Семейно-брачные отношения в Центральной и Западной Европе

Начнем с того, что экономический рост в Западной и Центральной Европе в 50-е, конце 60-х, начале 70-х гг. сформировал устойчивый спрос на женскую рабочую силу.

Женский труд и ролевые стереотипы.

Женщины составляют от 37 до 43% всех работающих в индустриальных странах Европы. Тогда как доля женщин в общем числе занятых существенно не изменилась, во всех европейских промышленно развитых странах была зарегистрирована тенденция к увеличению числа замужних женщин, занятых профессиональным трудом, (табл. 1).

Таблица 1

Доля женщин среди занятых (%).

В Федеративной Республике Германии 40% женщин, вышедших замуж в 1962 г. в возрасте от 25 до 30 лет, работали по найму. Через 10 лет работали уже 48% всех замужних женщин этой возрастной категории. К 1982 г. их доля выросла до 59%. Аналогичные темпы роста были подсчитаны для более старших возрастных групп. Количество работающих замужних женщин с детьми с 1950 по 1970 гг. увеличилось в большей степени, чем число работающих бездетных женщин, (табл. 2).

Таблица 2

Количество работающих замужних женщин с детьми.

Разумеется, доля работающих замужних женщин существенно падает с ростом числа их детей. Труд вне дома влияет и на отношения воспроизводства. (Проведенное в 1976 г. исследование «биографии родов» всех жительниц Австрии от 15 до 60 лет показало, например, что на женщин, которые не хотели оставить или прервать работу, приходилось в среднем 1,5 родов, на женщин, которые работали только временно, — 1,84, на никогда не работавших женщин — 2,31 родов.

Статистические данные позволяют сделать вывод о том, что все большее число замужних женщин намеренно продолжали работать, несмотря на брак и материнство. Но они отражают и тот факт, что материнство и труд все еще трудно сочетать. Увеличение с 1950;х гг. численности работающих по специальности замужних женщин не в последнюю очередь объясняется растущей долей женских профессий, которые требуют высокой квалификации, обеспечивают высокий уровень самоидентификации, прежде всего на государственной службе, позволяют занимать определенное положение. Спектр женских профессий изменился кардинальным образом: доля занятых в промышленности упала с более чем 50% до 30%, доля женщин-служащих (прежде всего в сфере здравоохранения, образования и культуры; а также в государственном и коммунальном управлении) с начала века увеличилась более чем в десять раз. Хотя большинство женщин по-прежнему находятся среди категорий низкооплачиваемых работников, эти структурные изменения указывают на переход от наемного труда как временного «приработка» к полноценному труду по специальности, который все чаще позволяет женщинам самоидентифицироваться и получать от работы удовлетворение. Увеличение числа женщин, работающих по найму не от случая к случаю, а на постоянной основе в течение всей жизни, обострило структурное противоречие между традиционной семейной жизнью и внедомашним трудом замужних женщин и матерей.

Все больше женщин в ограниченных ролях домохозяйки и матери видят однообразный и бедный социальными контактами образ жизни. Основная цель работы по найму замужних женщин в 20—30-е или 50-е гг. XX в. была четко «ориентирована на семью» (большинство женщин работало для пополнения семейного бюджета, так как заработка мужей не хватало). В 1970;е г. на передний план все очевиднее выходили личные мотивы. Женщины заявляют, что они хотят своей работой обеспечить собственный доход, относительную независимость от мужа, получить удовлетворение от профессии или расширить возникающие в профессиональном труде социальные контакты.

