Взаимоотношения субъектов бизнеса: конкуренция и партнерство, доверие и недоверие

Бизнес как вид деятельности отличается тем, что направлен на получение прибыли или иных выгод, преимуществ, привилегий и сопряжен с преобразованиями и инновациями. Важно также, что он реализуется в ходе делового взаимодействия с другими людьми, в том числе с потребителями, компаньонами, сотрудниками. М. В. Редькина указывает, что специфика делового поведения состоит в том, что оно, с одной стороны, всегда сопряжено с взаимодействием, с другой — принципиально связано с наличием противостояния интересов взаимодействующих сторон. По нашему мнению, причиной данного противостояния является основная цель делового поведения, а именно — получение выгоды. Для делового взаимодействия характерны следующие особенности (Купрейченко, 2011):

• 1) наличие конкретной цели, конечного результата;
• 2) осмысленный, рациональный выбор средств и организационно-экономических условий деятельности;
• 3) существование отношений «ответственной зависимости», или взаимной ответственности (транзакция взаимных ожиданий); нередко одновременно имеет место частичное совпадение и противостояние интересов взаимодействующих сторон.
• • Деловое взаимодействие — взаимодействие, ориентированное на достижение конкретной цели, предполагающее осмысленный, рациональный выбор средств и организационно-экономических условий деятельности, основанное на взаимной ответственности партнеров, для которых характерно одновременно частичное совпадение и противостояние интересов взаимодействующих сторон.

Теоретическими основами анализа делового взаимодействия, проведенного Т. С. Вавакиной, выступают модели взаимодействия, разрабатываемые в рамках разных отраслей науки^[1]. Социально-психологические подходы акцентируют внимание на роли взаимных интерпретаций, ожиданий и общих оценок. Среди них — наиболее известны — теория социальных ролей, символический интеракционизм, феноменологический подход, теория социального обмена. С точки зрения символического интеракционизма социальная жизнь предстает как продукт интерпретаций и оценок субъектов. Близкий к символическому интеракционизму феноменологический подход утверждает, что социальный мир образуют социальные события — мнения, суждения и оценки людей. Таким образом, социальное взаимодействие соотносится с проблемой общности восприятия и понимания мира, сходства представлений и отношений у взаимодействующих субъектов.

Теория социального обмена представляет собой весьма рационализированную модель поведения человека, детерминированного внутренними мотивами и внешними обстоятельствами. Однако рациональность действия человека понимается прежде всего как следование именно психологическим правилам социального обмена. В рамках теории обмена социальное взаимодействие представляет собой обмен материальными и нематериальными ресурсами, который регулируется нормами взаимности и критериями справедливого распределения. Таким образом, взаимность, равенство и справедливость могут быть рассмотрены как важные принципы взаимодействия между людьми.

В свою очередь, В. В. Радаев отмечает, что социоэкономические подходы основываются на законах экономического равновесия, порядка и социальной системы (Радаев, 2002). Концепция экономического равновесия В. Парето в целом развивала экономические теории обмена представителей школы маржинализма У. Джевонса, Ф. Эджуорта и Л. Вальраса, которые считали допустимым использовать упрощение, идеализацию субъекта при рассмотрении «экономического человека» как абстрактного абсолютного гедониста. Однако представляется интересным то, что В. Парето формулирует свою теорему бартерного обмена исходя из принципа преобразования и эквивалентности благ и акцентирует свое внимание на необходимости учитывать субъективный характер потребительской ценности экономических благ (товаров, услуг и т. п.) для участников обмена, которые руководствуются соображениями пользы и выгоды. Теория В. Парето выстраивается с опорой на представление о полезности экономических благ как их совокупной характеристики, выражающей индивидуальные вкусы участников обменов, в которых он усматривает движущую силу всякой экономической деятельности. Таким образом, экономические блага и другие ресурсы могут соотноситься с различной пользой и ценностью для человека в конкретном акте обмена.

В настоящее время социоэкономисты в большинстве своем сходятся во мнении, что люди лишь «отчасти движимы приземленными мотивами влечения к удовольствию и собственному интересу, а отчасти благородными побуждениями к высшим моральным устремлениям»^[2]. Как же соотносятся в деловом взаимодействии следование строгим экономическим законам и поддержание устойчивых взаимоотношений между партнерами? Деловое взаимодействие прагматично (от др.-греч. яросуцс* — дело, действие) по определению. В деловом взаимодействии прагматичность может пониматься как реалистичность оценки возможных последствий данного взаимодействия, нацеленность на конкретный результат. Причем в экономике наиболее проявляются начала эгоистически-стратегической рациональности, которые требуют опосредования этическими принципами^[3], так как с большей силой, чем в других сферах жизнедеятельности, проявляется утилитарность (от лат. utilitas — польза, выгода), сопровождаемая эгоистическими тенденциями во взаимодействии субъектов. Однако для сохранения баланса в отношениях между людьми и эффективности делового партнерства, помимо утилитарного подхода, нацеленного на получение выгоды, пользы от данного взаимодействия (причем не обязательно экономической), неизбежно присутствуют нормативные и ценностные ориентиры во взаимодействии с партнерами. На основании данных положений Т. С. Вавакиной выделяются следующие типы социального взаимодействия: предметно-ресурсное, субъектно-ресурсное, субъектно-ценностное и предметно-ценностное взаимодействие (табл. 2.3)^[4].

