Субстратная топонимия Нижне-Среднего Приобья

В последние десятилетия в отечественном языкознании наблюдается активизация интереса к региональным топонимическим исследованиям. Анализу топонимии различных регионов страны посвящали свои работы P.A. Агеева, В. Д. Бондалетов, И. А. Воробьева, С. П. Васильева, В. А. Жучкевич, А. И. Лебедева, Н. Б. Ковалева, О. Т. Молчанова, В. А. Никонов, Н. В. Подольская, E.H. Полякова, Е. М. Поспелов, А. И. Попов, Г. Я. Симина, Г. П. Смолицкая, A.B. Суперанская и др. Обращение к топонимической теме обусловлено тем, что топонимика содержит колоссальный гуманистический потенциал, служащий взаимопониманию народов разных культур.

На международных конференциях ученые разных стран мира анализируют топонимию народов в разных аспектах: теоретическом, концептуальном, культурологическом, историческом, этимологическом, прагматическом и т. д. Топонимисты традиционно обсуждают проблемы терминологии, языковых контактов и влияний на разных уровнях [Парфенова 2006: 2].

Этнолингвистические аспекты топонимии Западной Сибири не раз становились предметом исследований в работах А. П. Дульзона, Л. И Калининой, Н. М. Терещенко, Н. К. Фролова, И. С. Карабулатовой, Н. В. Лабунец, А. К. Матвеева, Е. Л. Березович, Т. Н. Дмитриевой, Г. В. Глинских и др. Однако географические названия бассейна Нижней и Средней Оби остаются недостаточно изученными. Нижне-Среднее Приобье представляет значительный интерес для исследования, поскольку в нем функционирует полилингвистический топонимический комплекс, содержащий русские и нерусские автохтонные географические названия. Хронологическая дифференциация географических имен позволяет выделить в топонимии Нижне-Среднего Приобья следующие слои: нижний (самодийский), средний (обско-угорский), верхний (русский). В настоящее время топонимическая система исследуемого региона продолжает свое формирование. С течением времени соотношение слоев, составляющих ее, пропорционально меняется. Пласт, образуемый русскими топонимами, пополняется географическими названиями, переходящими в него из разряда аборигенных.

Включаясь в систему русского употребления, эндемические названия адаптируются русским языком на всех уровнях и в дальнейшем функционируют в измененном виде. Трансформация географических имен обусловлена ассимилирующим воздействием русского языка: заимствующий язык всегда стремится подчинить заимствования своим законам. «Втягивание» аборигенных названий в систему русского языка «продлевает» жизнь географических имен, поскольку, исчезая в одном языке, они продолжают свое существование в заимствующем. ч.

Формирование русского языка — длительный и сложный процесс. Известно, что одним из способов развития его лексической системы является заимствование слов из других языков, наблюдающееся во все периоды развития языка и являющееся отражением политических, экономических, культурных отношений между народами. Географические названия обско-угорского происхождения Нижне-Среднего Приобья прочно вошли в систему русского языка, что подтверждается их активным функционированием в речи русского населения. В этой связи можно в известной мере говорить об обогащении лексической системы русского языка за счет топонимических заимствований обско-угорского происхождения.

Как и любой другой факт языка, субстратная топонимия исследуемого региона нуждается во всестороннем изучении. В настоящей работе представлены результаты начального этапа исследования топонимии НижнеСреднего Приобья, включающего в себя сбор и систематизацию топонимического материала, семантико-этимологическую интерпретацию субстратных топонимов, а также исследование закономерностей функционирования обско-угорской топонимии в русском языке.

Изучение субстратных географических имен представляет интерес как в лингвистическом, так и в этнокультурном аспектах, т.к. в топонимах заключена информация о языке того или иного народа, отражается его история и культура.

Субстратная топонимия Нижне-Среднего Приобья представляет собой особую систему, в основе которой лежит представление традиционного человека об окружающем мире, в котором человек и природа едины. В последние десятилетия язык и культура обских угров «размываются» под влиянием цивилизации. В противовес русской, укрепляющей свои позиции, автохтонная топонимия постепенно трансформируется. С отходом от традиционной культуры хозяйствования, связанной с рыбной ловлей, охотой и др., обские угры теряют необходимость в умении ориентироваться на местности, соответственно, географические названия, основное предназначение которых — обозначать и указывать, теряют значимость для человека и в этой связи постепенно утрачиваются.

Своеобразие исследуемой топонимии состоит таюке в широком привлечении к номинированию географической лексики. Топонимия любой территории обусловлена естественно-географическими особенностями местности. В исследуемом регионе широко представлены гидрообъекты: реки, протоки, ручьи, озера и другие виды природных реалий, являющиеся объектами промысла. Для их номинации в обско-угорских языках создана развитая система обозначений, обладающих высокой степенью детализации, позволяющих максимально точно охарактеризовать обозначаемый объект.

Географические термины составляют особый пласт субстратной лексики, их изучение является одним из важных аспектов топонимических исследований. По названиям, в основе которых лежит географическая лексика, можно проследить происхождение народов, пути их миграции, т.к. мигрирующие народы зачастую переносят имеющиеся обозначения географических объектов на новую территорию. Установление ареалов распространения географических апеллятивов может способствовать решению сложной проблемы этногенеза и миграции коренных народов Севера.

Актуальность исследования определяется неполной изученностью топонимии Нижне-Среднего Приобья: в частности, нет специальных исследований, посвященых детальному рассмотрению субстратной топонимии региона.

Лингвоэтническое взаимодействие русских и коренных народов Западной Сибири, начавшееся в XVI в. и продолжающееся в настоящее время, привело к адаптации автохтонной топонимии к нормам и законам русского языка. Исследование субстратной топонимии будет способствовать решению вопросов, связанных с проблемами языкового взаимодействия.

Научная новизна заключается в том, что в работе впервые вводится в научный оборот субстратная топонимия Нижне-Среднего Приобья. Исследование географических имен проведено посредством систематизации, анализа семантики и этимологии топонимического материала, установления ценностных параметров коренных народов Западной Сибири, получивших отражение в топонимии.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что в работе освещены вопросы этимологии и семантики, функционирования и структуры субстратных географических названий. Проведенное исследование способствует дальнейшему развитию региональной топонимики. Поскольку топонимия региона изучена недостаточно, настоящее исследование является опытом систематизации собранного в полевых условиях материала для обобщающих выводов по выявлению основных тенденций и закономерностей адаптации обско-угорской топонимии в русском языке.

Практическая значимость исследования заключается в возможности использования комплексного анализа топонимии и принципов описания, предложенных в работе, при рассмотрении топонимии смежных территорий. Материалы и наблюдения, представленные в диссертационном исследовании, могут быть применены в вузовском преподавании лексикологии, в спецкурсах и спецсеминарах по общей, региональной и исторической ономастике, в лексикографической практике, при составлении топонимических словарей.

Целью исследования является комплексное описание субстратной топонимии Нижне-Среднего Приобья и путей ее адаптации в системе русского языка.

Объект исследования — субстратная топонимия обско-угорского и самодийского происхождения. Топонимия представляет собой продукт ряда исторических эпох. В ней выделяются топонимические пласты хантыйского, мансийского и ненецкого происхождения, которые подвергаются русской адаптации.

