиной, Ю. Д. Апресяна, Л. Г. Бабенко, Н. Н. Болдырева, Т. В. Цивьян, В. З. Демьянкова, И. Н. Кобозевой, Ю. Н. Караулова, В. Н. Телии, Б. А. Серебренникова, Е. С. Кубряковой, В. И. Постоваловой, С. Е. Никитиной, Е. В. Урысон, Е. С. Яковлевой и др. Идея языковой картины мира (далее ЯКМ) связана с представлением о существовании двух миров, первичного и вторичного, отраженного. Этот последний дан нам в языке. Поэтому имеет смысл говорить о языковой, точнее, о языкомыслительной, концептуальной картине мира. Это и представления о мире, данные через язык, и вполне конкретная лингвистическая категория, представляющая собой совокупность реконструируемых семантических полей, классов и других групп единиц языка.

Материалом для реконструкции ЯКМ служат факты языка: лексемы, грамматические формы, словообразовательные средства (Ю.Д.Апресян). В подходе Н. Д. Арутюновой, получившем название «логический анализ языка», для реконструкции ЯКМ используются не только языковые факты, но и любые другие тексты культуры. Согласно подходу польского этнолингвиста Е. Бартминьского, картина мира — это «заключенная в языке интерпретация действительности, которую можно представить в виде комплекса суждений о мире. Это могут быть суждения, либо закрепленные в самом языке, его грамматических формах, лексике, клишированных текстах (например, пословицах), либо имплицированные формой и текстами языка» (Бартминьский 2005: 88). Языковую картину мира определяет «точка зрения» — «субъективно-культурный фактор, определяющий способ говорения об объекте», который формирует содержание слов и цель высказываний (так, для поэта «деревня» — это васильки в поле, а для крестьянина — запах навоза), а также «перспектива» — комплекс свойств семантической структуры слов, позволяющий распознать точку зрения. В культурно-языковом видении объекта самое важное, считает Е. Бартминьский, — категории, соответствующие компетенции рядового носителя языка, наивной, а не научной картине мира.

Картина мира, видимая через призму языка, «состоит как из сетки грамматических и семантических категорий, с помощью которой носители языка интерпретируют действительность, так и из конкретных характеристик предмета, в которых устойчивые представления сочетаются с оценками и образцами поведения» (Там же: 171). Анализ языковых данных позволяет реконструировать эти представления. Исследование ЯКМ связано с вопросами соотношения языковых средств высказывания с неязыковыми структурами: мышлением, сознанием, действительностью. Работа сознания по отображению различных фрагментов действительности представлена в речи при помощи языковых средств.

Одним из самых значимых для изучения ЯКМ является лексический уровень языка. Д. Н. Шмелев задается вопросом о том, можно ли понять русскую культуру через ключевые слова русского языка (Шмелев 2002) — термин «ключевое слово» введен Вежбицкой (Вежбицкая 1997). Лексическую единицу можно считать ключевой, если она «может служить своего рода ключом к пониманию каких-то важных особенностей культуры народа, пользующегося данным языком» (Шмелев 2002: 11). Речь должна идти о каких-то представлениях о мире, свойственных носителям русского языка и русской культуры и воспринимаемых ими как нечто самоочевидное.

Эти представления находят отражение в семантике языковых единиц, так что, овладевая языком, <. .> носитель языка одновременно привыкает к ним, а, будучи свойственными (или хотя бы привычными) всем носителям языка, они оказываются определяющими для ряда особенностей культуры, пользующейся этим языком" (Там же: 13).

Н.Ю. Шведова в своем определении ЯКМ фокусируется на ее структуре: «Лексическая система открывает перед нами созданную языком картину мира и, что особенно важно, картину, предстающую в ее исторической перспективе. Эта картина трехсторонняя: она изображает, во-первых, мир реалий, во-вторых, многообразные пути и линии их связей, отношений, зависимостей и, в-третьих, весь тот арсенал оценок и квалификаций, который создан языком для определения как самих реалий, так и их отношений и связей» (Шведова 2005: 392).

