Типы ораторов. 
Риторика

Искусство публичного выступления требует развития и совершенствования многих навыков, начиная с постановки голоса и заканчивая приемами психологического воздействия на публику. Однако одним из главных условий успешности оратора остается его умение проявить свою собственную индивидуальность.

В. Г. Белинский утверждал: «Один оратор могущественно властвует над толпой силой своего бурного вдохновения; другой — вкрадчивой грацией изложения; третий — преимущественно иронией, насмешкой, остроумием; четвертый — последовательностью и ясностью изложения и т. д. Каждый из них говорит, соображаясь с предметом своей речи, с характером слушающей его толпы, с обстоятельствами настоящей минуты»^[1].

Цицерон, рассуждая о красноречии, описывал в своих трактатах об ораторском искусстве три типа ораторов.

• 1. «Ораторы велеречивые, с возвышенной силой мысли и торжественностью выражений, решительные… разнообразные, неистощимые, могучие, во всеоружии готовые трогать и обращать сердца».
• 2. Ораторы «сдержанные и проницательные, всему поучающие, все разъясняющие, а не возвеличивающие, отточенные в своей прозрачной… и сжатой речи».
• 3. «Средний и как бы умеренный род [ораторов], не применяющий ни тонкой предусмотрительности последних, ни бурного натиска первых…»^[2]

В приведенной классификации принцип деления основывается на психологических особенностях людей, их рационально-эмоциональных различиях.

Современные авторы также часто прибегают к похожим градациям. Например, С. Ф. Иванова в своих исследованиях связывает особенности ораторов с их темпераментом (холерик, сангвиник, флегматик, меланхолик)^[3].

• 1. Эмоционально-интуитивный оратор проявляет выраженную экспрессивность, которая придает речи яркость и выразительность, но зачастую лишает ее логичности. Такому оратору, чтобы не перейти на «болтовню», рекомендуется подготавливать план выступления и четко его придерживаться.
• 2. Рационально-логический оратор склонен к рефлексии, анализу и точной аргументации, тщательной систематизации материала, по в его речи отсутствует эмоциональная спонтанность. Такому оратору приходится заранее обдумывать, как сделать ее образной, например используя выразительные афоризмы, цитаты.
• 3. Для философского типа оратора характерен устойчивый познавательный интерес, глубокое понимание темы выступления, что предполагает повышенные требования к аудитории, от которой ожидается интерес и компетентность в обсуждаемом вопросе. Его эмоциональная гамма может быть разнообразной.
• 4. Лирический (художественно-образный) тип оратора обладает образной речью, богатою выразительными средствами, когда поэтичность преобладает над философской составляющей. Такому оратору тоже следует применять избирательность в выборе аудитории, с которой он мог бы оказаться «на одной волне».

Иной принцип классификации использует С. А. Минеева^[4]. Она определяет, на чем именно сосредоточен оратор.

• 1. Для конструктивного оратора главной целью является его речь. Он четко определяет тезис, приводит убедительную аргументацию, стремится показать решение проблемы, которая и послужила причиной его появления на публике.
• 2. Демагог сосредоточен на самом себе, на возможности проявить себя, поэтому он готов использовать любую аудиторию и любую тему. Его речь малосодержательна, носит обобщенный характер, полна прописных истин и расплывчатых лозунгов, может носить обличительный характер, но лишена конкретики.
• 3. Популист ориентируется на аудиторию, он стремится завоевать симпатию, ищет признания, поэтому он говорит то, что аудитория хочет слышать в данный момент. Центром его внимания становятся наиболее видимые, наболевшие проблемы, решение которых предлагается без учета издержек. Часто такой оратор обличает некоего очевидного врага, мешающего осуществлению желаемого, призывает вместе бороться.

Стилистическая манера тоже может лечь в основу классификации. Есть ораторы, которым свойственна патетика, других характеризует назидательность, третьих — подчеркнутая развязность, вплоть до использования заниженной лексики, иных отличает ироничность, даже язвительность. Стилистика часто подсказывается той областью, в которой осуществляет свою деятельность оратор.

1. Оратор — социально-политический деятель. Среда обращает его к общественно значимым темам. Парламентское выступление, доклад, речь на митинге требуют разного подхода в подготовке и манере подачи, но в конечном итоге они нацелены на широкие массы, требуют глобальности. Можно выделить в отдельные группы оратора-агитатора и ораторапропагандиста^[5]. Выступление первого направлено на призыв к действию, иногда разрушительному, что предполагает краткость, емкость и несет в себе призывы, отражающие интересы толпы. Речь второго наполнена жертвенным пафосом, призывами к борьбе за народное благо, воспевает идеалы товарищества, что может сопровождаться многочисленными примерами из классической литературы и истории.

