Время является неотъемлемым атрибутом существования всех предметов и процессов материального мира, важной составляющей жизни и сознания человека, той универсальной категорией бытия, которая всегда вызывала неизменный интерес, была предметом анализа для ученых разных областей знаний и до сих пор остается объектом научных исследований.
Проблема времени, изучение которой ведет свою историю с древних эпох, особенно интересовала философов, но первоначально была поставлена в естественных науках, имеющих дело с природными явлениями. Внимание к категории времени было обусловлено, прежде всего, необходимостью его измерения, чем занималась непосредственно физическая наука, основанная на этом понятии. Открытия Ньютона, а потом Эйнштейна стали основополагающими в теории изучения времени.
Развитие и успехи естественнонаучного познания мира в целом были связаны с обоснованием и анализом таких фундаментальных понятий, как время, пространство, движение. Коренные повороты в движении научной мысли, значительные теоретические достижения в системе естественного знания (в математике, физике, химии, астрономии) обусловлены принципиальными изменениями в трактовке именно этих категорий, их углублением, развитием, и каждая эпоха в истории человеческого знания вносила свой вклад в содержание данных категорий.
Менее исследованной проблема времени предстает в гуманитарных науках, в основном она была предметом интереса философов еще с античных времен, но и они в большинстве своем опирались на данные естественных наук. Весомый вклад в изучение времени внесли философы-экзистенциалисты, рассматривавшие эту категорию не с физической, а с духовной, нравственной, эстетической точек зрения. Как категория культурологическая время исследовалось недостаточно, исключение составляют работы исторического характера, посвященные анализу представлений о времени в средневековой культуре или античности.
Лингвистика изучала время преимущественно в качестве грамматической категории (А. В. Бондарко, Г. А. Золотова, М. В. Всеволодова) — см. труды по теории функциональной грамматики. И только недавно оно стало рассматриваться как когнитивная категория, культурный концепт, один из элементов языковой картины мира и как составляющая лингвокультурного знания того или иного народа. Однако, чаще всего лингвокультурологический аспект анализа, учитывающий языковые и культурные особенности восприятия и отражения, концептуализации и реализации времени, присутствует в исследованиях лишь фрагментарно, в рамках работ более общего характера (Ю. С. Степанов, Н. Д. Арутюнова, Т. В. Булыгина и А. Д. Шмелев, В. И. Постовалова, А. В. Кравченко и др.).
Важным фактором, определившим современный подход к категории времени, стал переход лингвистики на антропологическую парадигму. В отечественном языкознании были поставлены проблемы языковой личности (Караулов, 1987), влияния человека на язык (Роль человеческого фактора в языке, 1988), языковых картин мира (Брутян, 1973, 1976) и т. п. Отталкиваясь от идей В. Гумбольдта, гипотезы лингвистической относительности Сепира-Уорфа, ученые сегодня пытаются создать единую теорию языка и человека.
Наивное языковое сознание и картину мира изучают Ю. Д. Апресян, Г. В. Колшанский, Е. С. Яковлева, И. Б. Левонтина, Е. Урысон, А. Д. Шмелев, О. В. Богуславская, Н. И. Сукаленко и др. Описание КМ в рамках культурологического подхода к языковому материалу ведут Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров, В. В. Колесов, С. М. Толстая, В. И. Постовалова. Языковая картина мира в зеркале метафоры и других тропов исследуется в работах В. Н. Телия, Н. Д. Арутюновой, Н. Г. Брагиной, Г. Н. Скляревской и др., ЯКМ является также специальным объектом диссертационных исследований.
Т. А. Фесенко, О. А. Корнилов и др.).
Сложившимся направлением можно считать типологические исследования: славянской ЯКМ — Н. И. Толстой, С. М. Толстая, С. Е. Никитина, Т. М. Николаева, О. Н. Трубачев, О. А. Черепанова, 3. К. Тарлановлингвистических основ балканской модели мира — Т. В. Цивьян, балто-славянской — Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров, германской — Т. П. Топорова. Основное внимание при этом уделяется реконструкции прошлого, выяснению национальной специфики ЯКМ народов, как, например, в исследованиях о фольклорных картинах мира, о так называемых «исходных моделях мира» (Т. В. Цивьян, Т. М. Николаева, Л. Г. Невская, И. А. Седакова). В работах названных ученых неизбежно, так или иначе, затрагивается тема времени как одной из составляющих национальной языковой картины мира.
Этническая сторона вопроса изучалась Л. Н. Гумилевым (возраст этноса), Вяч. Вс. Ивановым, В. Н. Топоровым, Н. И. Толстым (время в славянской народной культуре), С. М. Толстой (аксиологические аспекты времени у славян), Т. В. Цивьян (временная семантика в фольклоре), С. Е. Никитиной (время в фольклорном тезаурусе), В. М. Мокиенко (мифология времени через призму языка), М. М. Маковским (о лингвокультурологических универсалиях на основе мифа), Л. Н. Плахотнюк (мифологическое время) и т. д. Ученые-этнологи внесли большой вклад в сравнительно-историческое и типологическое изучение образа времени у разных народов на разных этапах развития, касаясь в определенной мере и этнолингвистического аспекта.
Новым поворотом в изучении лингвистикой времени стало концептуальное осмысление данной категории. Общую когнитивную составляющую языка активно разрабатывают Г. А. Брутян, А. В. Кравченко, Е. С. Кубрякова, А. П. Бабушкин, Р. И. Павленис, В. 3. Демьянков, И. А. Стернин и др. Результаты работы международных конференций по когнитивистике, проходивших в г. Тамбове нашли отражение в сборниках научных трудов: Когнитивная лингвистика, 1998; Филология и культура, 1999;
Когнитивная семантика, 2000. В контексте такого рода исследований рассматривается и категория времени: В. И. Постовалова выделяет пространство и время в качестве каркаса образа мира, А. В. Кравченко анализирует когнитивную структуру времени в естественном языке, Т. В. Булыгина и А. Д. Шмелев пишут о языковой концептуализации мира, в которой важное место отводится времени.
Еще в средние века ставился вопрос о существовании языковых универсалий, потом проблемы концептуализации окружающей дествительности затрагивались в трудах В. Гумбольдта, А. Потебни, Л. Вайсгербера, и сегодня работы многих ученых нацелены на поиск и описание универсалий в языке (Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюнова,.
A. Вежбицкая, А. Е. Кибрик. Б. А. Успенский, Б. М. Гаспаров, В. А. Звягинцев и др.). К таким универсальным (концептуальным и языковым) категориям относится и время.
Статья С. А. Аскольдова «Концепт и слово» (1928 г.) положила начало концептуально-культурологическому направлению в отечественной науке, Д. С. Лихачев позднее писал о «концептосфере». Работы В. В. Колесова, Ю. С. Степанова (уже о константах), научной группы под руководством Н. Д. Арутюновой (серия монографий «Логический анализ языка», один из сборников которой носит название «Язык и время»), других ученых обозначили современный концептуальный и культурологический подходы к проблеме. Такой аспект рассмотрения категории времени (на стыке языка и сознания, языка и культуры) представляется наиболее актуальным в русле последних тенденций отечественного и мирового языкознания, в рамках антропологической и когнитивной лингвистики.
Как закономерное следствие описанных выше процессов в области науки о языке сформировалось новое научное направление — лингвокультурология. Методологическую базу отечественной лингвокультурологии составляют идеи.