Картина мира представляет собой центральное понятие концепции человека, выражающее специфику его бытия, и адекватно охарактеризовано может быть лишь в общей теории человека. Наиболее адекватным пониманием картины мира представляется определение ее как исходного глобального образа мира, лежащего в основе мировидения человека, отражающего сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющегося результатом всей духовной активности человека. Картина мира предстает при такой трактовке как субъективный образ объективной реальности и входит, следовательно, в класс идеального, которое, не переставая быть образом реальности, опредмечивается в знаковых формах, не запечатлеваясь полностью ни в одной из них (Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира 1988: 18−21). Связать между собой как собственно лингвистические, так и экстралингвистические знания о мире позволяет когнитивный подход к языку.

Познание человеком мира включает в себя получение информации об окружающих объектах и о связях, в которых они находятся, для чего необходимы операции категоризации и дифференциации. Средствами вербализации представлений о мире могут выступать слово, фразеологизм, словосочетание, предложение и даже текст. Под представлением понимается образ ранее воспринятого предмета или явления, отраженный в виде наглядно-образного знания. Представление поднимается над непосредственной данностью единичных объектов и связывает их с понятием. Представления служат необходимым условием процесса познания и опосредствованы языком, наполнены общезначимым содержанием, осмыслены и осознаны (Философия 1989: 506). Так как наименование есть процесс познания и коммуникации, от структуры именования зависит адекватность передачи информации, выраженной в языковой форме, что в конечном итоге определяет адекватные представления, т. е. отражение в человеческом сознании материального мира. Характерно, что сама форма именования в языке, лексическая или грамматическая, содержит все необходимые признаки адекватного выражения способа существования объекта (Колшанский 2005).

Существование у каждого этноса своей языковой картины мира связано с тем, что, несмотря на индивидуальность, сознание каждой языковой личности есть общепонимаемая часть концептосферы. Это языковое описание образа мира, перевод индивидуальных представлений в языковые формы, которые обладают общим смыслом для носителей языка, сужение личного смысла до универсального значения. Кроме того, картина мира любого этноса зависит от времени, к какому она принадлежит. ЯКМ, как всякая картина мира, имеет двойственную природу. С одной стороны, это «некое идеальное, ментальное образование — сумма значений и представлений о мире, упорядоченных по тем или иным основаниям в интегральную систему» (Телия 1998: 176−177), «результат репрезентации сущностных свойств мира в понимании ее носителей, результат всей духовной деятельности человека» (Постовалова 1998: 21). С другой стороны, это объективированное образование, опредмеченное в знаковых, языковых формах. «Семантику языка нельзя изучать и эксплицитно представлять без обращения к внеязыковым знаниям о мире (о реальном мире). Но ее также нельзя изучать, не проводя принципиального различия в том, что в языковом содержании от внешнего мира, а что — от его внутренней структуры. Хотя границу провести довольно трудно, тем не менее, уже разрабатываются продуктивные приемы экспликации компонентов логического значения, использующие языковую компетенцию рядового носителя языка» (Кузнецов 1992:215).

Носители языка могут быть рассмотрены как носители языкового сознания (Караулов 1978): обыденного, теоретического и художественного сознания (Степанов 1995). В том случае, когда язык рассматривается во всей своей совокупности как принадлежность сознания усредненной языковой личности носителя данного языка, члена данной лингвокультурной общности, языковую картину мира принято называть наивной. Основанием для такого подхода является существование трех типов понятий — дотеоретическое, теоретическое и внетеоретическое, которые представляют собой три типа отражения мира в сознании человека и соответственно, предполагают возможность трех типов их вербализации:

1) дотеоретическая картина мира — общеупотребительный язык.

2) теоретическая картина мира — терминологизированные системы языка (язык в специальных целях).

3) внетеоретическая картина мира — язык в эстетической функции.

Ю.Н. Караулов выделяет три уровня языковой личности: вербалъно-семантический (уровень обычной семантики, смыслов слов и их связей, то неизменное в языке, благодаря чему люди понимают друг друга), когнитивный (система смыслов в ее картине мира, понятия, идеи, концепты, образы, сравнения, метафоры, фреймы, гештальты, сценарии, модели ситуаций) и прагматический (уровень коммуникации, включающий цели, мотивы, интересы, устремления, установки и т. д.). В таком понимании картина мира выступает как принадлежность третьего уровня языковой личности — прагматикона — в ее модификации в соответствии с целеустановками данной личности. Иными словами, один человек может быть носителем более чем одной модификации общей картины мира, а язык — не просто система, но система систем (Степанов 1995). Наивная языковая картина мира базируется на донаучных взглядах на мир, отражает нестрогие бытовые представления, подчас ложные и не соответствующие реалиям бытия. Наивное сознание меняется медленно, чем и объясняется интерес к нему исследователей. Однако некоторые исследователи (например, Урысон 2003) противопоставляют ЯКМ не только научной картине мира, но и обиходным, житейским представлениям, поскольку «язык представляет собой, вообще говоря, автономную систему, развивающуюся и функционирующую по своим собственным внутренним законам» (Урысон 2003: 12).