Рост профессиональных интересов замужних женщин не в последнюю очередь выявляет то обстоятельство, что с увеличением продолжительности жизни после выделения детей остается, как минимум, 20 лет, когда в изменившихся условиях вновь встает вопрос о наполненной смыслом деятельности. В то же время в сфере труда произошли перемены, которые существенно ограничивают возможность профессионального роста после длительного перерыва в работе. В XVIII—XIX вв. в большинстве семей дети жили в доме до смерти родителей. Роль домохозяйки и матери оставалась до конца жизни самодостаточной, исчерпывающей и изнуряющей. Сегодня она не является таковой. Вследствие резко возросшей продолжительности жизни, снижения брачного возраста и низких показателей рождаемости смена фаз развития семьи и жизни отдельного человека существенно изменилась. Родившийся последним ребенок покидает родительский дом, когда матери еще нет и 50 лет. Почти 20 лет после этого проводит супружеская пара в хозяйстве без детей, в «пустом гнезде». Именно поэтому в этой критической фазе распадаются браки, что стало частым явлением в последние годы. В среднем женщина теряет супруга примерно в возрасте 69 лет, и затем живет еще около 9 лет вдовой. Проблемы поиска смысла жизни, изоляции, психических и социальных кризисов встают здесь наиболее остро. Тройную тяжесть материнства, домашнего хозяйства и работы многие женщины берут на себя, если отвлечься от материальных и социальных стимулов, имея в виду перспективу этой фазы жизни «после родительства», смиряясь с ожидаемым вдовством или учитывая повышение риска развода [81].

Многократная нагрузка работающих замужних женщин обусловлена их недостаточным освобождением от домашнего труда и семьи или, формулируя с исторической точки зрения, явлением запаздывания в приспособлении ролевого поведения мужчин и женщин к общественным структурным переменам. Разумеется, традиционные «роли полов» и модель «буржуазной семьи» в конце 1970;х гг. во все большей степени попадали под обстрел психологически и социологически информированной критики. Женское движение требовало равноправия полов и стремилось к его реализации в рамках «частной» семейной сферы. Открытие среднего и высшего образования для девушек и женщин способствовало осознанию и обсуждению положения женщин в обществе и в семье. Без сомнения, публичная дискуссия поставила, по меньшей мере для части населения, под вопрос традиционные представления о ролях полов. Исследования последних лет постоянно подтверждают, что прием на работу, оценка и практическое ролевое поведение лишь в незначительной степени приспособились к возросшей трудовой активности замужних женщин. Повсеместно жена занята приготовлением еды и ежедневным обслуживанием детей вне зависимости от того, работает она или нет. Разрешение проблем, возникающих в отношениях с детским садом и школой, преимущественно берут на себя женщины. Забота о престарелых родителях, организация семейных праздников и тому подобное также в значительной мере относится к сфере задач женщин. Типичный мужчина все еще чувствует себя, отвлекаясь от его роли главного «добытчика», прежде всего ответственным за внешнюю сферу деятельности, например «бумажную войну» с властями. В хозяйстве он скорее займется необходимым ремонтом (который имеет то преимущество, что происходит нерегулярно и дает возможность продемонстрировать техническую компетенцию) и позаботится об автомобиле. Это относится и к мужьям работающих женщин. Проведенное в середине 1970;х гг. в Австрии среди молодых работающих матерей исследование показало, что вопросы, касающиеся домашнего хозяйства, скорее решаются женщинами, тогда как контакты с посторонними семье лицами и важные хозяйственные задачи осуществляют преимущественно мужья.

В 60—70-х гг. XX в., т. е. в тот период, когда «разделение труда» между мужчиной и женщиной постоянно публично дискутировалось, доля мужей, существенно помогавших женам в работе по дому, повысилась лишь незначительно. Напротив, по-видимому, участие мужчин в воспитании детей увеличилось несколько больше. Профессиональный труд мужей между тем является абсолютно приоритетным, их участие в воспитании детей занимает по отношению к нему подчиненное положение. Требования и нужды профессиональной жизни, стремление к неограниченным профессиональным обязанностям, высокая физическая и психическая нагрузка на работе и т. п. ограничивают возможности мужчин в воспитании детей. На практике воспитание остается в женских руках. Происходящая после 1945 г. «феминизация» общественного воспитания и педагогики дала этой форме разделения труда публичную поддержку. Это отражается и в преобладающих настроениях населения. В 1974 г. эмпирическое исследование показало: 65% опрошенных мужчин убеждены, что они в принципе меньше подходят для воспитания детей, чем женщины. Эти суждения сохраняют живучесть не в последнюю очередь благодаря способам, которыми они попадают в сознание людей. Дочери все еще помогают своим матерям в домашней работе в три-пять раз чаще, чем сыновья. Правда, с сокращением количества детей обычная еще в 1940;е практика рано приучать старшую дочь к квазиматеринской роли по отношению к братьям и сестрам почти полностью исчезла, отчего, по-видимому, можно ожидать ослабления воспитания, связанного с подготовкой к роли матери. С другой стороны, воспитательная активность матерей в отношении детей значительно повысилась. Вероятно, этот стереотип и свойственный полам тип поведения (хотя и против воли матерей) стимулировался доминированием женщин в процессе социализации. Во всяком случае представление о «естественном» разделении мужских и женских обязанностей в семье возникает не только в браке, но присуще уже детям и подросткам. Однако опросы молодых людей скорее показывают, что началось изменение этих представлений. Согласно опросу австрийцев в возрасте от 14 до 24 лет, 82% девушек и 66% юношей считают, что муж должен участвовать в домашнем хозяйстве, если жена работает. Разумеется, опрос отражает позиции респондентов до их вступления в брак. Их фактическое будничное поведение в семье — совсем другое дело. Идеальные представления и повседневная реальность в области домашнего труда часто сильно расходятся друг с другом.