Вопросами происхождения географических названий России занимались многие ученые в нашей стране. Так, И. А. Воробьева, наряду с русскими по происхождению и употреблению названиями, образованными от русских основ при помощи словообразовательных средств русского языка, относит к русской топонимии также и наименования, образованные от иноязычных корней при помощи русских словообразовательных средств, называя их нерусскими по происхождению, но русскими по употреблению [Воробьева 1977: 115].

В.Д. Бондалетов пишет о том, что следует четко разграничивать разные виды принадлежности к тому или иному языку, во-первых, по его современному функционированию (в этом случае русскими топонимами являются и собственно русские по происхождению, и иноязычные, распространенные на территории России), во-вторых, по его происхождению [Бондалетов 1983: 194].

Н.К. Фролов считает русскими все топонимы, попавшие на русские карты, постоянно используемые русскими людьми в общении и изменяемые по законам русского языка [Фролов 2005: 201].

А.К. Матвеев, наряду с названиями, образованными на русской почве от славянских корней, в состав русской топонимии включает некоторые наименования, являющиеся производными от заимствованных слов [Матвеев 2001:65]. 1.

Разделяя мнения ученых, мы склонны считать субстратную топонимию Нижне-Среднего Приобья русской по употреблению.

Предмет исследования — субстратная топонимия в этимологическом, семантическом аспектах исследования и процессы адаптации разных уровней.

В соответствии с поставленной целью в задачи работы входит:

1. Выделить топонимические пласты Нижне-Среднего Приобья.

2. Выявить апеллятивы, послужившие базой для формирования субстратной топонимии региона.

3. Исследовать семантику, этимологию и структуру субстратных топонимов.

4. Выявить пути адаптации обско-угорской топонимии в русском языке.

В соответствии с поставленными задачами на защиту выносятся следующие положения:

1. Топонимия Нижне-Среднего Приобья включает в себя два хронологических пласта: субстратный и русский. Дорусский топонимический слой представлен географическими названиями хантыйского, мансийского и ненецкого происхождения.

2. Ведущую роль в образовании субстратных топонимов играют географические апеллятивы. Номенклатурная географическая лексика используется для номинации как природных, так и созданных человеком географических объектов.

3. Исследуемая топонимия представляет собой развитую систему субстратных отапеллятивных топонимов, семантика которых обусловлена природными условиями, а также спецификой материальной и духовной культуры.

4. Субстратная топонимия Нижне-Среднего Приобья, включаясь в русскую систему употребления, осваивается русским языком на фонетическом, морфологическом, словообразовательном и семантическом уровнях.

Источниковая база диссертационного исследования.

В качестве источников используются материалы, собранные автором в полевых условиях, в т. ч. во время диалектологических практик студентов Югорского государственного университета. В период с 2004 по 2008 гг. исследована территория Нижне-Среднего Приобья в административных границах Ханты-Мансийского района ХМАО. Сбор топонимического материала осуществлялся путем письменной и электронной фиксации речи аборигенного и русского населения. За время полевой работы автором диссертации было опрошено более семидесяти информантов из числа ханты, манси и ненцев. В работе были использованы современные топографические карты.

Общее число собранных для анализа топонимов составляет не менее трех тысяч единиц. В работе в качестве иллюстраций было отобрано более трехсот географических названий.

Методы исследования. В работе использованы традиционные для ономастики методы исследования: описательный, в т. ч. метод опроса населения, этимологический, исторический, сравнительносопоставительный, статистический.

В ряду других методов описательный является исходным. В значительной мере он определяет успех работы с использованием других методов, которые «просматривают» тот же материал в новых аспектах [Бондалетов 1983: 38].

Описание" материала включает в себя его собирание, каталогизацию, систематизацию и интерпретацию. Собирание географических названий методом опроса местного населения является одним из наиболее информативных способов получения топонимического материала. Данный вид исследования позволил установить богатую и разнообразную местную географическую терминологию.

Применение описательного метода позволило увидеть разные виды и типы географических названий исследуемого региона, определить общие отношения между ними, выделить наиболее существенные их качества.

Ни одно современное исследование топонимии не обходится без попыток этимологизирования топонимов. Путем этимологического анализа, наиболее часто используемого в топонимических исследованиях, в работе устанавливалось смысловое содержание рассматриваемых топонимов.

Важное место в изучении топонимии занимает исторический метод исследования, поскольку возникновение и функционирование географических названий тесно связано с историей общества. В состав исторической основы топонимического исследования, прежде всего, должно входить изучение всей совокупности исторических данных, относящихся к племенному составу древнего населения изучаемого края. Также необходимо подробнейшее исследование всего документального материала, обычно богатого древними упоминаниями изучаемых местностей, а также и более позднего картографического материала [Попов 1970: 38]. В этой связи в работе были привлечены исторические материалы, посвященные этногенезу коренных народов Западной Сибириданные, свидетельствующие о миграциях населения в прошлом, а также опубликованные материалы этнографического характера.

Одним из ведущих методов при проведении исследования явился сравнительно-сопоставительный метод. Сопоставлению в работе подверглись разнообразные явления плана содержания (семантические модели топонимов, мотивы наименования географических объектов) и плана выражения (строение топонимов, их словообразовательная структура).

Статистический метод широко используется в топонимических исследованиях. Использование данного метода основано на том, что у объекта изучения помимо его качественной стороны, имеется сторона количественная. Статистический метод является хорошим добавлением к «качественным методам» [Бондалетов 1983: 72, 74]. Содержание лингвостатистики в данном исследовании состоит в подсчете количества топонимов, выявлении наиболее и наименее употребительных из них.

Все направления изучения топонимов правомочны, и наибольшего успеха можно добиться при комплексном подходе, который и предусматривает привлечение материалов и достижений различных наук. Каждое явление в природе и обществе может изучаться с разных позиций, с разных сторон, но полное познание изучаемого объекта достигается при всестороннем его исследовании.

Основные рабочие термины. Основными рабочими терминами в диссертации являются следующие.

Антропогенный — созданный человеком.

Атрибутив — элемент, выступающий в функции определения.

Географический апеллятив — нарицательное существительное, обозначающее разновидности географических реалий.

Детерминатив — основообразующий элемент.

Квалитативные топонимы — названия, содержащие информацию о внешних и внутренних признаках географических реалий, а также об особенностях растительного и животного мира данной местности.

Локативные топонимы — названия, содержащие информацию о природных объектах исследуемой территории и об их относительном местоположении.

Посессивные топонимы — названия, в основу которых положена лексика, называющая самого субъекта (апеллятивы, антропонимы, этнонимы), и лексика, связанная с основными хозяйственными занятиями местного населения, его материальной и духовной культурой.

Стратиграфия — хронология топонимических пластов.

Субстрат — следы побежденного языка в составе языка-победителя при скрещивании двух языков.

Субстратные топонимы — географические названия автохтонного населения, составляющие дорусский топонимический слой, испытавшие всестороннюю адаптацию в русском языке.

Краткие сведения об этногенезе народов Западной Сибири. Финно-угорские и самодийские языки входят в уральскую языковую семью. Хантыйский язык вместе с мансийским и венгерским составляют угорскую ветвь финно-угорской группы языков. Ханты и манси именуются обскими уграми, а их языки — обско-угорскими [Хантыйский язык 1988: 3].

Относительно происхождения этих народностей существует несколько гипотез. Одни исследователи считали прародиной древних уральцев Урал, откуда народы расселились до Финляндии, проникли в Саяны, в леса России и Сибирскую тайгу, другие — территории к западу или востоку от Уральских гор.

