Кто же личность?

В Санкт-Петербурге шел судебный процесс. Преступник, совершивший кровавые злодеяния, сидел на скамье, поигрывая желваками. Полузакрыв веки, он разглядывал прокурора, который только что произнес обвинительную речь. Какая мысль терзала сознание изобличенного? Возможно, он ощущал страх или муки раскаяния… А может быть, в его воображении жила неотвязная картина: он, еще не схваченный «ментами», натыкается на прокурора в безлюдном темном переулке… Потом я видел этого преступника, когда читали смертный приговор. Тогда взгляд его казался бессмысленным, остановившимся. Прозвучали последние слова о неотвратимой казни, и зал разразился аплодисментами.

Что меня поразило в этом разбирательстве? Не кровавые злодеяния садиста, не мертвенная тишина зала, не прокурорская непреклонность… Я был поражен неожиданными рукоплесканиями… Только что в зале мелькнула зловещая тень с косой. Прозвучало слово о насильственном прерывании жизни. Возможно, я не прав, но мне кажется, было бы уместнее, если бы люди сидели молча, размышляя о странной цепочке событий, в которые мы вовлечены. Или удрученные ликом смерти, без слов продвигались бы к выходу, чтобы вернуться к житейским делам. Но радостное освобождение присутствующих выразилось иначе: они рукоплескали казни.

Теперь снова о преступнике. Я думаю: какая поразительная личность! Какой импульс воли! Сколько в нем неповторимого, палаческого! И потом — какая самобытность! Проницательный читатель, вероятно, догадался, что я использовал провокативный прием. Трудно сказать о душегубе, что он личность. Нелепо стандартное кровопускание сопрягать с душевной уникальностью, холодную решимость — с торжеством воли.

Между тем наше коллективное сознание давно уже деградировало. В нем сместились акценты, произошла подмена ценностей. Листаем учебники по истории, адресованные школьникам. Прошлое, оказывается, населено непревзойденными личностями. Не беда, что один из них предатель и интриган, другой — вор и душегуб, третий — преступник и растлитель. Мы вглядываемся в эти пучины мерзости и млеем: какая грандиозная личность! Но этому поводу у нас есть и расхожие теоретические прибамбасы. «Злодей ведь тоже человек, и ничто человеческое…».

Понятно, что нет нужды раскрашивать исторические фигуры в зловещие тона. Люди минувшего тоже жили в потоке собственных страстей. Но отчего мы буквально загипнотизированы именно темными сторонами человеческой души? Почему именно с ними связываем представление о своеобразии человека? С какой стати шепчем на придыхании — личность?!

Этот догадался влить законному спящему королю отраву в ухо. А это высочество без комплексов понесло на свадебный пир поминальный пирог. Тот, размышляя об аграрном вопросе, составляет списочек, кого заблаговременно зарыть в землю. А этот ради веры готов уничтожить любого неверного. Ну и что? Где же вы возьмете другие исторические фигуры? Какие уж есть… Однако что заставляет нас говорить о личности в тех случаях, когда налицо распад человеческой сути?

Беру наудачу пособие Я. Соколова «Граждановедение», рекомендованное экспертным советом Министерства общего и профессионального образования ученикам 9-го класса. Читаю непреклонное: «Да, преступник, как правило, тоже личность». Согласитесь, какой прицельный способ воспитать гражданские доблести! Наверное, пылкому детскому воображению нетрудно представить восхитительный парад «личностей» — казнокрадов, жуликов, сексуальных маньяков и паханов…

Мне понятно желание наставника привить неокрепшим детским душам уважение к нравам человека. Ведь и крестьянки любить умеют, и преступники тоскуют по признанию. Зачем же посягать на их авторитет? Однако не преступило ли демократическое сознание собственные пределы? Абсурдность, покажи свое личико!

Если уж вразумлять школьников, то, может быть, рассказать о том, как мучительно, через парадоксы и мысли рождалось в истории философии представление о различии понятий «индивидуальность» и «личность». Вот, скажем, мысль Николая Бердяева: человек может иметь яркую индивидуальность и не иметь личности. Понятие личности предполагает гармоничное, универсальное развитие всех человеческих задатков.

Личность — это предельное выражение человеческого в индивиде. Немецкий философ Фридрих Шлейермахер (1768—1834) подчеркивал: каждый человек должен на свой лад выражать человечество. Именно эта соотнесенность человека с человечеством и отражает понимание личности в психологии.

Термин «личность» был придуман Н. М. Карамзиным. Он полагал, что человек способен к общению, интеллектуальному и нравственному совершенствованию. Личность — это хозяин собственной судьбы, собственной жизни. Человек может стать личностью, если поставит перед собой такую цель. Кого можно назвать личностью? Такого человека, который весьма своеобразен, духовно развит, обладает чувством ответственности за свои поступки.

Если все вокруг личности, то философское сопоставление понятий «индивид», «индивидуальность», «личность» вообще теряет смысл. Личность — универсальное понятие духовного человека. Оно вбирает в себя самобытность, множество социальных качеств, богатство души. Можно ли назвать личностью опустившегося, выпавшего из общества бомжа? Разумеется, нет. Однако подумаем: почему же? Он утратил социальные качества, отказался от призвания, отверг социальные нормы, забыл культурные традиции, словом, свел себя до минимума.

Теперь обратимся к фигуре преступника. Это — личность? Смотрите, какой он смелый, предприимчивый и даже необычный. Но ведь он преступил человеческие нормы, презрел существующие правила поведения, выстроил себя по меркам криминального мира. Зачисляя всех без разбора в личности, мы, возможно, вынашиваем бессознательную надежду на нравственную индульгенцию.