Трансстиляция. 
Современный русский литературный язык

Структура слова может включать компоненты, принимавшие непосредственное участие в ее образовании, но они воспринимаются ныне как носители других экспрессивностилистических свойств, как бы претерпевшие процесс трансстиляции. К таким компонентам относятся, например, суффиксы —ш(а) и —их(а) в названиях жен по мужу: капитанша, купчиха. Обладая в дореволюционном прошлом стилистическим потенциалом, близким к нейтральному, эти суффиксы в настоящее время пополняют пласт разговорной лексики, привносят иронический оттенок (доцентша, бригадирша). Вследствие этого и в старых производных стилистический потенциал этих суффиксов стал восприниматься таким же образом (адмиральша, бондариха). Сказанное, как мы видим, касается целого разряда однотипных производных.

Встречаются и иные случаи, когда сам суффикс функционирует в языке в прежнем своем экспрессивно-стилистическом качестве, а в группе однотипных производных, будучи зависимым от их индивидуальной истории, приобретает иную стилистическую окраску, стилистически преобразуется. Например, суффикспн (а) с единичным значением в русском языке пополняет пласт разговорной лексики (брюквина, железина, жердина, кирпичина, мармеладина). Однако соответствующие производные склонны к нейтрализации, особенно если обозначают реалии, которые в повседневной жизни человека упоминаются по тем или иным причинам часто. Так, производные бисерина, виноградина, изюмина, картечина, миндалина, оспина еще пятьдесят—шестьдесят лет тому назад воспринимались со сниженной стилистической окраской в соответствии с потенцией действующего словообразовательного типа с выделительным суффиксом -ин(а), о чем свидетельствуют данные Словаря Ушакова. Но уже в Большом академическом словаре они подаются как стилистически нейтральные, и, следовательно, тот же суффикс воспринимается в них с иным стилистическим потенциалом. То же можно сказать и о флексиях. Например, еще в XIX в. окончание И.п. мн.ч. -а в таких производных, как учителя, инспектора, пекаря, считалось свойственным разговорному стилю.

В настоящее время оно представляется в структуре этих слов стилистически нейтральным.

Трансмоделяция

Как мы отмечали, архаизация производящей основы может повлечь за собой выпадение из языка образованных от нее производных и тем самым привести к декомпонизации этой основы в сохранившемся слове (оскомина). Если же этого не происходит и в языке сохраняются производные от нее, то результатом может быть такое изменение соотношения компонентов в этих производных, когда они начинают восприниматься в иных словообразовательных связях, как бы трансмоделированными, т. е. сочетающимися по другим моделям, действующим в языке. Так, сингулятивы булыжина, валежина, сушина в настоящее время соотносятся с собирательными существительными типа булыжник, валежник, сушняк, что соответствует сравнительно новой словообразовательной модели, нашедшей отражение в словах штакетина, талина (ср. штакетник, тальник при практической неизвестности большинству говорящих на русском языке нем. Staket, татарск. тал, тала). В действительности же сингулятивы булыжина, валежина, сушина образованы от ныне вышедших из активного употребления булыга, валеж, сушь с тем же собирательным значением, но не имеющих специальных суффиксов.

Упоминавшееся выше производное поросятина восходит к существительному porse [Фасмер]. Однако в связи с архаизацией производящей основы и появлением в языке собственно русской народности производного поросенок форма мн.ч. поросята стала восприниматься как непосредственно соотносящаяся с формой ед.ч.