B. фон Гумбольдта, представителей психологического направления.
А. А. Потебня), неогумбольдтианства (Л. Вайсгербер), а также Э. Сепира, Б. Уорфа, В. В. Виноградова, Л. В. Щербы, Г. О. Винокура, Ю. М. Лотмана, известных когнитивистов: Р. Джекендоффа, Р. И. Павлениса, Е. С. Кубряковой, В. 3. Демьянкова, А. П. Бабушкина и др. Современные российские ученые исследуют проблему установления связи языка и культуры на основе их онтологической общности.
Вопросы взаимодействия языка и культуры в разных аспектах ставятся в работах В. М. Шаклеина (лингвокультурная ситуация), В. В. Воробьева (лингвокультурологическое поле), В. Н. Телия (лингвокультурологический аспект русской фразеологии), В. А. Масловой (анализ культурных коннотаций — на паремиологическом материале), Г. В. Елизаровой (исследование понятия «культурологическая лингвистика»), Е. М. Верещагина и В. Г. Костомарова (лингвострановедение) и др. Частично ученые касаются и категории времени как одного из важных концептов языка и культуры.
С лингвистической точки зрения проблема времени как онтологическая (в определенном смысле лингвокультурологическая) практически не рассматривалась, за исключением монографий М. В. Всеволодовой, Е. С. Яковлевой, Г. В. Звездовойотдельных фрагментов, посвященных теме времени, в статьях и книгах Ю. Н. Караулова, Ю. С. Степанова, Н. Д. Арутюновой, Т. В. Цивьян Т. В. Булыгиной и А. Д. Шмелева, А. В. Кравченкодиссертаций А. П. Клименко, Н. В. Ивашиной, Д. Г. Ищук, Т. А. Лисицыной о лексико-семантическом поле времени на материале темпоральной лексики. Исследования, где описывается «временной» материал современного русского литературного языка, обычно посвящены анализу отдельных участков ЛСП или ЛСГ (Л. В. Гарская, И. В. Волянская), структурно-семантическому моделированию ЛСП времени (А. П. Клименко, Ю. Н. Караулов, В. В. Морковкин, А. X. Аскарова), при этом чаще в основу, прежде всего диссертационных исследований по данной тематике, кладется материал английского языка — Р. А. Жалейко, Л. В. Гарская, О. Г. Чупрына,.
3. Я. Тураева, Т. С. Бертова и др.
Непосредственно темпоральная лексика является предметом анализа, начиная с М. М. Покровского (1896 г.) — основателя лингвистической семантики, дальнейшее развитие эта тенденция получила в работах А. И. Моисеева, А. Б. Мордвинова и других. Значительное место в семантических исследованиях занимают научные труды Е. С. Яковлевой, направленные на системное изучение наивной картины мира носителей русского языка, реконструкция которой ведется на основе лексических и грамматических значений слов темпоральной семантики. В историческом и функциональном аспектах временную семантику как выражение языковой ментальности изучают Г. В. Звездова (древнерусский язык), А. С. Львов («Повесть временных лет»), Т. А. Лисицына (русский язык XVIII века). На материале лексики художественных текстов рассматривают категорию времени Д. Н. Медриш и А. Г. Щепин.
Наиболее перспективными в свете сказанного представляются работы, в которых для изучения русской временной картины мира (отраженной в том числе и в лексической системе языка) привлекаются данные культурологического, этнографического и историко-этимологического характера, то есть из пограничных областей науки — философии, культурологии, психологии, лингвистики, выполненные с учетом обусловленности времени как когнитивной категории историческими и культурными реалиями, содержащие анализ соотнесенности временных понятий, образов, представлений и языкового их выражения.
Актуальность предпринятого исследования определяется, с одной стороны, возрастающим интересом языкознания к изучению онтологических категорий бытия и сознания, который наблюдается в последние годы, а с другой, отсутствием в лингвистике фундаментальных работ о времени как концептуальной и языковой универсалии, тем более сочетающих языковой, естественнонаучный, философский, когнитивный и культурологический аспекты анализа. Именно комплексный, междисциплинарный подход представляется оптимальным при изучении такой универсальной и наиболее важной категории человеческого бытия, сознания и языка, как время.
Новизна работы заключается как в выборе языкового и внеязыкового материала (в их взаимосвязи) для исследования категории времени, так и в предложенном аспекте его анализа. Лингвокультурологический подход к изучению такой сложной и фундаментальной категории, как время, предполагает привлечение широкого культурного контекста, естественных и философских знаний, этнического материалаподразумевает рассмотрение языкового выражения времени в динамике: от наивных представлений этноса о времени, нашедших отражение в темпоральной лексике, фразеологизмах, пословицах и т. д., до художественного осмысления и воплощения данной категории в творчестве русских поэтов. Поэтому новизна и разнообразие отличают анализируемый материал, особенно языковой, который включает как отдельные лексические единицы, так и устойчивые выражения, речевые обороты, а также художественные тексты. Лингвокультурологический аспект рассмотрения позволяет составить новое, синтетическое представление о времени как одной из составляющих языковой картины мира.
В качестве основных целей исследования поставлены следующие:
1) показать и обосновать универсальность категории времени и ее свойств применительно не только к естественным наукам и философии, но и к языкознанию, лингвокультурологии;
2) описать количественные и качественные свойства времени и пронаблюдать их отражение как в семантике лексических единиц языка, в устойчивых речевых оборотах, так и в культурно значимых, художественных текстах;
3) проследить развитие представлений о времени в русском языковом сознании и представить процесс становления данной категории в рамках русской языковой картины мира;
4) выявить аксиологическое содержание в восприятии и осознании времени носителями русского языка, выраженное в языковой форме.
Исходя из этих целей, решались такие задачи, как 1) анализ и интерпретация знаний о времени, имеющихся в разных науках- 2) определение главных, вариантных и инвариантных свойств, составляющих модель времени- 3) «приложение» их к языковому материалу и выявление своеобразия проявления, культурно-языковой реализации- 4) выделение типологически общего в категории времени и национально-специфического, нашедших отражение в динамичной связи универсальных черт данной категории с чертами исторического и культурного своеобразия- 5) описание особенностей языкового выражения в постоянных, инвариантных составляющих структуры времени культурно-исторического типа нации, определенного этапа и уровня ее развития.
Методологической основой исследования стало положение о связи наук в единой системе знаний, о близости структур и методов исследования, об их диалектическом взаимодействии, особенно при изучении таких универсальных, всеобщих, фундаментальных категорий бытия, какой является категория времени. Принцип целостности, лежащий в основе построения картины мира и анализа онтологических категорий, стал ведущим в работе, прежде всего при определении роли и места категории времени в русской языковой картине мира, как и принцип системности при осуществлении междисциплинарного подхода к изучению данной категории. Теоретическую и методологическую базу исследования составили труды известных отечественных и зарубежных ученых — лингвистов, философов, историков, культурологов, этнологов, психологов, а также физиков, математиков, биологов, социологов, логиков и др.
Для достижения поставленных целей в работе использовались различные методы исследования: синхронного и диахронного анализа, сравнительно-исторический и историко-этимологический, лингвокультурологический, а также приемы концептуального, функционально-стилистического, структурно-семантического (компонентного) и литературоведческого анализакультурно-исторический подход к рассмотрению языкового материала является определяющим в работе.