До середины XIX в. политическое красноречие было развито довольно слабо. При этом стоит выделить военную риторику (речь-приказ, инструктаж, воодушевляющая речь). Обращение к войскам требовало от полководца ораторских способностей, а порой истинного мастерства. Выдающимся оратором был, например, Александр Суворов, что помогало ему вести за собой войска и одерживать победу даже в самых сложных ситуациях.

Появление собственно политических ораторов — общественных деятелей в России связывают с созывом Первой государственной думы. Павел Милюков, Петр Столыпин и другие были выдающимися риторами, оказавшими большое влияние на умы современников своими речами.

2. Оратор-проповедник. Первоначально его стиль складывался под влиянием греко-римской традиции. На Руси, как уже отмечалось, именно в монастырях закладывались основы риторики, вырабатывались требования и каноны, осмыслялись особенности. Церковно-богословская тематика, выражаемая, например, в проповеди, заставляет выступающего обращаться к сердцу каждого, носит характер интимности, отличается образностью, иносказательностью. Проповеди бывают разных типов: сообщение, пророчество (профития), поучение (дидаскалия), призыв, беседа (омилия), откровение (глоссолалия), панегирик и др.

Теоретические принципы христианской проповеди впервые обозначили Амвросий Медиоланский и Августин Блаженный. Впоследствии они были развиты выдающимися проповедниками Франциском Ассизским, Антонием Падуанским и многими другими.

3. Судебный оратор. Об этом типе известно еще с Античности, и он значительно менялся от эпохи к эпохе, вместе с изменениями в судебных системах. Так, в современном контексте свелись к минимуму применяемые оратором художественные изыски, воззвания к общим моральным ценностям, пафос обличения. Выступление с судебной речью требует проведения четкой логической линии, выстроенной аргументации, хотя в определенных случаях допускает патетику. Основной целью, как и прежде, остается формирование убеждения судьи и присяжных, если таковые присутствуют в судебном процессе. Принято различать обвинительную речь и речь защиты.

В России, так же как и в других странах, судебное красноречие получило свое развитие с введением суда присяжных. Известные юристы Ф. Н. Плевако, С. А. Андреевский, А. Ф. Кони и многие другие обогатили своими речами российскую риторику.

4. Оратор-ученый (педагог). Академическое красноречие отличает информационная насыщенность, научность стиля, логическая культура, аргументированность. Лекция, научный доклад, обзор, выступление на конференции или семинаре ориентированы на подготовленного слушателя и включают в себя большое количество специальной терминологии. Однако, в отличие от собственно научного стиля, академическое красноречие допускает использование разнообразных средств выразительности.

В России академическое красноречие развивалось вместе с увеличением значения университетов в общественной жизни страны. Великолепные выступления перед аудиторией таких ученых, как К. А. Тимирязев, Т. Н. Грановский, С. М. Соловьев, Д. И. Менделеев, И. М. Сеченов, В. И. Вернадский, Н. И. Вавилов, вошли в историю академического красноречия.

• 5. Оратор — государственный служащий. Его выступления на собраниях, совещаниях в виде докладов, отчетов, объявлений о планах и перспективах содержат много фактологического материла, статистических данных, он может использовать специальную лексику. Обычно речь ведется от лица собравшихся с употреблением местоимения «мы». Стиль сдержанный или призывно (одобрительно) приподнятый.
• 6. Ораторы-дипломаты выделяются в отдельную группу также благодаря особой дипломатической среде, где оратор должен придерживаться выверенных канонов выступления, не предполагающих ни малейших отступлений от заранее подготовленного текста. Прекрасными ораторамидипломатами своего времени были Г. А. Потемкин и Н. И. Панин.
• 7. Бытовая среда, в которой оратор может проявить себя застольной речью, напутствием, приветствием и другими яркими формами выступления, предполагает непринужденную манеру, иногда патетику, допускает употребление сниженной лексики, отличается своим ситуативным характером и являет своего оратора в быту.

Заметно проявлять себя стало социально-бытовое красноречие в придворной среде, где его отличала избыточная напыщенность и торжественность, употребление большого количества средств выразительности. Со временем эти особенности нивелировались.

Своими нюансами отличаются деловое (деловые переговоры, совещания) и коммерческое (рекламное выступление, презентация) красноречие. Они требуют от оратора понимания специфики среды, готовности соотносить свои природные и наработанные качества с требованиями ситуации.