ЯКМ этноспецифична, но специфика национальной ЯКМ заключается не в том, что она содержит нечто, что невозможно выразить средствами другого языка, а в том, каким набором этих средств можно выразить ту или иную идею. Однако картина мира создается познанием, а не языком, поэтому национальную специфику следует искать не в языковой картине мира, а в особенностях познавательной деятельности человека (Колшанский 2005). Таким образом, ЯКМ есть отраженная в специфически национальных языковых формах и семантике языковых выражений совокупность представлений человека об окружающем его мире.

Своими языковыми картинами характеризуются различные формы существования языка: диалекты, язык фольклора, городское просторечие, различные жаргоны, обсценный дискурс. Иногда различия между разными картинами мира внутри одного языка оказываются более глубокими, чем межъязыковые различия. Эти различия определяются разницей между этическими системами, существующими в разных социальных средах, обслуживаемых различными формами языка.

Когнитивная лингвистика открывает новые возможности в исследовании диалектных образований: когнитивное направление в языкознании, примененное к описанию диалекта, получило название когнитивной диалектологии. Представления о реальном и идеальном объекте (сущности), основанные на социокультурном опыте нации в целом, а также отдельных ее представителей (группы людей, индивидов), дают возможность «выявить наиболее значимые для крестьянской культуры понятия, описать специфику диалектного мировосприятия по сравнению с элитарной культурой» (Демешкина 2006: 56). Настоящее исследование посвящено описанию представлений о языке как одном из фрагментов языковой картины мира диалектоносителей.

Выводы.

1. В Главе 3 нами были рассмотрены суждения о своей и чужой речи как одна из форм вербализации представлений о языке. Метаязыковые высказывания включают наблюдения над языком в целом, но чаще представлены как комментарии к тому или иному слову. Наиболее общими представлениями о языке являются следующие: язык является принадлежностью любой нации, народаязык — прежде всего устная речьустной речи свойственен автоматизмпроцесс порождения устной речи отличается легкостью, нематериальностьютот язык, на котором говорят деревенские жители — это диалект.

2. Представления о диалекте реализуются в противопоставлении его литературному языку," 'соседним говорам и неродственным языкам, рядом с носителями которых живут носители псковских говоров. Кроме того, согласно народным представлениям, диалект — это исчезающий, «старый» язык, это «плохой» язык: неправильный, искажающий, коверкающий некий языковой «идеал», это тёмный, серый, смешной язык. Подчеркнем, что языковая самооценка — положительная или отрицательная — зависит, во-первых, от того, какие языковые системы (индивидуальная или коллективная, литературная или диалектная и т. д.) сталкиваются и сравниваются, и, во-вторых, от того, каким статусом эти системы обладают в сознании говорящих. Так, фактором положительной оценки речи является коммуникативная успешность говорящего, т. е. понимание. Но если в случае непонимания между жителем города и жителем деревни отрицательно оценивается своя речь (вследствие того, что более высок статус литературного языка), то в случае непонимания между соседями негативное отношение вызывает именно речь чужая (т.к. более высок статус своего территориального говора).

3. Представления об отдельных уровнях языка затрагивают фонетику, отчасти словообразование и морфологию, но самым популярным объектом народной лингвистики является лексика. Комментарии к слову включают не только его семантическую характеристику, но и наблюдения над мотивированностью, словообразовательными процессами, стилистической отнесенностью, динамикой синонимических рядов, полисемией. Для описания семантики слова характерна конкретность, функциональность, наличие прагматического компонента (описывается реалия, а не лексическое значение слова). В диалектных записях часто содержатся указания на ситуацию, требующую употребления того или иного синонима, частотность употребления, его статус с точки зрения динамики диалекта (старое, исчезающее) и с точки зрения территориального распространения.

Осознается функциональная окраска народной, разговорной речи: отмечается сниженность разговорной формы языка, причем комментарии, посвященные грубой, бранной, сниженной лексике, преобладают над характеристиками ласкательных именований. Обсценная лексика получает негативную оценку.