Языковым материалом для анализа в диссертации послужили лексические единицы с темпоральным значением меры времени, типа «век», «год», «день», «час» — устойчивые обороты, пословицы, фразеологизмы на тему времени, представляющие жанровые разновидности творчества народа и содержащие его нравственно-философскую оценку временитексты стихотворений, раскрывающие отношения с временем поэтов XX века, представителей «смоленской поэтической школы» — А. Твардовского, М. Исаковского, Н. Рыленкова. Таким образом, особенности языковой реализации понятия времени анализируются по мере усложнения, начиная от лексемы, затем рассматривается уровень словосочетания, предложения-высказывания и, наконец, текста, что параллельно раскрывает стадии и способы концептуализации категории времени в языке.
На защиту выносятся такие положения:
1. Категория времени в силу своей универсальности обладает интегрирующей функцией и может рассматриваться только с учетом данных разных наук (от естественных до гуманитарных) на основе изоморфизма структур знаний, особенно в культуре и языке. На основании этого и в соответствии с принципом целостности, а также с помощью лингвокультурологического анализа категория времени может быть органично вписана в единую современную картину мира, в том числе языковую.
2. Количественные, метрические свойства времени непосредственно реализуются в языке, в частности в лексических единицах, но семантика темпоральной лексики содержит также и особенности этнокультурного осмысления времени как меры человеческого бытия, то есть наблюдается тесное единство количественного и качественного аспектов при выражении измерения времени в языке, отражающее диалектическую связь природного и исторического времени в сознании русского человека и его языке.
3. Качественные характеристики времени, нашедшие выражение в устойчивых языковых и речевых формулах, отражают не только топологические свойства времени в антиномиях и дихотомиях дискретного и континуального, обратимого и необратимого, однонаправленного и разнонаправленного времени, но и его восприятие, осознание, оценку носителями русского языка. Универсальное, инвариантное, типологически общее содержание категории времени находит в конкретном языке свое национально-культурное выражение и получает субъективную, аксиологически маркированную интерпретацию.
4. Единый взгляд на время у представителей русского этноса складывался из взаимодействия его цикличного и линейного понимания, объективного и субъективного начал, традиционных представлений о времени и того нового, что пришло с развитием науки, культуры, с художественным освоением категории времени в литературе. Все вместе это и составило концептуальную модель времени в русском языковом сознании, нашедшую отражение в системе языка и его функционировании, а также лежащую в основе русской языковой картины мира.
5. В литературном произведении, особенно поэтическом, в языковой форме и художественных образах нашли наиболее полное выражение представления русского человека о времени в единстве наивных и научных знаний, философского и культурного осмысления, духовно-религиозного понимания и нравственно-эстетической оценки. Этот образ времени объединил в себе традиционные народные представления, закрепленные в мифе или фольклоре, и достижения книжной культуры, интеллектуальное знание, уровень духовного развития нации, нравственные и эстетические ценности русского народа, тем самым обогатив «наивную» языковую картину мира, усложнив и углубив ее содержание, обновив форму.
Теоретическая значимость диссертации связана с уточнением методологии исследования универсальных категорий бытия и сознания (междисциплинарный подход), к каковым относится времяс дальнейшей разработкой таких важных в научном отношении, но недостаточно изученных, вызывающих споры и пока практически не описанных теоретических понятий, как универсальная категория, топологические свойства, модель времени, когнитивный подход, языковая универсалия, концепт культуры, языковая картина мира, лингвокультурологический метод исследования и т. п.- с использованием нового, лингвокультурологического подхода к изучению-одной из наиболее значимых категорий бытия и сознания, науки и культуры, языка и речи, а именно — времени.
Практическая ценность работы состоит в том, что ее результаты и выводы, метод исследования и выработанные подходы, аспекты анализа категории времени могут быть использованы и получить дальнейшее развитие при изучении других онтологических и универсальных категорий бытия, сознания, языка и культуры. Материалы исследования могут также найти практическое применение при разработке специальных курсов лингвофилософского, этно-, психо-, социолингвистического и лингвокультурологического характеравойти в общие курсы современного русского языка, этнолингвистики, культурологии, а также использоваться на практических занятиях и семинарах по лексикологии, когнитивной семантике, анализу текста и др. в вузепомочь в страноведческой и культуроведческой работе с иностранными учащимися.
Результаты исследования с целью апробации регулярно излагались в форме докладов на научных конференциях регионального и международного уровня: VII и X Конгрессы МАПРЯЛ (1990, 2003 гг.), IV Международный симпозиум МАПРЯЛ по линвострановедению (1994 г.), конференции РОПРЯЛ и другие, проходившие в гг. Москва, С.-Петербург, Ташкент, Воронеж, Смоленск, Екатеринбург, Краснодар, Ульяновск, Владимир, Кострома,.
Ярославль, Иваново) — нашли отражение в монографии «Время в русской языковой картине мира» (15,75 п. л.) и публикациях, в том числе зарубежных (32 работы непосредственно по теме исследования в общем списке научных трудов из более 100 наименований) — обсуждались на заседаниях кафедры русского языка и методики его преподавания РУДН и кафедры русского языка Ивановского государственного химико-технологического университета.
Структура диссертации включает введение, 4 главы, заключение, список использованной литературы и словарей.
Выводы.
Время в художественной литературе выступает как объект изображения, тема произведения, художественный фактор, а также в качестве орудия, средства изображения действительности и внутреннего мира человека — это собственно лингвистический, лингвостилистический подход. Художественное время в классификациях видов времен чаще всего рассматривается в рамках духовного времени, которое сопрягает миг и вечность, срок и черту, день и ночь, небо и землю, дух и душу, любовь и красоту, добро и историю и т. д. В литературоведческих работах преимущественно анализируются механизмы сжатия и растяжения времени, инверсии и соединение хронологически разновременных событий, выпадение из времени и возрождение в нем. Действительно, в отличие от реального, художественное время можно повернуть вспять, растягивать, сжимать, останавливать.
Опираясь на литературный материал, мы анализировали категорию времени на стыке языка, художественного текста и культуры, продолжая исследование ценностной интерпретация времени в русской языковой картине мира на новом этапе развития нации. Поэтому для нас время представляло интерес не как тема или объект изображения в произведении искусства, а как способ раскрытия поэтическими средствами отношения к этой категории носителя современного русского языка. Не случайно и обращение к поэзии, в которой время получает особое осмысление и выражение, где оно не столько изображается, сколько переживается, оценивается, интерпретируется.
Тематика стихов «смоленской поэтической школы» в 20−30-е годы, своеобразие лирического героя — труженика села, выбор жанра песни (ее композиционные и стилистические особенности), образная система, не говоря об общем пафосе стихотворений, — все определялось стремлением воссоздать современную поэтам народную жизнь в близких самой действительности и доступных для читателя формах. Время воплощалось предметно, конкретно и однозначно.
Герои ранних стихотворений смолян живут сегодняшним, счастливым днем и мечтают об еще лучшем будущем, они чувствуют себя хозяевами времени, хоть и зависят от погоды, природного календаря, а горькое и тяжелое прошлое возникает только в их воспоминаниях, и то в качестве антитезы настоящему — светлому, радостному, новому. На линии «прошлое-настоящее-будущее» выделяется настоящее, ему уделено основное внимание поэтов.