Каждый тип обладает своими минусами и плюсами. Одно остается верным в большинстве случаев — оратору, учитывая свои недостатки и умело пользуясь своими достоинствами, следует стремиться находить возможное равновесие между интеллектуальной и эмоциональной составляющей выступления.

Т. В. Анисимова и Е. Г. Гимпельсон, говоря о современной деловой риторике, значительное внимание уделяют объективным характеристикам личности автора речи, к которым относят пол, возраст, профессию, квалификацию, взгляды и т. п. Учет этих характеристик в процессе восприятия помогает проникнуть в смысл сказанного более полно: «Так, анализируя речи А. И. Ильина „О России“, отмечаем, что он философ (это отражается на способе его рассуждений), богослов (это отражается на его мироощущении), десять лет в эмиграции (и следовательно, не имеет достоверного представления о положении дел в России) и т. д.»^[6]. Таким образом, помимо собственно типа оратора, следует обращать внимание и на индивидуальные особенности выступающего, ситуацию выступления, тип аудитории.

Практикум

Контрольные вопросы и задания

• 1. Назовите современных политиков и общественных деятелей, которые могли бы стать примером для подражания в искусстве красноречия. Обоснуйте свое мнение. Определите, к какому типу ораторов они принадлежат. Дайте им риторическую характеристику.
• 2. Влияет ли темперамент оратора на стиль речи? Если да, то какова эта зависимость? Продемонстрируйте ее на примерах из современных политических выступлений.
• 3. Возможно ли проявление красноречия в бытовой среде? В чем его особенности?

Кейсы 1. Л. К. Граудина, Е. Н. Ширяев. Подготовка речи и выступление^[7]

В1928 г. вернулся из Сорренто в Москву М. Горький. Чествовали писателя в Большом театре. Речь о его творчестве должен был произнести А. В. Луначарский, который узнал об этом за сорок минут до начала торжества. На тщательную подготовку просто не было времени. И вот что интересно: речь, произнесенная по случаю приезда Горького, — один из самых блестящих образцов ораторского искусства Луначарского. В ней глубоко анализируется творчество писателя, она увлекательна по форме. Что это, импровизация? Когда коллеги, знавшие о внезапности выступления, спрашивали об этом Анатолия Васильевича, он отвечал, пожимая плечами: «Ну какая же импровизация? Ведь сколько я писал о Горьком еще до революции и, разумеется, продолжаю как критик заниматься его творчеством». Таким образом, к этому выступлению Луначарский, по его собственным словам, «готовился всю жизнь». Словом, импровизированная речь, как правило, строится на основе хорошо известного материала, знаний, опыта оратора. Иначе говоря, оратор мало готовится или совсем не готовится к ней накануне выступления, но имеет достаточные знания, а также опыт произнесения речей, чтобы ограничиться минимальной подготовкой или произнести ее «экспромтом».

• 2. А. Луначарский о Григории Евсеевиче Зиновьеве (Радомысльском)
• (фрагмент)^[8]

На каком-то большом диспуте во время бурной выборной кампании к Стокгольмскому объединенному съезду мы выступили вместе с Зиновьевым для защиты нашей линии. Здесь я впервые услышал его как митингового оратора. Я сразу оценил его и несколько удивился: обычно такой спокойный и рыхлый, он зажигался во время речи и говорил с большим нервным подъемом. У него оказался огромный голос тенорового тембра, чрезвычайно звонкий. Уже тогда для меня было ясно, что этот голос может доминировать над тысячами слушателей. К таким замечательным внешним данным уже тогда явным образом присоединялась легкость и плавность речи, которые, как я знаю, вытекают из известной находчивости и замечательной логики, проистекающие от умения обнимать свою речь в целом и из-за частности не упускать основной линии. Все эти достоинства оратора развились потом у товарища Зиновьева планомерно и сделали его тем замечательным мастером слова, каким мы его теперь знаем.