Отдельной сферой наблюдений над языком являются прозвища. Представления о языке и различных видах речевого поведения, реализующиеся при создании прозвищ, соотносятся с важнейшими фрагментами ЛСП «говорение».

Представления в сфере грамматики сводятся в основном к вербализации наблюдений над грамматическим родом имен, а представления о синтаксическом строе — к представлениям о «складности», т. е. логической упорядоченности речи.

Таким образом, нами была подтверждена важность изучения языковой рефлексии, т. е. представлений о языке, фактов осознания носителями своего языка — сознательное отношение к языку влияет на его изменение и развитие.

4. Методы, которыми оперирует народная лингвистика — описание и сравнение, причем сравнение можно даже назвать основным инструментом народной лингвистики: сравниваются разные формы языковых образований, разные лексемы при семантизации.

Для народной липгвистикп характерны размытость границ предметной области и ее отдельных частей, колебание классификаций, диффузность терминологии. Как и другие формы языкового сознания, оно не лишено противоречий. Так, характеризуя какой-то языковой факт как чужой, носители языка, тем не менее, употребляют его наравне с теми фактами, которые считаются своими (это относится и к грубой, нецензурной речи, и к многословию — говоря о том, что женщины болтливы или что браниться и пустословить плохо, говорящие не имеют в виду себя, хотя в повседневности им вполне свойственны эти формы речевого поведения). Хотя проявления языкового сознания не обладают единством, они находятся в постоянном взаимодействии с научным языкознанием, не только вбирая в себя отдельные элементы науки о языке, но и оказывая определенное влияние на языкознание. Это может объясняться в какой-то мере влиянием лингвистической концепции, усвоенной в процессе школьного обучения. Однако если учесть, что большинство авторов метаязыковых высказываний в школе овладели лишь основами грамоты, то более вероятно другое предположение: представления о языке, вербализованные в метаязыковых высказываниях — результат некоего коллективного языкового опыта, не в последнюю очередь сформировавшегося и под влиянием личных лингвистических догадок говорящих. Кроме того, многочисленные высказывания о языке ¦— свиде тельство любви и глубокого интереса людей к своему языку, своей культуре.

Заключение

.

Итак, в диссертационном исследовании были решены следующие задачи: по материалам ПОС и его картотеки, с использованием разработанного нами алгоритма, были выделены единицы (лексические и фразеологические), относящиеся к теме «язык, речь», описана их семантика в контексте употребления. Была проанализирована вербализация имплицитно выраженных представлений о языке: сформировано ЛСП «говорение» и описапы основные особенности его структуры: определены ядро и периферия, описаны семантические классы, подклассы, группы и подгруппы лексики, выделены зоны пересечения классов и подклассов внутри поля, а также зоны пересечения исследуемого поля с другими полями. Также были рассмотрены закономерности образования переносных значений в сфере ЛСП «говорение», внутренняя форма слова, способы мотивации, этимологические связи слов. Наконец, были выявлены метаязыковые высказывания и обобщены знания о языке, содержащиеся в выделенных высказываниях. Выполнение перечисленных задач позволяет решить последнюю задачу исследования: обобщив эксплицитно и имплицитпо выраженные представления о языке, описать «картину языка», отраженную в речи носителей диалекта.

Эксплицитно выраженные представления о языке обладают высокой степенью осознанности, их вербализация имеет сознательный характер. Имплицитно выраженные представления не осознаются носителями, их отражение в языке имеет характер воспроизведения в речи лексических единиц. Но образы, лежащие в основе номинации тех или иных речевых процессов и служащие образованию метафорических, переносных значений речевых лексических единиц, позволяют сделать вывод о глубинных представлениях о языке.

Представим основные черты народной картины языка.

1. «Язык» как фрагмент ЯКМ обладает в народном сознании особой значимостью. Об этом свидетельствует: высокая номинативная плотность ЛСП «говорение» и дифференцированность его структурных элементов: классов, подклассов, групп и подгруппмножественность мотивационных признаков входящих в него единицобилие и разнообразие метаязыковых высказываний.