Время в стихах рассматривается и оценивается с позиций крестьянина, связанного всей своей жизнью и трудом с природными циклами и сельскохозяйственным календарем. Поэтому пейзаж в стихах «деревенский» (весенне-летне-осенний), идущий от фольклорного сознания поэтов, их внутренней связи с мифологическим прошлым народа, который всегда преклонялся перед природой и эстетически, и с точки зрения ее полезности, и как перед великой неуправляемой силой.
Но у Н. Рыленкова природа (регулярно умирающая и неизменно возрождающаяся) в ее непреходящей красоте стала уже в эти годы также отражением внутреннего мира героя-селянина, тесно связанного с землей, всей окружающей природой своими ощущениями и переживаниями, которые, в свою очередь, обусловлены не только текущим днем с его новшествами и преобразованиями, но мыслями и чувствами вечными (как сама природа), общечеловеческими, вневременными. Именно в пейзажной лирике тема вечного, непреходящего выступает в тесном единстве и взаимосвязи с проходящим, мгновенным, временным, что отражает диалектику обратимого и необратимого времени жизни, его конечности и бесконечности.
Война сыграла решающую роль в новом осмыслении поэтами времени, в переоценке многих ценностей (и кратковременных, и непреходящих), в формировании их исторического мышления. Конкретно-исторический момент существования во время войны, на грани бытия и небытия, породил у них размышления на темы вечные. В стихах по-новому решаются вопросы старого и нового, прошлого и сегодняшнего, остро ставятся проблемы жизни и смерти, памяти и преемственности поколений, углубляется тема вечного и преходящего. Сохраняя крестьянский ракурс видения мира, связь с конкретикой сегодняшнего дня, смоленские поэты в годы войны обретают исторический, общечеловеческий масштаб мышления, а значит, в их сознании складывается и новое представление о времени как единстве конкретного, сегодняшнего и общего, всегдашнего.
Точка (миг, момент) и движение, цепь мгновений, дискретность и континуальность времени, последовательность и одновременность событий — основные свойства времени в их единстве и взаимодействии во всем объеме присутствуют в поздних стихах смоленских поэтов, как в их содержании, так и в форме. Взаимоотношения поэтов с временем поднимаются на качественно иной уровень, оцениваются и осмысляются с позиций нового времени, находят выражение в языке, который соединил народные, крестьянские поэтические традиции с книжными — литературной классикой.
Философские размышления поэтов в 60-е годы опираются уже не только на сложившиеся в народе, устоявшиеся, проверенные временем представления, но и на новые знания, результаты развития русской и общемировой мысли, что свидетельствует о новом понимании времени с позиций образованного человека XX века, имеющего в багаже богатейший запас достижений исторической и культурной жизни, прежде всего своей нации. Это потребовало от поэтов включения в стихи элементов книжной культуры, привлечения интеллектуального и философского потенциала русского народа, в ней заключенного и в языке выраженного.
Жизнеутверждающий пафос поэзии смолян последних лет в целом происходит от народно-философского понимания краткости отпущенного срока, текучести и проходящести времени отдельной жизни внутри общего жизненного круга и вечного возвращения. В этот период народный опыт предстает в стихах не столько в его конкретно-историческом содержании, в языковых и культурных знаках определенного этапа истории нации, этноса, сколько он увиден через призму общечеловеческого знания в его философском и духовно-нравственном инвариантном содержании. Время осмысляется менее как количественная и более как качественная, философская и культурологическая категория, во взаимодействии циклического и линейного начал, природного и исторического, объективного и субъективного, динамичного и статичного, длящегося и прерывистого, синхронного и диахронного (а также монохронного и полихронного), инвариантного и вариантного, индивидуального и общенационального, знакового и образного, концептуального и языкового и т. д.
Как раннее, так и позднее творчество смоленских поэтов, как любовная и пейзажная лирика, так и философская, дидактическая, с одной стороны, всегда содержали связь с конкретным временем, с другой, были обращены к вечным общечеловеческим константам бытияпоэты, живя в своем времени и отталкиваясь от него в творчестве, поднимались до надвременных обобщений и смыслов. Как представители нового времени, они соединили в стихах особенности крестьянского типа мышления и способа восприятия времени с современным уровнем сознания и понимания данной категории, взгляд изнутри народной, крестьянской жизни и оценки с позиций интеллигента XX века. Так, синтетически смоленские поэты осмысляли и в поэтическом слове воплощали время как одну из основ языковой картины мира, как лингвокультурологическую категорию.
Заключение
.
Время является фундаментальной и универсальной категорией бытия, сознания, науки, культуры и языка — различных сфер жизни и деятельности человека, одним из существенных элементов единой картины мира. Закономерно, время издавна являлось предметом изучения разных наук, при этом до сих пор оставаясь во многом загадкой не только для человека, но и для науки. Например, до сих пор считается неразрешимым вопрос о происхождении идеи времени, его источнике и природе.
Вопросами о сущности категории времени и ее свойств задавались еще античные философы, но первыми параметры категории описали физики. От Ньютона, его натурфилософии пришло признание времени как универсальной категории, он придал этому понятию статус величины, существующей независимо от действительных физических событий. Физика XX века (теория относительности) дала новое понимание времени не как чего-то абсолютного, внешнего по отношению к измеряемому предмету, а в связи с процессами, в нем происходящими. В целом в естественных науках время выступает как абстракция, координата, величина измерения, деления и счета, длительности событий.
Разные науки изучали время, поэтому часто говорят о времени физическом, биологическом, астрономическом, психологическом, социальном, языковом и т. д. и о соответствующих картинах мира (физическая, химическая, математическая, биологическая, геологическая, информационная, экологическая, языковая и т. д.). Многие ученые предлагают рассматривать их как разные формы времени, так как они представляют разные материальные сферы и формы движения материи. Однако существуют общие закономерности, тенденции в развитии и проявлении свойств и особенностей времени, что не только подтверждает универсальность данной категории и свидетельствует о присущем ей инвариантном содержании вне зависимости от области знаний, в которой эта категория используется), но позволяет ставить вопрос о возможной общности методов исследования. Значит, при изучении времени необходимо учитывать данные всех наук в их единстве и взаимодействии, то есть осуществлять междисциплинарный подход на единой методологической основе, чтобы органично вписать категорию времени в научную и «наивную», концептуальную и языковую картины мира.
Как важнейший элемент универсума, показатель его целостности и всеобщей связи происходящих в мире процессов, время всегда являлось предметом, прежде всего, философских рассуждений. Однако в своих изысканиях философы опирались преимущественно на достижения точных и естественных наук (традиция, идущая от тех времен, когда философия и естественные науки развивались в единстве), тенденцию к взаимодействию этих и других, часто далеких друг от друга областей знаний мы имеем возможность наблюдать и сегодня, хотя центральным становится философско-антропологический подход к изучению концептуальных категорий, в том числе времени. Даже при исследовании проблемы времени в лингвокультурологическом аспекте, на наш взгляд, нельзя не учитывать достижения точных наук, а тем более философии, так как именно их теоретические положения легли в основу изучения времени как категории всеобщей, универсальной, онтологической. Время явилось той узловой проблемой, объединившей разные научные интересы и направления исследований.
В культурологическом анализе время предстает как форма отношения человека к миру, как аксиологическая концепция этого отношения. При всей важности данного аспекта проблемы, связанного непосредственно с человеком и его субъективным восприятием, время как категория культуры, объект культурологического исследования (то есть с теоретической точки зрения, а не в историческом плане) практически не рассматривалось учеными, хотя является неотъемлемой частью человеческой культуры, компонентом структуры и одной из составляющих ее развития.
