Операциональный подход. 
Наука и религия: гносеологические очерки

Операциональный подход в гносеологии. — Деятельность, операция, действие. — Кодовая концепция познания. — Расширенный операционализм. -Неверифицируемое в знании.

Сущность операционального подхода

Как знание возникает из действия и как действие порождается знанием? Американский физик, лауреат Нобелевской премии И. У. Бриджмен в 30-е гг. XX в. заметил, что понятия физики выражают прежде всего то, что ученые умеют делать с соответствующими вещами. Свои наблюдения он обобщил в простой формуле: понятие — это синоним соответствующего ряда операций индивида. Выходит (почти по И. Канту): мы знаем только свои операции с вещами, но не знаем вещи сами по себе. Ведь подобно тому, как операция взвешивания физического тела на лабораторных весах не похожа на сущность гравитационного поля, так и образованное из операций понятие не имеет, казалось бы, ничего общего с тем предметом, с которым мы это понятие соотносим. Обсудим основную идею операционализма Бриджмена, а затем положим ее в основу операционального подхода в гносеологии религии.

Операционализм (от лат. operatio — действие) — одно из направлений в современной философии и психологии, согласно которому содержание какого-либо познавательного образа обусловлено нс столько сопряженным с ним объектом, сколько способами (схемами) действия субъекта с объектом, системой практических или умственных операций.

Общая идея операционализма была предугадана И. Кантом: «В действительности в основе наших чувственных понятий лежат не образы предметов, а схемы… прежде всего благодаря схеме и сообразно ей становятся возможными образы…»" Например, нельзя представить окружность, не проводя ее мысленно. «Схема сама по себе есть всегда лишь продукт воображения, но так как синтез воображения имеет в виду не единичное созерцание, а только единство в определении чувственности, то схему все же следует отличать от образа. Так, если я полагаю пять точек одну за другой… то это образ числа пять. Если же я мыслю только число вообще, безразлично, будет ли это пять или сто, то такое мышление есть скорее представление о методе (каким представляют в одном образе множество, например тысячу) сообразно некоторому понятию, чем сам этот образ, который в последнем случае, когда я мыслю тысячу, вряд ли могу обозреть и сравнить с понятием. Это представление об общем способе, каким воображение дополняет образ, я называю схемой этого понятия»^[1][2].

Схема позволяет рассудку накладывать общие понятия и категории на постоянно меняющиеся чувственные данные либо восстанавливать эти данные в отсутствие предмета. «Понятие „собака“ обозначает правило, по которому мое воображение может нарисовать четвероногое животное в общем виде, не будучи ограниченным каким-либо единичным, частичным обликом, заданным мне в опыте, или каким бы то ни было возможным образом in concrete», — пишет Кант^[3].

Аналогичный тезис был выдвинут в 1920 г. английским физиком Н. Кэмпбеллом. С появлением в 1927 г. книги П. Бриджмена «Логика современной физики», в которой было систематически развито допущение, что научное понятие синонимично соответствующему множеству измерительных операций, операционализм превращается в отдельное течение в рамках философии науки. Вначале Бриджмен потребовал определять понятия физики не через другие абстракции, а в конвенциональных терминах операций опыта. Проанализировав способы определения основных понятий специальной теории относительности в физике, Бриджмен предположил, что научные революции происходят по причине пересмотра учеными общепринятых фундаментальных способов измерения. Скажем, измерение пространства только при помощи некоторой эталонной линейки способствует утверждению Ньютонового учения о пространстве как особой субстанции. Если же различающиеся инерциальные системы измерять иначе — каждую из них снабдить своей линейкой и собственными часами и синхронизировать ход разобщенных часов световым сигналом, — то подобная процедура свернется в принцип относительности. Конкуренция научных школ объясняется тем, что при изучении сходных объектов различающимися экспериментальными методами формируются противоречащие друг другу понятия этих объектов.

Впоследствии под влиянием критики Бриджмен ослабил требования к понятиям быть непременно определяемыми в эмпирическом языке измерения. Так, в книге «Размышления физика» (1955) он признал: 1) полноценное научное понятие может быть образовано как суммой физических (практических) схем действия, так и группой умственных операций, подобных операции счета; 2) операциональные определения понятий могут не зависеть от конвенций ученых; 3) полное содержание понятия не сводится к сумме свернутых операций любого рода и, возможно, включает в себя также «неоперационное значение».