3. Марк Туллий Цицерон. Трактаты об ораторском искусстве Об ораторе (к брату Квинту) Книга I (фрагмент)^[9]

[Отчего так мало выдающихся ораторов.] (6) Я неоднократно присматривался к людям необыкновенным и одаренным необыкновенными способностями, и это навело меня на такой вопрос: почему среди всех наук и искусств красноречие выдвинуло меньше всего замечательных представителей? В самом деле, в какую сторону ни обратишь свое внимание и мысли, увидишь множество людей, отличившихся в любой отрасли знаний, и знаний не мелких, а, можно сказать, наиважнейших. (7) Если судить о знаменитых людях с точки зрения пользы или величия их деяний, то кто не поставит, например, полководца выше оратора? А между тем всякий согласится, что в одном нашем государстве мы можем указать превосходнейших военачальников чуть не бесчисленное множество, а выдающихся ораторов — едва несколько человек. (8) Даже таких людей, которые своими мудрыми решениями способны вести и направлять государство, достаточно много выступило в наши дни, еще больше — на памяти наших отцов, и тем более — на памяти предков, тогда как хороших ораторов очень долго не было вовсе, а сносных — едва найдется по одному на каждое поколение. При этом не следует думать, что искусство красноречия уместнее сопоставлять с такими научными занятиями, которые требуют отвлеченного мышления и широкой начитанности, нежели с воинскими достоинствами полководца или рассудительностью хорошего сенатора: достаточно лишь посмотреть на такие науки, чтобы увидеть, как много ученых стяжало ими себе известность, и чтобы понять, как мало ораторов и в наши дни, да и во все времена.

3. (9) Например, ты знаешь, что та наука, которую греки зовут философией, признается лучшими учеными за прародительницу и как бы мать всех упомянутых наук; и тем не менее трудно даже пересчитать, сколько людей, с какими знаниями, с какой разносторонностью и полнотою интересов подвизались на поприще этой науки, и не только в какой-нибудь отдельной ее области, но даже, насколько это возможно, в полном ее составе, как исследуя ее содержание, так и систематически его излагая. (10) А так называемые математики? Кому не известно, как труден для понимания их предмет, как отвлеченна, многосложна и тонка их наука? Однако же и здесь явилось столько знатоков своего дела, что, по-видимому, едва ли не всякий, хорошенько поработав над предметом, вполне достигал своей цели. А музыка? А изучение словесности, которым занялись так называемые грамматики? Кто, предавшись этим предметам со всем усердием, не узнал и не изучил их во всем их беспредельном объеме и содержании? (11) Пожалуй, если я не ошибаюсь, изо всех тех, кто посвятил свои силы этим благородным искусствам и наукам, всего меньше вышло замечательных поэтов. Но если даже на этом поприще, на котором блестящие дарования являются очень редко, тебе вздумается ради сравнения выбрать лучших как между нашими соотечественниками, так и между греками, то все-таки хороших ораторов найдется гораздо меньше, чем хороших поэтов. (12) Это должно казаться тем более удивительным, что в остальных науках и искусствах познания обыкновенно черпаются из отвлеченных и трудно доступных источников, в красноречии же общие основы находятся у всех на виду, доступны всем и не выходят за пределы повседневных дел и разговоров; потому-то в других науках более ценится то, что менее доступно пониманию и представлениям непосвященных, в красноречии же, напротив, нет порока больше, чем уклонение от обыкновенного склада речи и от общепринятых понятий. 4. (13) Несправедливо было бы также сказать, будто прочие науки больше привлекают к себе людей или будто изучение их сопряжено с большим наслаждением или с обширнейшими надеждами и со значительнейшим вознаграждением. Я уж не буду говорить о Греции, которая всегда стремилась быть первой в красноречии, и о пресловутом отечестве всех наук, Афинах, где ораторское искусство было и открыто и доведено до совершенства; но ведь и в нашем отечестве, уж конечно, ничего никогда не изучали усерднее, нежели красноречие. (14) В самом деле, по установлении всемирного нашего владычества, когда продолжительный мир окончательно обеспечил досуг, едва ли был хоть один честолюбивый юноша, который бы не стремился постигнуть во что бы то ни стало искусство оратора. При этом сначала, чуждые всяких теоретических познаний, не подозревая существования никаких методов в упражнении и никаких правил в науке, они доходили только до той ступени, которой могли достигнуть одним своим умом и своими силами. Но впоследствии, послушав греческих ораторов, познакомившись с их сочинениями, да прибегнув к помощи преподавателей, наши земляки возгорелись просто невероятным усердием к красноречию. (15) Этому содействовали значительность, разнообразие и множество всевозможных судебных дел, вследствие чего к познаниям, какие каждый приобрел своим личным прилежанием, присоединялось частое упражнение, которое важнее наставлений всяких учителей. А сулил этот род занятий те же награды, что и теперь, — и популярность, и влияние, и уважение. Что же касается природных дарований, то уж в этом отношении наши земляки, как мы можем заключить по многим примерам, далеко превзошли всех прочих людей какого угодно происхождения. (16) Сообразив все эти обстоятельства, разве мы не вправе дивиться, что во всей истории поколений, эпох, государств мы находим такое незначительное число ораторов?