Время как категория бытийная, онтологическая в отечественном языкознании (не говоря о лингвокультурологии) стала предметом анализа не так у, давно, в основном в связи с развитием когнитивной лингвистики и с попыткой концептуально осмыслить данную категорию, вписать ее в языковую картину мира. В научных работах этого направления основное внимание уделялось реконструкции прошлого, выяснению национальной специфики ЯКМ народов, говорящих на разных языках, установлению неких концептов или же концептуальных структур, стоящих исторически за теми или иными языковыми формами, — и в связи с этим проблеме времени.
Несмотря на признание фундаментальности временных отношений и наличие интереса к теме времени в разных науках, сегодня пока не сложилось четкого и единого представления о времени ни в философской, ни в ^ исторической, ни в культуроведческой, ни в лингвистической литературе. Мы далеки от того, чтобы сводить «языковое время» к грамматической категории или когнитивный метод объявлять единственно верным. Лингвокультурологический подход, на наш взгляд, универсален, так как объединяет и когнитивный, и перцептивный, и естественнонаучный, и философский, и аксиологический, и художественный, и другие аспекты в исследовании категории времени как составляющей единой, в том числе лингвокультурной, картины мира.
При всей изученности категории времени в точных науках до сих пор остается неясным происхождение метрических (количественных) и топологических (качественных) свойств, которыми обладает время. Будучи 4- универсальной категорией, время содержит в себе как инвариантное содержание, так и изменчивые составляющие. Топологические свойства, считающиеся более фундаментальными и диалектичными по своей сущности, реализуются в таких парах: континуальность и дискретность, обратимость и необратимость, однонаправленность и разнонаправленность и т. п. (в этом единстве как будто противоположных свойств и характеристик основание целостности временной структуры). Однако часто топологические, или качественные, свойства противопоставляют метрическим, количественным (хотя и те и другие универсальны и в одинаковой степени присущи категории времени).
В силу универсальности названных свойств структура времени, ее составляющие инвариантны и изоморфны, о какой бы области знаний ни шла речь. Рассмотрение топологических свойств времени применительно к гуманитарным областям знаний: философии, истории, психологии, культурологии, лингвистике и др. — представляет особый интерес. В частности, все рассмотренные свойства времени находят непосредственное отражение в языке как в системном, так и в функциональном плане, выражаются лексически, грамматически, текстуально.
Язык, как известно, является существенным фактором, формирующим понятия и организующим восприятия в связную картину мира. Ученые разных областей знаний начинают сегодня интересоваться лингвистикой и рассматривать язык как синтезатор метаязыка современной науки. В процессе формирования глобальной парадигмы знаний, интегрирующей достижения самых разных наук, свое место занимает и время (выраженное в языковом знаке) как органичная часть языковой картины мира.
Понимание целостной картины мира как единства научного, исторического, философского, языкового и т. д. представлений о мире служит методологической основой лингвокультурологического подхода к изучению категории времени и определению ее места в ЯКМ на современном уровне синтеза знаний о мире. Принцип целостности, лежащий в основе этого подхода, заставляет учитывать разные представления о времени, сложившиеся и в науках (объективное познание), и в обыденном сознании человека (субъективная оценка). В соответствии с принципом целостности время, в свою очередь, выполняет интегрирующую функцию в формировании единой картины мира, во взаимодействии в ней научного и обыденного (на основе изоморфизма структур знаний, особенно в культуре и языке), чувственного и рационального, концептуального и языкового.
Внутри единой картины мира часто вычленяют разные модели времени — с разной структурой и свойствами, своими единицами измерения, которые, однако, обладают типологической общностью, причем не только по таким статичным характеристикам, как структура, свойства, состав и др., но и по особенностям истории их формирования, общим закономерностям функционирования и т. д.
При всем многообразии моделей времени, представленных в работах ученых, большинство авторов склоняется к тому, что существуют две главные модели циклического и линейного времени, которые сформировались в ходе исторического развития человеческого общества и нашли отражение в двух видах языкового времени. Первая присуща человеку архаического общества с его наивно-целостным пониманием окружающего мира, неразличением временного и вечного, не позволявшем воспринимать время векторно, как направление необратимых изменений. (Но и сегодня чувство времени у человека порождается восприятием изменений в мире, сменой времен дня, сезонов года: представление о цикличности времени универсально, так как связано с природой, хотя сформировался новый тип культуры, который определяет и иную модель времени — мы не можем сегодня говорить о понимании цикличности и целостности на уровне мифологического сознания.).
По мнению многих ученых, четкое разграничение прошлого, настоящего и будущего становится возможным, когда линейное, историческое восприятие времени (связанное с человеком, его бытием, деятельностью ума, представлениями, формирующимися в процессе трудовой и социальной практики), то есть сопряженное с идеей необратимости, делается доминирующим в общественном сознании. Но уже у народов древнего Востока и в античности при господстве цилического восприятия времени вызревала антиномия временного и у", вневременного, текущего и стабильного, изменяющегося и пребывающего в покое — что стало исходным пунктом средневековых представлений о времени. Таким образом, в реальности абсолютное разграничение типов сознания и моделей времени вряд ли возможно, и надо признать условность как самого деления, так и характеристик той и другой модели, — они лишь отражают процесс формирования представлений о времени, но не исчерпывают всю сложность и диалектику временных отношений.
Центральным компонентом современной картины мира, складывающейся из переплетения результатов двух ступеней познания (чувственного и логического), является концептуальная модель времени, включающая научные ^ понятия о времени как длительности, продолжительности всех событий и явлений, их последовательности и наивно-обиходные представления о времени, уходящие корнями в древнейшую картину темпоральных представлений. В этом и состоит целостный и универсальный характер восприятия действительности и времени, где линейность и цикличность не только не противопоставляются, но и не исключают друг друга и даже взаимодействуют. В качестве свойств единого времени выступают такие антиномии, как непрерывность и дискретность, необратимость и обратимость, бесконечность и конечность, разнонаправленность и однонаправленность, ритм и линия, как будто находящиеся в оппозиции. Поэтому мы говорим о «времени циклически-поступательном», в основе которого Л диалектическая связь природного и исторического времени в сознании русского человека, в его языке.
На всем протяжении человеческой культуры временное осознание действительности содержало в себе количественный аспект. У дискретного времени имеются единицы измерения — временные интервалы, и процедура измерения сводится к их пересчету, то есть само метрическое описание времени предписывается его структурой. История формирования существующей сегодня У, системы счета времени свидетельствует о типологической общности восприятия этой категории разными народами на разных этапах развития, становления представлений о времени (отсюда международный характер единиц измерения времени), что, однако, не отменяет национального и этнического своеобразия в толковании, лингвокультурном осмыслении метрических свойств времени. Поэтому для нас было важно не столько темпоральное обозначение, закрепившееся в лексической единице имени, прежде всего имени существительного, сколько стоящее за ним и уже сформировавшееся представление о временной мере, лишь отраженное в языковом знаке, в именной номинации.
