Список рекомендуемой литературы

• 1. Бепвеиист, Э. Уровни лингвистического анализа // Бепвеиист Э. Общая лингвистика. — М., 1974 (URL: superlinguist.com).
• 2. Кубрякова, Е. С. Парадигма. Парадигматика. Синтагматика // Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990.
• 3. Леонтьеву А. А. Язык, речь, речевая деятельность. — М., 1966.

Гл. 1. — С. 10—43 (URL: superlinguist.com).

4. Соссюр, Ф. Курс общей лингвистики // Соссюр Ф. Труды по языкознанию. — М., 1977. — С. 47—57 (URL: superlinguist.com).

Вопросы и задания для самопроверки

• 1. Какими современными терминами обозначаются языковые явления, ставшие предметом размышления Н. В. Крушевского?
• 2. Прочитав фрагмент «Курса общей лингвистики» Ф. де Соссчора, объясните, что, по мнению учёного, связывает язык и речь и что — в то же время — заставляет рассматривать их как «совершенно разные вещи».
• 3. Сформулируйте основное положение работы Т. П. Ломтева о соотношении языка и речи.

Хрестоматия

Соссюр Ф. Курс общей лингвистики // Ф. Соссюр. Труды по языкознанию. М., 1977. С. 99−100,47−57.

(Язык и речь)

§ 1. Определение языка.

Но что же такое язык? По нашему мнению, понятие языка не совпадает с понятием речевой деятельности вообще; язык — только определённая часть — правда, важнейшая часть — речевой деятельности. Он является социальным продуктом, совокупностью необходимых условностей, принятых коллективом, чтобы обеспечить реализацию, функционирование способности к речевой деятельности, существующей у каждого носителя языка. Взятая в целом речевая деятельность многообразна и разнородна; протекая одновременно в ряде областей, будучи одновременно физической, физиологической и психической, она, помимо того, относится и к сфере индивидуального и к сфере социального; её нельзя отнести определённо ни к одной категории явлений человеческой жизни, так как неизвестно, каким образом всему этому можно сообщить единство.

В противоположность этому язык представляет собою целостность сам по себе, являясь, таким образом, отправным началом (principe) классификации.

Отводя ему первое место среди явлений речевой деятельности, мы тем самым вносим естественный порядок в эту совокупность, которая иначе не поддаётся классификации.

§ 2. Место языка в явлениях речевой деятельности

Язык — это клад, практикой речи отлагаемый во всех, кто принадлежит к одному общественному коллективу, это грамматическая система, виртуально [ = потенциально | существующая у каждого в мозгу, точнее сказать, у целой совокупности индивидов, ибо язык не существует полностью ни в одном из них, он существует в полной мере лишь в коллективе.

Разделяя язык и речь, мы тем самым отделяем:

• 1) социальное от индивидуального;
• 2) существенное от побочного и более или менее случайного.

Язык не деятельность (fonction) говорящего. Язык — это готовый продукт, пассивно регистрируемый говорящим; он никогда не предполагает преднамеренности, и сознательно в нём проводится лишь классифицирующая деятельность.

Наоборот, речь есть индивидуальный акт воли и разума.

Резюмируем теперь основные свойства языка:

• 1. Язык есть нечто вполне определённое в разнородном множестве фактов речевой деятельности. Его можно локализовать в определённом отрезке рассмотренного нами речевого акта, а именно там, где слуховой образ ассоциируется с понятием. Он представляет собою социальный аспект речевой деятельности, внешний, но отношению к индивиду, который сам по себе не может ни создавать его, ни менять. Язык существует только в силу своего рода договора, заключённого членами коллектива. Вместе с тем, чтобы знать его функционирование, индивид должен учиться; ребёнок овладевает им лишь мало-помалу. Язык до такой степени есть нечто вполне особое, что человек, лишившийся дара речи, сохраняет язык, поскольку он понимает слышимые им языковые знаки.
• 2. Язык, отличный от речи, составляет предмет, доступный самостоятельному изучению. Мы не говорим на мёртвых языках, но мы отлично можем овладеть их механизмом.
• 3. В то время как речевая деятельность в целом имеет характер разнородный, язык, как он нами определён, есть явление по своей природе однородное — это система знаков, в которой единственно существенным является соединение смысла и акустического образа, причём оба эти компонента в равной мере психичны.
• 4. Язык не в меньшей мере, чем речь, конкретен по своей природе, и это весьма способствует его исследованию. Языковые знаки, хотя и психичны, но своей сущности, но вместе с тем они — не абстракции; ассоциации, скреплённые коллективным согласием и в своей совокупности составляющие язык, суть реалии, локализующиеся в мозгу. Более того, знаки языка, так сказать, осязаемы: на письме они могут фиксироваться посредством условных написаний, тогда как представляется невозможным во всех подробностях фотографировать акты речи; произнесение самого короткого слова представляет собою бесчисленное множество мускульных движений, которые чрезвычайно сложно познать и изобразить. Именно возможность фиксировать явления языка позволяет сделать словарь и грамматику верным изображением его; ведь язык — эго сокровищница акустических образов, а письмо обеспечивает им осязаемую форму.