[Трудность красноречия.] Но это объясняется тем, что красноречие есть нечто такое, что дается труднее, чем это кажется, и рождается из очень многих знаний и стараний.

• 5. И точно, при взгляде на великое множество учащихся, необыкновенное обилие учителей, высокую даровитость народа, бесконечное разнообразие тяжб, почетные и щедрые награды, ожидающие красноречие, какую можно предположить другую причину этого явления, кроме как неимоверную обширность и трудность самого предмета? (17) В самом деле, ведь здесь необходимо усвоить себе самые разнообразные познания, без которых беглость в словах бессмысленна и смешна; необходимо придать красоту самой речи, и не только отбором, но и расположением слов; и все движения души, которыми природа наделила род человеческий, необходимо изучить до тонкости, потому что вся мощь и искусство красноречия в том и должны проявляться, чтобы или успокаивать, или возбуждать души слушателей. Ко всему этому должны присоединяться юмор и остроумие, образование, достойное свободного человека, быстрота и краткость как в отражении, так и в нападении, проникнутые тонким изяществом и благовоспитанностью. (18) Кроме того, необходимо знать всю историю древности, чтобы черпать из нее примеры; нельзя также упускать знакомства с законами и с гражданским правом. Нужно ли мне еще распространяться о самом исполнении, которое требует следить и за телодвижениями, и за жестикуляцией, и за выражением лица, и за звуками и оттенками голоса? Как это трудно само по себе, показывает даже легкомысленное искусство комедиантов в театре: хоть они и силятся владеть и лицом, и голосом, и движениями, но кто не знает, как мало меж ними и было и есть таких, на которых можно смотреть с удовольствием? Наконец, что сказать мне о сокровищнице всех познаний — памяти? Ведь само собою разумеется, что если наши мысли и слова, найденные и обдуманные, не будут поручены ей на хранение, то все достоинства оратора, как бы ни были они блестящи, пропадут даром.
• (19) Поэтому перестанем недоумевать, отчего так мало людей красноречивых: мы видим, что красноречие состоит из совокупности таких предметов, из которых даже каждый в отдельности бесконечно труден для разработки. Постараемся лучше добиться, чтобы наши дети и все, чьи слава и достоинство нам дороги, полностью представили себе эту трудность задачи и поняли бы, что привести их к желанной цели никак не могут те правила, учителя и упражнения, к которым прибегают нынче все, а нужны какие-то совсем другие. 6. (20) По крайней мере мое мнение таково, что невозможно быть во всех отношениях достохвальным оратором, не изучив всех важнейших предметов и наук. Речь должна расцветать и разворачиваться только на основе полного знания предмета; если же за ней не стоит содержание, усвоенное и познанное оратором, то словесное ее выражение представляется пустой и даже ребяческой болтовней.
• 4. Габриеле Д’аннунцио. Речь, произнесенная с балкона Капитолия 17 мая 1915 г.^[10]

Римляне! Вчера вы явили миру возвышенное зрелище! Огромное и стройное ваше шествие было подобно шествиям наших древних предков, когда они, собравшись у храма Юпитера Величайшего и водрузив на колесницы священные истуканы, направлялись вслед за ними к Капитолийскому холму. Вы освятили своей процессией улицы, по которым прошли, и каждая из них имеет отныне право именоваться Священной дорогой — Via Sacra. Ведь и вы следовали за воссиявшим над незримой колесницей прекраснейшим образом нашей Великой Матери.

Благословенны матери Рима, которых я видел вчера в процессии: торжественно несли они на руках, словно подношение богам, детей своих. Благословенны матери, на чьем челе читалась неколебимая отвага, чьи лица озарял свет спокойной готовности на жертву, знак посвящения в любовь, которая выше материнской!

Да, это было воистину возвышенное зрелище! И дух наш должен ждать сигнала к бою, стража наша еще не подошла к концу! Мы не дадим ни обольстить себя, ни застигнуть врасплох. Ибо, говорю я вам, вражеская банда еще не сложила оружие.

Впрочем, нет нужды в словах, когда вопиют даже камни, когда народ Рима уже готов вывернуть булыжники из мостовых, по которым стучат копыта коней; тех коней, что должны были мчаться в атаку по дорогам Истрии, но вместо этого униженно охраняют логовища зловредных тварей, дома изменников, потеющих от страха, и пот их сочится сквозь неправедно нажитый жир!