Конкурентные и партнерские отношения являются основными формами взаимоотношений и основой взаимодействия представителей бизнеса, интегрируя в себя разнообразные отношения в предпринимательской среде и условия реализации этой деятельности^[5]. В отличие от других сфер жизнедеятельности человека и общества в целом, в бизнесе и конкуренция, и партнерство являются нормой отношений, выполняя в развитии этой экономической деятельности различные функции. Конкуренция является основой предпринимательской деятельности, а партнерство надстраивается на отношения конкуренции, обеспечивая предпринимателю большую конкурентоспособность в его экономической деятельности.

Таблица 2.3. Типы социального взаимодействия (Вавакина, 2011).

• Конкурентные и партнерские отношения — основные формы взаимоотношений в бизнесе — основа взаимодействия его представителей.

По наблюдениям западных экономистов А. Бранденбургера и Б. Нейлбаффа, одни компании придерживаются конкурентного подхода, рассматривают бизнес как военные действия и оценивают его результат с точки зрения победителей и побежденных; другие предпочитают дух сотрудничества, опираются на командный подход и партнерство. Комбинацию этих двух подходов они и назвали «co-opetition» — кооперацией конкурентов^[4]. Эти взгляды на изучение взаимодействия между фирмами в сфере экономических отношений поддерживает ряд зарубежных исследователей. Дж. Дажнино и Дж. Падуласобо подчеркивают необходимость более детальной разработки концепции «co-opetition» как самостоятельного подхода к изучению взаимодействия между независимыми экономическими субъектами^[7].

Анализ публикаций, посвященных исследованиям практики современного бизнеса, выполненный Т. С. Вавакиной, показал, что соотношение феноменов партнерства и конкуренции в деловой сфере имеет свою специфику. Партнерство (сотрудничество, кооперация) и конкуренция как типы социального взаимодействия в сфере бизнеса не взаимоисключают друг друга и вполне могут сосуществовать в деловых взаимоотношениях. На практике компании одновременно могут в ряде проектов объединять свои усилия для достижения целей, в других проектах — быть конкурентами. В таком случае взаимоотношения между компаниями и отдельными людьми невозможно охарактеризовать исключительно как конкуренцию или исключительно как сотрудничество.

В нашей стране начинает складываться культура деловых партнерских отношений, что отражено в работах, посвященных этой теме (Т. С. Вавакина, И. В. Веретенникова, М. Б. Глотов, Р. Джей, М. Б. Кановская, М. В. Крымчанинова, С. П. Мальцев, В. П. Позняков, Э. М. Сабат, В. И. Соломыкин, Л. Д. Столяренко, О. И. Титова, Е. Б. Филинкова и др.). Использование на практике ресурсов подобного рода отношений является очевидным преимуществом для представителей многих отраслей экономики и бизнеса, в результате чего отдельной самостоятельной деятельностью становится проведение переговоров, сопровождение разнообразных проектов и целая система, ориентированная на поддержание складывающихся и развивающихся деловых партнерских отношений.

Деловое партнерство — это социальное взаимодействие самостоятельных равноправных экономических субъектов, имеющих относительную экономическую свободу и альтернативу в принятии решения^[8]. Деловое партнерство — коллективная форма организации деятельности, основанная на деловой взаимозависимости участников, т. е. пересечении их деловых интересов; характеризуется взаимной поддержкой и помощью, основанной на неформальных взаимоотношениях, принятии субъектами неформальных норм и ценностей.

В самом общем виде деловое партнерство может пониматься как вид экономических отношений субъектов рыночной экономики, основанных на совместных усилиях сторон, объединенных каким-либо общим интересом (выгодой), направленных на достижение участниками целей их экономической деятельности. Социально-экономическая функция делового партнерства заключается в установлении, организации и укреплении связей между экономическими субъектами с целью обеспечить их устойчивое развитие и более эффективное достижение целей экономической деятельности, что реализуется путем совместного решения деловых проблем и задач партнеров.

Исследования Е. Б. Филинковой показали, что представления российских предпринимателей о партнерах не являются достаточно четкими. Ею выделены две группы предпринимателей (Филинкова, 2007). В первой (30%) — четкая идентификация партнера отсутствовала. Партнерами назывались просто «честные и порядочные люди», «профессионалы», «надежные, умные и порядочные люди», а также все, кто способствует процветанию дела. Для второй группы (70%) характерна конкретная идентификация партнера по бизнесу: «поставщики», «друзья», «совладельцы», реже — «руководители фирм», «заказчики».

В работе В. В. Радаева приведены характеристики, которыми предприниматели описывают предпочитаемого делового партнера (Радаев, 2002). В первую очередь — это нравственные качества: порядочность, честность, добросовестность, чувство долга. Их назвали 79% предпринимателей. Вторая группа качеств (29%) — способность выполнять свои обязательства: четкость, ответственность, надежность, верность слову. Третья группа качеств — профессиональные: компетентность, четкость, аккуратность. Менее важны для партнерских отношений: инициативность, целеустремленность, самостоятельность, коммуникабельность и т. д.

Создание деловых партнерских отношений предполагает определенную готовность от обеих сторон, а также значительные усилия. Не случайно, что в системах западных стран культура создания и поддержания деловых партнерских отношений имеет богатую историю, и также не случайно стало появление таких должностей, в функциональные обязанности которых входит именно эта деятельность — поддержание и развитие партнерских отношений с представителями других фирм. В то же время партнерские отношения могут иметь разное предметное содержание и направленность. Так, по мнению О. И. Титовой, партнерские отношения предпринимателей, в зависимости от основы построения, подразделяются на технико-экономическое партнерство, которое ориентировано на получение денег для новых проектов, техники и технологии, доступа к новым рынкам, и социально-психологическое партнерство, которое ориентировано на наличие доверия и межличностной привлекательности во взаимоотношениях^[9].