Лингвистика языка и лингвистика речи.

Итак, изучение речевой деятельности распадается на две части; одна из них, основная, имеет своим предметом язык, т. е. нечто социальное по существу и независимое от индивида; это наука чисто психическая; другая, второстепенная, имеет предметом индивидуальную сторону речевой деятельности, т. е. речь, включая фонацию; она психофизична.

Несомненно, оба эти предмета тесно связаны между собой и предполагают друг друга: язык необходим, чтобы речь была понятна и тем самым более эффективна; речь в свою очередь необходима для того, чтобы сложился язык; исторически факт речи всегда предшествует языку. Каким образом была бы возможна ассоциация понятия со словесным образом, если бы подобная ассоциация предварительно не имела места в речи? Только слушая других, научаемся мы своему родному языку; лишь в результате бесчисленных опытов язык отлагается в нашем мозгу. Наконец, именно явлениями речи обусловлена эволюция языка: наши языковые навыки изменяются от впечатлений, получаемых при слушании других. Таким образом, устанавливается взаимозависимость между языком и речью: язык одновременно орудие и продукт речи. Но всё это нс мешает языку и речи быть двумя совершенно разными вещами.

Ломтев Т. П. Общее и русское языкознание. М., 1976. С. 58—60.

Рассмотрим основания противопоставления языка и речи как разных сторон одного явления.

1. И язык, и речь имеют общественную, социальную природу. Но в акте общения социальная природа языка принимает форму индивидуальной речи. Язык в акте общения не существует иначе, как в форме индивидуального говорения. Для Соссюра язык и речь — разные явления. Язык как социальное явление противопоставляется речи как индивидуальному явлению. По его мнению, в речи нет ничего коллективного, а в языке нет ничего индивидуального. Такое понимание отношения между языком и речью оказывается возможным только в том случае, если предположить, что язык и речь — разные явления, представляющие предметы разных наук. И это понимание совершенно исключается, если отношение языка и речи рассматриваются как отношение сущности к её проявлению. Язык социален по своей природе; индивидуальная форма проявления социальной природы языка свидетельствует, что и индивидуальная форма по своей сущности тоже социальна. Индивидуальное не противоположно социальному, оно является формой бытия социального.

противопоставление языка и речи по данному основанию предполагает необходимость рассматривать одни и те же единицы и как единицы языка, и как единицы речи. Не может быть единиц, которые относясь к языку, не относились бы к речи, и наоборот.

2. Язык и речь противопоставляются, но основанию общего и единичного, постоянного и переменного. Но опять-таки общее и единичное, постоянное и переменное нельзя рассматривать как отдельные явления, существующие порознь.

Общее и постоянное существует в форме единичного и переменного, а во всяком единичном и переменном есть общее и постоянное. Поясним это на примерах. В предложении Он смотрел картину мы можем заменить слово картина словом фотография. В результате такой операции мы получим новое предложение: Он смотрел фотографию. Но в том, что находится в отношениях взаимной заменяемости, содержится общее, постоянное. Это общее, постоянное в отдельных словах, имеющих форму винительного падежа. Язык есть речь, взятая со стороны общего и постоянного. Речь есть язык, взятый со стороны единичного и переменного. Всякая лингвистическая единица, с одной стороны, обращена к языку, а с другой — к речи. Каждая лингвистическая единица должна рассматриваться и со стороны языка, и со стороны речи. Противопоставление языка и речи по рассматриваемому основанию исключает возможность относить одни единицы к языку, а другие — к речи.