В середине XIX в. финский ученый М. А. Кастрен, доказавший родство «уральских и алтайских языков, высказал предположение о том, что прародина урало-алтайских народов находилась в районе Саян и отрогов Алтая. Отсюда, по его мнению, предки угров, финнов и других уральских этносов направились на северо-запад, в Восточную Европу, а в начале новой эры самодийцы покинули Саяны и двинулись на Север.

П. Хайду пришел к выводу, что неразделившиеся еще уральцы (финно-угры и самодийцы) обитали в лесной зоне к северу от южнорусских степей, по рекам Вятке, Каме, Чусовой, Белой. В IV — III тыс. до н.э. произошло разделение уральских языков, и преобладающее большинство самодийских народов переселилось вглубь Сибири.

Б.А. Серебренников считал, что финно-угры и самодийцы, представлявшие в начале неолита единое целое, занимали ограниченную территорию в бассейне рек Печоры и Вычегды.

В настоящее время большинство ученых склоняется к мысли, что прародина уральцев находилась в Западной Сибири на территории между зоной тундры и Саяно-Алтаем. Отсюда самодийцы пошли на Саяны и заселили их, а финно-угры продвинулись на запад и север вплоть до Скандинавии. Эта точка зрения во многом подтверждается новыми археологическими материалами, происходящими из лесостепных и таежных районов Западной Сибири [Зах 1999: 25].

В результате обрушившихся в XIII в. на Европу монголо-татарских полчищ и давления соседей, первые угры-мигранты (ханты и манси) вынуждены были с Северного Приуралья продвинуться дальше за Урал, осваивая территорию бассейна реки Оби и вытесняя далее местное самодийское население, после чего здесь возникло Югорское (остяцкое) раинегосударственное образование (Обдорское княжество).

Ханты проживают в Западно-Сибирской низменности, в основном в бассейне реки Оби и ее притоков.

До Советской власти ханты назывались остяками, а ранее — юграми. это название было заимствовано русскими у коми-зырян, которые этим именем называли хантыйские племена в отличие от мансийских. На рубеже XIV — XV вв. название «югра» было распространено русскими и на мансийские племена, которые к этому времени мигрировали в районы расселения хантыйских племен.

В XVI в. всем хантыйским племенам присваивается название «остяк», образованное от татарского слова уштяк «иноплеменец». Объяснение термина «остяк» из хантыйского словосочетания ас ях «обские люди» является необоснованным.

Сами ханты никогда не называли себя ни юграми, ни остяками. Исконным самоназванием их является «хантэ» и «кантэк». От первого названия был образован термин «ханты», который принят теперь в качестве официального названия всей народности [Терещенко 1966: 319].

Мансийский язык, наряду с хантыйским, принадлежит к угорской ветви финно-угорской языковой семьи. Ранее мансийский язык был известен под названием вогульский теперь используется термин манси. Сами себя они называют манъси, прибавляя к этому названию определение — название местности, из которой происходит данная группа [Ромбандеева 1966: 343].

Манси расселены отдельными группами на огромной территории на севере Западной Сибири, между Уральскими горами и левобережьем Оби, на западных ее притоках. В настоящее время мансийский язык сохранился только на реках Сосьва и Сыгва, а также у небольших групп манси в Екатеринбургской (Свердловской) областираньше на нем говорили также на Конде, Пелымке и Тавде.

Административно подавляющая часть мансийских территорий относится к ХМАО, но некоторое число манси проживает также в Ямало-Ненецком национальном округе, в Екатеринбургской и Пермской областях.

На севере мансийский язык граничит с ненецким и коми-зырянским языком, на юге с языком западно-сибирских татар и с русским, на востоке с хантыйским, на западе с коми-зырянским и русским.

Термином самодийские языки обозначаются родственные языки: ненецкий, энецкий, нганасанкский, селькупский. В дореволюционной литературе самодийские народности были известны под названием «самоеды». К востоку от р. Таз слово «самоеды» применялось только по отношению к энцам и нганасанам. Ненцев здесь называли юраками с прибавлением слова, указывающего территорию, на которой данная группа была расселена. Слово «юрак» легко увязывается с названием ненцев со стороны ближайших соседей (энцев, наганасанов, ханты, манси, коми) [Терещенко 1966:363].

Название «ненцы» принято в советское время и представляет собой самоназвание народности — ненэця «люди», «ненцы». Северной границей расселения ненцев является побережье Северного ледовитого океана, южной — граница лесов, восточной — нижнее течение Енисея, западной — восточное побережье Белого моря. По р. Пур и по притокам Оби (Конде, Лямину, Сахалинской) ненецкие стойбища вклиниваются в область тайги. Небольшие группы ненцев живут в пределах Ханты-Мансийского автономного округа и на территории Мурманской области [Терещенко 1966: 376].

Ближайшими соседями самодийцев являются коми-зыряне (преимущественно в западных и южных районах расселения архангельских ненцев и в южных частях Ямальского полуострова), эвенки (в низовьях Таза, в верховьях Кети и на Таймырском полуострове), долгане (на Таймыре), кеты (в районах расселения селькупов), ханты (в южных частях расселения ненцев и селькупов за уральским хребтом) [Там же: 363].

История изучения топонимии Западной Сибири. Первым значительным исследованием по хантыйской топонимии является кандидатская диссертация Л. И. Калининой «Хантыйские топонимы Западной Сибири» [1962]. В данной работе рассматривается структура и семантика хантыйских географических названий рек Васюган и Юган, сопоставляются устные и письменные формы топонимов.

В других исследованиях Л. И. Калининой [1959, 1961, 1962, 1969] устанавливаются основные типы хантыйских топонимов и ареалы их распространения в Западной Сибири, предпринимается попытка выяснения границ прежнего расселения ханты по данным топонимииуделяется внимание выявлению закономерностей русской адаптации хантыйских топонимов.

Ценным исследованием хантыйской топонимии является диссертация «Ostjakische Ortsnamen» [1969] немецкой исследовательницы Роземарие Радомски. В ней и в других работах ученого анализируется хантыйская топонимия в структурном и семантическом аспектах, дается подробное описание детерминативов и атрибутивов. Рассматриваются словообразовательные типы хантыйских топонимов, вопросы их русской адаптации [Дмитриева 2005: 39−40].

Большой вклад в изучение топонимии Западной Сибири внес тюменский ученый, академик Н. К. Фролов. Объектом его исследования являются межъязыковые контакты в сфере ономастики, диахрония и синхрония, семантика, морфемика и этимология географических названий Тюменского Приобья.

В статье Н. К. Фролова «Семантические модели русских и угорских гидронимов Нижней Оби» [1980] предпринимается одна из первых попыток систематизации русской и частично угорской топонимии Нижней Оби. В работе рассматривается семантика и словообразование русских по происхождению и образованию, а также русифицированных, заимствованных из угорских языков, гидронимов.

В исследовании «Субстратные топонимические финали как показатель древних этнических контактов» [1983] на примере хантыйских, мансийских, татарских и башкирских топонимов обзорно рассматриваются топонимические финальные компоненты.

В работах «Русские звуковые модификации при адаптации хантыйских топонимов», «К проблеме семантической адаптации в русском языке нерусской топонимии Тюменского Зауралья» [1985] автор анализирует применяемые в топонимике принципы и способы исследования заимствованной топонимической лексики, а также рассматривает аспекты фонетико-морфологической адаптации топонимического субстрата.