Развивая эти идеи, Т. С. Вавакина выделяет следующие виды ориентаций в деловом партнерстве: экономико-ресурсную, социально-ресурсную и субъектно-ценностную. Эти ориентации определяются субъективными оценками значимости для респондента трех факторов, побуждающих к участию в деловом партнерстве: 1) экономических факторов, экономических причин; 2) других причин не экономического характера и 3) взаимного желания партнеров сотрудничать, иметь дело именно друг с другом. Анализ совокупности эмпирически выделенных характеристик, взаимосвязанных с каждым фактором, определяющим участие предпринимателя в деловом партнерстве, позволяет утверждать, что экономико-ресурсная, социально-ресурсная и субъектно-ценностная ориентации в деловом партнерстве различаются своим социально-психологическим содержанием^[4].

Исходя из особенностей делового партнерства, можно предположить, что механизмом координации данного социального взаимодействия могут быть разделяемые партнерами неформальные нормы и ценности. Это иной механизм координации взаимодействия, нежели в иерархическом взаимодействии (установленные социальные нормы и правила) или рыночном взаимодействии (экономические законы). При этом деловое партнерство не может рассматриваться исключительно как сотрудничество, так как вполне допускает соревнование, конкуренцию деловых партнеров^[7]. В системе социально-экономических законов рыночных отношений, характеризующихся довольно жесткой конкуренцией во всех сферах экономической жизни, интеграция, сотрудничество в деловом партнерстве выступают механизмом стабилизации взаимоотношений независимых экономических субъектов.

Именно поэтому исследование делового партнерства невозможно без рассмотрения конкурентных взаимоотношений между экономическими субъектами. По мнению экономистов, конкуренция является основой прогресса, непрерывного развития общества, условием, противодействующим стагнации в экономике. Но при этом конкуренция, как правило, сопровождается конфликтностью и нестабильностью.

Попытка интерпретации взаимодействия на основе уровня жесткости конкурентных отношений предпринимается А. Г. Шмелевым. Автор вводит понятие «продуктивная конкуренция» — такой частный случай конкурентного взаимодействия, когда оно приводит к обогащению среды и росту собственного потенциала не только у победителей, но и у значительной части участников конкуренции, и поэтому может расцениваться как наиболее эффективный вид конкурентного взаимодействия. В итоге, А. Г. Шмелев выделяет следующие виды взаимодействия: сотрудничество, продуктивная конкуренция, соревновательная конкуренция, соперничество и конфронтация. Причем социально-психологической особенностью российской конкуренции отмечается широкое распространение либо ее избегания, либо перерастания конкуренции в конфронтацию. Автор выделяет два типа избегания конкуренции: 1) слабый тип избегания характеризуется пассивностью, исполнительностью, конформизмом; 2) сильный — стремлением к уничтожению конкурентов и насаждению собственной монополии^[12].

В концепции В. И. Ярочкина указывается, что напряженность конкуренции может варьироваться от случая, когда конкуренты мирятся со сложившейся ситуацией и спокойно сосуществуют до случая, когда конкуренты вступают в жесткую борьбу за выживание. Формы взаимодействия в экономической сфере (сотрудничество, взаимодействие, соперничество, конкуренция и противоборство) отличаются по степени нарастания напряженности отношений между экономическими субъектами^[13].

О. И. Титова считает, что социально-психологические различия между конкуренцией и соревнованием, которые отражают процессы дифференциации в социальном взаимодействии, определяются тем, что в соревновании есть правила состязания, четкие критерии оценки, стабильные во времени и обязательно известные его участникам, а в конкуренции — все наоборот. В соревновании допускается взаимопомощь участников, в конкуренции — нет; мотивация соревнования связана со стремлением обозначить свое различие с другими, а мотивация конкуренции связана с изменением социально-экономического статуса участников^[14].

В свою очередь деловое взаимодействие может быть охарактеризовано тем, какие процессы — интеграция или дифференциация — определяют экономическую деятельность предпринимателя, и тем, ориентация на экономические ресурсы или на взаимоотношения свойственна ему в организации бизнеса. Это позволило выделить следующие виды конкуренции в предпринимательской деятельности: конкуренция за экономические ресурсы, конкуренция-соревнование за личные достижении. В ходе исследований В. П. Познякова и О. И. Титовой выявлено, что конкурентные отношения предпринимателей представлены конкуренцией двух видов: конкуренция как борьба за ресурсы, состязание за идеи и ресурсы для их воплощения и конкуренция как соревнование с другим предпринимателем, где состязание происходит в сравнении с достижениями других предпринимателей. Иначе говоря, конкурентные отношения включают в себя конкуренцию ресурсно-ориентированную и конкуренцию личностно-ориентированную.

В исследовании Т. С. Вавакиной показано, что, с одной стороны, наличие элементов конкурентного взаимодействия между партнерами существенно меняет характер их взаимоотношений, а с другой стороны, элементы сотрудничества даже в условиях конкуренции способствуют более позитивному отношению к взаимодействию и установлению иных взаимоотношений, например основанных на доверии. Таким образом, социальнопсихологическая функция делового партнерства заключается в стабилизации взаимоотношений экономически независимых субъектов за счет привнесения элементов сотрудничества, интеграции в их, по сути, конкурентное взаимодействие. Важное значение для данного социального взаимодействия имеют разделяемые партнерами неформальные нормы, ценности и принципы взаимодействия.

