Фридерик Шопен и Ференц Лист
Однажды на одном из вечеров, где Шопен и Лист играли вместе, Лист сыграл один из ноктюрнов Шопена, которому исполнение не очень понравилось, и он высказался примерно в том духе, что чем так играть его сочинения, так лучше их совсем не играть. Тут же Лист сыграл один из виртуозных этюдов Шопена, чем привел всех присутствующих, в том числе и самого Шопена, в полное восхищение. «Я не гожусь для… Читать ещё >
Фридерик Шопен и Ференц Лист (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Нетрудно догадаться, что Шопен был музыкантом интровертированного склада, а Лист — экстравертированного. В течение длительного периода времени Шопен и Лист были близкими друзьями. Каждый из них находил в другом недостающие в себе качества.
По воспоминаниям современников Шопен был очень чувствителен, хрупок и раним. Своих слушателей он подкупал тонкостью и поэтичностью исполнения, мягкостью звучания инструмента. Шопен был склонен к меланхолии, и это свойство его характера проявилось во многих его сочинениях: мазурках, балладах, ноктюрнах. Не любящий больших, многолюдных аудиторий Шопен в полной мере раскрывался только в игре перед небольшим количеством близких друзей. «Большие залы парализуют меня», — признавался он в одном из своих писем.
Однажды на одном из вечеров, где Шопен и Лист играли вместе, Лист сыграл один из ноктюрнов Шопена, которому исполнение не очень понравилось, и он высказался примерно в том духе, что чем так играть его сочинения, так лучше их совсем не играть. Тут же Лист сыграл один из виртуозных этюдов Шопена, чем привел всех присутствующих, в том числе и самого Шопена, в полное восхищение. «Я не гожусь для того, чтобы давать концерты, — говорил Шопен Листу. — Но Вы, Вы к этому призваны, ибо в случае, если вы не завоюете благосклонности публики, у вас хватит сил поразить ее, потрясти, покорить и повести за собой»[1].
Лист поражал воображение современников неистовой мощью своей игры. Друг Листа, знаменитый немецкий поэт Г. Гейне упрекал его в том, что его пальцы нередко «слишком бешено носятся по клавишам». Гейне называл Листа «Аттилой» — именем одного из предводителей воинственного племени гуннов, «божьим бичом всех эраровских роялей, которые трепетали при одной вести о его прибытии, а в настоящую минуту снова дрожат, истекают кровью и визжат под его пальцами, так что за них можно было бы вступиться Обществу покровительства животных»[2].
Другой критик так отзывался о концерте Листа: «После концерта он стоит словно победитель на поле сражения… покоренные фортепиано лежат вокруг него, порванные струны развеваются как… флаги побежденных, запуганные инструменты боязливо прячутся в дальних углах»[3].
Лист был гениален в своем реформаторстве пианизма. Тем не менее Гейне как-то раз обронил по поводу его игры, что он либо играет гениально, либо гремит как пустой котел. «Грозы — моя специальность», — признавался Лист. И если Лист покорял слушателей мощью своего исполнения, то Шопен — тонким лиризмом, своим неподражаемым звучанием piano. Шопен требовал от своих учеников, чтобы в их игре была «энергия без грубости». При этом резкий звук был для него невыносим. В своей известной книге о Шопене Лист говорил про него: «Он отвергал неистовую и необузданную сторону романтизма; ему были невыносимы ошеломляющие эффекты и безумные излишества»[4].
Любимым композитором Шопена был Моцарт, в котором ему больше всего нравилось отсутствие грубости и вульгарности. Но другой музыкальный гений — Бетховен — при всем восхищении Шопена этим композитором, не вызывал в его душе восторженного отклика. Бунтарский и мятежный дух музыки Бетховена не соответствовал тонкой природе Шопена. Произведения Бетховена, по мнению Шопена, обладали «слишком атлетической структурой, какая была ему не по душе… Он находил, что страсть в них слишком близка к катаклизму…»[5].