В статье «Стратиграфия автохтонной топонимии Нижнего Пообья» [1986] Н. К. Фролов обращается к дискуссионным вопросам происхождения финно-угров, самодийцев и селькупов, а также описывает историю заселения и изучения Западной Сибири.

В ходе комплексного изучения морфонетической структуры и семантики угорской топонимии в статье «Ареалы расселения западносибирских угров по данным топонимии» [1990] предпринимается попытка выявления ареалов проживания угров. В результате исследования определяется, что в отличие от установившейся в последние столетия территории расселения ханты и манси, угорский топонимический субстрат обнаруживается на территориях к югу и юго-востоку, где к приходу русских проживали тюркские народности.

Работа «Эндемические географические апеллятивы в языках народов Тюменского Севера» [1999] посвящена вопросам соотношения географических апеллятивов и географических терминов, географических апеллятивов и номенклатурной лексики [номенов]. В работе описываются географические апеллятивы — термины и номены мансийского и хантыйского, ненецкого и селькупского происхождения.

Основатель уральской топонимической школы А. К. Матвеев в своих работах наряду с другими географическими названиями Урала и Западной Сибири анализирует топонимы обско-угорского и финно-угро-самодийского происхождения.

В учебном пособии «Топонимия Урала» А. К. Матвеевым описываются географические названия мансийского, коми, ненецкого происхождения, дается общая характеристика хантыйского пласта топонимов Уральского региона. Особое внимание автор уделяет изучению взаимодействия языков и формированию субстратной топонимии на Урале [Матвеев 1985].

Топонимии одного из регионов традиционного проживания коренного населения Западной Сибири — казымских ханты и лесных ненцев посвящена монография Т. Н. Дмитриевой «Топонимия бассейна реки Казым» [2005]. В работе, основанной на обширном материале, собранном автором в ходе полевых экспедиций, с привлечением материалов из карт и письменных источников, с широким привлечением данных истории, этнографии и фольклора, впервые осуществляется комплексный анализ топонимии бассейна реки Казым. Топонимия региона исследуется в структурном, семантическом, этнокультурном отношении.

Одними из первых исследований, положившими начало изучению мансийской топонимии, стали работы А. Каннисто «Uber die fruheren Wohngebiete der wogulen im lichte der ortsnamenforshung» [1927] и Г. П. Вуоно «Семантическая характеристика топонимов мансийского происхождения», «Основные типы мансийских топонимов в устном употреблении» [1964]. Данные исследования посвящены изучению структуры и семантики мансийских топонимов.

Также вопросам семантики уделяется внимание в статьях Е. И. Ромбандеевой «Некоторые этимологии мансийских топонимов» [1965], «Ойконимы на территории расселения северных манси» [2002] и др. В своих работах Е. И. Ромбандеева исследует обширный топонимический материал, собранный в полевых условиях.

Изучением мансийской топонимии с семидесятых годов XX в. занимаются представители Уральской топонимической школы под руководством А. К. Матвеева [1959]. Топонимии манси посвящена диссертация Г. В. Глинских «Русская топонимия мансийского происхождения в бассейне реки Тавды» [1972], а также ряд других работ. В статье «К интерпретации семантических соответствий в разноязычной по происхождению топонимике одной территории» [1972] описывается семантика мансийских субстратных топонимов бассейна р. Тавды в плане сопоставления их с русской топонимией этой же территории. Основные типы мансийских топонимов рассматриваются в работе «Русская топонимика мансийского происхождения на территории среднего и нижнего Припелымья» [1971].

Субстратные названия Нижней Конды, имеющие мансийское происхождение, описываются в статье Н. К. Фролова «Угорский субстрат в системе русской топонимии Нижней Конды». В работе предложена условная градация топонимических заимствований, помогающая дифференцировать подходы при восстановлении исходного звучания и значения онима.

Ненецкая топонимия довольно плохо изучена. Ей посвящены отдельные исследования. В статье Н. К. Фролова «Ненецкие географические названия бассейна реки Таз» [1975] на основе типологической классификации описывается структура и семантика топонимии ненецкого происхождения. Исторические и этнические предпосылки формирования топонимов Пуровского района излагаются в работе ученого «Лингвоэтнический аспект семантизации ненецкой топонимии Тюменского Приполярья» [1994]. Здесь же автор рассматривает детерминативы топонимов, а также мотивы ненецких наименований.

В ряде работ А. К. Матвеева, таких как «Топонимия Урала» [1985], «От Пай-Хоя до Мугоджар» [1984], «Вершины Каменного Пояса» [1990], «Географические названия Тюменского Севера» [1997] и др., уделяется внимание структуре и семантике ненецких топонимов Урала, этимологии ненецких названий гор Полярного и Приполярного Урала и других географических названий ненецкого происхождения Ямало-Ненецкого автономного округа.

Первым диссертационным исследованием, посвященным ненецким топонимам, стала кандидатская диссертация Г. И. Вануйто «Ненецкая антропонимия и топонимия Гыданского полуострова» [2003]. В работе рассматривается история формирования ненецкой топонимии Гыданского полуострова, анализируются ненецкие ойконимы и микротопонимы региона, выявляются их структурно-словообразовательные и семантические типы, закономерности адаптации ненецких топонимов в русскоязычной среде [Дмитриева 2005:43].

История освоения Нижне-Среднего Приобья. Освоение Севера Западной Сибири русскими началось в середине XVI в. с разгромом казаками Ермака Белогорского княжества. В конце XVI в. московское правительство для бесперебойного движения людей и грузов на наиболее оживленных направлениях заводит ямы — станции для замены лошадей, где стали селить русских «ямских охотников». Один из таких ямов, получивший впоследствии название Самаровского (по названию Самаровского городка, находившегося в бывших владениях князя Самара), появился на Белогорье. С самого начала в Самаровском яме числилось около полусотни ямщиков, многие их которых приехали на новое место жительства с семьями [История ХМАО 2000: 145J.

Уже в конце XVIII в. результаты двухвекового российского влияния на аборигенное население в религиозно-нравственной, образовательной и бытовой сферах были очевидны для современников. Так, например, у остяков, живущих в Тобольском округе по берегам Иртыша, отмечалась схожесть с русскими нравов и обычаев. В начале XIX в. Ф. Белявский подтвердил, что остяки, живущие при устье Иртыша, «в сравнении с прочими остяками, живущими вниз по реке Оби, гораздо образованнее. Дома у них очень хорошие, лошадей и коров у них множество, и весь домашний быт сходен с образом жизни русских крестьян».

М.А. Кастрен в середине XIX в. отметил, что у иртышских остяков русское влияние «сказывается всюду: в религии, в нравах, обычаях и в чувствовании, и в мышлении».

A.A. Дунин-Горкавич писал: «Там, где среди остяков оазисами разбросаны русские селения или сами остяки проживают близ границ сплошных русских поселений, весьма заметно влияние на остяцкую жизнь русской культуры». У назымских остяков Самаровской волости Тобольского уезда, проживающих в низовьях р. Назым, — сообщает Дунин-Горкавич, -существует почти полная русская обстановка: избы с русскими печами, есть мебель — столы, кровати, стулья, самоварыостяки пекут хлеб, одеваются в русскую одеждунекоторые говорят по-русски, а некоторых трудно отличить от русских. В Елизаровской и Кондинкой волостях остяки также одеваются в русскую одежду, всюду слышится русская речь, «и даже льются звуки гармоники» [Загороднюк 2003: 41- 42].