2. В языковой картине мира носителей говоров язык предстает прежде всего как устная, звучащая речь. Это демонстрируют интегральные семы ЛСП «говорение», т. е. семы, входящие в значение всех единиц поля: 'обладание способностью речи', 'владение языком в устной форме', 'произнесение слов, фраз, осмысленного текста', а также семы, характеризующие речь с акустической стороны ('говорить громко/тихо'): речь — это то, что звучит (письменная форма речи ассоциируется с официальным характером сообщения, как показывают единицы группы «ОФИЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ»). Народным сознанием прежде всего воспринимается звуковая сторона языка: это звуки, которые издает и сам человек, и окружающие его живые существа (дикие и домашние животные, птицы, насекомые), и различные предметы, объекты неживой природы (прежде всего вода), не случайно звукоподражание является самым частотным мотивировочным признаком при образовании метаязыковых лексических единиц.

3. В центре народной картины языка находится слово. Именно слово, лексема является наиболее распространенным предметом метаязыковых высказыванийв структуре ЛСП «говорение» в классе «ПРОИЗНЕСЕНИЕ СЛОВ, ФРАЗ, ОСМЫСЛЕННОГО ТЕКСТА» выделяется подкласс «ПРОИЗНОСИТЬ, УПОТРЕБЛЯТЬ СЛОВА/ОПРЕДЕЛЕННОЕ СЛОВО», а в классе «РЕЧЕВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ» подклассы «НАИМЕНОВАНИЯ» и «АПЕЛЛЯТИВЫ», что также свидетельствует об особой значимости слова для народного сознания. Это подтверждает выводы исследователей об особой значимости данной единицы языка: «Слово слово замечательно тем, что, будучи совершенно обычным, без всякого налета книжности, очень употребительным словом русского языка, оно в то же время чрезвычайно лингвистично — в том смысле, что содержание его отражает рефлексию языка над самим собой. Можно сказать, что концепт слова — квинтэссенция „наивной лингвистики“, то есть того представления о языке, которое человек не выучивает в школе, а неосознанно воспринимает из самого языка» (Левонтина 20 006: 290).

4. Устная речь в народном представлении обладает легкостью порождения, «нематериальностью». Легкость порождения речи вызывает представления о том, что ее можно бросать, кидать: отсюда переносные речевые значения у глаголов бросать (бросать в глаза 'открыто, в лицо поносить, называть'), выбросить 'произнести, употребить в речи', выпустить 'употребить в речи, произнести', вылететь 'вырваться, стать произнесенным (о слове)' и др. Представления о легкости и «нематериальности» произнесенных слов реализуются и в метаязыковых высказываниях, в частности, в образных: Слоф мне не жалкъ, мне их за спиной ни насйтъ. Печ. С майх слоф дом не выстроит. Кр. Размышляя о речемыслительной деятельности, говорящие отмечают, что слово спонтанно возникает в сознании и зачастую спонтанно произносится.

5. Язык (речь) подчиняется определенным нормам, законам, которым следует языковой коллектив. Языковое сознание в большей степени фиксирует факты, отличные от нормы, и меньше «обращает внимания» на обычные факты. Это можно объяснить тем, что речь — прежде всего средство общения, а всякое отклонение от нормы затрудняет его. Содержательность, четкость, краткость речи — это норма, и, следовательно, не вызывает появления оценочных характеристик. И если собственно нормативная речь в структуре ЛСП «говорение» никак не отражена (нет лексических единиц со значением 'говорить правильно, как надо'), то отступления от общепринятой нормы, ее нарушения являются источником языковых значений, что отражает группа «НАРУШЕНИЯ ОБЩЕПРИНЯТОЙ НОРМЫ»: подгруппы «ГОВОРИТЬ С ДЕФЕКТАМИ» (картавить, шепелявить), «ГОВОРИТЬ ИСКАЖЕННО, НЕБРЕЖНО, НЕПРАВИЛЬНО» (коробатить, комкать, коверкать, ковнркать, ковыркать, ковы’ркаться), «ГОВОРИТЬ НЕСВЯЗНО» (заговариваться, забаиваться, забачиться, путать). Языковая норма осознается и самими говорящими, причем норма может восприниматься по-разному, в зависимости от статуса того языкового образования, о котором рассуждают носители диалекта. Так, в метаязыковых высказываниях литературный язык, в отличие от диалекта, характеризуется наличием нормы, которая описывается лексемами грамматически, по грамматике, по-грамотному 'в соответствии с нормами литературного языка'. Грамотность, т. е. владение языковой нормой, ассоциируется с письменной речью, а устная, диалектная речь характеризуется отсутствием нормы (Ватишэ у нас язык такой, кто как мбжыт, тот так и еарбчаит. Вл.). В то же время метаязыковые высказывания выделяют речь людей, говорящих как-то иначе, т. е. нарушающих сложившиеся нормы языкового коллектива.