Так давайте же крикнем: «Слава нашей армии!» Вот великий лозунг дня!

Среди моря подлостей, совершаемых джолиттианекой сволочью, одна подлость вызывает особое омерзение: это злонамеренное очернение нашей армии, сил нашей национальной обороны. Вплоть до вчерашнего дня можно было безнаказанно сеять недоверие, подозрение, пренебрежение к нашим солдатам — нашим смелым, честным, благородным, неукротимым солдатам, цвету итальянского народа; можно было злоумышлять против тех, кому предначертано стать героями грядущего дня.

С каким тяжелым сердцем бойцы повернули штыки против народа, который хотел только одного — отомстить за свою армию!

Но явим же братское сочувствие к их великой печали, явим сострадание к их незаслуженному унижению — не станем множить их испытания. Дождемся наступления утра, сохраняя наш боевой пыл.

Позавчера, когда я выходил от еще не сложившего свои полномочия премьер-министра (он, к нашему счастью, остался на своем посту во имя общественного спасения и к позору всех тех, кто думал только о спасении собственной шкуры), сколько надежды, сколько душевной отваги прочел я в глазах юных солдат, стоявших в карауле!

Юный, еще безбородый офицер, благородный и дерзкий, такой, каким, вероятно, был Гофредо Мамели, подошел ко мне и, не промолвив ни слова, вручил два цветка — красный и белый, а еще — зеленую ветку.

Никогда не доводилось мне видеть более изящного, более возвышенно простого жеста. Сердце колыхнулось у меня в груди от радости и благодарности. И я сохраняю этот букет как величайшую драгоценность. Я сохраняю его для себя и для вас, во имя поэзии и во имя итальянского народа. Зеленый, белый и красный! Трехцветное сияние нашей весны!

Поднимем же выше наши знамена, пусть вьются по ветру, а мы громко крикнем:

«Да здравствует армия!».

«Да здравствует армия великой Италии!».

«Да здравствует наша освободительная армия!».

В этот самый час пятьдесят пять лет тому назад бойцы гарибальдийской «Тысячи» выступили в поход из Калатафими, освобожденной и навеки прославленной той кровью, что была ими пролита, той кровью, что и доныне кипит подобно крови первомучеников; опьяненные мыслью о прекрасной смерти, они двинулись на Палермо.

Приказ, зачитанный перед маршем гарибальдийским бригадам, гласил: «Солдаты итальянской свободы, с вами для меня нет ничего невозможного».

О мои восхитительные товарищи, каждый честный гражданин должен сегодня стать солдатом итальянской свободы. Ради вас и с вами мы победили. С вами и ради вас мы сокрушили предателей.

Слушайте, слушайте! Предательство их изобличено и доказано. Нам известны их бесславные имена. Настал час возмездия.

Не дайте обольстить себя, не дайте обмануть себя, не дайте разжалобить! Ведь этому сброду неведомы угрызения совести, раскаяние и стыд. Кто может отучить от кормушки с помоями скотину, которая привыкла возиться в ней и кормиться от нее?

20 мая, когда торжественно соберется представительная ассамблея нашей нации, мы не потерпим бесстыжего присутствия в ее рядах тех, кто в течение долгих месяцев торговался с врагом о судьбах Италии. Нельзя позволить, чтобы паяцы, прикрывшись трехцветным знаменем, позорили священное имя своими нечистыми глотками.

Составляйте проскрипционные списки, составляйте их, забыв о жалости. Таково ваше право, более того — таков ваш гражданский долг. Кто спас Италию в эти дни всеобщего помрачения, если не вы, если не сплочение народа, если не высокие порывы народной души?

Помните об этом. Только бегство избавит их от нашей кары.

И если они побегут, что ж, попутного ветра! Это единственное снисхождение, которое они могут ждать от нас.

Разве еще нынче утром кое-кто не пытался подштопать паутину, которой жирный германский паук дерзнул оплести благоухающие розовые кусты на нашей вилле? А теперь вилла эта будет возвращена нам!

Мы ни на мгновение не поверили, что кабинет министров, сформированный по указке господина Бюлова, может быть утвержден или хотя бы поддержан нашим королем.

Ибо в случае его утверждения нашу отчизну ждали бы дни еще более мрачные, чем те, что последовали за перемирием, заключенным Саласко.

Король Италии благородным сердцем своим вновь внял призыву Камилло Кавура: «Пробил решительный час для савойской монархии!».