До XIX в. в. русское население оставалось малочисленным. В начале столетия численность городского населения составляла немногим более 2000 человек, численность сельского населения — немногим более 700 человек.

Почти все русское население края сосредоточивалось в бассейне Иртыша и прилегающего участка Оби [История ХМАО 2000: 261].

Московское правительство стремилось сохранить промысловые угодья Обского Севера во владении ханты, манси и ненцев, поэтому сдерживало русскую колонизацию края. Несмотря на это, численность русского населения к началу XX в. возросла до 16 ООО человек. Особую группу составляли административные ссыльные. Еще в 70-е гг. XIX в. на Севере возникли небольшие колонии ссыльнопоселенцев. Число ссыльных значительно выросло, когда в отдаленные районы стали отправлять активных участников Первой русской революции, репрессированных властями [История ХМАО 2000: 309].

Численность жителей края постоянно росла, причем в основном за счет приезжих лиц некоренной национальности. Так, в 1939 г. население округа составило 92, 5 тысячи человек, и только свыше 12 тыс. из них были ханты, 5,8 тыс. — манси [История ХМАО 2000: 344]. С 30-х гг. численность населения округа вновь увеличивается за счет ссыльных. Так, в начале 30-х г. г. в Остяко-Вогульский округ было направлено 37 400 спецпереселенцев. В частности, Самаровский район принял 6682 человека.

К осени 1944 г. в Самаровский район было сослано 1239 спецпереселенцев. Депортация изменила национальный состав населения. В 1944 г. в районе проживало 20 056 человек, из них: 14 620 русских, 1733 ханты, 335 манси и 3368 человек других национальностей.

Период 60−80 г. г. прошел под знаком освоения природных богатств Севера. Стремительный рост нефтегазодобывающей промышленности вызвал бурный рост населения. В период 1960;80 г. г. население округа увеличилось более чем в 9 раз [Загороднюк 2003: 164−208], в основном за счет приезжего населения.

В настоящее время в населенных пунктах Ханты-Мансийского района преобладает русское население, удельный вес коренных жителей по-прежнему невелик.

Таким образом, активное взаимодействие аборигенных народов и пришлого населения исчисляется четырьмя столетиями. С самого начала истории межэтнических контактов в регионе Нижне-Среднее Приобье является самой обжитой русскими территорией. Ассимиляция обско-угорских народов, наблюдаемая в настоящее время, явилась следствием исторических процессов.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были изложены автором на научно-практических конференциях: V Межрегиональные всероссийские научно-практические Кирилло-Мефодиевские чтения (Ханты-Мансийск 2005), II научно-практическая конференция студентов и аспирантов Института языка, истории и культуры народов Югры (Ханты-Мансийск 2006), Всероссийская научная конференция VII Югорские чтения «Обские Угры: научные исследования и практические разработки» (Ханты-Мансийск 2006), Межвузовская научно-практическая конференция «Актуальные проблемы лексикологии» (Сургут 2007), Региональная студенческая научно-практическая конференция «Духовно-нравственные пути этнокультурного развития Югры: языки, история, культура (Ханты-Мансийск 2007), Всероссийская научно-практическая конференция «Русский язык как государственный: история и современность» (Ханты-Мансийск 2007), Международная межвузовская научная конференция «Актуальные проблемы лингвистики» (Сургут 2008). Выступления представлены в семи публикациях автора.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка сокращений, списка информантов, приложений (Приложение 1. Список топонимов хантыйского происхождения. Приложение 2. Список топонимов ненецкого происхождения. Приложение 3. Список топонимов мансийского происхождения).

Выводы ко II главе.

В результате исследования топонимии Нижне-Среднего Приобья установлено, что географические названия хантыйского и мансийского происхождения данного региона функционируют в настоящее время в адаптированном русским языком виде. Ассимиляция хантыйской топонимии явилась следствием длительных лингвоэтнических контаков автохтонного и русского населения. Географические названия обско-угорского происхождения подверглись русскому освоению на фонетическом, морфологическом, словообразовательном и семантическом уровнях.

Наиболее частотны изменения на фонетическом уровне. В фонетических системах хантыйского и русского языков имеются различия, заключающиеся в несовпадении звуков. В этой связи освоению подвергаются как гласные, так и согласные хантыйские звуки.

При переносе названия хантыйского происхождения в русскую языковую среду хантыйские звуки, не совпадающие в произносительном отношении с русскими, передаются посредством русских звуков: р. Шишъеган «река, находящаяся позади стойбища» < шанш ёхан р. Кутопаннэюган «река среднего налима» < кущап ёхан р. Ногоръюган «кедровая река» < нохар ёхан р. Ай-Потынъех «маленькая замерзшая река» < потам ёх рч. Кевынгсоим «каменистый ручей» < кевац сойм оз. Ай-Курыктор «маленькое орлиное озеро» < курак тор оз. Нюрымлор «тундровое озеро» < нюрамцор оз. Ендра «большое озеро», р. Ендыръ «большое озеро», пр. Ендырьская (Ендерка) «озерная протока» < эмтэр р. Юган «река» < ёхан р. Ногоръюган «кедровая река» < нохар ёхан р. Сагалъях «утиная река» < сахрлцацк р. Ягумъях «боровая река» < ёхум ёх р. Ун-Южшгъюган «сосновая река» < унунши ёхан р. Шанжьюган «река, текущая позади стойбища» < шанш ёхан р. Пежикурсоим «ручей телячьей ножки» < пешикур сойм.

Морфологическая адаптация углубляет процесс вхождения топонимии хантыйского происхождения в систему русского языка. С момента включения в русскую топонимическую систему хантыйские географические названия приобретают тот или иной грамматический род, отсутствующий в хантыйском языке, и вместе с ним — категориальные признаки числа, падежа (м. р.: р. Ёшпуръюган, б. Емынглемынгтыйкалъ р. Сосъеган, оз. Мозымъехлор', б. Емынглемынгтыйкалъ, б. Мозымсоимкалъ, б. Сезынгсонмкаль., б. Хулъюгантыйкалъ ж. р.: р. Айега р. Мытьега, р. Невдаръега, р. Тарынгъега).

На русской почве хантыйские топонимы, представляющие собой сложные именные словосочетания, становятся нечленимыми (р. Вачъемъега «Узкая священная река» < вась ем Йахэу, оз. Ай~Емтор «Маленькое священное озеро» < ай ем тор, р. Ай-Сорумъюган «Маленькая мелководная река» < ай сорам ёхан, р. Вылахотъюган «Река оленьего дома» < вуцы хот ёхан, б. Емынъкалъеган «Река священного болота» < емау кал ёхан).

Словообразовательная адаптация происходит в основном посредством русских формативов, наиболее продуктивными из которых являютсяСКИЙ, -СКОЕ, -СКАЛ, -КА (о. Ондыръскш, оз. Малое Емъеховское, пр. Воепаееская, р. Ендерка).

В основе семантической адаптации хантыйских топонимов лежит идея приобретения мотивировки, придания заимствованному топониму такой внутренней формы, которая бы исключала инородность названия в языке преемнике.