В предпринимательской деятельности в той или иной степени реализуются самые разнообразные формы сочетания партнерства и конкуренции. По мнению В. П. Познякова и О. И. Титовой, психологическое отношение предпринимателя к конкуренции включает в себя отношение к конкуренции как сфере предпринимательской деятельности и отношение к конкурентам, каждое из которых представлено соответствующими эмпирическими референтами, которые приведены ниже^[15].

Отношение к конкуренции как сфере предпринимательской деятельности включает:

• • имплицитные представления предпринимателей о конкуренции (ее понимание и субъективные показатели);
• • оценку значимости конкуренции (вообще в предпринимательстве, в конкретной сфере бизнеса, лично для респондента);
• • оценку опыта конкурентных отношений (частота конфликтов, напряженность конкурентных отношений);
• • оценку конкурентоспособности (уровень и ее структура).

Отношение к конкуренту:

• • отношение к конкуренту-мужчине — это мотивация в конкуренции, личностные качества, предпочтение отношений с ним;
• • отношение к конкуренту-женщине — это мотивация в конкуренции, личностные качества, предпочтение отношений с ней.

Психологическое отношение предпринимателя к партнерству также включает отношение к деловому партнерству как сфере предпринимательской деятельности и отношение к деловым партнерам, представленные соответствующими эмпирическими референтами.

Отношение к деловому партнерству как сфере деятельности предпринимателя включает:

• • имплицитные представления предпринимателей о партнерстве (понимание его и субъективные показатели);
• • оценку значимости партнерства (вообще в предпринимательстве, его роль для развития бизнеса респондентов, лично для респондента);
• • оценку опыта отношений делового партнерства (надежность партнеров, частота обмана и взаимопонимания);
• • представления о факторах успешного партнерства (доверие, симпатия, контроль).

Отношение к деловому партнеру:

• • отношение к деловому партнеру-мужчине — роль партнерства в его деятельности, личностные качества, предпочтение отношений с ним;
• • отношение к деловому партнеру-женщине — роль партнерства в ее деятельности, личностные качества, предпочтение отношений с ней.

Результаты проведенных исследований В. П. Познякова и О. И. Титовой подтверждают гипотезу о наличии региональных и гендерных особенностей партнерских и конкурентных отношений российских предпринимателей. Эти особенности проявились в оценках надежности партнеров, характера отношений с партнерами и конкурентами. В целом московские предприниматели более высоко оценивают значимость партнерских отношений в бизнесе, более позитивно относятся к конкуренции и более высоко оценивают свою конкурентоспособность. Мужчины-предприниматели более высоко, чем женщины, оценивают свою конкурентоспособность и собственные возможности в повышении успешности бизнеса, а также надежность своих нынешних партнеров.

Полученные В. П. Позняковой и О. И. Титовой результаты позволяют сделать вывод о том, что различия в психологических отношениях между предпринимателями-мужчинами и предпринимателями-женщинами в различных регионах России имеют свои особенности, т. е. являются регионально специфичными. А это означает, что речь идет не о половых различиях (т.е. различиях, обусловленных принадлежностью респондента к биологическому полу), а о гендерных различиях, связанных с социокультурно обусловленными различиями между мужчинами и женщинами.

В качестве общей тенденции можно отметить также постепенное уменьшение различий в психологических отношениях между региональными и московскими предпринимателями, с одной стороны, и между предпринимателями мужчинами и предпринимателями-женщинами, с другой. При этом социально-психологические характеристики региональных предпринимателей в результате их изменения приближаются к характеристикам московских предпринимателей, а социально-психологические характеристики предпринимателей-женщин — к характеристикам предпринимателей-мужчин.

В ходе исследований В. П. Позняковой выявлена устойчивая связь оценки надежности партнеров с оценками уровня деловой активности и успешности предпринимательской деятельности. Полученные данные свидетельствуют, что вопреки распространенным представлениям о предпринимательстве как сугубо индивидуальном виде деятельности, надежность партнеров является одним из главных социально-психологических факторов деловой активности предпринимателей. Доверие и надежность в партнерских отношениях, с одной стороны, и отношение к риску и конкуренции, с другой — выступают взаимосвязанными характеристиками: чем более уверен предприниматель в своих партнерах, тем в целом более позитивно он относится к риску и конкуренции. Проблема доверия в бизнесе как основы делового взаимодействия заслуживает специального анализа.

Доверие в бизнесе. В последние десятилетия отмечается высокое внимание исследователей и общественности к проблематике доверия в деловых партнерских отношениях, к представлениям субъектов взаимодействия об успешности деловых партнерских отношений и роли доверия в этом процессе. Одни авторы показывают роль доверия в возникновении партнерских отношений (И. В. Антоненко, Л. С. Богданова, С. А. Корнев, В. А. Михеев, П. Н. Шихирев и др.), другие считают, что доверие может выступать в качестве индикатора успешности деловых отношений (А. Л. Журавлев, М. Е. Балакшин, И. В. Балуцкий, Ю. П. Попов, Дж. Судов и др.). Третьи предлагают рассматривать доверие как определенную стратегию в реализации предпринимательской деятельности, требующей усилий для непосредственного производства доверия. И. В. Антоненко, говоря о деловых отношениях, отмечает, что деловые отношения представляют собой сложный коммуникативный процесс, детерминируемый десятками различных факторов в многомерном контексте социальной реальности. В социально-психологическом отношении они развертываются как трансакция взаимных ожиданий. Фактор доверия-недоверия существенно корректирует этот процесс — деловое взаимодействие основывается на определенном уровне взаимного доверия сторон.