Анализ темпоральной лексики показал, что языковая векторная картина мира, обобщая отраженные (реальные) и порожденные (мыслимые) представления о времени, опережала его сакральные циклические интерпретации: уже в древнерусском языке темпоральность характеризовалась разветвленной сеткой значений предшествования и последовательности, в нем были структурированы основные характеристики времени (инвариантные и неинвариантные) как формы существования материи: длительность / недлительностьнепрерывность / дискретностьвекторность / невекторностьдвижение. Если христианство в своей модели мироустройства ориентировалось на циклическую временную картину мира, которая по своей сути статична, то язык Л как реальная система уже в начале письменного периода, напротив, освоил векторную временную картину мира. Значит, циклизм в сознании древнего русича вполне коррелировал с векторностью, и в семантике почти каждой лексемы заложено представление о временных параметрах: длительности и протяженности, предшествовании, одновременности, последовательности. Можно сказать, древнерусский язык был ориентирован на реальное время.
Ядерные темпоральные лексемы в древнерусском языке одновременно реализовывались в качестве обобщенных понятий времени и названий счета единиц времени (частное через целое и наоборот), диалектически представляя в отдельной лексеме характер и свойства времени. Они изначально выступали как бы двойными конкретно-абстрактными лексемами, в которых постепенно конкретное начинает ярче выступать как отражение общего, а потом снова обобщенное (абстрактное) временное значение утрачивается, происходит или кристаллизация понятия (час, год), или перетерминологизация (век, лето). Так формировалась количественно-качественная система времени.
Лексема «время», прежде всего, содержит общее значение объективного времени, времени вообще, то есть универсальную философскую категорию, поэтому время всеохватно: оно включает линию и нелинию, прерывность и непрерывность, длительность и недлительность, противопоставленность прошлое-настоящее-будущее.
Этимология темпоральных лексем свидетельствует, что развитие семантики шло по пути развития идеи вечности. Слово «век» (основные значения — «жизнь» и «вечность») вступало самым емким в плане выражения средневековых дихотомий, главными из которых были жизнь — смерть, жизнь — вечность, смерть — вечность, временность — вневременность, начало — конец, если исходить из христианского учения о бытии бога и небога, о бытии — небытии, то есть реальное и сакральное на ранней стадии древнерусского языка также взаимодействовали.
Самым распространенным способом выражения реального времени стали «дейктичные формулы», формулы движения, которые одновременно означали длительность, присущую только времени. Смысл недлительности, мгновенности передавался своими формулами, наличие которых доказывало дискретность, непрерывность времени. Этим группам противостояла другая, выражающая значение вечного и бесконечного, понятие бесконечного (вечного) могло выступать как прерывное (обычно цикличное) и как непрерывное. Выражая циклический характер времени, формулы передавали и временную диалектику: прерывность в протяженности, конечность в бесконечности, эти же формулы могли обозначать одновременность. Таким образом, отмечая временные границы отрезка, носители языка осмысляли его и как целостность, и как определенный период.
Становление русской научной картины мира, опиравшейся на культурные и научные латиноевропейские традиции, вело к формированию абстрактной модели времени как категории бытия. Постепенно в языке оформляется новый функциональный тип словесного значения (научного) у общеупотребительных слов, связанный с возникновением разных форм контактов обиходных и формирующихся научных понятий. В итоге сложилась система единиц исчисления и измерения, объединившая две парадигмы терминов: одни слова из научной сферы переходят в сферу бытового функционирования, а другие, исконно русские входят в научно-терминологическую систему точного измерения и исчисления социального времени.
В целом для стадии становления микросистемы времени характерны две особенности: с одной стороны, нерасчлененность семантики, многозначность, с другой, — дублетность, взаимозаменяемость величин, то есть неопределенность языкового знака. Это определяло диффузность и нерасчлененность понятия времени, соответственно, гетерогенность представлений и обозначений, далее процесс развивался по линии гомогенности. Онтологически синкретизму в языке предшествовала нерасчлсненность на уровне представлений, как понятию (логико-понятийной форме мысли) исторически предшествует миф (образная форма). От синкретизма к синтезу — такова логика формирования временных представлений и темпоральных лексем.
Описанные процессы не только указывают на путь формирования лексико-семантических единиц измерения времени, но, главным образом, отражают развитие представлений русского человека о времени как мере бытия (время как цикл, период, отрезок, точка на линии, интервал, длительность, момент), а значит, представляют в динамике эволюцию языковых единиц измерения времени как лингвокультуросодержащих. Количественные, метрические свойства времени находят объективное выражение в языковых единицах времени, но семантика темпоральной лексики отражает также осмысление времени как меры человеческой, исторической, культурной жизни — в этом состоит единство количественного и качественного аспектов при выражении метрических свойств времени в языке.
Категория времени, кроме количественного аспекта (измерение, мера времени), имеет и качественный, обусловленный топологическими свойствами времени и отношениями «прошлое-настоящее-будущее». Эта сторона времени непосредственно связана с человеком, историей, линией, течением, мерой человеческой жизни и истории. Соответственно, представление об этом времени в отличие от циклического имеет более сложный характер, непростым был и путь его формирования, способы выражения в языке и речи, тем более, что категория времени меняется медленно, и наивно-природные, мифические, религиозные взгляды переплетаются в ней с тем, что говорят о времени естествоиспытатели и философы.
Для нас качественный аспект времени состоит и в национально-культурной, субъективной интерпретации этой категории, в частности, представителями русского языкового этноса. Качественные характеристики времени, нашедшие выражение в устойчивых языковых и речевых формулах, отражают не только топологические свойства времени в оппозициях дискретного и континуального, обратимого и необратимого, однонаправленного и разнонаправленного, но и его восприятие, осознание, оценку носителями русского языка. Универсальное, инвариантное содержание категории времени находит в естественном языке свое национально-специфическое выражение, получает субъективную, аксиологически окрашенную интерпретацию.
Представление о времени, с одной стороны, соотносится с объективно наблюдаемой сменой различных «состояний мира», с другой, категория времени в еще большей степени, чем другие речемыслительные категории, отражающие атрибуты действительности, связана с переживающим время субъектом, с его оценкой, с его «ощущением» времени. Поэтому есть время, относящееся к объективно-реальному внешнему миру, и время перцептуальное, относящееся к сфере восприятия внешнего мира отдельным индивидуумом, представителем того или иного этноса, той или иной культуры.
Внутренний мир человека, как известно, в языке представлен двумя типами: ментальным и эмоциональным, поэтому говорят о двух уровнях восприятия времени — уровне чувства и уровне сознания, о двух видах представлений о времени — перцептуальном и когнитивном, где первичным является чувственное, иррациональное, психологическое восприятие времени. Но оба типа восприятия существуют и актуализируются в сознании людей в тесной взаимосвязи, особенно когда это касается отношения к таким фундаментальным категориям, как время.
Субъективно переживаемое время изучали преимущественно психологи, а такие направления, как экзистенциализм и «философия жизни», обнаружили связь временных осознаний с процессами культуры, со сферой этического, эстетического, религиозного, то есть практически-духовного освоения мира. Это восприятие и переживание времени в литературе, искусстве, религии и мифологии. Если физическое время аксиологически индифферентно и может быть предметом только научного познания, то человеческое время гуманитарные науки не только познают, но и ценностно осмысляют.
Одной из функций культуры является осознание ценности времени, и каждый тип культуры делает это по-своему. Древний период существования любого этноса, безусловно, наиболее удобен для проведения аналогий с другими в целях выявления типологической общности восприятия и выражения времени как языковой и культурной универсалии, а также поиска национального и культурного своеобразия его осмыслении и воплощения в языке у каждого этноса.