Семантическим переосмыслениям подвергаются только те хантыйские топонимы, которые либо созвучны с приемлемыми для именования словами русского языка, либо неудобны для него в произносительном отношении (пр. Малина < мацэц"пруд, озеро",/?. Лее < дав «заводь»).

Одним из специфических типов адаптации хантыйских топонимов является калькирование. В исследуемой топонимии зафиксированы полукальки, образованные в результате неполного перевода хантыйского топонима. Подобные названия состоят из двух компонентов, в которых неизменным остается детерминант (р. Большой Инхерский Сор, оз. Большой Черный Сор, оз. Большой Пеганкин Сор, оз. Войпинский Сор, оз. Домашний Сор, р. Карасий Сор).

Таким образом, мы установили, что в результате языкового русско-хантыйского взаимодействия географические названия хантыйского происхождения были освоены в русском языке на фонетическом, морфологическом, словообразовательном и семантическом уровнях, что обусловило их полное вхождение в систему русского языка.

Исследование топонимии мансийского происхождения позволяет сделать следующие выводы. Как и топонимы хантыйского происхождения, мансийские географические названия в результате языковых и культурных контактов русских и манси подверглись русификации и вошли в русское употребление, что подтверждается функционированием в русской языковой среде географических имен, восходящих к мансийскому языку.

Мансийские топонимы осваиваются русским языком на фонетическом, морфологическом, словообразовательном и семантическом уровнях. Наиболее регулярны преобразования в области фонетики. Часть мансийских звуков близка по звучанию к русским звукам, поэтому при переносе на русскую почву топонимы мансийского происхождения не претерпевают значительных изменений в произносительном отношении {р. Вынтъя < вит, оз. Нюхолътур > нёхыс, р. Лохъя < лох, пр. Тумпосл < посал, оз. Сосмухтура > сосоз. Нюхолътур > нёхыс оз. Шумъяцкие < сотом, оз. Актятальхтур > яхт).

Как и хантыйские, мансийские топонимы подвергаются морфолого-словообразовательной адаптации. Приспосабливаясь к морфологической системе русского языка, автохтонные названия приобретают тот или иной грамматический род (м.р.: оз. Анчертур, оз. Автыйтур, оз. Актятальхтур, оз. Ампатур, оз. Карптур, оз. Ларьяталъхтурж.р.: р. Вынтъя, р. Карсунъя, р. Ларъя, р. Лохъя, р. Матъя, р. Поулья, оз. Сосмухтура).

На русской почве составные мансийские названия становятся едиными сложными словами {Анчертур «озеро медвежьего клыка» < аньщар тур, оз. Ампатур «собачье озеро» < амп тур, оз. Карптур «озеро с дятлом» < кар турр. Лохъя «река с бухтой» < лох яр. Тумъя «река с островом» < тумняоз. Хонъиштур «озеро со следами медведя» > ханш1 тур).

Словообразовательная адаптация происходит при помощи русских формативов — СКАЯ, -СКОЕ, -ЦКИЕ: оз. Янгуловское, б. Янлотскоеоз. Шумъяцкие.

Способ эллиптирования нерегулярен: б. Ягус «лосиное болото» < ян уй няр.

Вследствие небольшого объема анализируемой топонимии мансийского происхождения сложно судить о регулярности семантической адаптации. В исследуемой топонимии зафиксирована одна полукалька, в которой детерминант является собственноязычным, а атрибутив — русским (б. Лосиная Янга).

Несмотря на немногочисленность примеров словообразовательной и семантической адаптации, топонимию мансийского происхождения можно в полной мере квалифицировать как русскую топонимию мансийского происхождения. Многочисленные примеры фонетического освоения, употребление географических имен в речи русского населения, фиксация их на русских картах и дорожных указателях, а также употребление в литературе свидетельствуют о полном вхождении географических названий мансийского происхождения в систему русского языка.

Таким образом, на основании проведенного исследования, результаты которого изложены в настоящей работе, мы склонны считать топонимию хантыйского и мансийского происхождения Нижне-Среднего Приобья русской топонимией по употреблению.

Заключение

.

Предметом настоящего исследования явилась субстратная топонимия Нижне-Среднего Приобья.

Топонимическая система изучаемой территории содержит самодийский, обско-угорский и русский топонимические слои.

По данным топонимии первыми заселили изучаемую территорию самодийцы. Ассимилировав местное монголоидное население, ненцы освоили обширную территорию: с Севера — от побережья Северного ледовитого океана до правобережья Оби, с востока — с нижнего течения Енисея до восточного побережья Белого моря на западе. Соответственно, топонимическим слоем, легшим в основание стратиграфической пирамиды, стал самодийский, представленный ненецкими топонимами.

Позднее обские угры потеснили ненцев на север, адаптировав созданные предшественниками географические названия, и сформировали собственный обско-угорский топонимический пласт, включающий топонимию хантыйского и мансийского происхождения. Топонимия хантыйского происхождения является наиболее обширным пластом в сравнении с географическими названиями, созданными манси. Это обусловлено тем, что Нижне-Среднее Приобье является территорией исконного расселения хантыйского народа. Манси проживали на сопредельных с исследуемым регионом территориях.

Русский топонимический слой является поздним в топонимии НижнеСреднего Приобья. Его формирование продолжается в настоящее время за счет включения автохтонных названий, освоенных русским языком.

В соответствии с поставленной задачей в работе исследованы апеллятивы, выявленные в топонимии Нижне-Среднего Приобья. Анализ географических терминов позволил установить основные типы отапеллятивных топонимов исследуемого региона.

I. Названия типа «атрибутов + детерминатив».

II. Географические апеллятивы в самостоятельном топонимическом употреблении.

III. Эллиптические названия.

Нами установлено, что в исследуемой топонимии географические термины используются для обозначения разновидностей географических объектов. Из зафиксированных 46 географических апеллятивов хантыйского происхождения 34 выступают в роли детерминантов в сложных словах-названиях, 12 функционируют в топонимическом употреблении.

Подавляющее большинство выявленных географических терминов (41) обозначает разновидности природных объектов, 31 из которых — гидронимы. Функционирование развитой терминологии, обозначающей водные источники, обусловлено физико-географическими особенностями местности, а также жизнеобеспечивающим значением данных географических реалий для населения, ведущего традиционный образ жизни.

Наиболее продуктивными в названиях проточных водных источников являются термины юган «река» (р. Марангиюган «гремящая река», р. Хулъюган «рыбная река»), еган «река, речка» {р. Емъеган «священная река», р. Утъеган «далекая река»), ях «река, приток больших притоков» (р. Вачиях «узкая река», р. Ханжиутъях «лесная река с медвежьими следами»), ага «река, речка» (р. Мордъега «южная река», р. Нёръега «болотная река»), сойм «ручей» (рч. Варсоим «ручей с рыболовными заграждениями», рч. Вунтсоим «лесной ручей»).

В названиях относительно замкнутых гидрообъектов чаще других фиксируются тор «озеро» (оз. Ваштор «озеро у городка», оз. Пупитор «медвежье озеро»), лор «озеро, образуемое весенним разливом вод» (оз. Ёгомлор «боровое озеро», оз. Курэклор «утиное озеро»), сор «низменный луг, пространство, затопляемое весенним разливом» (оз. Вошъекскгш Сор «озеро реки у городка», оз. Луков Сор «глухариное озеро»).