Проявление черт интровертированности мы можем видеть и в отсутствии в творчестве Шопена программных произведений, в то время как у Листа программной музыки очень много. Это объясняется обращенностью интроверта-Шопена к миру собственных чувств и представлений и обращенностью экстраверта-Листа ко внешним впечатлениям.
Образы поэтических, живописных произведений, скульптур, архитектура городов живо волновали Листа, и свои ощущения он с легкостью переводил на язык музыкальных образов. У Шопена к программным произведениям можно отнести лишь «Революционный этюд» до минор, ор. 10, № 12, но и это произведение получило свое название не от самого Шопена, а от его современников. Это можно объяснить тем, что творческое мышление экстравертов опирается преимущественно на вторую сигнальную систему, т. е. на слово, а творческое мышление интровертов — на первую, т. е. непосредственное чувство и ощущение.
Композиторы и исполнители интровертного склада, тяготеющие к полюсу слабости нервной системы, создают и играют преимущественно произведения малой формы: Шопен, Р. Шуман, А. Н. Скрябин, Чайковский были мастерами фортепианных миниатюр. Композиторы экстравертного плана тяготеют к монументальным оркестровым полотнам, требующим для своего воплощения большого напряжения сил. Но здесь нет правила без исключения. И Скрябин, и Чайковский, будучи интровертами, тем не менее, являются авторами внушительных по своим размерам симфоний.
Если воспользоваться классификацией личности, предложенной Леонгардом, то мы можем отнести Шопена к астеническому высокореактивному типу, а Листа — к гипертимному, низкореактивному. Соответственно можно ожидать, что музыканты-исполнители соответствующего склада будут сильны в исполнении либо произведений Листа, либо Шопена.
Кроме черт астеничности мы можем найти в характере Шопена и психастенические черты, связанные с переживаниями различного рода страхов, сомнений и неуверенности в себе. Психастенические переживания, сомнения и неуверенность в музыке воплощаются через сопоставление быстро чередующихся эпизодов в медленных и быстрых темпах, мажора и минора, нюансов/orte и piano. Подобные эпизоды мы встречаем в мазурках Шопена, его балладах, скерцо, вальсах.
В характере Листа, кроме гипертимности и экстраверсии, мы находим также черты истерического типа личности, что проявлялось в описываемых современниками склонности Листа к демонстративности и некоторому позерству в манере поведения. Есть мнение, что в основе принятия Листом сана аббата также лежало проявление стремления привлечь к себе внимание окружающих.
Мы можем также отметить и некоторые положительные черты паранойяльного типа личности в манере поведения и стиле жизни великого венгерского композитора. Это можно отметить на примере необычайного упорства и фанатичной преданности его идеалам искусства, что проявлялось и в беспредельном совершенствовании им своей фортепианной техники, и в его миссионерской деятельности музыкантапросветителя, и в смелой позиции в отношении защиты положения художника в современном ему обществе. Эти черты личности проявлялись и в передаче экстатических чувств (среди которых обозначения в нотах типа «грандиозно», «с неистовством» были отнюдь не самыми редкими), и в немыслимо быстрых темпах финалов его рапсодий, концертов, этюдов, и в манере его поведения на эстраде во время исполнения своих произведений, когда он поочередно играл на разных роялях, обращаясь к публике то с одной, то с другой стороны.
Оба мастера — Лист и Шопен — были выдающимися музыкантами, но каждый из них был гениален по-своему, каждый вносил свой неповторимый вклад в мировую культуру, идя своим собственным путем. Поэтому бессмысленно ставить вопрос: какой тип темперамента наиболее отвечает творческой профессии музыканта? Ответ здесь может быть таков: каким бы темпераментом от природы ни обладал музыкант, величина его вклада не зависит от этого темперамента. Потому что в истории музыки, как мы увидим в дальнейшем, было много творцов, обладавших самыми разными темпераментами.