Так, в первобытном обществе (первый исторический тип мировоззрения, тип восприятия) пространство и время выступают в сознании не в виде нейтральных координат, а в качестве могущественных таинственных сил, управляющих всеми вещами, жизнью людей и даже богов. Поэтому время эмоционально-ценностно насыщено: оно может быть добрым и злым, благоприятным для одной деятельности и опасным для другой. Значит, уже в то время формируется аксиологический аспект восприятия времени.
Солнечный и лунный календари регламентировали повседневную хозяйственную деятельность и бытовое поведение славян, семейные обряды и ритуалы. Существовало также обрядовое время, где каждый временной промежуток был связан с действием и ограничен определенным началом и концом этого действия (отсюда тема начала и конца, их аксиологическое осмысление, выразившееся в соответствующей лексике и в пословичном творчестве русского народа). В славянской традиции был и магический критерий оценки времени, связанный со стремлением овладеть временем, сделать его объектом и инструментом магии. Разные виды временного упорядочения жизни сложились в народной традиции, культуре и нашли отражение в языке.
В отличие от «природных» оценок с представлением о добром и злом времени, оценки, имеющие «исторические», христианские мотивировки, то есть связанные с содержанием событий, память о которых закреплена за теми или иными днями или периодами года, неоднозначны. Кардинальное для календаря понятие праздника в аксиологической системе оказывается амбивалентным: праздник — это и наиболее почитаемый день, сакральное время (время празднества, жертвоприношения, противопоставленное обыденному), и наиболее опасное время, так как сакрализация времени сопряжена с повышенной ритуализацией поведения человека, требующей строгого соблюдения условий и правил, где нарушение означало опасность наказания.
Одним из наиболее ярких примеров взаимодействия христианского и языческого культурных языков у славян является традиционный народный календарь. Показателем включения христианского календаря в ткань традиционной народной культуры является его аксиологическое осмысление в соответствии с общей мифологией времени в славянской культурной традиции, т. е. снабжение основных его единиц (дней недели, времени суток, праздников и т. п.) разного рода оценками согласно предписываемым им семантическим признакам.
Восприятие времени изначально носило антропоморфный характер, т. к. понятия времени и жизни были слиты. Если весна связывалась с периодом до сбора урожая, то зима — с завершением сельскохозяйственных работ, умиранием природы, потому в семантике и оценке конкретных временных точек и отрезков четко прослеживается антропоморфное начало: время в пределах каждого природного цикла (год, месяц, сутки, неделя) воспринимается сквозь призму человеческой жизни — как имеющее начало (рождение), расцвет, увядание и смерть, за которой возрождение и новый цикл.
Сельское время не событийное (люди еще не овладели природой и подчиняются ее ритму), поэтому оппозиции день — ночь, лето — зима имели особую этническую окрашенность. В языке и культуре сложилась система бинарных оппозиций, несколько пар противопоставленных друг другу признаков, имеющих положительные и отрицательные значения: день — ночь, свет — мрак, лето — зима, весна — осень и т. п. На основе эти наборов двоичных признаков конструируются универсальные знаковые комплексы, с помощью которых и усваивается мир.
Аксиологическое осмысление временных представлений, в том числе о начале и конце, дне и ночи, жизни и смерти, старости и молодости, прошлом и нынешнем и других, составляющих бинарные комплексы временных значений, находим прежде всего в пословицах и поговорках. Однако в них на первый план выступает житейско-философский характер размышлений этноса о времени, его морально-нравственная оценка временных составляющих, поэтому перечисленные понятия и стоящие за ними смыслы, хотя и противопоставляются, но уже не так строго полярно (положительное / отрицательное), как на ранних стадиях развития культуры.
Ядерные темпоральные лексемы (лето, час, день, год и др.) в контексте речевых оборотов, пословиц выступают не просто в роли единиц измерения времени, а получают качественную, эмоционально-экспрессивную оценку, характеризуя русскую ментальность Эмотивно-оценочное восприятие времени выражалось разными языковыми средствами: от семантических до словообразовательных, но наиболее ярко реализуется в устойчивых словосочетаниях, в контекстно-стилистическом употреблении темпоральных лексических единиц, часто в переносном значении, как например, в метафорах.
Пословичный материал в целом свидетельствует о новом типе и уровне осмысления и переживания времени носителем русского языка, о его аксиологической интерпретации в русской языковой этнокультуре. В словосочетаниях, предложениях-высказываниях и пословицах инвариантные составляющие времени получали ценностное осмысление и находили национально-специфическое языковое воплощение, обретая образную, можно сказать, художественную форму.
Можно сказать, что единый взгляд на время у носителей русского языка складывался из взаимодействия цикличного и линейного понимания времени, .у объективного и субъективного начал, традиционных представлений о времени и того нового, что пришло с развитием науки, культуры, с художественным освоением категории времени в литературе. Именно современные понимание и оценка времени, его восприятие и осознание получают особенно глубокое и всестороннее выражение в художественной литературе как отражении высшей степени духовного развития нации.
Время в литературе выступает и как объект художественного изображения, и как тема произведения, и как художественный фактор, то есть в качестве орудия, средства изображения действительности и внутреннего мира человека, — это собственно лингвистический, лингвостилистический подход. Мы ^ рассматриваем художественную интерпретацию категории времени как высшую ступень его освоения человеком во всех аспектах — научном, перцептуальном, аксиологическом, философском, языковом, эстетическом, нравственном и т. д. В литературном произведении, в его языковой форме и художественных образах, нашли наиболее полное выражение представления русского человека о времени в единстве наивных и научных знаний, философского и культурного осмысления, духовного понимания и нравственно-эстетической оценки.
Не случайным было обращение к поэзии (как способу раскрытия поэтическими средствами отношения к времени носителя современного русского языка), в которой время получает особое осмысление и выражение, где оно не столько изображается, сколько переживается, ценностно интерпретируется. Кроме того, в стихах каждое слово несет особую смысловую нагрузку, большую роль играет контекст, и категория времени обретает образное языковое выражение. Индивидуально-авторская интерпретация этой категории в художественном тексте, представляющая новый уровень и современный этап в ее постижении и национально-культурном языковом выражении, является важной составляющей общего и единого представления русского народа о времени.
Для анализа были выбраны стихи представителей «смоленской поэтической школы», чьи творческие принципы, взгляды и художественное мастерство составляют одно из ведущих направлений развития темы времени в литературе и языке. Поэты отталкивались в своем творчестве от нравственно-эстетических идеалов народа, его образа мышления и мировосприятия, в частности его представлений о времени, нашедших отражение и в языке стихотворений, и в образной системе. Своеобразие же народности смолян состояло в том качестве, которое создается особенностями именно крестьянского взгляда на мир, поэтому творческое движение, развитие поэтической школы во многом демонстрирует становление, эволюцию народно-крестьянского мироощущения и миропонимания, в том числе и его взаимоотношений с временем.
В ранний период творчества (20−30-е годы) тематика стихов, своеобразие лирического героя, выбор жанра, композиционные, стилистические и языковые особенности, не говоря об общем пафосе стихотворений, — все определялось стремлением воссоздать современную жизнь тружеников села в близких самой действительности и доступных для читателя поэтических и языковых формах. Это находило отражение в реалистических бытовых деталях того времени, конкретизированных в точных названиях предметов и явлений, в характерных диалогах, наполненных разговорными словечками и выражениями, в повествовательных элементах внутри поэтической речи и т. д.