Термины, обозначающие мелкие географические объекты, в исследуемом регионе малопродуктивны. На территории Нижне-Среднего.

Приобья, вследствие смены языков, языковые пласты названий различаются по размеру обозначаемых ими объектов. Микротопонимы хантыйского происхождения (названия дорог, лесов, оврагов) могли быть либо калькированы русскими, либо подвергнутыми переименованию вследствие утраты мотивированности названия. В этой связи мелкие объекты имеют в основном собственно русские названия.

Среди географических апеллятивов, обозначающих особенности рельефа местности, наиболее регулярны модели, содержащие географический термин пай «бугор, пригорок, сопка» (ур. Аромпай «острова», с. Емакпай «священная сопка»).

Термины, обозначающие фитообъекты, единичны, в их числе ягом «бор» (м. Пешенъягом «телячий бор»), вор «роща» (ур. Черный Вор «черная роща»).

Достаточно редки в исследуемой топонимии номенклатурные наименования, обозначающие реалии хозяйственной и духовной деятельности человека. Самый частотный из них термин вар «рыболовное заграждение» (рч. Боготвар «рыболовное заграждение сыновей»). Немногочисленность географических апеллятивов, обозначающих антропогенные географические объекты, обусловлена изменением образа жизни коренного населения региона, явившегося результатом отказа от традиционного ведения хозяйства.

Географические имена, восходящие к ненецкому языку, не играют значительной роли в топонимии Нижне-Среднего Приобья ввиду небольшого объема зафиксированных названий (14). В подобных топонимах атрибутивная часть раскрывается из хантыйского языка, что является следствием семантической адаптации топонимов, в соответствии с которой атрибутивы географических названий могли быть калькированы.

В составе топонимов хантыйско-ненецкого происхождения выделяется географический апеллятив яха, обозначающий реку (р. Евъяха «окуневая река», р. Сыньяха «турпанья река»). Термин фиксируется в 10 названиях гидрообъектов.

Установление ареала распространения хантыйско-ненецких топонимов способствовало хронологическому дифференцированию топонимических слоев исследуемого региона.

Географическая терминология мансийского происхождения НижнеСреднего Приобья не отличается существенным разнообразием. Из восходящих к мансийскому языку наиболее продуктивны гидрографические термины я «большая река» {р. Вынтъя «полноводная река», р. Ларья «ершовая река»), тур «озеро» (оз. Анчертур «озеро медвежьего клыка», оз. Ампатур «собачье озеро»).

Наряду с изучением апеллятивной базы исследуемой топонимии, одна из задач была направлена на исследование семантики и этимологии субстратных топонимов. Этимологический анализ показал, что большинство географических названий Нижне-Среднего Приобья раскрывается из казымского и шурышкарского диалектов хантыйского языка, входящих в западно-хантыйский диалектный массив, ряд названий — из сургутского и ваховского диалектов хантыйского языка, относящихся к восточно-хантыйскому наречию.

На основе анализа семантики топонимов хантыйского происхождения выделены три группы названий: 1) характеризующие связь географического объекта с другими объектами- 2) отражающие свойства и качества объекта- 3) возникшие на основе связи географического объекта с человеком.

Классификация топонимов по принципам номинации позволила определить особенности мотивирования топонимов хантыйского происхождения.

Топонимы первой группы мотивированы наименованиями географических объектов. Всего в атрибутивной функции отмечено 23 географических термина: 9 из них употребляются как в качестве определяемого компонента, так и в качестве определяющего, 14 географических терминов, отмечены только в числе атрибутивных компонентов.

Топонимы, содержащие в атрибутивной части географические термины, создают систему ориентации на местности. Среди них наиболее продуктивны термины юган «река» (оз. Васъюгантор «озеро узкой реки», б. Сыныогаикаль «болото турпаньей реки»), ега «река, речка» (оз. Ай-Евъегатор «озеро маленькой окуневой реки», оз. Егатыйтор «озеро в верховье реки»), сойм «ручей» (оз. Согштор ' «озеро ручья», б. Сезынгсоимкалъ «болото ручья со слопцами»), каль «болото» (р. Емынгкальеган «река священного болота», рч. Сынькальсогш «ручей турпаньего болота»).

Принцип номинации по свойствам и качествам объекта является доминирующим. В данной группе наиболее частотны названия, указывающие на особенности фауны региона (оз. Пупитор «медвежье озеро», оз. Нёхыслор «соболиное озеро», пр. Чахпосл «гусиная протока», р. Савъях «сорочья река», р. Вылатсоим «олений ручей», р. Евъюган «окуневая река», оз. Качнггтор «муравьиное озеро»), а также размер объекта (оз. Ай-Емтор «Маленькое священное озеро», р. Венаюган «Большая малая река», р. Ай-Сорулгъюган «Маленькая мелководная река»).

Топонимы, возникшие на базе культурно-исторических явлений, отражают какие-либо сферы человеческой деятельности. Среди них регулярны географические имена, мотивированные названиями людей, антропонимами (р. Хугот «деревня мужчины», оз. Имитуй «озеро женщины», рч. Ернъежимсоим «ручей ненецкой дороги», оз. Мозымъёхлор «озеро назымских людей», оз. Никуров Сор) — наименованиями занятий населения (р. Выйвар «река жирового рыболовного заграждения», б. Имтапкал «болото, на котором охотились с приманкой для птицы») — наименованиями реалий религиозного и культового характера (оз. Ай-Емтор маленькое священное озеро", р. Сирдэмсоим «ручей, на котором шаманили»).

Данная типология отразила разнообразие семантики названий исследуемой территории, а также способствовала получению информации о природных условиях Нижне-Среднего Приобья и разных сферах жизни человека.

Гибридные топонимы хантыйско-ненецкого происхождения типа «детерминант ненецкого происхождения + атрибутов хантыйского происхождения» мотивированы типичными в топонимии признаками, среди которых выделяются номинирование по физико-географическим свойствам объекта, характеристике фауны региона, религиозной значимости объекта (р. Куимъяха «болотная река», р. Сынъяха «турпанья река», р. Торъямаяха «божья река»).

В топонимах мансийского происхождения также реализованы универсальные принципы номинации, характерные для любой топонимии: на основе связи объекта с окружающими объектами (р. Лохъя «река с бухтой», оз. Автыйпгур «озеро вершины устья»), по свойствам и качествам объекта (р. Вынтья «полноводная река», р. Ларья «ершовая река»), по связи объекта с человеком (оз. Ялпынтур «священное озеро»).

Как видим, географические названия Нижне-Среднего Приобья обусловлены физико-географическими особенностями местности, содержат характеристику животного и растительного мира регионауказывают на религиозно-обрядовую значимость объекта. Географические названия исследуемого региона отражают мировосприятие коренных жителей и являются продуктом их духовной деятельности.

Особенности заселения края отразились на состоянии аборигенной топонимии. Более чем четырехвековое лингвоэтническое контактирование русских и обских угров привело к функционированию географических названий обско-угорского происхождения в русском языке. В работе проведены исследования, на основании которых мы склонны считать субстратную топонимию Нижне-Среднего Приобья русской по употреблению.

Процесс освоения обско-угорской топонимии — это сложное взаимодействие фонетических, грамматических, семантических систем русского и языков обских угров. В связи с тем, что фонетические, грамматические и семантические явления в системах данных языков не совпадают, при переходе в русский язык обско-угорские топонимы подверглись фонетическому, морфологическому, словообразовательному и семантическому освоению, т.к. заимствующий язык всегда стремится подчинить заимствования своим правилам и законам.