Теоретический анализ роли доверия в деловых взаимоотношениях, выполненный А. Б. Купрейченко, показал, что эта роль высоко значима и многофункциональна^[16]. Исследования взаимосвязи доверия с сотрудничеством М. Дойча как и более поздние исследования Т. Ямагиши показали, что те, кто высоко доверяет другим, через некоторое время сами показывают высокую степень сотрудничества по сравнению с теми, кто испытывает низкое доверие к другим. Доверие и недоверие выступали центральными темами исследований управления переговорами и конфликтами (М. Дойч, Р. Левицкий и М. Стивенсон). Общая идея многочисленных социологических исследований заключается в том, что доверие есть базисный элемент социального капитала (Д. Гамбетта, А. Ковэлайнен, С. М. Кониордос, Дж. Коулман, Р. Путнам, Дж. Саливан и Дж Трэнсуэ, Г. Фаррелл, Ф. Фукуяма, X. Шрадер и др.). В последние годы этим явлением заинтересовались российские исследователи — экономисты, социологи и социальные психологи (И. Е. Дискин, В. В. Радаев, Т. П. Скрипкина, Л. В. Стрельникова, П. Н. Шихирев и др.). Исследование Ф. Вельтера, Т. Каутонена, А. Чепуренко и Е. Мальевой посвящено влиянию различных видов доверия на структуры межфирменных отношений и на управление социальными межфирменными сетями в секторе малого предпринимательства в Германии и России. На наш взгляд, особая значимость концепции социального капитала состоит именно в том, что она рассматривает нравственно-психологические феномены (доверие, поддержку, надежность, взаимопомощь, терпимость, отношение к соблюдению норм и т. д.) как экономические ресурсы. Близкой проблемой занимаются исследователи доверия как фактора благоприятной репутации, эффективного имиджа и т. д. (Ф. Буари). Одновременно изучается репутация участников взаимодействия в качестве одного из условий, способствующих возникновению доверия (Б. Лано, Е. Чанг, Ф. Хусейн и Т. Диллон, Р. Шо и др.). Доверие рассматривается также как одно из слагаемых авторитета — особого вида ценностного отношения (В. К. Калиничев). Доверие в статусных межличностных отношениях изучал И. В. Балуцкий.

Эмпирические исследования А. Л. Журавлева и В. А. Сумароковой, В. П. Познякова посвящены анализу доверия современных российских предпринимателей к различным видам организаций и деловых партнеров. А. Л. Журавлевым и В. А. Сумароковой установлено, что доверие предпринимателей к государственным структурам и предприятиям оценивается преимущественно как крайне низкое, а к предпринимательским структурам и предприятиям — как доверие среднего уровня. Наряду с констатацией таких различий возможно предположить и разный психологический тип доверия, проявляемого предпринимателями к различным видам организаций. Проявляя даже один и тот же количественный уровень доверия, предприниматели фактически выражают качественно различное психологическое содержание доверия к предпринимательским и государственным организациям. Если использовать дифференциацию на три психологических типа доверия (по расчету, основанное на знании и на тождестве), предложенную Р. Левицки, М. Стивенсон и Б. Банкер, то доверие к предпринимательским организациям характеризуется прежде всего вторым типом, т. е. основанном на знании того объекта (организации), которому предприниматель доверяет или не доверяет. Именно к такой интерпретации побуждают многочисленные комментарии самих предпринимателей в процессе опроса. Хорошее знание законов функционирования и развития предпринимательской организации позволяет им дифференцировать то, чему можно, а чему нельзя доверять, кому можно, а кому нельзя доверять, в какой ситуации можно доверять, а в какой нельзя и т. д. Кстати, в большинстве своем предприниматели хорошо осознают, что они доверяют тем, кого хорошо знают и с кем можно иметь дела, поэтому и оценивают выше уровень своего доверия к предпринимательским организациям.

Но несмотря на более высокий уровень доверия, А. Л. Журавлев и В. А. Сумарокова отметили, что предприниматели не относятся к предпринимательским организациям с доверием, основанном на тождестве, т. е. третьим, высшим типом доверия. Автоматического отождествления себя с предпринимательскими организациями не происходит, когда речь идет о доверии к ним. И это достаточно часто выражается предпринимателями посредством высказываний типа: «Я веду более честную игру по сравнению с другими», «Мошенничество среди предпринимателей встречается нередко», «У меня есть принципы, строгие правила, а это есть не у всех» и т. д.

Доверие к государственным организациям у предпринимателей в первую очередь основано на расчете, а затем на знании, потому что от этого вида организаций им обычно что-то необходимо. Уровень их доверия определяется точностью расчета, степенью соответствия их ожиданий сложившимся реалиям и т. п. Психологический тип доверия по расчету находится ниже по качественному уровню по сравнению с доверием, основанном на знании. С этим положением хорошо согласуются полученные результаты. Необходимо также отметить, что не обнаружено явно выраженной поляризации в рассматриваемых видах доверия по объектам (организациям), предположения о существовании которой можно нередко встретить в средствах массовой информации и популярной литературе о предпринимательстве. Якобы крайне низкое доверие предпринимателей к государственным структурам сочетается с высоким доверием в предпринимательской среде. Полученные данные на общей выборке это не подтверждают.