6. Для деревенских жителей характерно представление о том языке, на котором они говорят, т. е. о диалекте, как о «плохом языке». Причем, реализуется это представление в ситуации беседы информанта с диалектологом, носителем языкового идеала (литературного языка), в высказываниях, обращенных к нему. Ярким проявлением представления о диалекте как о «плохом» языке является его отрицательная оценка в метаязыковых высказываниях: он оценивается как неправильный, неграмотный, не соответствующий норме, некрасивый, а люди, говорящие на нем, — как тёмные, серые, некультурные, необразованные. Диалектная речь не соответствует языковому идеалу, каковым, в представлении говорящих, является язык нации, народа, т. е. русский язык, и диалектоносители считают, что они «говорят не по-русски».

Представление о диалекте как об искажении некоего «правильного» языка нашло выражение и в структуре ЛСП «говорение»: многие единицы подгруппы «ГОВОРИТЬ ИСКАЖЕННО, НЕБРЕЖНО, НЕПРАВИЛЬНО» имеют также 'значение говорить на диалекте': коробатить 'коверкать (язык)', карзать 'говорить неправильно, небрежно (о диалектной речи)', ляпать языком 'говорить, в т. ч. и на диалекте', ляписто, ляповато 'неправильно, с ошибками (говорить)', нескладный 'неправильный, не литературный (о словах)'- корявый 'кажущийся грубым, неправильным (о языке)'- запутный 'свойственный людям, живущим в захолустьенеправильный с точки зрения горожанина'.

7. Наиболее значимыми для народного сознания формами речевой деятельности являются многословие (пустословие) и брань, ругань. Соответствующие семантические подклассы представляют собой наиболее объемные фрагменты ЛСП «говорение», включающие лексические и фразеологические единицы, обладающие большим количеством связей с другими семантическими филиациями поля.

8. Представления о языке — это прежде всего представления о говорящем человеке, а речь — одна из важнейших форм человеческой деятельности.

Представления о языке, выраженные как имплицитно, в единицах и структуре ЛСП «говорение» и мотивирующих семах речевой лексики, так и эксплицитно, в метаязыковых высказываниях, представляют собой прежде всего представления о говорящем человеке как о члене языкового коллектива. Речь воспринимается как деятельность, о чем свидетельствует преобладание глаголов среди единиц поля.

То, что речь является одной из важнейших форм человеческой деятельности и тесно связана с невербальным поведением человека, показывают связи ЛСП «говорение» с другими понятийными сферами. Со сферой поведения человека семантическую сферу говорения связывает усиление семы 'воспроизведение звуков', как показывает семантическая структура многозначных глаголов, входящих в подкласс «АКУСТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РЕЧИ» класса «ВНЕШНЯЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РЕЧИ» (гомонить 'разговаривать, беседовать' -> 'громко разговаривать, шуметь' -> 'ссориться, ругаться' 'скандалить' 'драться'). Также с полем поведения человека связан подкласс.