Наиболее регулярной является фонетическая адаптация. Хантыйские звуки приблизительно или полностью совпадают с русскими звуками, при переносе названия хантыйского происхождения в русскую языковую среду они передаются посредством русских гласных звуков, вследствие чего аборигенные топонимы получают русское звучание, что подтверждается множеством примеров хантыйско-русского соответствий. А-И: р. Шигиъеган «река, находящаяся позади стойбища» < шанш ёхан. А — У: ур. Вайпогур букв, «кисы-остров» (кисы-меховая обувь) < вайпэхйр. А — О: р. Кутопаннэюган «река среднего налима» < кутщп ёхан, А — Ы: р. Вычъях «узкая река» < вась ёх.

О-У: р. Ай-Нюхсатъюган «река маленьких соболей» < айнёхасёхан.

Э — О: р. Тункоръюган «река летней деревни» < цуц кэрт ёхан.

У— Ы: р. Вылахотъюган «река оленьего дома» < в уды хо т ёхан.

К-Г: р. Ягуръях < ёкар ёх.

Т-Д: р. Ендырь «озеро» < эмтрр

Х-Г: р. Юган «река» < ёхан.

Ш-Ж: р. Ун-Южннгъюган < унунши ёхан.

С— Ч: р. Вачьемъега «узкая священная река» < вась ем йахэу.

M-H: p. Ай-Потыньех «маленькая замерзшая река» < ай потам ёх ff-НГ: рч. Кевынгсоим «каменистый ручей» < кевацсойм.

Географические названия хантыйского происхождения, включаясь в систему русского языка, подчиняются его грамматическим нормам. Исконно не имеющие родовой принадлежности хантыйские топонимы обрели категорию рода и вместе с ней получили возможность изменяться в соответствии с правилами русского языка. Так, к мужскому роду стали относиться топонимы с конечным твердым согласным типа р. Ёитуръюган, р. Сосъеган, оз. Мозымъехлорчасть названий с финальным мягким согласным: б. Емынглемынгтыйкалъ, б. Мозымсоимкалъ, б. Сезынгсоимкалъ, б. Хулъюгантыйкалъ.

К топонимам женского рода относятся слова с окончаниямиА, -Я: р. Айега, р. Мытъега, р. Невдаръега, р. Тарынгъега, р. Тыкипонымъега.

Освоение хантыйских заимствований продолжает морфолого-словообразовательная адаптация. В ее основе лежит соотнесенность морфемного состава топонимической лексики в хантыйском и русском языках. По своему морфемному строению хантыйские топонимы дифференцируются на простые и составные (состоящие из двух и более слов). На русской почве хантыйские составные топонимы воспринимаются единым словом-названием, в результате опрощения наименование, ранее состоящее более чем из одной морфемы, становится нечленимым в системе русской топонимии, а сам принцип внутренней полиморфемности оказывается неактуальным (р. Вачъемъега «Узкая священная река» < вась ем Йахэу, оз. Ай-Емтор «Маленькое священное озеро» < ай ем тор, р. Вылахотъюган «Река оленьего дома» < вуды хот ёхан, p. Xbiumaiicoim «Ручей с песчаной сопкой» < хиш пай сойм, б. Сезынгсоимкалъ «Болото ручья со слопцами» < ceci сойм кал).

Углубляет процесс вхождения в систему русского языка словообразовательное освоение, осуществляемое при помощи русских словообразовательных формативов с учетом их семантики, а также эллиптированием.

Чаще всего субстратные топонимы оформляются с помощью формативовСКИЙ, -СКОЕ, -СКАЯ, выражающих значение относительности к тому, что названо производящей основой, а также форматива —КА, указывающего на небольшой размер географического объекта: р. Вошъекскгш Сор, б. Итьяхоеское, р. Ендырьская, ур. Назымка.

Эллипсис формантов менее продуктивен: р. Каръш < Карымъёхан, оз. Кашат < Кашатур, оз. Колап < Колаптур, г. Кушун < Кушунпай, пр. Мытым < Мытымпосл.

Хантыйские географические названия нередко подвергаются семантическим изменениям. В основе семантической адаптации лежит идея приобретения мотивировки, придания заимствованному топониму такой внутренней формы, которая бы исключала инородность названия в языке преемнике. Семантическим переосмыслениям подвергаются не все топонимы, а только те из них, которые либо созвучны с приемлемыми для именования словами русского языка, либо неудобны для него в произносительном отношении. Так, на основании звуковых и смысловых ассоциаций с островом Сахалин, находящимся в восточной части страны, получили актуальный мотивировочный признак «дальний, окраинный» топонимы р. Сахалинская, о. Сахалинский, восходящие к сург. сахэл цаук «кряква».

Названия пр. Малина, р. Лее, являются адаптированными словами хантыйского происхождения мщэц «пруд, озеро», л, ав «заводь», освоенными семантически на основе схожести звучания слов.

Одним из специфических типов адаптации субстратных топонимов хантыйского происхождения является калькирование. В исследуемой топонимии зафиксированы полукальки, являющиеся названиями, состоящими из двух компонентов, один из которых является словом хантыйского происхождения, другой — русским. Факт неполного перевода иноязычного топонима подтверждается названием смежного объекта. В подобных топонимах собственноязычным остается детерминант: оз. Большой Черный Сор, оз. Домашний Сор, р. Карасий Сор, пр. Большая Юганская.

Процесс адаптации в русском языке географических названий мансийского происхождения аналогичен освоению хантыйских топонимов. Как и хантыйские, мансийские топонимы подвергаются переработке на фонетическом, морфологическом, словообразовательном и семантическом уровнях, приобретают русское звучание и употребляются в соответствии с законами русского языка (р. Вынтъя «полноводная река» < вит «вода» + я «большая река" — оз. Актяталъхтур «озеро протоки истока реки» > ахт «протока (вытекающая из озера)» + талях «исток реки» + тур «озеро" — оз. Анчертур «озеро медвежьего клыка» < аныцар «медвежий клык» + тур «озеро" — оз. Янгуловское «лосиное озеро» < ян «большой» + уй «зверь», б. Яилотское «лосиная яма» < ^"большой» + уй «зверь» + хант. лот «яма».).

Проведенное исследование охватило все стороны языковых контактов русского и обско-угорских народов: фонетическую систему, словарный состав, грамматический строй, что способствовало выявлению географической и этнокультурной информации, содержащейся в топонимах, и ее специфики, а также определению основных тенденций и закономерностей адаптации обско-угорской топонимии в русском языке.

В результате исследования субстратной топонимии Нижне-Среднего Приобья установлено, что в условиях длительного лингвоэтнического контактирования пришлое русское население восприняло топонимию автохтонного населения, приспособив ее к нормам и законам русского языка. В результате адаптации автохтонные географические названия были освоены на фонетическом, морфологическом, словообразовательном и семантическом уровнях, что обеспечило их полное вхождение в систему русской топонимии. Освоенные географические имена активно функционируют в речи русского населения, нанесены на русские карты и дорожные указатели, используются в литературе. Отсюда следует, что субстратные географические названия Нижне-Среднего Приобья оказались русскими по употреблению.

В перспективе дальнейшее исследование может быть связано с разработкой топонимической картины мира указанного региона.