В ходе многолетних исследований В. П. Позняковым выполнен анализ динамики доверия российских предпринимателей разным видам организаций. Сравнительный анализ данных, полученных в ходе трех исследовательских срезов (1997, 2001 и 2008 гг.), показывает повышение оценок доверия предпринимателей к предпринимательским организациям и стабильно низкие оценки доверия к государственным структурам. В качестве общей тенденции можно отметить также постепенное уменьшение различий в оценках доверия между региональными и московскими предпринимателями, с одной стороны, и между предпринимателями-мужчинами и предпринимателями-женщинами — с другой. При этом оценки доверия региональных предпринимателей в результате их изменения приближаются к оценкам московских предпринимателей, а оценки предпринимателей-женщин — к оценкам предпринимателеймужчин. Результаты факторного анализа свидетельствуют о том, что в группе московских предпринимателей фактор пола играет более важную роль, дифференцируя оценки взаимоотношений с партнерами по бизнесу.

В исследованиях А. Б. Купрейченко и С. П. Табхаровой проанализировано соотношение критериев доверия и недоверия у рядовых сотрудников и руководителей. Так, у рядовых сотрудников больше критериев доверия и меньше критериев недоверия. У руководителей критериев недоверия больше, чем критериев доверия. Критерием недоверия для руководителей является «хитрость, зависимость, слабость» партнера. Фактором недоверия для всех категорий людей у рядовых сотрудников является «неверие в разумное начало людей (рациональное устройство мира)». Среди факторов доверия у рядовых сотрудников можно особо отметить «безнравственность» партнера и его «низкий социальный статус, неблагополучие, необразованность». Показатели данных факторов имеют высокие значения в доверии знакомым и близким людям. Эти факторы способны снижать доверие или свидетельствуют о терпимом отношении к данным характеристикам партнера. Можно предположить, что в целом руководители больше склонны к недоверию, чем доверию, а рядовые сотрудники наоборот — склонны больше доверять, чем не доверять. Возможно, различие значимости критериев доверия и недоверия у руководителей и рядовых сотрудников основывается на различии типов деловой активности, т. е. обусловливается различным отношением к собственности, структурой ответственности, формой вознаграждения и т. д.

В этом же исследовании обнаружены различия в отношении к соблюдению нравственных норм делового поведения в зависимости от собственного или воспринимаемого доверия между руководителями и рядовыми сотрудниками. Руководители достоверно чаще, чем рядовые сотрудники, готовы к проявлению правдивости в отношениях собственного доверия и недоверия. Различие в отношении к соблюдению нравственных норм делового поведения у руководителей и рядовых сотрудников обусловлено спецификой этих типов деловой активности. Так, например, можно предположить, что степень ответственности за предоставление информации, процесс коммуникации у руководителей выше, чем у рядовых сотрудников. Например, менеджеры высшего звена всегда в ответе за свои слова перед вышестоящим руководством — советом директоров, а предприниматели в ответе перед своими клиентами, компаньонами. В то время как для рядовых сотрудников мера взыскания меньше^[17].

Наиболее развитым на сегодняшний день направлением в зарубежной психологии является организационное доверие. Междисциплинарный характер исследований организационного доверия приводит к тому, что понимание этого феномена и подходы к его анализу, привнесенные из организационной теории, экономики, менеджмента, социологии, психологии, культурологии и других общественных наук, в высокой степени разнятся и не всегда являются сопоставимыми. Так, Р. М. Крамер, указывая на противоречия в ряде существующих направлений исследований, отмечает формулировки, которые выделяют социальные и нравственные аспекты доверия (Л. Хосмер) и др., в которых доверие понимается как элемент политики управления, никак не связанный с вопросами морали (Р. Барт, М. Кнез)^[18]. Существует также традиция, основы которой лежат в социологической (Дж. Колеман), экономической (О. Уильямсон) и политической (Р. Хардин) теориях, рассматривать доверие как результат рационального выбора. В частности, Р. Хардин отмечает, что рациональный расчет доверия включает два элемента: знания, которые дают возможность человеку доверять другому, и оценку желания и готовности человека, которому доверяют, оправдать доверие. Ситуация осложняется еще и тем, что доверие и недоверие в организации, как мы отметили выше, существует в институциональной форме, в форме субъективных представлений и в форме объективных взаимоотношений. Различия подходов к пониманию сущности доверия в организации обусловливают специфику теоретических моделей и методов оценки этого феномена.

Несмотря на многообразие моделей и принципов анализа доверия, в организации можно выделить следующие основные направления работ в этой области. Первое направление рассматривает доверие и недоверие как факторы экономической эффективности организации. В фокусе внимания исследователей этого направления оказываются показатели эффективности и механизмы влияния организационного доверия и недоверия на них (напрямую, опосредствованно и т. д.). По мнению большинства исследователей, доверие снижает внутренние издержки, повышая способность работников к сотрудничеству и командной работе, позволяя снизить расходы на контроль их деятельности и влияя на готовность подчиняться указаниям руководителя. Кроме того, доверие в организации снижает текучесть кадров, и, следовательно, сокращает административно-управленческие расходы на подбор, адаптацию и обучение персонала (издержки замещения). Доверие обеспечивает эффективность организационных изменений, а также своевременность реагирования на изменения внешних и внутренних условий. Следует отметить, что до недавнего времени работы в этой области носили в основном теоретический характер. В последние годы появляются экспериментальные данные о влиянии того или иного уровня доверия на поведение работников организации. Распространенным является анализ доверия в качестве основы важного организационного ресурса — социального капитала. Р. М. Крамер отмечает, что в организационной среде доверие как социальный капитал в основном рассматривается в трех аспектах: уменьшение издержек внутри организаций; повышение интенсивности неформального и непринужденного общения среди сотрудников организации; формирование определенного адаптивного отношения (уважения и подчинения) руководителям организации^[19].