Да, он пробил, пробил вот в этом самом небе, о римляне, в небе, что нависает над вашим Пантеоном, в небе, которое, о римляне, мы видим над вечным Капитолием.

Открой для нашей доблести двери грядущих владений…

Так пел итальянский поэт, застигнутый смертью в то время, когда вершил на морях свой царский жребий. Ныне так восклицает уже не одинокий поэт, но целый народ, прозревший и готовый ко всему.

Римляне, итальянцы, развернем наши знамена, будем тверды, и пусть не покинут нас вера и надежда!

Здесь собирались римские плебеи, дабы узаконить своим одобрением каждый новый шаг по расширению границ Империи; здесь консулы призывали сограждан к оружию и приводили солдат к присяге; отсюда пускались в путь магистры, чтобы принять на себя командование войском и управление провинциями; здесь Германик возложил на алтарь в храме Веры трофеи победы над германцами; здесь Октавиан объявил о подчинении Риму всех территорий Средиземноморья; и теперь здесь же мы предлагаем свои жизни в дар Родине, приносим эту добровольную жертву, исполняем пророчества, возглашая:

«Да здравствует наша война!».

«Да здравствует Рим! Да здравствует Италия!».

«Да здравствует наша армия!».

«Да здравствует военно-морской флот!».

«Да здравствует король!».

«Честь и победа!».

(На каждый призыв народ, заполнивший площадь, улицы, лестницы, единодушно отзывается громкими криками. Оратор берет в руки прислоненную к ограде балкона шпагу Нино Биксио, показывает ее толпе и извлекает из ножен.)

Это шпага Нино Биксио, второго из «Тысячи», но всегда первого среди бойцов. Это великая шпага, которую его наследник приносит в дар Капитолию, римлянам. Это необоримый залог победы.

Ведь мы словно видим его воочию — этого железного легионера, верхом, у ворот СанПанкрацио. Вот он хватает за шиворот вражеского капитана и тащит его за собой в гущу своего войска, громко требуя, чтобы враги сложили оружие. Он один берет в плен триста человек! Орлиное племя, душа, выкованная по образцу и подобию наших Горациев, бесстрашный лигурийский корсар, привычный к абордажам и рукопашным! Он родился героем, как другие рождаются князьями; образец для всех солдат Италии.

И я дерзну за вас за всех поцеловать выбитые на лезвии этой шпаги имена наших побед.

(Снова от рева толпы вихрится воздух, окрашенный яркими красками заката. Клич «Война! Война!» заглушает все.)

Бейте в набат! Сегодня Капитолий ваш, как в те далекие времена восемь веков назад, когда народ стал его хозяином и избрал здесь свой парламент. О римляне, вы и есть истинный парламент, ибо сегодня здесь вы сами начали войну, сами объявили ее!

• (Возбуждение нарастает. Нескольким отважным гражданам удается проникнуть на колокольню, и они начинают бить в набат. Народ под колокольный звон продолжает выкрикивать призывы к войне.)
• 5. А. Ф. Кони. Память и внимание (из воспоминаний судебного деятеля)
• (фрагмент)^[11]

Среди общих свойств свидетелей, которые отражаются не только на восприятии ими впечатлений, но, по справедливому замечанию Бентама, и на способе передачи последних, видное место занимает, во-первых, темперамент свидетеля. Сочинение Фулье «О темпераменте и характере» снова выдвинуло вперед ученье о темпераментах и дало физиологическую основу блестящей характеристике, сделанной Кантом, который различал два темперамента чувства (сангвинический и меланхолический) и два темперамента деятельности (холерический и флегматический). Для опытного глаза, для житейской наблюдательности эти различные темпераменты и вызываемые ими настроения обнаруживаются очень скоро во всем: в жесте, тоне голоса, манере говорить, способе держать себя на суде. А зная типическое настроение, свойственное тому и другому темпераменту, представляется возможным представить себе и отношение свидетеля к обстоятельствам, им описываемым, и понять, почему и какие именно стороны в этих обстоятельствах должны были привлечь его внимание и остаться в его памяти, когда многое другое из нее улетучилось.