3. Язык и речь различаются по основанию некоего установления и процесса. Есть язык как средство общения и есть речь как процесс общения с помощью языка. Речь обладает свойством быть громкой или тихой, быстрой или медленной, длинной или краткой; к языку эта характеристика ненриложима. Речь может быть монологической, если собеседник только слушает, и диалогической, если в общении принимает участие и собеседник. Язык не может быть ни монологическим, ни диалогическим. Чтобы в речи были единицы, отличные от единиц языка, они должны быть выделены, но тем свойствам, которыми обладает процесс и которыми не обладает орудие, с помощью которого он совершается.

Нам представляется, что неправы те лингвисты, которые, признавая единицами языка не только слова и формы слов, но и словосочетания и предложения, считают все же, что речь должна обладать своими особыми единицами, каковыми они считают абзац, сложное целое, фразу и т. д.

Итак, язык и речь — не разные явления, а разные стороны одного явления, всё лингвистические единицы являются единицами языка и речи: с одной стороны, они обращены к языку, с другой — к речи.

Крушевский II. В. Очерк науки о языке //Хрестоматия по истории русского языкознания / сост. Ф. М. Березин. М., 1975. С. 420—423.

§ 34. Остановимся на вопросе о том, как мы усваиваем и как припоминаем слова.

Если бы нам пришлось выучить слова, составляющие наш родной или какой-нибудь другой язык так, как мы выучиваем, например, названия рек данной части света или городов данного государства, то мы бы в этом не успели даже при самой блестящей памяти.

Однако на самом деле мы видим, что все люди с нормальными умственными способностями довольно скоро и довольно легко научаются владеть языком. Это объясняется тем, что мы нс запоминаем и нс припоминаем каждое слово порознь, само по себе.

В самом деле, предположим, что нам надо усвоить, например, слово ведёт. Если мы знаем такие слова, как ведёшь, веду, ведение, водить и т. п., то нам не придётся вновь запоминать первую (главную) часть слова ведёт. Дальше — в таких словах, как идёт, несёт и т. п. мы имеем вторую (второстепенную) часть нашего слова. Мало того, оно связано — правда, более слабыми узами — с такими словами, как говорит, стоит и т. п., возит, носит и т. п., воет,.

кроет и т. п. и со многими другими. Ясно, что сказанное относится ко всякому другому слову. То есть, всякое слово связано с другими словами узами ассоциации, но сходству; это сходство будет не только внешнее, т. е. звуковое или структурное, морфологическое, но и внутреннее, семасиологическое. Или другими словами: всякое слово способно, вследствие особого психического закона, и возбуждать в нашем духе другие слова, с которыми оно сходно, и возбуждаться этими словами.

§ 35. Нетрудно открыть и другие связи между словами. Так, например, слова: он через улицу лошадь под уздцы возбуждают в нашем уме слово ведёт. Точно так же действительный [= переходный] глагол возбуждает в нас имя в форме винительного падежа,, слово износить возбуждает слово платье, обувь, слово внести — деньги, нанести — оскорбление, одержать — победу, точно так же возбуждают друг друга такие слова, как собака и лаять, лошадь и ржать и пр. Такая способность слов возбуждать друг друга основана на психическом законе ассоциации по смежности: мы привыкли употреблять данное слово чаще с одним, нежели с другим, словом.

§ 36. Если вследствие закона ассоциации по сходству слова должны укладываться в нашем уме в системы или гнёзда, то благодаря закону ассоциации по смежности те же слова должны строиться в ряды. Итак, каждое слово связано двоякого рода узами: бесчисленными связями сходства со своими родичами по звукам, по структуре или значению и столь же бесчисленными связями смежности с разными своими спутниками во всевозможных фразах; оно всегда член известных гнёзд или систем слов и в то же время член известных рядов.

Это нам объясняет ту лёгкость, с которой мы запоминаем и вспоминаем слова. В большинстве случаев мы не можем сказать с уверенностью, какие слова мы выучили у других и какие произвели сами. Поэтому-то ещё В. Фон Гумбольдт указывал на вечное творчество языка.