В исследованиях, посвященных анализу уменьшения внутренних издержек организации, доверие часто понимается как социально регулируемая эвристика, т. е. априорная готовность сотрудников к определенному поведению при принятии решения и к конструктивным реакциям на разного рода затруднительные ситуации (В. Оучи). Организационное доверие как эвристика позволяет работнику в сложных ситуациях давать наилучшую интерпретацию мотивам и поступкам других сотрудников. Снижение внутренних издержек предприятия достигается, во-первых, в результате сокращения времени на обсуждение проблем и принятие решений, во-вторых, в результате оптимального распределения и движения ресурсов, в-третьих, за счет отсутствия формального мониторинга, контрольных процедур, а также искусственных методов стимулирования сотрудничества и взаимодействия. В. Оучи отмечает, что эвристический характер доверия позволяет действующим лицам оперативно и позитивно реагировать на стимул. Таким образом, эвристическое доверие порождает безвозмездный и добровольный обмен разными ресурсами, экономя ресурсы организации, увеличивая ее конкурентоспособность и способность преодолевать неожиданно возникающие проблемы.

При рассмотрении исследователями доверия как фактора экономической эффективности организации ожидается, что доверяющие работники будут делиться полезной информацией с другими членами организации. Предполагается также, что они также будут ответственно сдержаны в использовании ограниченных ресурсов организации. В ранних исследованиях Д. Мессик (1983) проверил гипотезу о том, что доверие, основанное на ожиданиях взаимности (т.е. вера людей в то, что на их готовность к сотрудничеству другие работники ответят тем же), будет влиять на желание людей добровольно уменьшить свое потребление быстро истощающихся общих ресурсов. В ходе этого исследования подтверждено, что потребляют меньше те люди, которые ожидают самоограничения от других. Позднее П. Бран и М. Фодди (1988) экспериментально исследовали влияние межличностного доверия, измеренного по методике Дж. Роттера, на поведение личности в ситуации истощения общих ресурсов. Потребление слабо доверяющих людей не изменялось в зависимости от состояния коллективного ресурса, в то время как сильно доверяющие потребляли больше, когда уменьшение ресурсов было минимальным, но меньше в условиях увеличения дефицита. С. Паркс, Р. Хинейгер и С. Скамахорн исследовали, как сильно и слабо доверяющие люди реагируют на сообщение о намерениях других участников в социально затруднительных ситуациях. Они обнаружили, что слабо доверяющие реагируют уменьшением взаимодействия при конкурентных сообщениях, и не меняют поведения при получении кооперативного сообщения. В противоположность им, сильно доверяющие реагировали на кооперативное сообщение увеличением взаимодействия, но не подвергались влиянию при получении конкурентных сообщений.

Уже говорилось, что организационное доверие повышает эффективность деятельности, формируя у работников уважение руководителям организации и готовность к подчинению. Влияние доверия или недоверия на эти отношения проявляется в следующих процессах. Во-первых, если руководители организации постоянно должны будут объяснять и оценивать свои действия, их способность эффективно управлять сильно снизится. Во-вторых, при отсутствии доверия высокие издержки на осуществление контроля и сложности постоянного мониторинга работы подчиненных не позволят руководителям своевременно и неотвратимо налагать взыскания за нарушения или поощрять за успешную работу. Таким образом, эффективность деятельности организации в высокой степени зависит от ответственного отношения работников, их желания исполнять директивы и распоряжения и добровольно подчиняться руководителям. Кроме того, доверие играет важную роль в конфликтных ситуациях, так как влияет на признание коллективом спорных решений руководителя и их последствий. Исследования показывают, что в ситуации доверия мотивам и намерениям руководителей люди вероятнее принимают последствия их решений, даже неблагоприятные.

Существуют данные о том, что наличие доверия обеспечивает конкурентоспособность организации, повышая скорость и качество координированных действий в стратегических инициативах (таких, как улучшение качества товаров и услуг, потребительские сервисы и разработка новых продуктов). Современные условия деятельности обусловливают конкурентные вызовы к организационному росту, глобализации и расширению через стратегические альянсы, а также к способности создавать стратегические альянсы среди соперников. Во всех этих областях доверительные отношения критичны для успешного сотрудничества между кросскультурными и разнофункциональными командами, временными группами, стратегическими альянсами и другими видами кратковременного партнерства. Р. Левицки, Д. Макаллистер и Р. Бис отмечают, что исследователи все больше осознают значимость доверия на фоне неопределенности, комплексности и изменчивости современного быстроразвивающегося глобального экономического окружения.