Время в эти годы понималось поэтами с позиций крестьянина (связанного всей своей жизнью и трудом с природными циклами и сельскохозяйственным календарем) и в то же время нового жителя колхозной деревни. Герои стихотворений живут сегодняшним, счастливым днем и мечтают об еще лучшем будущем, они чувствуют себя хозяевами времени, хоть и зависят от погоды, природного календаря, а горькое и тяжелое прошлое возникает только в воспоминаниях, и то в качестве антитезы настоящему — светлому, радостному, новому (по линии противопоставления нового старому, настоящего прошлому).
Пейзаж в стихах, соответственно, «деревенский» (закономерными представляются описания в основном весенних, летних или осенних картин природы, связанных с трудом на земле — время посева, созревания и уборки урожая), то есть наполненный приметами сельскохозяйственного труда. И ощущение времени — неотъемлемая черта стихотворений о природе: каждое пейзажное стихотворение привязано к конкретному историческому моменту и времени года — сама природа несет в себе приметы хода времени.
Однако уже в те годы природа в стихах Н. Рыленкова (регулярно умирающая и неизменно возрождающаяся) в ее непреходящей красоте стала отражением внутреннего мира героя-селянина, тесно связанного с землей, всей окружающей жизнью природы своими ощущениями и переживаниями, которые, в свою очередь, обусловлены уже не только текущим днем с его новшествами и преобразованиями, но мыслями и чувствами вечными, общечеловеческими. Отсюда наличие книжной лексики, литературных оборотов, абстрактных слов философского характера.
Именно в пейзажной лирике тема вечного, непреходящего выступает в тесном единстве и взаимосвязи с проходящим, мгновенным, временным как отражение диалектики конечного и бесконечного, обратимого и необратимого хода времени. В сознании поэтов стыкуются порой бесконечность времени вообще и особенная сила данного конкретного времени, в котором они живут, что находит выражение и в языке, сочетающем слова крестьянского лексикона с общечеловеческими понятиями и нейтральной лексикой, конкретная темпоральная лексика перемежевывается словами, обозначающими неопределенные отрезки времени.
Большинство стихотворений тех лет (в соответствии с духом времени) написано в песенном жанре с активным использованием элементов народной ^ поэзии, особенно в области ритма, интонации, художественных приемов (сравнения, параллелизмы, анафоры, повторы и т. п.), лексики. Песня с давних пор сопровождала человека в его жизни, особенно в процессе труда, и отражала как ритмичность трудового процесса, так и ритм самой сельской жизни (от энергичных до лирических повторов), а также воплощала нравственные, эстетические установки жителя села, здесь она явилась отражением фольклорного сознания поэтов смоленской школы, их связи с народным творчеством.
Война сыграла решающую роль в новом осмыслении категории времени, в переоценке многих ценностей (и кратковременных, и непреходящих), в формировании исторического мышления смоленских поэтов. В стихах стали по-Уновому решаться вопросы старого и нового, прошлого и сегодняшнего, остро ставятся темы жизни и смерти, памяти и преемственности поколений, усугубляется проблема вечного и преходящего. Сохранив крестьянский ракурс видения мира с конкретикой сегодняшнего дня, поэты обретают исторический, общечеловеческий масштаб мышления, а значит, складывается и новое представление о времени как единстве конкретного, сегодняшнего и общего, всегдашнего. В этот период опыт народной жизни предстает в стихах не столько в его конкретно-историческом содержании, в языковых и культурных знаках определенного этапа истории нации, этноса, сколько он увиден через призму общечеловеческого опыта, в его философском и духовно-нравственном ^ инвариантном содержании. Конкретная и абстрактная временная лексика активно взаимодействуют.
Жизнеутверждающий пафос, который всегда был присущ поэзии смолян, в целом происходит от народно-философского понимания краткости жизненного срока, текучести и проходящести времени жизни внутри общего круга и вечного возвращения. В этот период он обогащается философским осмыслением времени не как количественной, а как качественной категории человеческого бытия, во всем многообразии взаимодействия циклического и линейного начал (от ритма до скорости), природного и исторического, объективного и субъективного, динамичного и статичного, длящегося и прерывистого, синхронного и диахронного (а также монохронного и полихронного), инвариантного и вариантного, индивидуального и общенационального, знакового и образного, концептуального и языкового. Точка (миг, момент) и движение, цепь мгновений, дискретность и континуальность времени, последовательность и одновременность событий — основные свойства времени в их единстве и взаимодействии во всем объеме присутствуют в поздних стихах смоленских поэтов, в их содержании и языковой форме.
Взаимоотношения поэтов с временем поднимаются на другой качественный уровень, оцениваются и осмысляются с позиций нового времени, находят выражение в языке, который соединил народные, крестьянские поэтические традиции с книжными — литературной классикой.
Философские размышления поэтов опираются уже не только на сложившиеся в народе, устоявшиеся, проверенные временем представления, но и на новые знания, результаты развития русской и общемировой мысли. Так, «Строфы раздумий» Н. Рыленкова и миниатюры «Из лирики последних лет» А. Твардовского, не утратив простоты слога (почти при отсутствии метафорических образов), народно-поэтических элементов стиля, свидетельствуют о новом понимании времени, с позиций образованного человека XX века, имеющего в багаже богатейший запас достижений исторической и культурной жизни, прежде всего своей нации, что потребовало от поэтов привлечения и книжной культуры, интеллектуального и философского потенциала русского народа в ней заключенного и в языке выраженного. Так, новаторски используя старинный пословичный жанр, Н. Рыленков, создает стихотворения, вместившие и новый опыт народной жизни, современное понимание времени и жизни во времени. Попытки соединения фольклорной и книжной традиции наблюдаются и в поэтическом языке, сочетающем литературные нормы, классические обороты (лексика, синтаксис) с элементами разговорной речи, народными выражениями.
Как раннее, так и позднее творчество поэтов, как любовная и пейзажная лирика, так и философская, дидактическая, и содержат связь со своим временем, и обращены к вечным, общечеловеческим константам бытияпоэты, живя в своем времени и отталкиваясь от него, поднимаются до надвременных обобщений и смыслов. Пословичный жанр в стихах последних лет помог поэтам в наиболее концентрированной и в то же время емкой форме раскрыть представление русского народа о времени. В итоге поэты соединили в своем творчестве особенности крестьянского типа мышления с современным уровнем сознания и понимания времени, взгляд на время изнутри народной, крестьянской жизни и оценки его с позиций интеллигента XX века. Художественный образ времени у смоленских поэтов объединил в себе традиционные народные представления, закрепленные в мифе или фольклоре, и достижения книжной культуры в воплощении идеи времени.
Категория времени как фундаментальная и универсальная категория бытия, сознания, языка и культуры с ее объективным и субъективным содержанием, инвариантными и вариантными свойствами, количественными и качественными характеристиками, когнитивным и аксиологическим аспектами нашла разностороннее национально-специфическое выражение в темпоральных лексических единицах русского языка, устойчивых речевых оборотах и пословицах о времени, в художественных текстах. Целостность данной категории позволила ей предстать в диалектическом единстве разноплановых и прямо противоположных черт, выполнить интегрирующую функцию в объединении научных знаний и наивных представлений о времени, интеллектуального и нравственно-эстетического опыта русского этноса и на этой основе, а также с помощью лингвокультурологического анализа быть вписанной в качестве главной составляющей в русскую языковую картину мира.