Четкое изменение унаследованного ролевого стереотипа прослеживается в профессиональной ориентации женской части молодежи. Так, к примеру, проведенное в 1982 г. в ФРГ исследование показало, что для девушек от 15 до 19 лет реализация их профессиональных желаний стоит на первом месте, а только затем семья и материнство. Изменение представлений отражает возросший спрос на рабочую силу девушек и женщин. В 70-х и 80-х гг. XX в. впервые для большей части девушек и молодых женщин стало возможным рассматривать собственную профессиональную деятельность как существенный элемент планирования жизни, а не считать ее переходной фазой до вступления в брак и рождения детей. Разумеется, большинство опрошенных девушек планирует прервать свою работу на короткое время, чтобы обеспечить уход за детьми («трехфазовая модель»), после чего вновь вернуться к работе, сочетая ее с семейной жизнью.

Все исследования последних лет показали, что распространенность традиционного ролевого стереотипа коррелирует с социальным статусом и уровнем образования. В низших слоях чаще и определеннее придерживаются традиционного образа поведения, чем в средних и высших. Так, например, в рамках проведенного в 1973 г. исследования о наемном труде женщин в ФРГ 13,2% работниц и только 6,8% служащих заявили, что их мужья не одобряют их работу вне дома. С утверждением «мать должна всегда быть в семье; даже если дети выросли, она находит достаточно удовлетворения в заботах о муже и детях» при сборе сведений для второго федерального Доклада о семье 1975 г. согласилась почти треть выпускниц школы, однако только десятая часть абитуриенток или выпускниц высшей школы. По-видимому, стереотипное представление о ролях полов быстрее ослабевает в высших, более образованных слоях общества.

Без сомнения, требование совместимости наемного труда и материнства является центральным элементом процесса эмансипации женщин в европейских промышленно развитых обществах. При этом, однако, не следует упускать из внимания тот факт, что освобождение женщин от патриархальных структур может произойти только тогда, когда с правом женщины на оплачиваемую работу будет признано и проведено в жизнь также право и практическая возможность ее участия в общественной и политической жизни. Но работа женщин, являющихся матерями и домохозяйками, все еще ведет к перегрузкам, которые делают это невозможным. Эта тройная нагрузка часто ограничивает социальную и политическую активность и тем самым препятствует развитию личности многих женщин, вместо того, чтобы его стимулировать. Это относится в особенности к большинству тех работающих замужних женщин, которые, находясь в группах с низким уровнем оплаты труда, выполняют работу, требующую низкой и средней квалификации. Своими страданиями на работе они компенсируют недостаточный заработок мужей; здесь нельзя говорить об эмансипации как результате участия в работе по найму. Кроме того, наемный труд жен ни в коей мере «автоматически» не увеличивает участия мужей в работе по дому, уходу и воспитанию детей. Поэтому эмансипация женщин путем их вовлечения в наемный труд может быть успешной только тогда, когда изменится разделение труда в домашнем хозяйстве и семье, условия самого труда в направлении повышения заработной платы [80].