В последние годы возрастает поток работ, посвященных анализу негативных последствий высокого доверия для отношений и эффективности совместной деятельности и позитивному влиянию на отношения умеренного недоверия. Рассматривая соотношение понятий «доверие» и «недоверие», Р. Левицки с соавторами заключают, что традиционно исследователи понимали их как противоположности, как один биполярный конструкт, оценивая доверие как «хорошее», а недоверие — как «плохое». Согласно мнению авторов статьи, «доверие» и «недоверие» являются самостоятельными измерениями, отдельными конструктами и их последствия для отношений, в том числе организационных, не являются однозначными и заранее предсказуемыми. Основную опасность высокого доверия исследователи видят в возможности обмана и злоупотребления им, в том числе в форме вероломства, когда открытость и уязвимость партнера используются для получения выгоды. Работа Р. Левицки, Д. Макаллистера и Р. Биса содержит глубокий анализ представлений западных исследователей о последствиях однозначно высокого уровня доверия и преимуществах оптимального соотношения доверия и недоверия. Еще одним неприятным следствием высокого уровня доверия является тот факт, что отсутствие контроля и конкуренции действует расслабляюще на взаимодействующие стороны. Ошибки и упущения партнера в условиях излишнего доверия остаются незамеченными, перспективные возможности — нереализованными, имеющийся потенциал — нераскрытым. Например, потому что в кризисных ситуациях отдаленные знакомства могут быть более полезны, нежели близкие компаньоны при управлении кризисами. Таким образом, слишком высокий уровень доверия, даже при самых добрых намерениях сторон, снижает эффективность деятельности. Перспективным направлением исследований, по мнению многих авторов, выступает анализ управления амбивалентностью доверия и недоверия в равностатусных организационных отношениях и взаимодействиях «руководитель — подчиненный». Р. Левицки, Д. Макаллистер и Р. Бис настаивают, что функциональное сосуществование доверия и недоверия может быть центральным компонентом отношений в высокопроизводительных командах. Оно создает основания для эффективного принятия решений, гармоничного взаимодействия и координированного исполнения. Такое недоверие, в частности, может пониматься как центральный компонент стимулирования рациональности организации.

Изучая динамику организационного доверия, Г. Файн и Л. Холифилд проводили исследования вхождения новых членов в культуру доверия организации (Fine, Holyfield, 1996). Особая роль в этом отводится опытным сотрудникам, которые обучают новичков чувству ответственности. Другой способ формирования доверия состоит в воздействии стимулирующих доверие правил. Дж. Марч и Дж. Олсен отмечают, что в этом случае организация действует подобно «помощнику режиссера», делая «подсказки, которые вызывают идентичность в определенных ситуациях». Г. Миллер предлагает пример самоукрепляющейся динамики социально созданного доверия в организации. При обсуждении основ сотрудничества в компании «Хьюлет — Паккард» он отмечает, что оно поддерживается политикой «открытых дверей» для сотрудников, которая не только допускает инженеров ко всему оборудованию в лабораториях, но и не возражает, если они берут его домой для личного пользования.

Результаты перечисленных исследований могут найти применение при разработке практических рекомендаций, которые будут способствовать деперсонификации доверия и как следствие повышению эффективности деловых контактов. Одним из перспективных направлений исследований может быть поиск соответствия между основаниями организационного доверия (недоверия) и типами корпоративной культуры, психологической атмосферы, исполнительской деятельности, стиля руководства и других феноменов совместной жизнедеятельности.

• [1] Вавакина Т. С. Типы психологического отношения российских предпринимателей к деловому партнерству: дис… канд. психол. наук. М., 2011.
• [2] Цит. по: Радаев В. В. Экономическая социология: Новые подходы к институциональному и сетевому анализу. М.: РОССПЭН, 2002.
• [3] Назарчук А. В. Этика глобализирующегося общества. М.: ДиректМедиа, 2002.
• [4] Вавакина Т. С. Указ. соч.
• [5] Позняков В. П. Психологические отношения и деловая активность российских предпринимателей. М.: Изд-во ИП РАН, 2001; Титова О. И. Гендерныеособенности отношения российских предпринимателей к конкуренциии партнерству: дис… канд. психол. наук. М., 2007.
• [6] Вавакина Т. С. Указ. соч.
• [7] Там же.
• [8] Вавакина Т. С. Указ. соч.
• [9] Титова О. И. Гендерные особенности отношения российских предпринимателей к конкуренции и партнерству: дис… канд. психол. наук. М., 2007.
• [10] Вавакина Т. С. Указ. соч.
• [11] Там же.
• [12] Шмелев А. Г. Продуктивная конкуренция. Опыт конструирования объединительной концепции. М.: Магистр, 1997.
• [13] Ярочкин В. И., Бузанова Я. В. Системы защиты предпринимательства: защита от недобросовестной конкуренции. М.: Академический проект, 2005.
• [14] Позняков В. П. Социальная психология предпринимательства: состояниеисследований и современные тенденции развития. М.: Форум; ИНФРА-М, 2008; Титова О. И. Гендерные особенности отношения российских предпринимателей к конкуренции и партнерству: дисс. … канд. психол. наук. М., 2007.
• [15] Позняков В. П. Социальная психология предпринимательства: состояние исследований и современные тенденции развития / А. Л. Журавлев, В. Л. Соснин, М. А. Красников. Социальная психология: учебник для вузов. М.:Форум; ИНФРА-М, 2008; Титова О. И. Гендерные особенности отношенияроссийских предпринимателей к конкуренции и партнерству: дис. … канд.психол. наук. М., 2007.
• [16] Купрейченко А. Б. Психология доверия и недоверия. М.: Изд-во «Институтпсихологии РАН», 2008.
• [17] Купрейченко А. Б. Нравственно-психологические факторы экономического самоопределения: монография. Saarbrucken: LAP LAMBERT AcademicPublishing, 2011.
• [18] Kramer R. M. Trust and Distrust in Organizations: Emerging Perspectives, Enduring Questions // Annual Reviews Psychology. 1999. Vol. 50. P. 569—598.
• [19] Kramer R. М. Trust and Distrust in Organizations: Emerging Perspectives, Enduring Questions // Annual Reviews Psychology. 1999. Vol. 50. P. 569—598.