МНОГОСЛОВИЕ/ПУСТОСЛОВИЕ" как характеризующий безделье, праздность, подгруппа «ССОРИТЬСЯ, СКАНДАЛИТЬ» группы «БРАНЬ, СКАНДАЛ», единицы которой отражают переход от речевых действий к неречевым. С полем «характер человека» связаны, например, номинации людей с точки зрения речевого поведения: 'болтливый человек', 'неразговорчивый человек', 'человек, склонный к сплетням', 'человек, склонный к брани, ругани' и др. С семантическим полем мышления и памяти связана подгруппа «ГОВОРИТЬ ИСКАЖЕННО, НАРУШАЯ ОБЩЕПРИНЯТУЮ НОРМУ». Структурные элементы, входящие в класс «РЕЧЕВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ» (подклассы «ОБВИНЕНИЕ», «ОДОБРЕНИЕ/ПОРИЦАНИЕ») и в класс «ВЕРБАЛЬНЫЕ РИТУАЛЫ» (подкласс «КЛЯТВА, ПРОКЛЯТИЕ») связывают речевое поле с семантическими сферами, отражающими человеческие чувства и отношения. Кроме того, пересечение различных рубрик поля показывает, что в сфере человеческой деятельности, связанной с говорением, нет строгого противопоставления различных видов речевой деятельности: подкласс «БРЮЗЖАТЬ, ВОРЧАТЬ» пересекается с группой «БРАНЬ, СКАНДАЛ» и характеризует речь не только с количественной, но и с акустической стороны, подкласс «МНОГОСЛОВИЕ/ПУСТОСЛОВИЕ» — с классами «ПЕРЕДАЧА ИНФОРМАЦИИ» и «РЕЧЕВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ», подкласс «СПЛЕТНИ» с подклассами «ЛОЖЬ» и «КЛЕВЕТА». Семантический компонент 'надоедливость' объединяет брюзжание, просьбы, попреки, многословие. Таким образом, картина языка, как она предстает в ЛСП «говорение», «фиксирует в словах объективно существующие связи, предстающие во внутренней организации большого массива лексики (Шведова 2005: 400).

Различные формы деятельности человека нашли отражение и в мотивирующих семах речевых единиц. Так, в основе метафорического переноса при образовании речевых глаголов лежат семы повседневных действий, передающие идеи создания (городить, плести, ковать) и разрушения чего-н. (резать, ломать). Образ речи как нарушения целостности чаще всего реализуется как очищение от коры, т. е. нарушение покрова ствола, ветвей (корить), а также как причинение боли (костить, брить по глазам).

9. В языковой картине мира проявляются такие черты народного сознания и мышления, как антропоцентризм, образность, конкретность, оценочность.

Антропоцентризм проявляется в описанном выше взгляде на язык (это в первую очередь свойство и форма деятельности человека), а также в наделении окружающих объектов человеческими чертами. Последнее находит свое выражение в употреблении речевых глаголов для обозначения звуков, издаваемых неодушевленными предметами (говорить 'издавать характерные звуки, звучать: о неодушевленных предметах', гомонить 'издавать характерные звуки кипения', ругаться 'о громе, греметь') и в метаязыковых высказываниях, например: Кот-та завячал, и кот-та с языком. Пл. Жывдт нас понимав, тдлъки ни гаварйткарова фсё- панимая. h-pdic.

Образность народного мышления выражается в метафорическом характере лексических единиц ЛСП «говорение», отражающих тот или иной образ языка (звучание, движение воды, вращение, бросание, наполнение емкости, нарушение целостности), а также в образных характеристиках языка, речи (гороховый, болотный, суконный в переносных значениях), в образных метаязыковых контекстах (Язык куёт и вяжетс моих слов дом не выстроишь). Средством выражения языковой образности является поиск говорящими внутренней формы слова при толковании его значения (Карова наша краснинькая и завём её- Рбзай. Пек.).

Конкретность мышления проявляется в приемах народной лингвистики: сравнение как основной метод описания, толкование значений слов посредством объяснения функции обозначаемого словом предмета (Корёчик называют с катла воду чёрпатъ. Себ.).

Особенностью оценочности является смещение оценочной шкалы в область отрицательного: народное сознание отмечает прежде всего «плохое», а положительное воспринимает как норму. В результате отрицательная оценка речи преобладает над положительной: негативно оценивается излишняя и, наоборот, недостаточная разговорчивость, бессодержательность речи (подкласс «МНОГОСЛОВИЕ' /ПУСТОСЛОВИЕ»), излишне громкая/тихая и беспорядочная речь (группа «ГОВОРИТЬ ВРАЗНОБОЙ, ГАЛДЕТЬ»), дефекты речи (группа «НАРУШЕНИЯ ОБЩЕПРИНЯТОЙ НОРМЫ»). Отрицательную оценку несут и единицы, описывающие речь, направленную против кого-либо (клевета, донос, сплетни, слухи), речь, содержание которой не соответствует действительности (ложь, хвастовство). Стилистические характеристики грубой, бранной, сниженной лексики в метаязыковых высказываниях преобладают над характеристиками ласкательных наименований.

Таковы в целом народные представления о языке, вербализация которых была рассмотрена в Главах 1−3 данного исследования. Таким образом, нами были выявлены народные представления о языке и описана их вербализация, т. е. конкретное, эксплицитное и имплицитное, проявление в речи носителей диалекта.