Вместе с тем Бриджмен оставался верным духу индивидуализма в трактовке свойств операции и природы научной деятельности. По его мнению, любая реальная операция уникальна и сугубо личностна; науки как таковой не существует, а есть «моя наука» и «твоя наука», подобно тому как есть «моя зубная боль» и «твоя зубная боль». «Я не солипсист… — оправдывается Бриджмен, — но я не вижу иного пути, как смотреть на мир из себя как из центра этого мира»^[4]. Сколько ученых, столько и наук, и нет никакой возможности одному ученому договориться с другим ученым.

Сколь бы эксцентричным ни казалось это заявление Бриджмена, оно обернулось полезным противовесом ряду следствий из психологической теории интсриоризации, сложившейся на основе операционализма, например тенденции устранять из психологии проблему индивида и стандартизировать психику (души) людей. Операционализм Бриджмена послужил отправной точкой для формирования психологических концепций Ж. Пиаже, школы Л. С. Выготского и школы Дж. Брунера, согласно которым психический образ возникает как продукт интериоризации (свертывания и овнутривания) внешних предметных действий.

Вначале понятием интериоризации охватывалась только сфера логического мышления детей, а затем в работах А. В. Запорожца, А. Н. Леонтьева, П. Я. Гальперина, В. П. Зинченко, Р. Л. Грегори, Д. Гибсона и других ученых этим понятием стало объясняться происхождение образов восприятия и чувственных представлений. Предметом теории интериоризации стал психический образ «вообще», и операционализм вышел за узкие рамки философии науки. Получив развитие в форме особого направления в психологии, основная идея операционализма обрела ощутимое практическое подтверждение, оказалась полезной в педагогике, реализовалась, например, в методике социализации слепоглухонемых детей. На идее операционализма основано выправление неправильно сформировавшихся психических функций. П. Я. Гальперин полагал, что развитие психических функций всегда начинается с формирования соответствующих внешних действий, и если впоследствии окажется, что какая-нибудь функция не сформировалась достаточным образом или сформировалась неправильно, то выправление ее должно начинаться с экстериоризации, т. е. с возвращения к ее исходной внешней предметной форме и далее методически проходить все надлежащие этапы.

Психологи обнаружили также, что структура операции неоднородна: из технологической стороны операции обычно интериоризируются логические формы, а из стороны, обусловленной конкретными обстоятельствами действования, — чувственные образы^[5]. Учет этого открытия позволил усовершенствовать методику формирования понятий у школьников, преодолевать пороки сенсуалистической методологии в педагогике.

Операционалисгам очень трудно решать проблему истины, поскольку они элиминируют гносеологическую характеристику в генезисе психического состояния в его познавательном отношении к внешнему миру. Операционализм в форме теории интериоризации сталкивается также со следующей проблемой. Внешние предметы, с которыми мы действуем, а также орудия труда и операции с ними примерно одинаковы для всех людей, поэтому ингериоризация практических действий должна бы приводить к одинаковости содержания идеальных образов вещей и процессов у всех нормально социализованных людей. А это противоречит представительным эмпирическим данным. Так, исследования Б. М. Тепловым музыкальной деятельности людей показали, что эта деятельность осуществляется каждым индивидом совершенно неповторимо, и нет двух одинаковых переживаний одного и того же музыкального текста. Вряд ли психика индивидов стандартна, а границы индивидуального творчества строго очерчены родовым опытом человечества, но именно к таким выводам приводит теория интериоризации, перенося акцент на публичность и общезначимость операционного содержания психических образов.

Начиная с 70-х гг. XX в. отношение к операционализму со стороны отечественных философов сменило свой знак с отрицательного на положительный. Было осознано идейное родство между положением К. Маркса о практике как основе познания и взглядом Бриджмена на операцию как ген понятия. Ряд отечественных философов (В. ГГ. Бранский, И. В. Бычко, Д. В. Пивоваров, В. С. Степин и др.) попытались решать проблемы, с которыми столкнулся операционализм, рассматривая операцию не столько как пропасть между человеком и миром, сколько как мост, соединяющий деятеля с вещами-в-себе.

• [1] «Кант И. Критика чистого разума // Кант И. Соч.: в 6 т. М., 1964. Т. 3. С. 223.
• [2] Там же. С. 222−223.
• [3] Там же. С. 223.
• [4] Bridgman Р. W. Reflections of a Physicist. N. Y., 1955. Р. 114.
• [5] См.: Давыдов В. В. Виды обобщения в обучении. М., 1972. Гл. 1.