Для характеристики влияния темперамента на показание, т. е. на рассказ о том, как отнесся свидетель к тому или другому явлению или событию, можно, в виде примера, представить себе отношение обладателей разных темпераментов к одному и тому же происшествию. Трамвай наехал на переходившую рельсы женщину и причинил ей тяжкие повреждения или, быть может, самую смерть вследствие того, что она не обратила внимания на предупредительный звонок или что таковой раздался слишком поздно. Сангвиник, волнуясь, скажет: «Это была ужасная картина — раздался раздирающий крик, хлынула кровь, — мне послышался даже треск ломаемых костей, эта картина стоит пред моими глазами, преследует меня, волнуя и тревожа». Меланхолик скажет: «При мне вагон трамвая раздавил несчастную женщину; и вот людская судьба: быть может, она спешила к любящему мужу, к любимым детям, под семейный кров — и все разбито, уничтожено, остались слезы и скорбь о невозвратной потере — и картина осиротелой семьи с болью возникает в моей душе». Холерик, негодуя, скажет: «Раздавили женщину! Я давно говорил, что городское управление небрежно в исполнении своих обязанностей: можно ли поручать управление трамваем таким вагоновожатым, которые не умеют своевременно начать звонить и предупредить тем рассеянного или тугого на ухо прохожего. И вот результат. Судить надо за эти упущения, и строго судить». А флегматик расскажет: «Ехал я на извозчике и вижу: стоит трамвай, около него толпа народа, что-то смотрят; я привстал в пролетке и вижу — лежит какая-то женщина поперек рельсов, вероятно, наехали и раздавили. Я сел на свое место и сказал извозчику: пошел скорее!».

Вопросы и задания к кейсам

• 1. Прочитайте отрывок из книги Цицерона «Об ораторе» и определите те качества, которыми, по мнению автора, должен обладать подлинный оратор.
• 2. Прочтите отрывок из воспоминаний А. Ф. Кони, где он описывает разные типы свидетелей и разное воздействие на них информации. Проведите параллель с типологизацией ораторов. Есть ли общее в логике размышления? Проведите в аудитории дискуссию на эту тему.
• 3. К какому типу ораторов принадлежит Габриеле Д’аинунцио? В чем эго проявляется?
• 4. Понимаете ли вы, почему так удался «экспромт» В. Луначарского в его речи о М. Горьком? Обсудите эту тему в группе.

Творческие задания

• 1. На занятии выберите общую тему для выступления. Пусть каждый член группы подготовит и произнесет свою речь. Слушатели будут представлять собой коллективных экспертов в разных областях: в качестве лингвистов они дадут оценку правильности речи; как специалисты по культуре речи определят коммуникативную целесообразность, уместность речи в целом и отдельных пассажей; с логической точки зрения должна быть оценена ясность и последовательность высказываний; с психологической — способность устанавливать контакт с аудиторией, владение собой; с эстетической — стиль общения с аудиторией, внешний вид, манеры; с технической — владение голосом, способность контролировать выражение лица и т. д.
• 2. Послушайте знаменитую речь Никиты Сергеевича Хрущева на заседании Генеральной Ассамблеи ООН 12 октября 1960 г.^[12] К какому типу ораторов принадлежит этот политический деятель? Дайте характеристику его выступлению.

• [1] Белинский В. Г. Общая риторика II. Кошанского // Его же. Поли. собр. соч. Т. 8. М., 1955. С. 15.
• [2] Цицерон Марк Туллий. Три трактата об ораторском искусстве / пер. с лат. под ред.М. Л. Гаспарова. М., 1972. С. 274.
• [3] См.: Иванова С. Ф. Специфика публичной речи. М., 1978.
• [4] Минеева С. А. Основы мастерства устного выступления. Как подготовить полемиста. Пермь, 1991. С. 1.
• [5] Рождественский 10. В. Теория риторики. С. 206—207, 217.
• [6] Анисимова Т. В., Гимпельсон Е. Г. Современная деловая риторика: учеб, пособие. URL: http://vvvvw.e-reading.me/chapter.php/69 985/19/Anisimova%2C_Gimpel%27son_Sovremennaya_delovaya_ritorika_Uchebnoe_posobie.html.
• [7] Граудина Л. К., Ширяев Е. Н. Культура русской речи: учебник для вузов. URL: http: //www.gumer.info/bibliotek_Buks/Linguist/Gray/13.php.
• [8] URL: http://www.magister.msk.ru/library/politica/lunachar/lunaa018.htm.
• [9] URL: http://ancientrome.ru/antlitr/cicero/tractates/deorat-f.htm.
• [10] Иностранная литература. 1999. № И. Перевод с итал. И. Кормильцева. URL: http://magazines.russ.ru/inostran/1999/11.
• [11] Кони Л. Ф. Избранные произведения. Петербург, 1922. URL: http://www.koob.pro/koni_a_f/koni_izbrannie_proizvedenia.
• [12] URL: http://ria.ru/tvpolitics/20 101 012/283511282.html.