Список использованных сокращений источников*.

АМДК — Материалы Московской диалектологической комиссии по Псковской губернии. Архив АН СССР. Ф. 197 Оп. 2. № 191−200.

Белинский., On. — Белинский, Александр Иванович. Записи диалектной лексики, сделанные в нач. XX в. в г. Опочке и Опочецком уезде. Хранятся в МСК им. проф. Б. А. Ларина. 34 с. рукопись.

Даль — Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка, 2-е изд. Т. 1−4. СПб.- М., 1863−1866.

Денисенко, Нее. — Записи сделаны Юлией Федоровной Денисенко от крестьянки д. Смольное Невельского района в 1978 г. Хранится в МСК им. проф. Б. А. Ларина.

Доп. — Дополнение к «Опыту областного великорусского словаря». СПб., 1858.

Евлентьев, Загадки — Загадки русского народа, собранные Евлентьевым // Псков, губерн. вед. 1864. № 35−39, 44, 45- 1865. № 2−5.

Карпов — Краткий сборник простонародных слов преимущественно Новорж., Опоч., Остров., Порхов. и Пек. уездов Псковской и Осташковского Тверской губерний / Собрал окончивший курс Псковской губ. гимназии Ив.Ил.Карпов. СПб, 1855. Тетрадь I. 159 л., тетрадь II 289 л., тетрадь III 203 л. — Рукоп. отдел БАН. Шифр 17.10.16.

Копаневич — [Словарь И. К. Копаневича 1902;1904 гг.] —Рукописный отдел БАН. Шифр 25.4.1.

Опыт — Опыт областного великорусского словаря. СПб., 1852.

Песни Пек. земли 1 — Песни Псковской земли. Вып. 1. Календарно-обрядовые песни (по материалам фольклорных экспедиций Ленинградской консерватории) / Сост. Мехнецов А. Л., 1989.

Попов, Пек. — Попов И. А. Магнитофонные записи, сделанные И. А. Поповым и З. М. Петровой в деревне Большие Толбицы Псковского района в 1963 г.

Чернышев, Сказ и лег. — Сказки и легенды Пушкинских мест / Записи на местах, наблюдения и исследования чл.-кор. АН СССР В. И. Чернышева. М.- Л., 1950.

Сокращения соответствуют «Списку сокращений источников XIXXX вв., использованных в современной части ПОС» (Псковский областной словарь с историческими данными. Т. 15. СПб, 2004. С. 5558).

Список использованных сокращений районов полевых записей" .

Аш. — Ашевский район Псковской области Беж. — Бежаницкий район Псковской области Вл. — Великолукский район Псковской области Гд. — Гдовский район Псковской области Дед. — Дедовичский район Псковской области Дн. — Дновский район Псковской области Кар. — Карамышевский район Псковской области Кач. — Качановский район Псковской области Кр. — Красногородский район Псковской области Кун. — Куньинский район Псковской области Латв. — Латвийская ССР.

Локн. — Локнянский район Псковской области.

Ляд. — Лядский район Псковской области.

Нее. — Невельский район Псковской области.

Н-Рж. — Новоржевский район Псковской области.

Нов. — Новосельский район Псковской области.

Н-Сок. — Новосокольнический район Псковской области.

On. — Опочецкий район Псковской области.

Остр. — Островский район Псковской области.

Пав. — Павский район Псковской области.

Палк. — Палкинский район Псковской области.

Печ. — Печорский район Псковской области.

Пл. — Плюсский район Псковской области.

Поли. — Полновский район Псковской области.

Пореч. — Пореченский район Псковской области.

Порх. — Порховский район Псковской области.

Пек. — Псковский район Псковской области.

Пуст. — Пустошкинский район Псковской области.

Пушк. — Пушкиногорский район Псковской области.

Пыт. — Пыталовский район Псковской области.

Себ. — Себежский район Псковской области.

Сер. — Середкинский район Псковской области.

Сл. — Славковский район Псковской области.

Слан. — Сланцевский район Ленинградской области.

Сош. — Сошихинский район Псковской области.

Стр. — Стругокрасненский район Псковской области.

Тор. — Торопецкий район Калининской области.

Холм. — Холмский район Псковской области.

Сокращения соответствуют «Списку названий населенных пунктов по районам» (Псковский областной словарь с историческими данными. Т. 1. Л., 1967. С. 27—41).